-= Клуб начинающих писателей и художников =-

                                                              ВОСХОЖДЕНИЕ  (проза)

       Ручку - в сторону. Бумагу тоже. Вадим с трудом встает с кресла и подходит к окну. Открывает форточку и закуривает. Мокрый снег тут же налипает на раму и врывается в комнату. Тает, не долетев до подоконника. За окном – город, с головой погруженный в купель зимы: изломы тесных улиц, ленты автодорог, дома в шахматную клетку светящихся окон. В комнате – тишина и мягкий полумрак, делающие ее похожей на языческий храм. Струйка дыма змеится к потолку, как фимиам.

       Если обернуться туда, к столу, где лежит стопка чистой бумаги и стопка поменьше - исписанной, можно увидеть тень другого мира. Зыбкую, неясную, видную лишь его создателю. Там, за гранью реальности, вздымаются к небу горы, ослепляющие белизной в лунном свете, низко ходят кучевые облака, стелется заснеженная равнина…И где-то, в не-пространстве и не-времени книги, обитает герой, одержимый одной глупой мыслью…поговорить с Богом. Он преодолевает все преграды и почти у цели…Почти…Окончание романа вертится на кончике пера, никак не желая ложиться на бумагу.

       Вадим вздыхает и ковыляет обратно к столу. Берет в руки мобильник. Шесть пропущенных вызовов – три от матери, три от бывшей жены – поровну. Матери он давно обещал позвонить, но забегался, «сгорел» на работе. Да и что нового можно от нее узнать? Жена как обычно будет нудить об алиментах. Еще лучше. Исправно тратить деньги на ребенка, который, может быть, и не твой – увольте. Мобильник возвращается на подставку.

       Что же все-таки делать с этим героем?

       Вадим неловко поворачивается и ударяется больной ногой о кресло. Матерится сквозь стиснутые зубы. Боль разгорается, пульсирует, а затем также резко угасает. Привет из прошлого! Хотя лучше бы забыть, удалить из памяти, закопать на задворках, чтоб не смердело. Но как?



       Грохот обрушивающихся одна за другой конструкций, визг сминаемого железа, накручивающий нервы будто на лебедку, едкий черный дым, отблески пожара…И крики людей, сверлящие мозг. А главное их лица: перекошенные ужасом - тех, кто бежит навстречу в попытке спастись, умоляющие - тех, кто не может выбраться сам, и пустые, мертвые, с мутными глазами и странной умиротворенностью выражения. Тех, кто уже ни о чем не попросит и ничего не скажет.

       Вадим помогает. Вытаскивает из-под завалов, тушит огонь, оказывает первую помощь…Бросается в самые опасные места, не чувствуя страха. Работает на автомате, тело целиком во власти животных рефлексов. Прыгнуть, увернуться, схватить…Лишь в уголке сознания брезжит чувство гордости. Собой. Оттого, что он спасает жизни стольким людям.

       И все-таки не удается уйти от удара…



       Мобильник подает голос. Вадим отвлекается от воспоминаний и с неудовольствием смотрит на экран. С работы.

       - Да? – хрипло спрашивает он.

       У него выходной – точно не выйдет, даже если будут очень просить. Прошло то время, когда он подрывался на каждый звонок.

       - Привет. Я по поводу Лехи…

       - А что с ним?

       Голос ошарашено замолкает.

       - Как, ты еще не знаешь?

       - Не интересовался, - Вадиму и, правда, все равно. Леха…он знает этого человека, но лишь как коллегу по работе. Друзьями они никогда не были.

       - В больницу его положили. Операцию будут делать. Надо бы поддержать человека, - намек вполне очевиден.

       Вадим вздыхает. Хочется рявкнуть в трубку, что ему плевать, что он занят, у него нет денег…Но вместо этого вежливо и твердо:

       - И что?

