-= Клуб начинающих писателей и художников =-

=ВНЕки= За Внеки НЕ ГОЛОСУЕМ!

№1

Соль под коленками или горошины,
Ровно по времени спать,
Мы будем помнить только хорошее,
Только хорошее брать.

Из дому выгонят, скажут неладное,
Скажут дурное «Иди!»,
Мы будем помнить большое, громадное!
То, что ещё впереди.

Первое, яркое, новое, самое…
Так, как бывает лишь раз.
Всё, что бывало у нас с нашей мамою,
В радужках любящих глаз.

Сладкий пирог и простые картошины,
Поровну хлеб или квас…
Мы будем помнить только хорошее,
Помните только о нас.

№2

Как вьюга поет! Тоскливо и яростно!
И дома сегодня особенно радостно!
Где мама и папа и жаркий очаг,
Где вьюга меня не достанет никак.
Метель я утешить, как друга хотела бы,
Чтоб песни она развеселые пела бы.
Сегодня желание я загадаю,
Не злись и не плач, я с тобой поиграю.

№3

Сегодня я разбила вазу,
Призналась в этом я не сразу.
И мама как-то погрустнела,
От грусти мама онемела.
Нет, не отправилась я в угол,
И не лишили дочку кукол.
А просто стали все чужими,
Родителями не моими.
И на меня не смотрят даже,
Мне слова доброго не скажут.
Как страшно, я одна осталась.
Зачем проступок скрыть пыталась?
Нельзя в "чужой"семье расти.
Прошу я: "Мамочка, прости!"

№4

Утро!
Красно солнышко проснулось
Крошке Юле улыбнулось,
Тучи развело руками,
Утро началось стихами.
Про добро, про дружбы мишки
И зайчишки шалунишки,
Про снежок и Новый год,
Что встречает весь народ.
Разложила все игрушки,
Разрядила ружья, пушки,
Собрала всех в хоровод,
Чтобы встретить Новый год,

Юля глазки подняла
И к иконе подошла,
Что стоит в углы сарая,
« Господи, я умоляю!
Об одном лишь я мечтаю
Чтобы люди на земле
Объявили: « нет войне!
Чтоб не прятаться в сарае,
Чтоб по дому не стреляли,
Чтобы мир настал в селе,
И на всей большой земле.
Чтобы в школу пошли дети,
И на всем огромном свети
Разрядили б люди пушки…
Солнце село на макушку,
Улыбается девчушке.
А она, сложив ручонки,
В белоснежной рубашонке,
Просит только об одном,
Чтобы мир пришел в их дом.
Войны б сгинули во мгле.
Тихо б стало на селе.

Стихи участников игры, за которые голосуем.

Работа №1

А от камина льет теплом,
Блестит узорами стекло.
Бог подарил братишку мне,
Но почему не рады все?

Как я давно его ждала!
Уснуть, бывало, не могла,
И все мечтала по ночам,
Как буду я его качать.

Теперь прошу лишь об одном,
Пусть вьюга бьется к нам в окно
И мрак, и холод - все равно,
Теней я не боюсь давно!

Оставь нам мамочку, молю!
Я за ценой не постою!
Игрушки, книги - все отдам.
Оставь живую маму нам!

Работа №2

Глазами ребенка

Была семья, была любовь,
И мама с папой были рядом,
Но что случилось с ними вновь,
У мамы слезы льются градом,

А папа зол и чемодан,
И фраза странная - "Развод!
Я ухожу... Ключи вот там...
Не ври! Ведь я не идиот."

А мама плачет и молчит
Ночь на дворе, а папы нет
"Где папа? Он же позвонит?"
"Марш спать!" - коротким был ответ.

Не спиться... В детской тишина,
Луна в окно моё глядит,
Дорожка лунная видна.
"Я знаю, господи, не спит.

Услышь меня, тебя молю,
Один ты можешь мне помочь.
Ведь те, кого я так люблю,
Не слышат собственную дочь.

