Сегодня утром я похоронил кошку. Любимую. Они, конечно, все любимые… но эта была особенной. Часто приходила вечером, укладывалась на грудь и вылизывала мне нос. Я положил ее в картонную коробку из-под кроссовок и закопал на заднем дворе. В холмик воткнул ветку искусственных цветов – держу в прихожей на всякий случай. Мои питомцы часто умирают на самом деле. Хоть я их о них и забочусь – кормлю каждый день и все такое.
На работе я опять уронил какую-то старушенцию. Она была просто неподъемная. Не устаю удивляться – какими же тяжелыми бывают трупы. Скорей всего, переломал ей пару костей и получил нагоняй от нашего паталогоанатома. Ему проще – таскать не надо, только резать. Я порой жалею, что не пошел на медицинский, но жалею недолго: все таки, в армии было веселее.
Сейчас гуляю по набережной и вспоминаю, как ходил по Северному морю с нашей командой. Особенно меня забавлял корабельный кок, тощий, как вобла и прожорливый, как стадо гусей.
Представляю, как выгляжу со стороны – лысый мужик под два метра ростом, который опирается на перила ограждения и задумчиво стряхивает пепел в вонючую речушку – и задумчиво улыбаюсь. Красота… Я вообще хорош собой. Для тех, кто понимает. Правда, сейчас суровая мужественность и татуировки не в чести. Иногда я просто удивляюсь, глядя на очередного накрашенного пацана с розовой челкой. Тебе вообще кто-то хоть раз в жизни дал? Не спрошу, конечно. Еще обделается со страха. Оно мне надо?
О, а это мне нравится больше… Полусапожки на высоком каблуке, с острым носком. Они были в моде два сезона назад – наверняка, из старых запасов или с очередной распродажи. Хозяйка бодро процокала мимо, но на нее мне, в сущности, плевать. А вот таких полусапожек в моей коллекции еще нет. Хочу.
Догнать, прижать к парапету, заткнуть рот ладонью – и оглянуться, чтобы никого поблизости не было. Все как обычно. Коленом в живот, чтобы не дергалась, кулаком в висок, чтобы отключилась. Этому нас еще в армии научили. Хорошо все-таки, что я не пошел на медицинский. Машина рядом – раздолбанный рефрижератор. Масло подтекает, резина лысая, капот проржавел, но меня устраивает. Девчонку назад, сам в кабину… И домой. Тут довольно далеко – аж за город. Как раз успеет оклематься.
На место подъезжаем уже затемно. Рядом никто не живет уже много лет – и мне это на руку. Никаких лишних вопросов. Монтировку – качаю на ладони и откладываю в сторону. Обойдется. Открываю дверцу и перехватываю за руку с какой-то железякой. Какая шустрая. Сопротивляется отчаянно, как будто от этого зависит ее жизнь. Ну, по сути, так оно и есть. Хихикаю совсем несолидно и грозно смотрю на нее. Только попробуй открыть рот. Открывает – и я с ходу выбиваю ей пару зубов. Так, плюющуюся кровью, закидываю на плечо. Она совсем легенькая сейчас, хоть и колотит кулачками и вертится – это только забавляет. И это куда лучше ток-шоу.
Я люблю смотреть реалити-шоу. Ток-шоу тоже люблю, но гораздо меньше. Там только болтают, ну, и иногда дерутся. А вот в реалити – там настоящая жизнь. Если бы я мог не ходить на работу – сидел бы днями около телевизора, пил пиво, жрал шоколадные конфеты и смотрел, смотрел… Ну, а вечерами выходил поразвлечься. Футбол и скачки мне не нравятся. А вот красные туфли… Вздыхаю тихонько и открываю дверь. Один замок, второй, третий. Сзади лают собаки, у меня их много. Я вообще люблю всякую живность. Правда, умирают они так же часто, как и кошки. И чего им не хватает?
