Ветер веял над ледяной равниной, нёс снежную пыль, сверкающую в лучах солнца. Пронизывал двух путников, заставляя их съёживаться и дрожать. Но они не останавливались, упорно шли шаг за шагом, прикрывая лица от порывов.
Тот, кто повыше, старался по возможности закрыть своего более мелкого спутника от ветра, поддержать его, а тот, несмотря на такую помощь, шёл всё медленнее, еле переставляя ноги.
Вдалеке виднелись наполовину занесённые снегом домики, устроившиеся в низинке, но облегчённый вздох путников сменился разочарованным, когда они увидели, что ни над одним из домиков нет дымка. И ничья рука не догадалась откидать снег от дверей.
- И здесь никого, – пробормотал тот, который поменьше. – Вик, как думаешь, сумеем обогреться да отдохнуть?
- Крыши есть, – пожал плечами его спутник. – Да и печи вряд ли разломали. А дров найти сумеем, вон, заборы из-под снега торчат, если что.
Но, уже поравнявшись с крайним домиком, люди увидели, что не всё ещё здесь вымерло. Над одним из домов на противоположном конце посёлка виднелся дым.
- Таверна, – тот, кто повыше, довольно усмехнулся. – Надо же, все дома пустые, а таверна работает.
- Значит, по дороге кто-то ездит?
- Наверное, – парень повернул к полузанесённой двери. – Дня два не выходили на улицу. А с другой стороны, зачем? Холод и ветер.
Дверь открылась, пропуская путников в пахнущий дымом полумрак. Зал, освещенный лишь тлеющими углями камина и двумя узкими оконцами, был почти пуст. Лишь сгорбленная фигура виднелась перед камином.
Старик, придвинувшийся к углям, чтобы поймать столь желанное в этом возрасте тепло, повернул к вошедшим голову. Волосы его, сохранившиеся лишь на висках, были редкими и совсем седыми, но грязно-белые брови оказались густыми и косматыми, как шерсть медведя. Эти брови превращали глаза в чёрные провалы, цвет которых в полумраке таверны было невозможно определить. Они, в сочетании с тёмным шрамом на щеке, придавали прорезанному глубокими морщинами лицу вид какой-то маски, больше подходящей безумному колдуну южных пустынь.
Эта жуткая маска вдруг ухмыльнулась, став похожей на сказочного упыря, отчего младший из путников остановился и спрятался за спину старшему. Но тут же устыдился своего страха, ибо два гнилых пенька, мелькнувшие в искривлённом рту, совсем не походили на упыриные зубы. И то, как двинулся старик, с трудом, как будто каждое движение причиняло ему боль, заставляло скорее пожалеть его, чем бояться.
- Немного людей ходит по дорогам в это время года, – прохрипел сидящий у камина. – Я уже думаю, что и похоронить меня будет некому. Располагайтесь, гости дорогие, но не обессудьте уж, еда здесь лишь та, что вы, может быть, принесли с собой. Вот угля и дров хватит до наступления тёплых дней, и не нужно за ними далеко ходить.
Эти слова вступали в явное противоречие с котелком, в котором что-то булькало, источая аппетитный аромат. Тот, кого назвали Виком, снял шапку, открывая лохматую голову с оттопыренными ушами:
- Содержимое котелка, как я посмотрю, предназначено не нам. Ничего, у нас найдётся чего перекусить.
- Парнишка-то твой еле на ногах держится, – усмехнулся хозяин таверны.
- Отдохнуть надо, верно, – кивнул Вик. – Только этот парнишка – моя жена. Джен, раздевайся, здесь тепло.
Джен тем временем скинула, наконец, капюшон и шапку, длинные русые волосы рассыпались по плечам. Расстегнув полушубок, опустилась на лавку у камина. Из приоткрытого рта вырвался облегчённый вздох. Старик хмыкнув, подбросил в камин несколько кусков угля:
- Ты с ума сошёл, парень. Тащить жену в такую даль пешком… Да она отморозит себе исконно женские места, зачем тебе такое счастье?
- А где все? – спросил Вик, кивнув в сторону остальных домов. – Что за безлюдье?
- Город умер, – хозяин таверны подкинул ещё кусок угля в камин. – Угольные пласты истощились, а из-за похолодания земли вокруг не дают прибыли. Вам на севере это тоже должно быть знакомо. И осенью люди, кто ещё оставался, все четыре семьи загрузились во всё, что может ездить, и отправились на юг. Я остался, потому, что по восточной трассе время от времени проезжали люди. Но теперь уже три месяца никто не ездит. А что там, на севере?
- То же, что и везде. – Вик тоже пристроился у камина, развязывая рюкзак. – Люди чем дальше – тем чаще уезжают на юг. Зимы всё дольше, морозы всё сильнее, законы всё слабее. А у меня с кое-кем конфликт вышел, чтобы не получить пулю пришлось уходить прямо зимой. Снегоход стал милях в двадцати отсюда, горючее кончилось, пришлось брать лишь то, что можно унести.
Ночью ветер усилился, Вик, обнимая жену, слышал, как здание таверны вздрагивает под его порывами. А утром всё стихло, нестерпимо холодный прозрачный воздух просматривался из окна на много миль.
Когда Вик вышел в столовую, старик уже ждал его там. Одетый по-зимнему, как и раньше мрачный.
- Иди за мной.
Вик последовал за хозяином таверны по длинному коридору, прошёл через небольшую дверь и оказался в гараже, где стоял двухместный снегоход.
- Заберёте его, – показал на технику старик. – До ближайших поселений на юге пешком не дойти, а на снегоходе – запросто. Багажник я загрузил углём, переночуете в Крассроуд-Сити. Если там ещё кто-то есть, уголь пойдёт вместо платы, если никого нет – сожжёте сами.
- Заплатить нечем, – покачал головой Вик.
- Платой послужит тот снегоход, который вы оставили, как ты сказал, севернее. Тут, в соседнем гараже более мощная техника, я на ней съезжу и возьму на прицеп.
- Спасибо – Вик кивнул. – А вы?
- А у меня есть уголь, есть техника, есть посетители, хоть и редко. Дотяну до весны, а там будет видно. И поторопитесь, а то не доберётесь до жилья за день. Коротки зимние дни.
Когда снегоход, оставляя за собой след из медленно оседающей снежной взвеси, скрылся вдалеке, старик вздохнул и медленно прошёл в дом. Всё, последний шанс выбраться отсюда непоправимо утрачен. И дожить до весны шансов нет, еды действительно уже не было, вчера он сварил последнюю.
Молодёжь верит слову стариков, исстари так повелось. И если он сказал, что в соседнем гараже есть ещё один снегоход, гости ни на миг не усомнились в его словах. Но все гаражи мёртвого посёлка стояли пустыми.
Старик медленно прошёл к барной стойке, вытащил из-под неё револьвер, проверил заряд. Бросил взгляд на выцветшее фото и приложил ствол к виску. Выстрела никто не услышал.
Najrel (29-го, 31 год)