Мне оба дороги они,
Я не хочу чтоб было так.
О, господи, мне помоги
У них в душе кромешный мрак.

Быть может я тому виной?
Я не была послушная,
Теперь же стану я другой
Я буду самой лучшею.

Поверь, верни ко мне отца
И пусть развеются ненастье,
Молиться буду без конца
В тебя я верю... Верни счастье!"

Молилась, плакала в ночи,
И на коленях, сложив руки
Семью просила, возврати -
Взяв папу, маму, на поруки.

Уснула... ласково луна
Смотрела на нее с любовью
Хоть маленькая, но сама
За счастье борется с судьбою...

И пусть ее услышит бог,
Пусть будет счастлива девчонка,
А мама с папой вновь и вновь
Помирятся, ради ребенка!

Работа №3

Красный платок.

Как хорошо, что зима в этот раз
Снежнее прежней зимы.
Пахнет баранками в доме у нас,
Шумно и греет камин.

Мама велела ко дню Рождества
Выбрать подарок и ждать.
Я ей на ушко шептала слова,
Я все хотела казать:

- Вот бы подарок пришел поскорей,
Раньше бы, чем Рождество.
Не для меня, для бабули моей
Я попросила его.

С белыми розами красный платок
Я повяжу ей сама.
Пусть на мгновенье бабуля поймет,
Что за окошком зима,

Что скоро праздник, на елке звезда,
Радости всем не унять.
Вдруг улыбнется она и тогда
Снова узнает меня!

Вьюга. Повозка у нас во дворе.
Доктор снимает пальто.
Вот бы подарок пришел поскорей,
С розами красный платок...

Работа №4

Снова зимний вечер солнце погасил,
Зажигались свечи в доме, как всегда,
Ясный месяц тихо ставню приоткрыл,
И в окно взглянула ранняя звезда.

Милая девчушка, пальчики сложив,
В тишине вечерней молча замерла,
Ясные глазёнки к Богу устремив,
Тайную беседу с Господом вела.

Что-то очень тихо просит у Творца -
Детские молитвы светлы и просты.
И румянец алый нежного лица
Не скрывал волненья звонкой чистоты.

Сбудется, быть может, девочки мечта,
Помоги ей, Боже, Ангел - защити,
Жизнь, порой, не сказка. Боль и пустота
Могут повстречаться на её пути.

Вечером на свечке огонёк горел,
И молилась кроха, мыслями чиста,
А Господь с иконы на дитя смотрел,
И светилась в небе яркая звезда

Работа №5

В ожидании…
____________
В ожидании искреннем длятся минуты,
Он скоро придет, он скоро вернется…
Придет и крепко обнимет,
Эх, милые черты, аж сердце тлеет…
Пройдет, присядет напротив, улыбнется….
Но вот часы не затихают,
Его всего нет и нет…
И суетливо так мама у окна,
Ждет своего мужчину.
И вот звонок тревожный,
Тишина. Слезы на глазах…
В ожидании утонули дни, года…
Не придет больше родной и любимый.
Оставит лишь память в сердцах.
В рамке теперь его фото,
Смотрит за своей маленькой.
Как проходят её годы,
Он всегда рядом, растворенный
млечной дымкой…

Проза

Работа №1

Подарок дьявола.

