Чики-бум
или Тайны Драконьих катакомб
Моему братишке Мишке посвящаю и дарю эту повесть.
Привет всей школе №35, нашему классу и, в особенности Ярику!
Миша
Глава первая
Урок литературы
«На дворе третье тысячелетие и серый дождь. А у меня нет приличного коврика; так, половичок. Даже в окно - не вылететь, а ведь так круче, даже в дождь. Выходить в дверь это скучно и слишком просто. Но ничего не поделаешь. И дождь этот с утра зарядил. Может не ходить в школу? Прикинуться больным, в комп поиграть»?
Так думал Миша с грустью глядя в окно на серые нити дождя.
На самом деле, безобразие, нет приличного ковра, ну хотя бы коврика! Даже родители и те пешком ходят. А Мишкин половичок летит как драндулет, небесный тихоход несчастный. И высоты то приличной не набирает, особенно когда влажно. А в такой ливень точно потонет. Да и грязный. Правда, что грязный - даже хорошо, потому что половичок был в... цветочек. Нет, вы сами посудите: как можно в школу летать на половичке в цветочек. Он же не девчонка! Стыд и позор, засмеют. Хорошо хоть рюшки ободрал. Сказал родителям, что случайно зацепился на взлете.
Миша тяжело вздохнул. Половичок, наследие от старшей сестры, стоял свернутый в углу вместе с сапогами-скороходами. Мальчик развернул его и придирчиво осмотрел. Всякий раз он старательно измазывал многострадальный транспорт. То краской (благо сестра - художник, краски навалом), то грязью, но цветы нагло проглядывали сквозь ажурные пятна. Погрузив на половичок тяжелый портфель, Миша сел, поджав ноги, в позу лотоса, на манер индийских йогов, так летать считается высшим пилотажем, и сосредоточенно уставился на дверь. Лень было вставать и отпирать замки.
- Откройся, Вася, - произнес он важным таинственным голосом. Дверь не повиновалась. Миша поднял тапочек, который сбросил возле коврика, и швырнул в дверь. Замки клацнули, и дверь распахнулась, мстительно долбанув по стене.
- Коврик, лети, - скомандовал Миша. Половичок вздрогнул, напрягся и, подпрыгнув сантиметров на сорок, завис над полом. От встряха из грязного половика поднялось такое облако пыли, что Миша оглушительно чихнул. Приняв это за очередную команду, «цветочный» рванул, едва не скинув хозяина, за дверь.
- Вась, Вась, закройся, - успел крикнуть двери мальчик, вцепившись в строптивый транспорт.
Дверь тяжело лязгнула, и Миша вздрогнул. Конечно, со времен Бабушки Али (криминальная кличка - Али-Баба) многое изменилось, прогресс заменил стебли фасоли кодовыми замками. Да и не откроется теперь дверь первому попавшемуся, разузнавшему ее имя. Интеллектуальная программа различает голоса хозяев. Но вот та дешевая версия, что стояла в Мишином доме, не разбирала тонких модуляций голоса и, не дай Бог, если ты осипнешь или простудишь горло - ночевать тебе на улице. Ведь другим путем попасть в дом трудно.
Совладав с половичком и оседлав его более простым способом (ну их, понты[1] эти, а то будешь вместо "крутого" - всмятку), Миша приказал держать курс на школу и раскрыл зонтик. Порывистый, мокрый ветер злобно рвал зонтик из рук. Так что, как Миша ни старался, и он сам, и портфель, и что самое неприятное, ковер сильно намок. Половик совсем сдал от тяжести, набряк и тащился на высоте ладони от земли. Да еще и отмылся местами. Грязь лилась с него бурым потоком, обнажая нестерпимые розочки и значок фирмы «Barbie Fly».
- Эй, Барби, куколка! Не легче пехом дотопать, чем на своих флаурах плестись? - донесся насмешливый крик. Миша попытался съежиться, надеясь, что его не узнают. Как нельзя некстати попался едкий и противный одноклассник - Вася Выпендра. Пока в ливневых нитях Миша выглядывал наглеца из-под зонтика, тот лихо газанул. Васина летающая лодка "Харлей", с крытым верхом, кучей всяких прибамбасов и наворотов вызывала у одноклассников жгучую зависть. И Васе это нравилось.
- Вась, закройся, - запоздало злобно и устало крикнул ему вслед Миша. Но в некотором смысле Выпендра был прав. Когда на горизонте показалась школа, Миша соскочил, схватил за укол промокший половичок и остаток пути пробежал пешком по лужам.
В итоге он опоздал в школу и промок до нитки. На школьной стоянке под навесом он выпустил коврик из рук. Васина лодка уже стояла там. Вся такая блестящая и с личным номером, борт обшит новехоньким пластиком, едва заметный навес из восточной ткани непроницаем для воды и огня, шесть скоростей, пятьдесят локтей высоты, автопилотирование. Миша не успел восхититься до конца - на него обрушился шквал холодной и грязной воды. Он зло крутанулся, но винить некого! Перед ним висел половичок. Мальчик забыл, что дал своему набухшему от воды половику команду выжаться, что тот и сделал, опираясь на закон центробежной силы.
Злой, холодный и грязный Миша прошел в школьный вестибюль. Сторож Полкан Егорыч, грозный и неподкупный кентавр, тормознул его в коридоре.
- Куды, опоздал? - рыкнул кентавр, преграждая путь секирой. Секиру он держал не столько «для страху», сколько из уважения к традиции. Все знали, что на самом деле старый сторож таскает за поясом табельный глок. А еще в совершенстве владеет копыт-боксингом и кента-дзюу-до. Но это так, к сведению, для пущего уважения!
Мише не хотелось говорить о несостоятельности своего половичка, и он лениво отмахнулся:
- В воздушную пробку попал. Высота, знаете ли, вечные проблемы.
- Знаю я твои «проблемы», - добродушно хмыкнул кентавр, - только переобуйся, а лучше переоденься. На литературу опаздываешь, сам знаешь, Баюн «опоздал» не любит.
Наскоро смяв мокрую куртку и сменив обувь на не менее сырую сменку, Миша побежал на второй этаж в кабинет литературы, оставляя за собой цепочку мокрых следов.
На ходу открыл учебник литературы, чтобы выучить стихи Державина, которые задавали на дом. Натолкнулся на завуча Василису, по кличке Премудрая. Василиса Святозаровна резко остановила мокрого ученика и строго посмотрела.
- Василис Святзарвна, я на литертуру опздваю! - впопыхах взмолился Миша, проглатывая гласные.
- Михаил Найденкин, в таком виде идти на литературу непозволительно, - непреклонно возразила завуч. Она щелкнула пальцами, на которых сверкнуло яркое колечко, и от Миши повалил густой пар. Когда одежда на ученике высохла достаточно, чтобы быть позволительной для урока литературы, Василиса Святозаровна отпустила Мишу и плавно потекла дальше по коридору. Миша провел рукой по мокрой и грязной челке. Жаль нельзя и голову высушить, да ладно.
У двери в кабинет литературы подозрительно тихо, сердце падает в пятки. Такая тишина может быть только на контрольной. Баюн Лукоморыч терпеть не может «опоздал». Особенно, когда они опаздывали на контрольные. Жди теперь какой-нибудь пакости. Баюн Лукоморыч самый вредный учитель.
Робкий стук, толкнул тяжелую дубовую дверь с медным львом. Лев огрызнулся:
- Защитная сигнализация против незаконного проникновения. Буду орать на всю школу и звать директора.
Медная голова мечтательно зажмурила глаза и набрала побольше воздуха. Но Миша не растерялся. Нрав старой двери был ему хорошо известен, и ученик поспешно засунул в пасть льву монпансье, припасенное на этот случай. Лев захлопнул пасть и медленно облизнулся. Дверь поддалась и бесшумно распахнулась.
Сердце не обмануло - контрольная. В просторном каменном зале, завешанном гобеленами, рукописями, полками со старинными книгами и фолиантами сидят притихшие ученики и старательно корпят над тетрадями. Миша осторожно вошел и закрыл за собой дверь.
