Наступила осень. Слива готовилась к зимней спячке. Живительная влага перестала поступать по сосудам, от этого листья пожелтели и постепенно опали: кто, в плавном вальсе кружась, опустился под крону, покрывая мягким ковром ее корни; кого-то ветер сорвал и унес в неизвестность. Остался всего лишь один. Он тоже сменил изумрудный наряд на золотистый, из-за чего стал похож на маленькое солнышко, зацепившееся за ветку. Теперь же, любуясь ярким цветом, вспомнил момент своего рождения.
Это произошло в мае. Многие листочки давно распустились и с шелестом весело переговаривались между собой. Он появился последним. Чешуйки почки, липкие от смолы, лопнули, немного приоткрывшись, и сморщенный край листочка робко выглянул на свет восходящего солнца. Происходящее завораживало: небосклон полыхал алым заревом пожара, а раскаленный докрасна диск, не спеша поднимался все выше и, будто остывая, превращался в ослепительно жёлтый. Лучики, словно миллион тончайших иголок, слегка покалывая его тоненькое тельце, пробуждали от сна каждое утро. Особенно после дождя, солнце становилось невероятно ласковым, и пока оно заботливо согревало, так сладко мечталось. Представлял себя бабочкой или маленькой птичкой, и летит далеко-далеко к горизонту, где вечерами прячется солнце. Сейчас же окружающая природа изменилась, он тоже...
Под натиском сильного порыва ветра, листочек затрепыхался в диких конвульсиях, стараясь удержаться на ветке молодой сливы. Ещё немного — и силы его покинут. Вскоре ветер успокоился. "Может, он пожалел меня и больше не вернётся?" — предположил листочек и жалко повис, вздрагивая от пережитого. Ему стало страшно, ведь только сейчас понял: если не справится — никогда не вернётся.
Ветер не забыл о незавершённом деле, лишь удивившись стойкости и упрямству листочка, решил набраться побольше сил. Выждав немного, с яростью набросился вновь. К схватке листочек не был готов. Все произошло слишком быстро, даже не успел испугаться. Вдруг подхватило и подняло вверх. Напоследок взглянул на сливу, и то, что предстало, вызывало жалость: она стояла совсем одинокая, печально склоняясь из стороны в сторону. Это была уже не та, кого так сильно любил. Горечь и обида переполняли чувства, но ничего не мог изменить.
"Какая участь ждёт сливу? Она скоро умрет? Что такое смерть?"— мелькали в сознании листочка вопросы.
-Прощай! — успел крикнуть. В ответ слива покачала голыми ветвями.
Его несло над оврагом, над полем, то опуская низко-низко, то поднимая высоко-высоко. Весело переворачиваясь в воздухе, как эквилибрист, он летел! То, о чем мечтал, сбылось! Все больше отдалялся родной сад, наконец, совсем исчез из вида, но горизонт почему-то так и не приблизился. Ветер порядком утомился от свой затеи. Затих так же внезапно, как и налетел, бросив надоевшую игрушку высоко от земли.
Листочек плавно опустился на самый краешек берега реки. Долго-долго смотрел в небо, где облака сгущались в огромную серую массу, готовую вот-вот разразиться дождём. Хотелось плакать, но к сожалению листьям это не дано. Где-то рядом услышал знакомое щебетание. Перепрыгивая с ветки на ветку ивы, пела серенькая пичужка, та самая, что по утрам прилетала к ним на сливу.
- Привет! — радостно закричал листочек что есть силы, — Помнишь ли меня?
- Фью-фью, узнала, фью-фью, — ответила пташка.
- Ты добрая и не откажешься передать сливе, что я буду ее любить всегда и никогда не забуду. Она умирает...
- Фью-фю, глупыш! Скоро наступит зима — она будет спать, когда наступит весна — проснётся, и вновь на ней распустятся новые листочки. Слива не умрёт! Фью-фью.
Листочек расстерялся, ведь о себе не думал. Опомнившись, успел спросить:
- А я? Что будет со мной?
Птичка, ничего не ответив, вспорхнула с ветки и улетела прочь.
- А я, как же я... — продолжал кричать листочек.
Ответа так и не дождался, даже эхо молчало. Слишком мало знал о жизни, а о смерти — ничего. От безысходности вокруг потемнело.
- Ну почему листья не могут плакать? — выкрикнул в отчаянии.
Слова потонули в наступившей тишине, ставшей реальной, осязаемой.
- Так странно, раньше никогда не замечал ее, - удивился листочек, вздрогнув от холодного прикосновения.
- Тс-с-ш-ш, не бойся, теперь я буду рядом с тобой, — чуть слышно прошептала тишина и замолчала, захватывая в крепкие объятия.
От такой обходительности легче не стало, впрочем и не предвещало ничего плохого. Провести оставшее время в таком обществе не хотелось, но прогонять не стал. Поступать невежливо не в его правилах. Неожиданно кто-то мягкий и пушистый зашевелился, подталкивая в бок.
- Извините! Не хотела тревожить, понимаете, такое дело... — оправдываясь, странное существо продолжало копошиться, — ищу укромное место для зимовки. Разрешите представиться, гусеница.
- Спрячься под меня, здесь тебе будет уютно, — поспешил предложить листочек гусенице, в надежде избавиться от неприятной компании тишины.
Гусеница поблагодарила, быстренько забралась под его укрытие и свернулась калачиком. Первые капли дождя упали на сухое тельце листочка, потом замолотили всё чаще и чаще, отбрасывая по сторонам брызги. Дождь постепенно сменился снегом, укрывая землю белым, пушистым одеялом. Тишина никуда не ушла, как и обещала — оставалась рядом, но уже не казалась такой гнетущей. Нежным голосом пела колыбельную речка. На душе листочка было светло и хорошо, может, от того, что знал — слива будет жить, и гусеница проснётся весной благодаря ему.
"Жизнь не закончена, она продолжается!" — с этими мыслями листочек уснул.
Ringo (20-го, 35 лет)