Пожилая Гертруда смотрела на себя в маленькое зеркальце.
“Эх, старость - не радость,” – думала она.
Сквозь стекло на неё глядела унылая старушка с потускневшими глазами, морщинистым лицом и крючковатым носом. Последнее время она смотрела на себя крайне редко, только при необходимости. А были времена, когда она часами могла любоваться собой, подолгу разглядывая красивое лицо там, по ту сторону зазеркалья. Но это было так давно…
Вечер умиротворённо склонился над селением, словно уставший путник, обессилевший от путешествия пешком в сотню миль по солнечным полям и лужайкам и решивший заночевать прямо под открытым небом на закате. Этот вечер чем-то напоминал Гертруде всю её жизнь. Много было радостных воспоминаний, но от осознания неизбежной старости печаль ложилась тяжёлым грузом на её худые плечи и шелестом деревьев под окнами словно шептала что-то на ухо, будто мудрствуя лукаво: “Смирись, Гертруда, смирись. Прошлого уже не вернёшь. Впереди – страдания и грустные воспоминания о том что было и сожаления о том, чему быть уже не суждено…”
Внезапный стук в дверь прервал меланхолию Гертруды. Она поспешила отворить…
На пороге стоял её старый и преданный друг – лавочник Марли. Он держал в руках красивую вещицу – небольшое, старинное зеркало.
- Где ты его нашёл?
- Подарок от заведения! Мне один брамин подарил его в порту. Говорят, что он – любитель коллекционировать различные безделушки. То слоновую кость пытался продать за сотню соверенов, то старую ржавую монету хотел обменять чуть ли не на целое состояние. Божился, что нашёл целый сундук возле самого Мыса Дьявола, когда был одержим идеей кладоискательства. Чокнутый индус! А вот это зеркало дал мне бесплатно и сказал, что оно досталось ему от прадеда, который практиковал магию Вуду.
- Интересно… - промолвила Гертруда так, словно ей не было дела ни до индуса, ни до Марли, ни до этого зеркала, которое ей принесли.
- Я оставлю его у тебя пока, а то дома и так хлама навалено. А завтра, как разгребу всё, зайду и заберу.
Пожилой Марли улыбался сквозь свои седые усы. Видно было, что ему приятно находиться в обществе Гертруды. Но только ей давно наскучил этот старый хрыч, признаюсь вам по секрету. Она просто привыкла, что у неё есть приятель и живая душа, которая скрашивает иногда её одиночество своим присутствием…
Через некоторое время после скучных разговоров о погоде, о пенсионной реформе, о том, что соседская корова родила телёнка, а на окраине рыбаки спасли от смерти больного лося, напоив его медовухой, Марли наконец-таки откланялся и ушёл к себе, в соседний дом. А Гертруда осталась одна…
Она взяла старинное зеркало и поставила его на тумбочку, прислонив к стене. Затем уставилась молча на своё собственное отражение. Морщины, седые волосы и, словно весь её силуэт застыл изваянием по ту сторону зазеркалья. Но Гертруда, повинуясь какому-то нелепому душевному страданию и мучению не отводила взгляда, а всё смотрела и смотрела на себя. Быть может, она хотела увидеть хоть что-то светлое в своих чертах, обнаружить в них малейшую крупицу чего-то приятного и давно забытого… И в какой-то момент ей действительно это удалось. Скорее всего, это был просто обман зрения при свете закатного солнца или игра воображения. Ей показались, что морщины немного разгладились, а седые волосы словно потемнели…
Гертруда не отводила от себя глаз.
И чем дольше она смотрела, тем отчётливее проступала на её облике утерянная временем красота. Не может этого быть! Морщины исчезли, словно их и не было. Волосы почернели, а в глазах появился блеск. На неё смотрела не жалкая старушенция, а женщина бальзаковского возраста.
Ещё несколько минут неотрывного наблюдения за собой в зазеркалье, и вот уже перед Гертрудой предстала она сама в расцвете лет и сил. Лицо стало совсем юным и прекрасным до неузнаваемости! Неужели это она? Да, конечно, это она. Молодая и беспечная Гертруда в возрасте восемнадцати лет от роду. Она не верила своим глазам.
Быть может, это сон… Видимо, Бог услышал её душевный плач по утраченной былой привлекательности и решил в знак утешения показать ей ту девушку, которой она была много лет назад. Это было чудо!
Гертруда тяжело вздохнула от счастья и даже засмеялась от увиденного. Звонкий смех наполнил комнату. Она замерла…
Этот смех принадлежал юной девице. Или ей послышалось?
Она перевела взгляд на свои ладони и была поражена чудодейственному обновлению своей кожи. У неё были теперь белые, гладкие ладони, которые принадлежали ей и словно кому-то другому одновременно. Она отвыкла быть молодой до такой степени, что обрадовавшись, тут же ужаснулась с непривычки и от неожиданности…
Счастью Гертруды не было предела. Она обернулась вокруг себя. Закрыла глаза, ущипнула себя – не сон ли это? А затем снова посмотрела в зеркало, боясь, что сейчас эта галлюцинация растворится. Но нет – она молода и даже выглядит ещё краше, чем раньше. В это невозможно поверить!
Новый приступ радости охватил всё её существо. Не в состоянии объяснить и постичь всю невероятность этого волшебства, Гертруда принялась в приступе лучезарного ликования бегать и прыгать по комнате и смеяться, кричать и даже напевать какую-то странную песенку, которую она слышала ещё в детстве. Совсем как маленькая девочка…
Всё её тело наполнило непонятно откуда взявшаяся энергия.
Гертруда сошла с ума, забралась с ногами на кровать и стала прыгать на ней, как на батуте. Одновременно, она заметила, что окружающая комната странным образом поменялась в своих размерах. Кровать, шкаф, коридор, стол и тумбочка стали намного больше чем они раньше были… Что с ними случилось?
Гертруда устала резвиться и снова подошла… нет, она подбежала к зеркалу и замерла.
По ту сторону стекла на неё смотрела маленькая девочка, совсем ещё ребёнок…
Ужас ледяным пледом накрыл всё её тело.
Гертруда не могла логически ничего понять и объяснить, но при этом она успела каким-то подсознательным, шестым чувством уловить одну простую вещь – ей осталось жить несколько минут. Она сложила свои ладошки и, уставившись на маленькую девочку за зеркалом стала молиться о том, чтобы всё вернулось назад и стало, как было.
Но через некоторое время она забыла об этом…
Гертруда сидела на полу и испуганно озиралась в сумраке по сторонам на непонятные вещи и предметы, наполнявшие комнату, предназначения которых была ей неведомы. В голове мелькали сумбурные импульсы, а маленькие ручки пытались дотянуться до какой-то яркой вещицы, лежавшей на недосягаемой высоте… Но попытки были безуспешны.
После чего самосознание навсегда покинуло Гертруду.