Учителя не было видно. Оно и понятно - на контрольных вечно растворяется. Но здороваться все равно надо:
- Здравствуйте, Баюн Лукоморыч, - тихонько произнес он, чтобы не привлекать внимания одноклассников. Уж больно глупо здороваться с пустым пространством.
Напротив Миши всплыли два кошачьих глаза: один голубой, другой зеленый и длинные усы. Кот Баюн любил подражать известному чеширскому коту из повести Кэрролла, но сам этот факт отрицал. Ученикам же эта привычка исчезать и появляться по частям была сущим бедствием. Особенно - на самостоятельных. Когда ты так удачно подглядел в учебнике правильный ответ или перекинулся такой нужной запиской с отличником, прямо над твоей тетрадью всплывала кошачья лапа в белой печатке и ставила красным фломастером жирную двойку.
Глаза медленно и внимательно осмотрели ученика, и траурный голос произнес:
- Опоздал.
- Баюн Лукоморыч, я в аварию попал, вот намок весь, - нелепо оправдывался Миша, понимая, что его не спасет уже ни ливень, ни старый половик. Будь ты хоть трижды героем Куликовской битвы - хитрый кот не сжалиться.
- И урок не выучил, - констатировал тот же унылый голос, когда глаза заглянули в раскрытый учебник.
- Выучил, - соврал Миша.
- Господа, - воскликнул Баюн, образовавшись в воздухе перед классом, - внимание, господа прилежные ученики!
Весь класс оторвался от тетрадей и посмотрел на них. В душе каждый из них был благодарен несчастной жертве учительского терзания за намечающийся срыв контрольной.
- Перед нами, - торжественно обращается к классу Баюн, - человек, который хочет сделать доклад. Небольшое сообщение о господине Г. Р. Державине, которое я задал вам на дом. Прошу!
Сделав жест конферансье, литератор отступил в сторону. Михаил сглотнул. Умеет же старый кот застыдить ученика. Ох, умеет.
- Гавриил Романович Державин был великим русским поэтом, - робко начал выкручиваться Миша, исчерпав на первой фразе свои познания о господине Г. Р.. Прямо как в стишке, если переиначить:
Стою на сцене, класс затих.
А я стою, не вспомню стих.
Стою и думаю о том,
Сейчас реветь или потом.
Двойку обязательно вляпает, да еще и родителей вызовет. И так накрылся коврик из-за тройки по древнеславянскому, еще неприятностей не хватало по литературе. И чего там писал этот Г. Р., делать ему было больше нечего что ли, как стихи писать, мучайся теперь из-за него!
- Это, несомненно, глубокое примечание, мы его обязательно запишем, Михаил Найденкин. Не прочтете ли нам чего-нибудь великого русского поэта, - наслаждаясь «милльёном терзаний» своей жертвы, проворковал Баюн.
Мишка приготовился сдаться. И тут... Его лучший друг, Ярик Одихмантьев стал подмигивать, и руками махать. И кивает: мол, разводи, давай! И чего это он из себя курицу изображает. Душить себя начал... Эврика! «На птичку». Стишок есть такой у Державина, для прикола учил когда-то. Ну, держись, господин Б. Л., будет тебе Державин.
Мишка подмигнул Ярославу, который, уже задыхаясь, слез под стол; гордо встал и торжественно небрежно начал:
- Я прочту, пожалуй, «На птичку» Гавриила Романовича Державина[2].
На птичку
Поймали птичку голосисту
И ну сжимать ее рукой.
Пищит бедняжка вместо свисту,
А ей твердят: Пой, птичка, пой!
Хорошо прочитал, аж слезы на глаза наворачиваются. Эх, плакал по Мише школьный театр, в рыданиях исходил. Но учителя не проняло:
- Краткость сестра таланта! - возгласил Баян Лукоморыч, - Нет у вас чего поосновательней, Михаил. Ваша «Птичка» только на два с половиной тянет.
И тут Мишу понесло. Терять нечего. Будет вам поосновательней, господин Б.Л..
- Краткость сестра таланта! Это вы верно подметили, Баюн Лукоморыч. Вернее не вы, а Чехов. А вы не-е правы, никак не правы, - наехал Миша. Пропадать, так со славой: - Если Державин четверостишие написал, значит, так тому и быть. По вашему, что? Гавриил Романович - дураком был, не знал, какой длины ему стихи писать, а? Баюн Лукоморыч?
Учитель литературы онемел от такой наглости и Миша не дал ему опомниться:
- Стих сей краток, но сколько в нем смысла! Сколько акту-альности! - разошелся ученик, выступая перед обрадованной аудиторией. Голос его был тверд и звонок: - А сколько примеров подобного бесправия мы встречаем в нашей жизни. Вызовет учитель ученика к доске и давай давить, давить, давить на него. Психологически, морально. И твердит: «Расскажи-ка нам, стишок». Что? Что, спрашиваю я вас, люди, может издать сей умученный ученик, кроме жалкого свисту. Как может из его задавленного террором учительства существа родиться высокая поэзия? Как? Нет, скажу я вам. Долой засилье. Да здравствует свободная поэзия, товарищи! Ура поэтам!
- Ура! - заорал класс, потому что контрольная теперь явно срывалась.
Но учитель был не на подъеме. Глаза его потемнели, а усы нервно подрагивали:
- Дневник, - прошипел он, - Быстро дневник. Два. Две двойки. В четверти двойку!
Но нет! Врете, не возьмете. Наш человек так просто не сдается!
Миша медленно и с глубоким достоинством открыл портфель и достал подмокший дневник с портретом президента. Отдал его учителю. И пока Баюн яростно листал страницы, слипшиеся от воды, Миша задумчиво, философски - наставительно начал читать:
Река времен в своем стремленье
Уносит все дела людей...
Сработало, благо память не подвела. Успел же он прочитать стих этот, пока бежал на литературу. Учитель оторвался от дневника и посмотрел на Найденкина. Словно не замечая этого, Миша продолжал с нарастающей наставительностью:
И топит в пропасти забвенья (а теперь добавим немного творчества)
Все школы, речь учителей.
А если что и остается
(Миша презрительно тыкает на учительский стол, где лежит журнал и дневник)
Чрез эти жалкие листы,
(Голос гремит, наполняет свод, устрашает до волосяных луковиц)
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.
И думаете вы, все, совладали с бедным несчастным человеком без коврика и промокшего да нитки, облитого словесной грязью. Подавили, двойку вляпали?
- Что ваша двойка для вечности, а? Что? Да вам по барабану, что Державин писал, а какая глубина, какая сила! И общей не уйдет судьбы! Никто не уйдет! Ничего! Это - урок бытия.
- Ну, хватит. - Возмутился Баюн, - Это чересчур. Это нахальство. Вон из класса!
- Да, я уйду, - оскорблено сказал Миша, но Державин по этому поводу написал бы, несомненно:
Если где вельможам властным
Смел я правду брякнуть вслух, -
Сразу двойку вляпать красным
Норовят они в дневник!
- Нет, уж вернитесь, - взвизгнул кот, подлетая на стуле, - извольте за базар ответить!
- Баюн Лукоморыч, - усовестил учителя Миша, - что за речь, что за лексика? Вы же дворянин, благородный кот. Вас... la noblesse oblige[3]. Нравственный облик человека формирует не социальное положение, а уровень этических требований, - наставлял литератора Миша. И в душе возблагодарил сестру. Она очень хотела, чтобы Миша был умным мальчиком, и потому пихала его самой разнообразной, а зачастую и ненужной ерундой. Вот он уже и на французском заговорил.
- Литература должна быть свободной! Поэзия - великой! Речь - чистой! Ура Державину! Ура, поэзии! - обратился к классу Миша. Ему уже стоя аплодировали.
- Ура, Державину! Ура поэзии! - орал класс.
- Все!!! Молчать!! Всем сесть! - завопил дурным голосом кот и сломал указку.
Класс смолк, в воздухе завис чей-то нервный хихик. Баюн бросил убийственный взгляд на детей, и воцарилась мертвая тишина. Даже Миша лишком перетрусил, в таком бешенстве учителя он еще не видел. Наверно, никто не видел. Теперь и из школы выгонят. И кто его за язык тянул.
- Вон из класса, - медленно, членораздельно шипя, сказал Баюн, - Вон из школы. Не возвращайся без родителей, дедушки, бабушки, соседей, завучей, директора и председателя районо.