       - Ну, сам понимаешь…операция, то да се…

       - Мы все со смертью играем. Пусть радуется, что жив остался…Я вот тоже…что-то ко мне никто не ходил, не помогал, - Вадим осознает, что обида детская, но злость клокочет внутри и заставляет отмахиваться от доводов рассудка.

       Молчание. Смущенное, возмущенное, неловкое…

       - Понятно. Ладно, пока.

       Тишина захлестывает. Мобильник возвращается на свое место, а взгляд – к стопке замаранной бумаги. Его ждут горы и небо другого мира…Они замерли, готовые внимать Слову…



       Кажется, что боль невыносима. Она удавкой стягивает горло, волной проходится по позвоночнику, выгибая его дугой. Вадим затуманенными глазами смотрит, как огромный ошметок железной конструкции придавливает ему ногу, пригвождая к земле. Хрустят кости… Сознание ухает куда-то вниз, а крики и шум слышатся словно издалека. Даже боль отступает на задний план…



       Еще один звонок. Наташа. Незачем брать. Они, кажется, уже объяснились. Утром. Вадим возвращается с работы, а она сидит за столом и перебирает хрупкие белые листочки. Такие же белые, как снег на несуществующих в реальности горных пиках его мира.

       - Что ты здесь делаешь? – усталость заставляет говорить спокойно, не тратя силы на мелкие эмоции. – Могла бы предупредить…

       - Почему ты вчера не пришел? Я ждала, - она тоже спокойна. Женщина уже все для себя решила.

       - Ну, извини. Не смог. Сама понимаешь, у меня такая работа…

       - Мог бы позвонить, - Наташа поднимается из-за стола и встает напротив. Смотрит в упор. Красивое лицо напоминает каменную маску. Чувство, будто они на ринге и судья сейчас гаркнет: «Бокс!»

       - Значит, не мог, - огрызается Вадим.

       Это последняя капля, последняя песчинка, перевесившая чашу весов.

       - Да тебе наплевать на меня! На то, что я ночь не спала, думала, где ты, что с тобой!- Наташа почти кричит.

       Вадим ненавидит выяснять отношения, и как только доходит до упреков в его невнимательности…

       - Можешь идти на все четыре стороны. Я не держу, - он проходит в комнату, оттесняя женщину от стола. Интересно, что она успела там прочитать?

       - Слушай, что с тобой случилось? Раньше ты был другим…

       - Ты знаешь.



       Вадим приходит в себя уже на каталке. Боли нет, только странное тянущее ощущение. Призрак страдания…Его спасли, его вытащили. Наверное, он должен радоваться, но в душе ничего нет. Пусто…Мужчина смотрит по сторонам. Снуют врачи скорой помощи, пожарные, спасатели…Глазеют люди, не попавшие под раздачу…А прямо на земле лежат мертвые тела, прикрытые белыми простынями. Чтобы не бросалось в глаза. Чтобы не смущать окружающих видом смерти. Странная дань этике. Впрочем, это мало помогает. Вадим замечает совсем близко сгорбленную фигуру. Мужчина, схватив себя за волосы, раскачивается, как маятник, над тремя лежащими рядом телами. Вроде бы женщина и двое детей.

       Понимание сродни разряду электричества. Вадим пристально смотрит на несчастного, пока тот не поднимает глаз. Их взгляды встречаются, и становится по-настоящему страшно от того, как мало осталось в лице незнакомца человеческого. Он вскакивает на ноги и в два прыжка оказывается рядом с каталкой. Хватает Вадима за плечи, неистово трясет, повторяя и повторяя одно: «Почему я? Почему?» Пока санитары не оттаскивают его прочь.



       Наташа секунду смотрит на Вадима.

       - Ты поэтому стал писать роман? – спрашивает она.

       Поэтому. Начал, когда лежал в больнице, а врачи пытались собрать и склеить кусочки кости. Роман начался с войны, перепахавшей небольшую страну выдуманного им мира. И из этого огня родился его герой, дерзнувший задать Богу тот самый вопрос.