Работа №2

Я спешил. Но мне, упорно, не давали прохода: то дворник начал мести прямо перед моими ногами, то черная кошка перебежала дорогу. Суеверные мысли обуяли меня, и пришлось подождать пока трое прохожих пройдут роковую черту кошкиных следов.

Но я очень торопился. Сегодня был замечательный день. Наконец-то мое творение появилось на свет. Как сумасшедший, взлетел по лестнице, отталкиваясь от перил. Моя жена уже проснулась. Она бережно держал в руках то, ради чего я так стремился сюда.
-Как она? - спросил я, разглядывая это чудо. – Дай подержу!
-Все хорошо. Когда Софья вернется из школы, мы их познакомим. Я хотела, чтобы, мы вдвоем это сделали.
«Справедливо»- подумал я. Ведь большая часть заслуги принадлежит мне.
- И хоть я почти все сделала сама, вынашивала, потом вскармливала, и, наконец, произвела на свет, ты тоже немного мне помогал, - сказала жена, зло, блеснув глазами.
Вот так всегда, женщина считает, что она делает больше всех. А ведь без меня у нее ничего не получилось бы.
-Дай ее мне, мы вместе подождем Софью. А ты отдохни, - я старался быть невозмутимым.

Она отдала мне сверток, и ушла в глубину квартиры. Иногда я слышал, как жена поет, а иногда просто разглядывал мое чудо, и вдыхал этот новый запах, неповторимый и свежий.