И кот категорично указал на дверь и швырнул к ногам Миши дневник. В полной, траурной тишине Миша поднял дневник, засунул его в портфель, и, мысленно попрощался со счастливой привольной жизнью. Несколько шагов до двери. Неужели это происходит с ним?
И тут...
Дверь медленно, словно во сне, открывается.
И входит...
ДИРЕКТОР!
Миша роняет портфель.
Директор - высокий пожилой человек с ароматом елей и летящей походкой. Когда-то был потрясающе красив. Любит стихи и шоколад. Женат, имеет восемь детей. Потомок эльфов. Отличается тонким музыкальным слухом и пристрастием к лошадям. Добр, но строг. Имеет Медаль Первой степени за Справедливость.
- Ах, как Вы кстати, - подкатывает к нему Баюн, предвкушая грандиозный скандал, - а мы тут...
- Я слышал, слышал, - радостно восклицает директор и хватает кота в охапку. Баюн Лукоморыч в растерянности.
- Я проходил мимо и услышал ваш урок. Ура Державину! Ура поэтам! Ах, как это прекрасно. Дети так любят поэзию! Это ваша заслуга, Баюн Лукоморыч. О, что с вами?
Кот без чувств рухнул на пол. Директор поднял его и отнес на руках в учительское кресло.
- Какая беспримерная скромность, - смахнул слезу директор и потом обратился к классу:
- Итак, на чем вы остановились? Мальчик, садись на свое место. Поэзия заслуживает восторга. Вы хотите поговорить о поэзии?
- Да, - обрадовался класс.
И длиннющий лекторный урок кота превратился в творческую кутерьму. Директор читал стихи, перемежая их рассказами из своей юности и отрывками эльфийской классики. Класс взрывался громкими лозунгами, типа: Да здравствует Ахматова! Виват Пушкину! Даешь Есенина! Ура Кофону! И тому подобное. Потом кого-то пробило, и творчество просто полезло из учеников - стали рассказывать свои любимые стихи. Директор умилялся, и дошло до того, что он под конец урока начал читать стихи собственного сочинения. Стихи были так себе, но до смешного милы, да и директора надо поддержать, и класс азартно аплодировал. И все были довольны. Кроме Баюна Лукоморыча. Он мрачно сидел в кресле и через силу улыбался, когда директор обращался к нему. Но и на его долю перепало. Когда прозвенел звонок, класс сорвался и, продолжая упиваться поэзией и выкрикивая лозунги, бурным потоком вытек из кабинета.
- Вы сорвали контрольную, господин директор. При всем моем к вам уважении, у меня четверть заканчивается. - Мрачно заметил учитель литературы.
- Контрольная - это так скучно. Это несовместимо с поэзией! - едва не пропел директор. Он был в самом лучшем расположении духа: - Поэзию надо чувствовать. Сердцем, Буян Лукоморыч. А у вас такой замечательный класс. И не возражайте, это ваша заслуга. Пренепременно назначу вам премию.
- Да-да - вяло согласился Баюн.
- И еще, Баюн Лукоморыч, тому мальчику, как его... Михаил Найденкин, да? Вот ему Пренепременно пять поставьте! Такой славный ребенок.
- Н-да - еще более вяло, но все же согласился кот. Препираться с директором ему не было никакого желания. Да еще и премию терять. Ведь все его ученики, на самом деле, терпеть не могут поэзии. По крайней мере, на уроках.
- Пойдемте-ка в учительскую, я вам чаю налью, - обратился к литератору директор. Он обнял кота и потащил с собой. Ученики хихикали, поглядывая им вслед. Из-за небольшого роста Баюн то и дело отрывался от пола и безвольно висел в железных объятиях директора. Только пушистая кисточка хвоста подметала пол.
Глава вторая
О гениях и их планах.
После уроков настроение было безнадежно испорчено. Выйдя на стоянку, Миша обнаружил гнусную покражу, вернее, угон своего единственного бедного половичка. Стало обидно и непонятно, кому может понадобиться такая старая рухлядь. Можно было бы заподозрить нелепую шутку. Но никто не смеялся, не выглядывал из-за угла, ученики суетливо расхватывали свои ковры и улетали. Никому и дело не было до бедного Миши. Только Вася Выпендра демонстративно плюхнулся в кресло "Харлея" и, взяв вертикальный взлет, помахал рукой. Но, поди, докажи чего-нибудь. Даже сторожа, Полкана Егорыча, не в чем обвинить. Мало ли учеников у него перед носом шастает, и все с половичками. Миша на свой даже имя владельца не пришил. Стеснялся. Вот и получил. Ходить теперь Мише пешком до глубокой старости. Едва помыслив об этом, Миша начал скисать.
Он уже скис почти наполовину, когда на стоянку забежал запыхавшийся Ярик Одихмантьев. Он отмывал класс после урока химии. Любил Ярослав всякие эксперименты, особенно с непредсказуемым результатом.
- Чего киснешь? - весело крикнул он Мише, вытаскивая из угла деревянный ящик с надписью: «Ярослав О. Лучше не трогать. Дикий ковер. Опасно для жизни».
- Половик стащили, - кисло ответил Миша и продолжал скисать дальше.
Ярослав траурно помолчал, сожалея невосполнимой потере. Он отщелкнул на ящике замок. Крышка отлетела, и из коробки лихо выскочил маленький арабский коврик с кисточками. Он удало сделал в воздухе реверанс, кивнув бахромой, и с готовностью застыл над полом. Видно было, как от нетерпения по нему пробегали легкие волны.
- Хватит киснуть, - толкнул локтем Ярик приунывшего товарища. - У меня есть план!
- Какой план? - вяло поинтересовался Миша. - Метод дедукции и индукции приведет нас к похитителю половика? Ну, валяй.
- Забудь о половике, он тебе больше не понадобиться. - Ярик огляделся, не подслушивает ли кто. И стал шептать Мише на ухо: - У меня есть план...
Коврик с бахромой стал тереться Ярику об ноги и дергать за штанину. Он засиделся в ящике, ему охота было размяться. Ярик сердит отмахнулся:
- Иди, полетай. Но чтоб через десять минут был здесь как штык.
Коврик принял вертикальное положение, отдал кисточкой честь и вылетел пулей в дверь. У Миши от удивления упала челюсть. Ярик свой своевольный ковер ни на шаг не отпускал, если полетать - так только по коридору: боялся, что тот удерет. И Миша, наконец, вникнул в серьезность происходящего.
- Какой план? - Шепотом спросил он и затаил дыхание.
Бывают такие моменты в жизни человека, которые меняют всю его жизнь. Ну, или, по крайней мере, делают ее интересней. Именно такой момент предвкушал прокисший ученик.
- План, - таинственным голосом вещал Ярик, делая «страшные» глаза, - Драконьих катакомб!
- Фу, - сдулся ученик, - нашел чем удивить. Издеваешься? Да этот ПЛА-АН в любом учебнике по истории есть. Да там экскурсии каждый день.
Миша уж было решил обидеться. Но Ярик и не думал издеваться. Хитро усмехнувшись, он достал из портфеля карту и копирку.
- В том то и дело. План всем известен, его никто не проверял!
- Предлагаешь пролезть все подземные ходы катакомб и свериться с картой. Да на это недели две уйдет. Можно подумать до нас ее не облазили. Думаешь ты самый умный?
- Может и не самый, - надулся Ярик, - но уж поумней некоторых. Все карты, которые печатаются в учебниках и путеводителях, это копия плана составленного Львом Мазилиным во время войны. Сечешь?
- Не совсем, - признался Миша.
Одихмантьев развернул фрагмент карты, отксерокопированной из какой-то книги. Даже будучи ежиком можно было догадаться, что это и есть карта-план, составленная Л. Мазилиным. А ведь Миша не был ёжиком. Фрагмент отображал какой-то закуток пещер. Впрочем, их там столько было, что даже сами экскурсоводы, драконоведы и историки путали их и терялись в ветвистых переходах драконьих катакомб.