Несу девчонку сразу в ванную. Сегодня я не настроен играться. Голова болит – то ли на погоду, то ли от лишней сигареты. Выхожу, запираю двери. Иду в кладовку, прислушиваюсь к ударам и воплям. Не понимаю музыки… Никогда не понимал. Она не может быть лучше, чем это.
Тщательно выбираю инструмент – девочка щупленькая, надо подобрать тот, что доставит ей максимум удовольствия. Колеблюсь между самым толстым и средним… Тут у меня абсолютный порядок – все по номерам и размерам. Наконец, определяюсь… Готовлю все тщательно, даже смазываю, хоть это и не обязательно, прихватываю моток скотча и иду обратно.
Выбиваю бритву из рук. Это так привычно, что даже надоело. Заваливаю в ванну. Показываю, что принес – наслаждаюсь секунду изумленным молчанием и расширенными глазами. Перехватываю за запястья – и ломаю что-то нечаянно. Плохо. Это не по плану. Зато дает мне немного времени, пока она отключается от боли. Обкручиваю запястья и щиколотки скотчем, заматываю всю наподобие мумии. Вот так хорошо.
Достаю из-под ванны разделочную доску – непременный атрибут – и расталкиваю девчонку. Вот так, моя хорошая. Теперь будем веселиться. Как обычно, по накатанной, сообщаю, что красная обувь – это святотатство. И, носящая ее девка, жизни недостойна в принципе. Это провокация моих чувств и убеждений. А провокации я никогда не спускал. Это скучно – и я даже зеваю. Она пялится и молчит – хоть рот я и не затыкал – люблю когда кричат. Громко, протяжно или задыхаясь, поскуливая от боли. Каждый раз это по-новому и каждый раз – по-особенному. Потом включаю инструмент в розетку. Негромкое жужжание – я не скуплюсь на игрушки, хоть и немного получаю. Для вас, мои шлюшки – все самое лучшее.
Вхожу в тебя – медленно, аккуратно… Как всегда в начале. Наслаждаюсь визгом, переходящим в хрипение. Вытираю кровь с лица. Ее всегда много. Крови. Потом приятно набрать воды, не вымывая ванну, и просто полежать. На работе запаху никто не удивляется – на то он и морг, чтобы вонять самым разным. Выхожу. Смотрю на отверстие – рваные края, текущая кровь. Идеально. Еще раз. И еще. Так, чтобы сознания не теряла – и ты не теряешь. Упрямая девочка. Это здорово. Люблю упрямых.
Подкладываю доску под вторую ступню – и вхожу опять. С первого раза не получается, воняет паленым – твои драгоценные красные полусапожки… Толкаюсь еще и еще раз… Наконец, насквозь. Вырубилась. Жаль. Привожу в сознание, но ты опять отключаешься. Крови уже натекла целая лужа. Все стены в подтеках, да и я сам. Хватит, пожалуй. Пока кончать.
Залажу к тебе, обнимаю за плечи, придерживаю голову и приставляю сверло к виску. Прижимаю почти нежно, вдыхаю запах паленой кожи, потом горелой кости. Выхожу из тебя, выключаю дрель и собираю на ладонь вытекающие из ранки мозги. Твое тело пойдет на корм моим самым любимым зверушкам – крысам в подвале. Но мозги всегда были и остаются моими. Облизываю ладонь. Прикладываю к ране – уже не течет. Включаю дрель еще раз. Другой висок, уже особо не осторожничая – ты все равно сдохла. Собираю на ладонь и пробую еще раз. Каждый раз это новый вкус, но неизменно сладкий. Такое просто так не бросишь, хоть и не слишком, наверное, правильно прикрываться обувью, охотясь за мозгами. Зато теперь я знаю все о модных тенденциях – как они это называют – профессия обязывает.
- Нашу дочь нужно показать специалисту!
Мать орет на отца. Они обеспокоены – еще бы, девочкам, похожим на ангелочков, не положено писать про проституток, серийных убийц или маньяков. Только вот мне все равно. Поправляю очки и кошусь на красные полусапожки, купленные ею сегодня. Ненавижу красный.
Aliskiss (28-го, 30 лет)