Вечером, вернулась Софья. Она была весела и румяна, как большинство девочек ее возраста. Мама и папа вместе, вот это новость! Дочка расплылась в счастливой улыбке. Я знал ее заветное желание на Новый год. Но ему не суждено было исполниться.
-Милая, мы с папой хотим кое-что тебе подарить, - сказала жена.
-Вы купили мне сестричку?! - обрадовалась дочь.
-Не совсем, милая. Мы написали для тебя сказку,- я был горд и счастлив.
- Тогда…может, почитаете мне вместе, - попросила Софья. Она не была разочарована. В детских глазах я увидел надежду.

В этот новогодний вечер мы сидели на диване втроем. Я бережно развернул сверток с напечатанной книгой. Свежая типографская краска издавала волшебный запах. Жена посмотрела на меня с нежностью. «Даже самое невозможное желание, имеет возможность исполниться раз в году…» начал я читать. И вдруг понял, что эту сказку мы написали о нас самих.

Работа №3

Моя память – груда острых осколков. В редкие дни просветления я заставляю себя погружаться в эту ранящую невыносимо массу, в тщетных попытках отыскать на дне сознания ответ на давно мучащий меня вопрос, но бесполезно. Невыносимо яркие вспышки звуков, образов, ощущений – это все, что осталось от прошлого. Бессмысленное самокопание всегда заканчивается одинаково: жесточайшими головными болями, от которых тело выгибает дугой, и хочется разорвать черепную коробку, добраться до серого сгустка вечных мучений, давя, уничтожая… Никак: мешают стягивающие запястья ремни.
Надо мной склоняются люди в белом, вкалывают снотворное. Наивные, они думают, что это мне поможет не видеть кошмары. Но так только хуже… Много хуже.
Во снах я вижу отрывок из моего прошлого. Тот самый эпизод, с которого все началось… Или закончилось. Я не знаю, интерпретация моего нынешнего состояния не очень-то и заботит меня.
Все начиналось как обычно. Раз в два или три месяца я испытывал легкое беспокойство. Вроде бы все в порядке: привычное вращение декораций - дом, работа, воскресный вечер на реке. Но чего-то не хватало, какой-то завершенности, маленького винтика, который скрепил бы внешний и внутренний миры, между которыми появлялась чушь заметная трещина, с каждым днем все расширяющаяся, превращающаяся в бесконечную бездну, заполненную чем-то горячим, липким и притягательным.
Потом появлялись слуховые и вкусовые галлюцинации. Я слышал детский крик. Его резкий отзвук дрожал в воздухе, будоража, наполняя меня необычайной энергией возбуждения: не хотелось ни спать, ни есть. Последнее было даже на руку, ибо любая пища обретала необычный металлический привкус крови.
Был лишь один способ унять это странное, изнуряющее тело и душу состояние. Сопротивление было бесполезным: я знал, вернуть гармонию чувств могло только ОНО.
В тот вечер, доведенный неудовлетворенной жаждой до крайней степени исступления, я вышел из дома, робко пытаясь убедить себя, что всего лишь хочу подышать свежим воздухом.
Я направился в центр города, где на пересечении улиц стояла высокая старинная церковь, острым шпилем колокольни пронзавшая небо. Вот там и услышал голос. Чистый и желанный, словно глоток воды из холодного горного потока в раскаленный летний день. Дрожащий словно в лихорадке, едва сдерживая неровное от волнения дыхание, я вошел в церковь. Пела она. Маленькая девочка с трогательно нежным лицом, еще не изуродованным печатью греха и лукавства. Взгляд мой затуманился: весь окружающий мир расплылся в дикой мешанине световых пятен. Я видел только ее: лучистые, широко распахнутые глаза, мягкий изгиб губ, легкий румянец на пухлых щечках, сложенные в молитве руки. Она была прекрасней любой из моих… знакомых.
Я должен был убить ее. Смерть столь невинного существа вне сомнения надолго погасит пылающий в моей душе огонь. Своей гибелью этот ангел спасет не одного ребенка.