Когда-то холмы, где ныне возвышался Новый Дракоград, принадлежали, собственно говоря, драконам. Целиком и полностью, и делить их они ни с кем не собирались. Обиталищем им служили меловые пещеры, как это и свойственно большинству этих рептилий. Но люди постепенно вытесняли своих братьев больших, пока во власти гордых животных не остался один единственный массив: скопление пещер, подземных ходов и нагромождение покатых вершин, названных для краткости Драконьей горой. И люди на время оставили ящеров в покое. А город, который неудержимо рос на этой славной земле, стали звать Дрэкобург, на модный немецкий манер. Но шли времена, сменялись поколения, звери стали цивилизованными, а люди... Нет, люди не изменились. Но их оружие стало совершенней, воины масштабней, а запросы больше. Драконов изгнали или подчинили силой (как и большинство других разумных существ). А их огромные, оборудованные пещеры, сокровища, знания и их самих стали использовать в военных нуждах. Во время Второй мировой войны Дрэкобург был уничтожен. Жители спасались в Драконьей горе, которую переименовали в катакомбы. Нанеся друг другу огромные потери, уничтожив сотни городов и посидев в катакомбах, люди обнаружили, что могут уживаться с себе подобными. И даже с не совсем подобными. Города начали отстраиваться, люди осваиваться, а драконы возвращаться. Но гора осталась нетронутой в память о человеческой глупости. Город стал называться Новый Дракоград, а гора - драконьими катакомбами.
Такой вот небольшой поучительно-морализованный экскурс в историю. Но вернемся к нашим баранам, то есть, простите, к нашим главным героям.
- Я составил собственную карту, по более старым образцам и воспоминаниям первых покорителей драконов, - сообщил Ярик, накладывая копирку на ксерокс- и... смотри. Я - гений? Это путь к сокровищнице...
На карте из учебника широкий коридор как-то вполне нелогично завершался тупиком, но на карте Яра из этого коридора вели, по меньшей мере, два хода.
- Но даже если карта ошибочная, - подозрительно сощурился Миша, - думаешь там не всё пролезли, гений.
Ярик вздохнул:
- Может, его просто завалило, не обратили внимание, и все такое. Стоит проверить.
И свернул обе карты. Он надеялся произвести больше впечатление.
- Не дуйся, проверим. Как раз каникулы через несколько дней. - Миша толкнул локтем несостоявшегося гения, - ты лучше ковер верни, а то пешком пойдем. Небось, твой коврик уже увлекся. Дух странствий захватил его и, примкнув к стае перелетных гусей-лебедей, отправился он в жаркие страны кадрить африканские циновки.
- Какие циновки? - испугался Ярик. Похоже, воспринял все всерьез. Ох, уж эти гении.
- Такие вот, - ответил Миша, - с бусинками и бубенчиками. В полосочку. А может и в горошек.
- Шутить изволите? - вяло улыбнулся Ярка, и тут же ожил, - а напрасно. Вот мое новое открытие: «Обертательно-возвратительный аэрозоль».
И Ярик помахал у Миши перед носом старым флаконом от туалетной воды «Ажон» с ядовито фиолетовой жижей. Несомненно, правильней было бы сказать «Обратно-возвратный» или что-то в этом роде, но звучит это, согласитесь, слишком скучно. Да и с русским литературным языком ни Ярик, ни Миша особо не дружили, и он им отвечал тем же.
- И где же ты его открыл? - осведомился Миша, разглядывая на флаконе школьную пломбу. - В шкафу в кабинете химии?
- Ну и что, - ничуть не смутился его друг, - я его не просто отрыл. Пришлось отдать учителю за него мою дохлую крысу. И к тому же я его усовершенствовал. Стоит брызнуть им на кусочек предмета, который надо вернуть и взаимодействие целого и части тут же породит взаимопритяжение.
Ученик порылся в обширных недрах своего кармана и вытащил тонюсенькую нитку.
- Как известно, для воздействия на предмет можно использовать только часть предмета, - поучительно сказал он, - поскольку часть предмета отражает его внутреннюю сущность, так же как часть вселенной вмещает в себя всю вселенную и делиться на множество вселенных, в метафизическом плане...
- Короче, Склифосовский, - оборвал его мудреную речь Миша, - брызнул этой гадостью на ниточку и, опля, застыл перед тобой как статуя на ВДНХ. Я верно понял?
Оскорбленный ученый не стал отвечать. Он потряс флакон и покрыл густым вонючим фиолетовым облаком несчастную ниточку.
Но прежде, чем эта история завершится достойным финалом, необходимо сказать несколько слов о Ярике Одихмантьеве. Впрочем, что это за человек вы и сами, поди, поняли. А надо рассказать и о его замечательном ковре.
Как уже упоминалось, Ярик любил экспериментировать. Он был типичным одаренным ребенком. В детском садике, когда Дед Мороз задал ему загадку: «Что растет вниз головой?», он ответил: «Сталактит». Учился он так себе, потому что занимался только тем, что ему было интересно. Он нехотя, с кучей ошибок решал рядовые контрольные, зато с блеском обыгрывал всех на олимпиаде. Если все решали уравнения, он читал под столом «Научный вестник для любителей научных вестей», а если все, и даже сам учитель, ломали голову над нерешаемой задачей, Ярик отрывался от чтения и решал ее за пару минут. Он мог услышать на первом уроке алгебры о недоказуемой теореме и брался доказать ее только для того, чтобы после литературы, и истории, и славянского языка, и мифозоологии, доказать, что она на самом деле недоказуемая. А на следующий день собирался это опровергать.
Блестящие идеи одна за другой теснились в его голове, не успевая воплотиться. И однажды он наткнулся в «Сделай сам» на формулу антигравитационного раствора и загорелся идеей создать собственный ковер-самолет, или хотя бы коврик. Вообще-то на все подобные изобретения было строгое запрещение. Чтобы заниматься подобными вещами законно, пришлось бы оббивать пороги всех маго-ограничительных ведомств. На такие вещи, как волшебные ковры, лампы, двери и тому подобное, монополия принадлежала исключительно государству. Слишком уж хорошие доходы они приносили. А потому, надеется на законный исход дела, Ярику не приходилось. Да и кто станет слушать двенадцатилетнего подростка, покупающего лицензию на изобретение такого уровня. Да и денег бы у него не хватило.
Итак, ветхий сарайчик во дворе Ярика стал подпольной лабораторией квантовой маго-метафизики. Днями и ночами он корпел над толстенными фолиантами, изучая все, что касается полета, притяжение земли и его преодоления. Он копил деньги на редкие ингредиенты, смешивал, пробовал и снова смешивал. Это было, пожалуй, единственное дело, которое Ярослав все-таки довел до конца. Первым делом ему удалось получить гравитационно-левитационный раствор. И надо сказать, это было уже большим достижением.
Так как пользоваться растворами по кванто-магическому этикету полагалось в виде аэрозольных распылений, Ярик вогнал раствор под давлением с помощью велосипедного качка в пустые баллоны от краски. Правда, качек потом улетел в открытое небо, но дело того стоило. Стоило разбрызгать «Флай-1» (так Ярик обозвал своё изобретение) на ткань, как она неудержимо стремилась улететь подальше в небо. Что-то вроде магнитов, которые повернуты друг к другу одинаковыми полюсами, если, скажем земля - один магнит, а сбрызгиваемая поверхность - другой. Как только ткань высыхала, она шлепалась обратно на землю, и ничто не напоминало о ее путешествии к звездам.
Первый опыт юный гений провел над собственным ковром в спальне. Он вылил на него порядочное количество «Флая-1», но ничего не произошло. В первую минуту. Потом по меху пробежались искорки, ковер вздрогнул. Коту Помпону это понравилось, он прыгнул на ковер. Тут коврик решительно оторвался от пола и стремительно подлетел, придавив домашнего любимца к потолку. Помпон жалобно завыл. Только минут через десять Ярику удалось водрузить стремянку и отодрать край ковра от потолка, чтобы освободить несчастное животное. Ошалелый Помпон плюхнулся на пол и дал деру, врезавшись по дороге в косяк. С тех пор он не любит ковры. От люстры остался один хвостик.
Вторая попытка была не менее плачевна. Ярик расстелил в сарае старый большой ковер и «пофлаел» его. Ковер не просто подлетел к потолку, он со страшным скрипом оторвал крышу у сарая и улетел по ветру. Если бы крыша была у сарая покрепче, Ярик, наверное, повторил бы подвиг Элли, упав всем сараем на голову учительнице математики, жившей по-соседству.