       - «Высоко в горах, где до звезд можно дотянуться рукой, где воздух звенит как хрусталь от мороза, а снег не тает уже тысячелетия, и расположено то самое место. Любой смертный, достигнувший его, может поговорить с Богом», - процитировала Наташа. – Ты об этом мечтаешь? Поговорить с Ним?

       - Возможно, - уклончиво ответил Вадим. Было почему-то стыдно оттого, что женщина прочитала написанное им. Словно в душу залезла. А это закрытая территория для всех окружающих.

       - Научись сначала к людям по-человечески относиться, - раздраженно бросила она. – А уж потом…

       - Не твое дело.

       Наташа ушла. Не хлопнув дверью, не чеканя шаг, тихо, как тень.

       А сейчас вот снова звонит…Наверное, хочет что-то исправить.

       Но Вадим не хочет. И не умеет исправлять. Ни в своей жизни, ни в себе, ни в мире фантазий. Наверное, герой все-таки сумеет добраться до «места, где Свет». Задаст свои вопросы…Но будет ли он услышан?

       Вадим отключает телефон. Берет в руки ручку, пододвигает очередной чистый лист и позволяет герою доползти через все препятствия до заветной цели.

       Стопка исписанных листов жжет пальцы. Целый мир на ладони. Жизни и судьбы несуществующих персонажей. Вадим уверен, что его мир не хуже этого. А если, все-таки…Всегда можно переписать книгу.

       Или уничтожить…

 ВОСХОЖДЕНИЕ (стихи)

"Был долог путь к тебе Господь:

Завален ветхим буреломом,
Промозглость ветра била в грудь,
Тень неудач пугала громом.

Когда плутал в подножьях гор,
Потерянный в тени гигантов,
На твой роптал я приговор,
Ища ответы в фолиантах.

Я поднимался, был на дне...
Создатель, я прошёл все тропы,
Горел в геенновом огне,
Когда бросал к вершинам стропы.

В отчаянии я писал -
Ругал судьбу, тебя, дорогу,
Тропинки между скользких скал,
Где я петлял, стремясь к Чертогу.

Один. В горах, в снегах, с тобой...
Там, далеко нас было много,
Но в этот путь, как жизнь, большой,
Мне донести пришлось лишь крохи -

Мои вопросы. Но они
Всего на свете тяжелее.
Зачем, Господь, ты отнял дни,
Что быть могли бы всех живее?

Зачем топтал, топил в грязи,
То поднимал, то бил жестоко?
Я возносился до вершин,
Скользил и падал к душным стокам.

И я кричал в тревожном сне:
Эй, наверху! Сценарий дайте!
Смешно ли было здесь тебе
На высоте хребтовой стати?

Нельзя роптать, как есть прими,
Шептали мне твои холопы.
Я принимал, потом молил
Всех духов с Атри до Еговы.

Мне говорили я расту
Через огонь своих страданий,
Что очищаюсь, как в посту
От кармы, пакостных желаний...

Пока я брёл, скитался, лез
Господь, я слишком обессилел.
«Гуманный» твой в душе надрез
Стал для меня почти Мессией.

В великолепии снегов,
В их белоснежном покрывале,
В долине гор, тиши холмов
Расти возможно, будто в храме.

Похоже плато на Тибет
Здесь можно посмотреть на землю.
Я вижу солнца белый свет,
Любуюсь необжитой твердью.

Когда бы смог остаться я
Среди лазури поднебесья,
То создавал бы жизнь с нуля
Не в бардаке и околесьях.

Я бы любил своих детей,
Не жёг бы, не топил слезами,
А в хаосе животных дней
Не ждал, что выкрутятся сами.

Письмо - пути к Тебе расцвет.
Оставлю манускрипт в кувшине.
И терпеливо жду ответ.
Я высоко. Ты на вершине?"

                                                            Работа пары № 5