Служба закончилась. Она направилась к выходу. Я - за ней. В пылу величайшего возбуждения даже не обратил внимание на странность: эта маленькая девочка не более трех лет от роду была одна. Мы шли по освещенным фонарями и рекламными вывесками улицам, потом она свернула на пустырь…
Я долго терзал маленькое тельце, вонзался в нежную плоть зубами, ощущая сладостный, уже не призрачный вкус крови. А потом мои пальцы сомкнулись на хрупкой шее и легкий хруст, словно сухая ветка сломалась, возвестил, что все кончено.
Я отстранился от трупа, тяжело дыша. Дрожащей рукой попытался стереть с лица кровь, но только размазал ее еще больше. Хотел было встать, и вдруг острые ноготки вонзились в мою кожу: девчонка схватила меня за запястье.
Дико заорав от ужаса, я вскочил, увлекая за собой тело. И тут… тут оно начало меняться, вытягиваясь и теряя очертания. Меня буквально парализовало, я ничего не мог поделать, только смотреть на эти странные метаморфозы. Прошло несколько секунд… может минут или часов. Не знаю… Ничего не знаю. Передо мной стоял высокий мужчина в черном. В уголках его губ притаилась жесткая усмешка; глаза были холодны и пусты, словно космос, в котором лучились искорки далеких, равнодушных звезд. Пальцы незнакомца мягко разжались, он отпустил мое запястье.
- Таких как как ты люди забивают камнями без суда и следствия, - ровным, ничего не выражающим голосом произнес этот человек. – Но я в отличие от людей милосерден. Живи.
Он повернулся и пошел в сторону дороги, шумевшей где-то вдалеке. А я стоял, опустошенный совершенно. Незнакомец своим взглядом словно выжег все мои чувства. Я силился сказать что-то, но губы шевелились без звука. Наконец удалось прошептать: «Кто ты?».
Мой голос был похож на легкий вздох сонного ветра. Но он все равно услышал. Остановился и чуть повернул голову в мою сторону.
- Ты, и правда, думаешь, что это так важно? Мое имя? Впрочем, какая разница. Хочешь знать – пусть. Визареш.
И он ушел… Или растворился вместе с уходящим вечерним светом. Не знаю.
А я вот здесь теперь. Каждую ночь просыпаюсь, бьющийся в истерике от ужаса. Пытаюсь кричать, но крик идет не наружу, а внутрь, взрывая каждую клеточку моего измученного тела. Потом приходят люди в белом. Делают укол, и я успокаиваюсь. Гляжу равнодушно в окно, расчерченное на квадраты толстыми прутьями решетки. Сил на новую истерику в предчувствии очередной серии кошмаров у меня просто не осталось. Несколько минут передышки, а потом опять наркотический сон – бесконечная каторга души продолжается.
В редкие дни просветления я заставляю себя погружаться в ранящую невыносимо массу острых осколков воспоминаний, но так и не смог восстановить себя прошлого. Одно знаю точно: те картинки, которые мой мозг выдает за истинную память – ложь. Я не могу быть тем чудовищем, не могу. Не могу! С таким не возможно жить.
Однажды мне удалось подслушать разговор лечащего врача. Он что-то пояснял коллеге насчет моих галлюцинаций. Поэтому теперь я знаю кое-что.
Тот человек был дэвом, духом смерти. Он бродит по земле в поисках темных душ, а найдя – присасывается, питаясь энергией зла до тех пор, пока от человека не останется лишь мертвая оболочка.
Но если так, то значит и моя душа или то, что от нее осталось – темная? Нет, быть это не может. И невинный детский взгляд, и убийство, и затмевающая душу жажда крови – все ложь. Я знаю.
Единственный способ доказать это - найти Визареша и разгадать его план. Пусть даже ценою собственной жизни.
Я очень хочу выйти отсюда. И очень боюсь этого, ибо где-то в глубине души тлеет маленький уголек сомнения. А если все, что мне удалось восстановить в памяти - правда?