Несмотря на жуткий нагоняй от родителей, Ярик продолжал опыты дальше, заставляя летать все ковры, половички и тряпки, которые были в доме.
И тут открылось еще одно свойство его изобретения. Оказывается предметы, которые подвергались подобной обработке, не теряли своих «способностей» после высыхания. Иногда, неожиданно, во время обострения магнитной активности, они «вспоминали» свои славные полеты и зависали под потолком на неопределенное время. Ярик постарался скрыть эти побочные эффекты от родителей. Но когда у мамы из рук улетела половая тряпка, они начали что-то подозревать. Иногда ковры подпрыгивали и подрагивали прямо под ногами. А когда коридорный коврик прилепил папу к потолку на два часа (и он висел очень голодный и злой, потому что только что вернулся с работы), Ярику пришлось все рассказать.
Все ковры в доме у Ярослава теперь прибиты гвоздями к полу и мама боится, что однажды эти бешеные ткацкие изделия унесут в небо весь дом.
Прощение изобретатель получил только тогда, когда подарил маме набор дрессированных летающих салфеток. Они помогали по дому, разнося и принося разные предметы и подавая на стол.
Но итог превзошел все ожидания. Когда Ярик понял, что он получил именно тот состав раствора, который был необходим, он отправился на блошиный рынок и купил на все свои деньги старый турецкий ковер с бахромой. И ему не просто удалось заставить этот ковер полететь, не просто даже лететь туда куда надо. Он смог... создать ковер с характером! Правда, как любой рассеянный гений, Ярик не особо долго трудился над воспитанием ковра, и тот вышел нрава весьма легкомысленного и своевольного.
И вот теперь этот нравный коврик летал где-то в облаках и в прямом и в переносном смысле, а его создатель собирался вернуть свое изобретение с помощью обертательно-возвратительного аэрозоля.
Вонючее фиолетовое облако рассеялось и гордый своей находчивостью ученик победно поглядел на Мишу. А Миша был настроен весьма пессимистически, хотя и не без интереса ожидал, что будет дальше. А то, что было дальше, несколько разошлось с ожиданием обоих друзей.
Из кармана Ярик вынул ниточку не от своего коврика, а от ковра Кати Покатиной. И через пару минут рассерженная одноклассница застыла перед Яриком, скрестив руки на груди:
- И как это понимать, - процедила она, заметив в руках Ярика флакон.
- Я, это... - растерялся Ярослав, - ни того...
- Чего ни «таво»? - нависла над ним Катерина. И Миша решил вмешаться:
- Понимаешь, Кать, Ярослав тут проводить тебя хотел, да вот...
Новоявленный ухажер поперхнулся и открыл рот. А Катя сделала вид, что все еще сердиться, но прощает:
- Стеснялся, - лукаво улыбнулась она, - ну ладно, ничего, провожай. Влезай, давай портфель подержу.
Миша подтолкнул товарища в спину, мол, лезь, пока приглашает. Ярик забрался на ковер к Покатиной и кисло улыбнулся:
- Только давай, Катя я тебя до своего дома провожу, а то у меня ковер пропал.
- Конечно, мой мармеладный, - хищно улыбнулась отличница, - куда захочешь.
Освободиться от сладких объятий ему будет нелегко. Миша помахал им рукой и пошел домой пешком.
А вот зачем у Ярика в кармане была ниточка от ковра Кати Покатиной, для каких, так сказать корыстных целей, так это, между прочим, не ваше дело.
Глава третья
«Gold claw». Начало...
В первый же день каникул Миша пришел в гости к Ярику. В парадной было тихо, даже слишком, чтобы подумать, что ученик дома. Миша покрутился, вышел и обошел дом. Ветвистые стебли клематиса почти скрывали от постороннего взгляда махонькую калитку. На всякий случай, конспиративно оглядевшись, Миша толкнул дверцу и нырнул в густые заросли. За домом у Ярика стоит сарай. Вместо крыши на нем натянута парниковая пленка. Впрочем, Ярикова семья нашла в этом свои преимущества: крышу легко чинить, она хорошо пропускает свет и дает тепло, и можно пить чай в романтической обстановке под стук дождевых капель прямо под небом.
Дверь сарая была нараспашку - жара внутри мешала работать. И хотя до лета оставалось еще почти два месяца, оно уже, казалось, спешило занять свои позиции.
Шум в сарае оповестил о том, что сборы идут полным ходом. Неделю назад Миша и Ярик договорились идти искать сокровища драконьих катакомб. Был составлен подобный план операции и разработан список необходимого инвинтаря. Не инвентаря, а именно инвинтаря, потому что он именно так и назывался: «Списак ниобходимага инвинтаря для операции «Залотой коготь» («Gold claw» - по английски). В длиннющий «спасак» входила масса вещей, начиная с туалетной бумаги и заканчивая килограммом серебрянки. Последняя, кстати - необходимый и легко покупаемый в хозяйственных магазинах компонент «поруха». А вот его рецепт я умолчу, дабы не вызвать праведный гнев родителей и прочих предков.
И теперь Миша тащил две тяжеленные сумки набитые этим «самым необходимым». Кряхтя от тяжести, он ввалился в Яриков сарай. Подготовка к «операции» была в самом разгаре. Уже и стол, и все стулья были завалены таким же самым необходимым. И Миша внезапно понял, что напрасно настаивал на надобности всего этого хлама в походе. Ведь как никак, а им придется все это тащить на себе. Мишин ковер был безвозмездно покраден, а Яриков так и не вернулся из поднебесной выси. Наверное, все-таки улетел к африканским циновкам. А чтобы сделать новый ковер нужны были очень редкие дорогие порошки и массу времени.
- Между прочим, я предупреждал, - кипятился Ярик, - надо все реально взвешивать, а не витать в облаках!
- Пожалуй, придется что-нибудь исключить, - смиренно согласился Миша, - ну, самую малость.
- Самую малость? - не унимался его друг, - а кто выступал: без этого никак нельзя, это нужно позарез, без сего мы помрем, без того засохнем.
- Ну, преувеличил, - сдался Миша, - это еще не причина так бухтеть. Сейчас мы все реально взвесим. Тащи весы.
Первым делом, по настоянию Ярослава, были исключены все конфеты, печенья и шоколадки, а также копченый окорок, потому что он тянул на пару килограмм. Наместо всего богатого меню провианта, который собирался тащить Михаил, было решено ограничиться сухим пайком и термосом клюквенного морса. Миша, конечно, надулся. Но после того как его друг вопросил: «Ты на пикнике собираешься облопаться, или сокровища искать?», ученик заявил, что он сам первый пришел к такому решению и консенсус был достигнут. Дальше в разнос пошли электронные игрушки, палатка и походные стулья, а так же удочка, альпийские кроссовки, футбольный мяч и папины инструменты. В итоге из ста двадцати составленных Мишей пункта, осталось всего двадцать пять. Но рюкзаки все равно были увесистые.
Сапогами-скороходами в черте города было пользовать запрещено, потому что это было чревато повышенным травматизмом, и вследствие этого пришлось обойтись роликами. Ярик напоследок засунул за шиворот карту и друзья, преисполненные решимости и таинственности, выкатили на солнечные улицы города.
Последние лужи апреля уже просыхали на горячем асфальте. Вдали маячили пушистые тучки майских гроз. О них Миша любил говорить: «Люблю грозу в начале мая, как шибанет - и нет сарая». Ярик при этом, правда, обижался. Он почему-то считал, что имеется в виду именно его любимый сарай.
Над головой бесшумно скользили ковры и коврики, ступы и даже одна метла последней модели, с полным приводом и антикоррозийной обработкой. Жужжали двигатели лодок и первые весенние мухи. Малолетние эльфы распевали песни, забравшись на придорожный тополь, откуда их тщетно пытался спугнуть милиционер. Единорожки играли в догонялки в городском парке. Вешний город жил и пел, сверкая всеми окошками, и навевал беззаботное, почти безалаберное настроение.
Первое время друзья катили по дорожкам сверкающих улиц и наслаждались этим витающим в воздухе бездельем. Но после очередной горки Миша начал выдыхаться, после следующей у него стало пропадать настроение, после третьей ему надоело солнце, бессовестно напекавшее спину, а после четвертой он категорично свалился под куст. Через пару минут его нагнал Ярослав и остановился, упершись руками в колени. Юному гению такая пробежка тоже уже видимо стала надоедать. У Миши даже мелькнула малодушная мысль, а не бросить ли эту затею и пойти погонять в футбол во дворе. Но он только вздохнул и не стал ничего говорить.
- Ничего, - отдышавшись, сказал Ярослав, - ничего легко не дается, а тем более не дается куча золота на халяву. Отдохнем и в путь.
- Яр, это безнадежно, - чахло возразил Миша, - надо искать транспорт. Давай, хотя бы пару лошадей арендуем.
- На какие шиши? - стоял на своем ученый, - Дойдем!
- Погоди! Это какая улица? - осенило Мишу.
- Третья Зеленая, а что?
- Как что?! Здесь же Катька Покатина недалеко должна жить, так?
- Ну так, - неохотно согласился одноклассник, уже начиная понимать, куда клонит его друг.
- Ну вот. У Катьки здоровый ковер, а может и запасной найдется. Она к тебе вроде бы благоволит.
- Ой, не напоминай, - скривился Ярик, - да к тому же у нее язык как помело. Весь класс, да что там весь город (Ярик жестом изобразил размах) узнает о нашем плане еще до того, как мы дойдем до пещер. В таких делах нужна конспиративность. Мы идем пешком и баста!
И тут Мише в голову пришел убийственный довод, против которого Ярик уже не сможет возразить. Сам Михаил даже особо не верил в сказочный исход их дела:
- Ну, дойдем, ну проплутаем, ну НАЙДЕМ мы твои сокровища, а как ты их собираешься обратно тащить. Нацепим на себя побрякушки эпохи поздней Золушки и парочку корон, да и покатим домой через весь город?
- Да, - протянул Ярик, - об этом я как-то не подумал.
И тоже рухнул под куст:
- Будем ждать.
- Чего?
- Чуда. Ну, или там знамения, - и Ярик достал из рюкзака пирожки и термос.
Долго ожидать не пришлось. В любой истории есть такие «и вдруг...». Далее следует то, что главным героям не хватает в этот момент больше всего. Является спаситель, нужное решение или подходящий транспорт.
И вдруг... сценарий немного нарушился. По улице довольный собой и окружающей жизнью летел Вася на своем блистательном «Харлее». Похоже, Вася был в лодке не один, но разглядеть пассажира или пассажирку за тонированными стеклами было невозможно.
- Тоже мне «чудо» в чешуе, - буркнул Миша, инстинктивно прячась поглубже в куст. Но в лодке их уже заметили. Она спустилась и зависла прямо в паре сантиметров от земли. Даже при всей нелюбви к Васе, Миша не мог не восхититься маневренностью и точностью воздушного транспорта.
Переднее стекло бесшумно растворилось и показалось неприятно улыбающееся ушастое лицо водителя. В этот момент мальчики могли поклясться, что где-то в генетических недрах Васи затесались упыри желчные обыкновенные.
- И чего это вы тут сидите, младо-юноши. На пикник собрались, али ножки устали? - с издевочкой спросил Выпендра на модный нынче в молодежных кругах славянский манер.
А ведь знал, нахал, что у мальчишек ковров нет. Мишку так и подмывало высказать ему все, что он о нем думает. Он был даже абсолютно уверен, что это именно Вася упер коврик. Только мотив был не ясен.
Но Ярик сделал вид, что его ничуть не волнует присутствие Васи.
- За грибами пошли, грибов не нашли, - шутливо улыбнулся он. - Травка зеленеет, солнышко блестит, тому, кто много знает, по зубам влетит.
- Ты говори, да не заговаривайся. Знай, с кем дело имеешь. - Погрозил тощим кулаком Вася, высовываясь из машины.
- Ой, как мне страшно, я прям дрожу весь, - подыграл другу Миша, сообразив, что чем быстрее они отвяжутся от Васи, тем лучше. А то этот может и слежку за ними устроить. Просто так, из вредности.
- Ты из машины то не высовывайся, болезный. Застудишься. Небось, мамочка заставила в каникулы и на прогулки в машине ездить. Бери пример с нас, - Миша демонстративно задрал ногу в потрепанном роликовом коньке и любовно посмотрел на него. - Занятия спотом на свежем воздухе укрепляют иммунную систему и выводят желчь из организма, улучшают кровообращение и обостряет ум.
- Еще чего, - буркнул «болезный». Пожалуй, Вася нашелся бы, чем расплатиться, но пока он обдумывал достойный ответ, тонкая бледная мужская рука дернула его за плечо и, усадив на место, жестом приказала лететь дальше. Вася не посмел даже обернуться. Он послушно взял вертикальный взлет и пристроился на вторую скоростную полосу, налог за которую составлял месячную зарплату родителей Миши.
- Мы еще поговорим, - зло крикнул он напоследок, и в его голосе была твердая уверенность сильнейшего. Это-то Мишу и передернуло. Вася всегда предпочитал сражаться только язвительным языком, презрительно относясь к физическому насилию. Особенно, направленному в его сторону. Как классическому злодею ему недоставало только парочки накаченных друзей недалекого ума. Поэтому, проиграв, или временно отступая, Вася всегда грозился скорее для поддержания самоуважения, а не реально угрожая.
Все это оставило в душе у Миши неприятный колкий осадок. Но он переглянулся с Яриком и подмигнул ему, довольный тем, что удалось быстро отвертеться от назойливого одноклассника.
Чтобы скоротать ожидание чуда и заглушить смутную тревогу, навеянную угрозой, Миша откинулся на упругие ветви куста, зажмурился и стал выдумывать наилучший вариант «и вдруг»: «И вдруг, внезапно воздух рассек знакомый коврик с бахромой. Он виновато завис перед хозяином и потерся об ногу, выражая свою вину. Ярик радостно вскочил и обнял коврик, что со стороны было конечно странно. Через полминуты они уже сидели на бравом арабском ковре и летели навстречу приключениям и опасностям. И тут... Миша замечает вороватого вида детину, который несет продавать на рынок ковер. Он узнал свой ковер. На чьем ковре может быть столько краски?! Держи вора, - закричал Миша, и ковер пикирует со страшной скоростью прямо на... на... Джека Похитителя Ковров, известного своим коварством, давно и безуспешно разыскиваемым милицией и ФСБ. Сбив Похитителя с ног, Миша вяжет ему руки кожаным ремнем. Торжественная процессия до ближайшего участка. За поимку ему, Мише, ну и Ярику, конечно, выдадут премию, и он купит не нее новый ковер и еще чего-нибудь. А еще, все узнают, что к похищению был причастен некто Василий Выпендра, известный криминальному миру под кличкой Упырь».
Но придумать каким образом милиция разделается с «Упырем» Мише не пришлось. Его глубокомысленные размышления прервал друг. Он резко вскочил и с удивлением смотрел за спину Михаила:
- Хельга? А ты что здесь делаешь?
Миша обернулся. Из калитки дома, в палисаднике которого обстроились друзья, вышла девочка в цветочном сарафане. На вид ей было лет двенадцать, но она была немного старше. Невысокая и худенькая, с загорелыми плечами и серьезным не по годам взглядом. Девчоночье лицо, усыпанное веснушками и светящаяся коса, обнажающая чуть заостренные уши. Как и все эльфийки, Хельга отставала от одноклассниц в развитии. Ей был отпущен несколько больший срок, нежели человеку и взрослела она медленней. Она была несколько замкнута и мало общалась с другими детьми.
Ольга (так звучит скандинавская «Хельга» на русском) родилась в семье эльфов, но в ее жилах текла и человеческая кровь. Истинных, чистокровных эльфов осталось совсем мало на земле. Человеком был ее прапрадед, и родители Оли надеялись, что ни один из их детей не унаследует его «особенностей». Так и было, пока не родилась Хельга. Она быстро обогнала всех своих братьев и сестер и почувствовала свою «неправильность». Да она будет жить дольше, чем любой из людей, но не так долго как эльф. [4] Да, у неё есть магические способности, но уже то, что у Хельги не было крыльев, как у любой, даже самой рядовой, феи, делало ее невольным изгоем среди собратьев. Она стала избегать общества и эльфов, и людей. Хельга училась когда-то в одном классе с Мишей и Яриком. Потом ее родители переехали, и девочка перешла в другую школу.