Милая картина.
На ум пришла сцена смерти Рамсеса XII, из романа "Фараон", Болеслава Пруса:

"- Не вертись, - сказала она. - Подбери ноги и сиди смирно, а руки сложи
и подними вверх. Ах ты, нехороший ребенок!
Мальчуган знал, что ему не отвертеться от молитвы, и, чтобы поскорее
вырваться опять во двор, поднял благоговейно глаза и руки к небу и
тоненьким, пискливым голоском затараторил прерывающейся скороговоркой:
- Благодарю тебя, добрый бог Амон, за то, что ты сохранил сегодня отца
от бед, а маме дал пшеницы на лепешки... А еще за что? За то, что создал
небо и землю и ниспослал ей Нил, который приносит нам хлеб. Еще за что? Ах
да, знаю! И еще благодарю тебя за то, что так хорошо на дворе, что растут
цветы, поют птички и что пальма приносит сладкие финики... И за то
хорошее, что ты нам подарил, пусть все тебя любят, как я, и восхваляют
лучше, чем я, потому что я еще мал и меня не учили мудрости. Ну, вот и
все...
- Скверный ребенок! - проворчал писец, склонившись над своей записью. -
Скверный ребенок! Так небрежно славишь ты бога Амона!
Но фараон в волшебном шаре увидел нечто совсем другое. Молитва
расшалившегося мальчугана жаворонком взвилась к небу и, трепеща
крылышками, поднималась все выше и выше, до самого престола, где
предвечный Амон, сложив на коленях руки, углубился в созерцание своего
всемогущества.
Молитва вознеслась еще выше, до самых ушей бога, и продолжала петь ему
тоненьким детским голоском:
"И за то хорошее, что ты нам подарил, пусть все тебя любят, как я..."
При этих словах углубившийся в самосозерцание бог открыл глаза, и из
них пал на мир луч счастья. От неба до земли воцарилась беспредельная
тишина. Прекратились всякие страдания, всякий страх, всякие обиды.
Свистящая стрела повисла в воздухе, лев застыл в прыжке за ланью,
занесенная дубинка не опустилась на спину раба.
Больной забыл о страданиях, заблудившийся в пустыне - о голоде, узник -
о цепях. Затихла буря, и остановилась волна морская, готовившаяся
поглотить корабль. И на всей земле воцарился такой мир, что солнце, уже
скрывшееся за горизонтом, снова подняло свой лучезарный лик.
Фараон очнулся и увидал перед собой маленький столик, на нем черный
шар, а рядом халдея Бероэса.
- Мери-Амон-Рамсес! - спросил жрец. - Ты нашел человека, молитва
которого доходит до престола предвечного?
- Да, - ответил фараон.
- Кто же он? Князь, воин или пророк? Или, может быть, простой
отшельник?
- Это маленький шестилетний мальчик, который ни о чем не просил Амона,
а только за все благодарил".

Фокс Уильям!
Хороший пример, шикарный отрывок. Как всегда после таких примеров взор переводится на себя. А там - мрак!

Спасибо.



Если картина милая, откуда мрак?)))

Друзья, до поступления первой работы, по традиции клуба, придумываем названия к картинке.

Чтобы папа вернулся
Мой вариант.)

А может пусть каждый своему произведению дает свое название?

Состояние мрака независимо!)

Чтобы мама меня забрала

Безусловно. Игра в название до поступления первой работы совершенно ни у кого не отнимает права давать своим произведениям своё и только своё название.)))

NikiTA, Чтобы черепашка не умирала

Ave,Maria!

Ангел хранитель,тебе я пою
Эту негромкую песню свою.
Знаю, что где-то, за правым плечом
Ты укрываешься белым крылом.
Знаю, что в радости, горе,в беде
Ты со мной будешь всегда и везде!

Ну что же, Люсин экспромт - единственная работа по картинке, открыла первый день нашей замечательной игры "Рисунок словами". Искренне верю, что малышка на картине, с такими чистыми и преданными глазами, не оставила равнодушными Писателей и Поэтов. Кого из вас посетило Вдохновение, пока неизвестно, но мы с Люсей, затаив дыхание, ждём весточки от самого талантливого и активного игрока под номером Первый.