- Привет, - ответила эльфийка. И Миша не понял, радуется она их встрече или сердиться, - Я здесь живу. А вот что здесь делаете вы? Все цветы помяли.
В ее голосе был мягкий укор. Вообще-то редко можно заставить эльфа сердиться по-настоящему. Миша заметил, что на самом деле сломал несколько веточек куста, под которым пристроился, а тяжелый рюкзак кинул прямо на клумбу. Обругав себя за нелепую оплошность, мальчики вскочили и подхватили рюкзаки. Они всегда, еще когда учились вместе, терялись перед серьезной маленькой эльфийкой.
- Прости, мы случайно, - виновато пробормотал Ярослав.
Хельга опустилась на колени и бережно приподняла помятые голубые головки. Колокольчики в ее ладонях жалобно динькнули. Девочка нежно погладила их, и стебельки начали расправляться.
- Правда, извини, Хельга, - развел руками Михаил, - они ведь поправятся?
Он чувствовал себя полным дураком. Никогда он не задумывался, обламывая ветки или срывая цветок. Как и любой человек, впрочем. Только оказываясь рядом с эльфом, сразу понимаешь своё варварство и неуклюжесть. Пожалуй, без эльфов мир давно лишился бы всех лесов и полян.
- Ладно, не стоит, - отмахнулась девочка, встала и отряхнулась от земли, - Чем обязана нежданным гостям?
Друзья растерялись. Они совсем не собирались застревать у кого-нибудь в гостях.
- Хельга, ты только не смейся, - заявил Ярик, - но мы идем искать сокровища в драконьих катакомбах.
Но Хельга и не думала смеяться.
- Это здорово, - согласилась она, хотя Миша опять так и не понял, с каким настроением она это говорит.
Повисла неловкая пауза. Ярик поковырял носком землю и неожиданно предложил:
- Значит, ты согласишься пойти с нами? Только это может быть тяжело и даже немного опасно.
- А почему бы и нет, - улыбнулась эльфийка и ее глаза зажглись озорными звездочками, - а если это действительно может быть тяжело и даже немного опасно, так это даже интересней. Я мигом соберусь, вы меня подождете?
- Конечно, - снисходительно улыбнулся Ярик, а когда Хельга уже скрылась в калитке, он крикнул вдогонку:
- Хель, а у тебя ковер есть?
- Нет, - выглянула девочка и подмигнула, - предпочитаю пешие прогулки.
Мальчики опустились с краешку на газон. С одной стороны Миша был рад такой кампании, но с другой:
- И так тащимся еле-еле, - тяжело вздохнул он, - так еще и рюкзак этой красавицы нести придется. И сокровища на троих делить.
- Не жмотничай, - толкнул его друг, - Хельга - классная девчонка, или будешь это отрицать? Если кто отзовется о ней неуважительно, будет иметь дело со мной.
- Отрицать не буду, - рассмеялся Миша.
Через несколько минут Хельга выскочила из калитки в старых потертых джинсах и рубашке. На ее ногах, к своему глубокому сожалению, Миша увидел роликовые коньки. Значит, занятия спортом еще не окончены. Придется еще долго укреплять иммунную систему. Но тут Хельга присвистнула, и из калитки вылетел, в прямом смысле, конь. Потому что это был не простой конь, а крылатый. Огромный белоснежный красавец. Его ослепительную шкуру и крылья эффектно оттеняла червленая серебряная упряжь с кельтскими узорами. Миша видел таких только в кино. То есть пегасов-то было предостаточно, но таких больших, красивых и белых он еще вживую не встречал.
- Давайте рюкзаки, мальчики, вы, наверное, устали их тащить, - предложила Хельга.
- Да ну, легкотня, - бравурно возразил Миша, демонстративно подкидывая рюкзак в одной руке, отчего та сразу мучительно заныла.
Но эльфийка, к ее чести, отобрала сумки у друзей и прикрепила по обе стороны седла.
- Эо, будь рядом, - скомандовала она коню и отпустила повод, - Ну, что друзья мои, вперед. Как говорил герой Юрий Гагарин - Поехали!
И они поехали. У Миши словно второе дыхание открылось. Да и стыдно было бы ездить на роликах хуже девчонки. То и дело вдали мелькали белоснежные бока Эо и мальчики втайне надеялись, что Хельге надоест ехать на роликах, и они полетят на ее великолепном коне. Не тут то было. Эльфийка была неутомима. Только выехав за пределы города, она милостиво предложила ребятам пролететься, на что они, конечно, с радостью согласились.
Вы когда-нибудь летали на пегасах? Нет, не на тех, что монотонно возят детишек под куполом аттракционов на привязи, а под открытым небом, над бесконечными весенними просторами. Нет? Тогда вы много потеряли, смею вас заверить. А мальчишки это ощутили в полной мере. И даже испытали некоторое разочарование, когда конь плавно приземлился перед воротами музея.
Тут друзей, правда, ожидало некоторое огорчение. Называется: «Что такое не везет и как с ним бороться». На стоянке музея стояла лодка Васи. В том, что лодка принадлежала именно ему, не было никакого сомнения. Мальчики переглянулись.
- Да кто он такой, в конце концов, чтобы мы из-за него отступали, верно?
- Верно, - согласилась Хельга.
И было решено идти дальше, не обращая ни на что внимание. Билеты в музей пришлось купить, хотя ребята отказались от проводника. А коня в катакомбы не пустили, потому что коням история не нужна. Но и оставлять его на стоянке для транспорта дети, к неудовольствию сторожа, не стали - Эол не нуждался ни в охране, ни в привязи. Напоследок охранник заставил ребят оставить свои рюкзаки в камере хранения. Оттащив друзей подальше, Миша велел рассовать в карманах мелкие предметы:
- Если мы найдем что-нибудь подходящее, вернемся за вещами. Что-нибудь придумаем.
И они двинулись вглубь по извилистым проходам. В пещерах было тихо, сумрачно и прохладно. Катакомбы освещались электрическими факелами. Эти, довольно убедительные, фальшивки были призваны воссоздать историческую атмосферу. Темнота теснилась по углам, скрывая притаившихся драконов из пенопласта и манекены в одежде времен последней войны.
Посетителей было мало - изредка попадались замшелые ученые или мамаши с унылыми детьми - кому охота идти в музей в весенний каникульный день. Но, в общем, все было тихо, и никто не обращал на юную троицу внимание. Впереди шел Ярослав, постоянно сверяясь с картой.
Через полчаса или немного меньше ребята добрались до темного коридора. Факелы туда даже не проводили, справедливо полагая, что смотреть там нечего. Засветив фонарики, ученики пошли по коридору. Метров через тридцать они уперлись в гладкую отшлифованную стену. Ребята несколько раз прошли туда-сюда, но не нашли даже намека на ответвления в коридоре. Даже маленькой трещинки в стене.
Глава четвертая
... и конец.
Миша молчал - он не хотел расстраивать друга. Хельга тоже молчала. Ярослав обреченно уселся на пол и закрыл лицо руками:
- Значит Мазилин был прав - нет здесь никаких ходов. Месяц трудов - все напрасно! Мы ничего не нашли.
На какой-то момент в пещере повисла полная тишина.
- Что вы искали, дети?
Ласковый, но холодный мужской голос застал друзей врасплох. Миша резко обернулся. От стены отошел высокий человек в черном плаще и шляпе с большими полями. Было непостижимо, как ребята не заметили его, когда несколько раз проходили мимо. Мужчина словно выплыл из темного угла. И так же, как волосы и кожа Хельги, источали порой приглушенный свет, субъект, казалось, распространял сумерки. Он был худой, но видно очень крепкого сложения и неестественно бледный. Из-за этого, а может и по другой причине, правильное красивое лицо с черной бородкой производило все-таки некоторое отталкивающее впечатление. Особенно он не понравился девочке. Она отшатнулась от незнакомца и Миша понял, что ей страшно, хотя эльфийка не подала вида. У него, признаться и самого сердце упало в пятки. Мужчина положил тонкую худую длань на плечо Ярику и повторил свой вопрос:
- Что вы искали, дети?
- Ничего, - вскочил Ярик, поспешно засовывая карту за пояс.
Тонкие красивые губы незнакомца расплылись в улыбке. Говорил он мягко:
- Я напугал вас? Простите. Позвольте представиться - Худеус. Профессор Иммортал Худеус.
Несмотря на странное иностранное имя, незнакомец говорил на чистейшем русском. Ярика передернуло. Миша знал, что другу не нравятся импортные клички. Ярослав поднялся и, улыбаясь, протянул незнакомцу руку для пожатия:
- А меня зовут Джон Принц. Можно просто Джонни.
Иммортал, казалось, не обратил внимания на иронию, прозвучавшую в голосе мальчика. Он вопросительно глянул на Михаила. Ученик коротко представился:
- Миша.
Похоже, мужчину это удовлетворило. Когда он повернулся к Хельге, по его лицу пробежала тень призрения и страха. Но никто, кроме Миши, стоявшего совсем близко от случайного знакомца, этого не заметил.
- А как зовут вашу очаровательную спутницу? - вежливо спросил он. В его движениях скользило нарочитое изящество и галантность. Он был так любезен, и так приветливо улыбался и Миша решил, что мелькнувшая неприязнь к эльфийке ему просто показалась.
- Ольга, - неохотно ответила девочка, отступая еще на шаг и опуская голову, чтобы не встретиться взглядом с профессором.
- Просто Ольга. Или может быть Хельга? - так же учтиво осведомился профессор и Мишу кольнула легкая обида.
- Ольга Кузнецова, - упрямо ответила девочка, не обращая внимания на то, что профессор назвал ее настоящее имя.
Худеус круто повернулся на каблуках черных лакированных сапог, обошел детей и как бы невзначай заговорил. Миша понял, что профессор расставлял ловушку:
- Из этого коридора должен быть выход. Я уверен. Я, профессор Иммортал Худеус, никогда не ошибаюсь. Только высчитать его месторасположения ни я, ни мои ученые помощники не смогли. Не могу же я переконопатить тридцатиметровую стену. Впрочем, могу, но это будет чревато неприятными последствиями.
Миша молча наблюдал за ним и, хотя и был удивлен словами ученого, свои секреты распускать не собирался. Хельга, то и вовсе встала за спины мальчиков и не поднимала глаз.
- А я смог. То есть не стену разобрать, конечно, а проход найти! - Не удержался Ярик и вытащил карту. Профессор улыбнулся - ловушка удалась.
Худеус забрал карту и стал ее внимательно изучать:
- И как же вы добились таких результатов, коллега? - очень вежливо спросил он, не отрываясь от листа.
- Сверил все старые карты, легенды и записи довоенных лет, - с гордостью ответил мальчик. Похоже, лесть заглушила его осторожность. Наконец кто-то оценил его старания! Миша уже давно толкал его в бок, но Ярик лишь сердито отмахнулся.
- Великолепно, коллега! Ни одному из моих помощников этого не удалось, великолепно. А вы знаете, куда ведет этот ход?
Темные горящие глаза остановились на Ярике, профессор напряженно выжидал ответ.
- Знаю, - с вызовом ответил юный гений, хотя Миша уже повис у него на рукаве, - в сокровищницу.
- Ах, вот оно что, - облегченно рассмеялся мужчина, - юные искатели сокровищ! Вам нужны сокровища! Ха-ха. Только то и всего? Несметные залежи драконьего хлама! Ха-ха!
Миша и Ярик были раздосадованы такой реакцией и немного удивлены. Что же еще можно искать в драконьих пещерах, если не сокровища?
- Меня не интересуют деньги, - резко оборвав смех, серьезно заговорил профессор. - Я работаю ради науки. И покупаю твою карту. Сколько ты за нее хочешь?
- Я... я ...- растерянно залепетал Ярик и Миша понял, что дело принимает нехороший оборот.
- Мы не собираемся вам ее продавать, - с напором налетел он на профессора. - Отдайте нашу карту, она наша!
Друзья стали его горячо поддерживать. Иммортал досадливо поморщился и вернул свиток:
- В таком случае, - сказал он, - я нанимаю вас на работу. Приступайте немедленно. Найдите точное место должного отверстия в стене. Вот этого (он ткнул длинным холеным пальцем в лист).
Его вежливость и галантность медленно испарялись, оставляя натиск, холодный расчет и тон человека, который не привык командовать дважды. Дети промолчали и сгрудились посредине прохода. Никто не кидался исполнять распоряжение профессора. Но он уже, казалось, потерял к ним интерес. Легким щелчком он включил миниатюрную рацию возле уха. Повеления сыпались из него пулеметной очередью:
- Немедленно принесите сундук из моей машины. В тот самый коридор. Да, нашел. Тащите все оборудование. Не ваше дело. Еще один вопрос - и вы уволены. Даю две минуты.
Но две минуты не прошло. Появились какие-то люди с огромными ящиками, темный коридор наполнился приглушенным светом, а работники музея подобострастно кидались исполнять любое желание Худеуса. Перед детьми с грохотом опустили сундук. Уже один сундук был настоящим сокровищем. Видавшее виды дерево было оковано старой медью с невиданными узорами. Но ничто ни шло в сравнение с тем, что оказалось внутри сундука. Он был доверху набит деньгами. И не рублями, долларами или там еврами, а настоящими золотыми империалами, жемчугом, драгоценными камнями и прочими безделушками, ради которых люди бывают готовы свернуть горы.
- Это плата за вашу работу, - небрежно кинул профессор опешившим детям. Миша не мог оторвать взгляда от сверкающих граней.
- За работу, - вдруг гаркнул Иммортал и все невольно съежились. Одна из работниц музея, сдобная как пончик со сгущенкой, отвела детей в сторонку:
- Никогда не злите профессора, детки. Он великий человек. Наш благодетель.
Тетка смахнула скупую слезу, а потом больно впилась когтями в плечо Мише и Хельге:
- Немедленно сделайте то, о чем вас нижайше просил Наш Благодетель.
И приторно улыбнулась. Миша резко вырвался из ее цепких объятий и хотел отвести друзей в сторону. Женщина кивнула, выражая согласие, но Хельгу не отпустила. Более того, когда эльфийка попыталась выкрутиться и отойти, работница музея так сильно стиснула ей плечо, что девочка тихонько ойкнула и присела. Миша сжал кулаки:
- А ну отпусти ее, мымра.
- Для вас, молодой человек, я Мавра Аполлоновна, - невозмутимо ответила сладкая тетушка. - И не смейте мне тыкать.
На какой-то момент Миша даже растерялся.
- Пока вы будете выполнять своё задание, - с карамельной вежливостью, проговорила Мавра, - девочка будет со мной.
Ярик вскипел от бессильного гнева:
- Если вы ей что-нибудь сделаете... Хоть что-нибудь... То...то...
Но женщина бросила на них презрительный взгляд и криво усмехнулась.
- Хорошо, - Миша взял друга за руку, - мы сделаем все, о чем нас попросил этот прах-фессор. А вы не смейте прикасаться к Хельге и пальцем.
- Слушаюсь и повинуюсь, - отозвалась Мавра. Она усадила девочку на одну из грубых деревянных скамей, которые притащили работники и села рядом, изображая самую заботливую мамашу.
- Нечего нависать надо мной, - холодно обратилась к ней Хельга, - я не собираюсь спасаться бегством.
Тетушка лишь хмыкнула.
С такой вопиющей несправедливостью Миша еще никогда не сталкивался в своей жизни. А ведь он вырос со старшей сестрой.
Ярик что-то измерял, считал, а Миша бегал по всему коридору с рулеткой, любезно одолженной сотрудниками. Профессор терпеливо и почти равнодушно наблюдал за ними, скрестив красивые бледные руки на груди. Ему принесли высокое золоченое кресло с намеком на готику, но Иммортал даже не взглянул на него. Все остальные затихли и прижухли как мыши, не смея ничего предприн
AndRR0n (13-го, 28 лет)
