Вода. Струя горячей воды со звонким плеском разбивается о замерзшие ладони. Хрупкая фигурка сжалась в пустой холодной ванне. Озябшими негнущимися палцами Она взяла пробку и заткнула слив. Вода доходит сначала до щиколодок, потом до середины икры, скрывает колени. Все еще холодной рукой Она опускает лепесток крана. Тепло постепенно проникает внутрь тела, но кисти рук, обхвативщих пульсирующие болью виски, остаются ледяными. Господи, почему так больно?!... Сухие красные глаза пусто и тяжело смотрят куда-то сквозь воду, сквозь босые ступни на белой эмали. Лихорадочная дрожь все никак не хочет уходить. Но почему?! Ведь все закончилось еще две недели назад...
Вчера или позавчера Она бы опять заплакала. Забилась бы в углу кровати или залезла на чердак. Там есть большое окно прямо в крыше, не окно даже, а просто прямоугольна дырка. Она, наверое, заколдованная. Часами можно просидеть абсолютно без движения, глядя, как срывается незримым потоком ветра и плавно опускается на землю еще один пожелтевший лист со старой березы. И мгновенно-стынущей полоской будут скатываться одна за одной непрошенные слезы. Она не вытирает их, иначе глаза будут красные и все сразу станут суетиться, спрашивать, рыться в её душе. Нет, холодный ветер сам высушт щеки. Когда совсем взойдет солнце, Она спустится.ж И увидит, что Он все это время стоял рядом с лестницей. Охранял Её покой. Охранял так, что добраться до Неё было возможно лишь переступив через десяток трупов, включая его собственный. Она увидит Его и впору будет опять бежать на чердак. Слезы подступятк самому горлу большим шершавым комком и их придется проглотить. И спуститься на завтрак. Хорошо, все таки, что отца часто дома не бывает. Вот уж кто точно не дал бы жить спокойно. За едой приходится улыбаться милой Ксенечке и Галине Степановне. И Павлуше. И всем остальным. И создавать иллюзию нормальной жизни. А Он все это время будет стоять сзади, чуть справа. Он не посмотрит на Нее, но Она почувствует... Почувствует... И сожмет в руке стакан с соком, костяшки пальцев побелеют, овсянка так и останется недоеденой...
Зарядит дождь. И опять целый день будет невозможно выйти на улицу. Ксенечка осторожно возьмет Её под руку, усадит в кресло. Посмотрит большими голубыми глазами. Ксенечка хорошая. Она добрая и наивная, как маленький ребенок, хоть и ровестница. Эта девочка похожа на Милли Гамильтон из "Унесенных ветром". В двадцать первом веке это смотриться если не глупо и смешно, то умильно. Ксенечка станет спрашивать, что с Ней, почему она стала так плохо кушать, рано просыпаться, почему стала такой рассеяной. Милая, добрая моя Ксенечка! Как тебе повезло, что не приходилось невидимо захлебываться слезами, чувствуя спиной Его взгляд!... Потом подсядет Павлуша и брякнет что-нибудь насчет "влюбилась". Из его уст это слово вырывается как ругательство или плевок. Как ни банально, но Павлуша, этот типичный представитель "золотой" молодежи, всю ночь кутящий с полураздетыми девками по дорогим клубам, вызывает у Неё раздражение и отвращение. Она сжимает маленькие ладошки сестры в своих руках, уверяет девушку, что все хорошо. В это время Её взгляд тяжелет, виски начинают ныть. С трудом закончив фразу, Она хватает куртку и вылетает на улицу.
Дождь, слякоть, холод. Да. Ноги несут все быстрее и быстрее, все дальше и дальше. В сад, в рощицу за ним, в лес... В любимую беседку. Наконец, горячие капли смешиваются с дождем, стекая по щекам, губам, подбородку. У Неё есть ровно три минуты, пока Ксенечка не разыщет Его, отдыхающего после ночной смены. Спина и плечи дрожат, едва накинутая куртка сползает окончательно. Ветер безжалостно хлещет холодными струями прямо в лицо, кажется, что мир постепенно затапливается и вот нет уже ничего, кроме серых косматых туч, грязной воды и едва различимых желтых деревьев. Ах!.. Его прикосновение всегда неожиданно. Сильные руки поправляют куртку, раскрывают зонт, осторожно подталкивают Её идти обратно по тропинке. Они так бережно обнимают за плечи, подхватывают и несут - трехминутное буйство и предыдущая пробежка выпили все соки. Только сейчас Она понимает, как замерзла. А как же Он?! Он же даже без куртки...-последней мыслью отзывается постепенно гаснущее сознание. Силы остается только закрыть глаза и провалиться в сон...
Просыпается она уже в своей постели. Озябщие руки и ноги едва согрелись под теплым оделом. Придется идти в ванную. Все как всегда. Как сейчас. А Он стоит за дверью. И охраняет. Хранит. Она знает, чего Он сейчас хочет больше всего на свете. И Он может это сделать. У Неё даже мысли не возникнет о сопротивлении - зачем?! Тогда, две недели назад это было прекрасно. Они могут это повторить. Они хотят. Они любят, но... Пустота во взгляде сменяется горькой усмешкой - в недалеком будущем Её ожидает свадьба с Павлушей. Что поделаешь, такова участь дочери российского аристократа. Этот союз их отцы заключили ещё до Её рождения. Павлуше, конечно, плевать, ему все простят, он же "мужчина". А вот Она... Хорошо, если позволят оставить Его.
Хрупкая фигурка выпрямляется, обнажая юное, почти сформировавшееся тело. Голова погружается в воду, тупая боль стучит в виски. По волосам стекает влага, Она проводит рукой по лицу, в надежде стряхнуть кошмарный сон и опять проснуться в лесной сторожке, среди непроходимого леса. Увидеть Его лицо. Провести рукой по жесткой от щетины щеке. Почувствовать вкус Его губ...
_____________________________________________
А Он... Он стоит перед дверью, привалившись горячим лбом к холодной стенке и вспоминает Её долгий тяжелый взгляд: "Почему?!..." Он закрывает глаза и тут же токрывает. Коря себя за халатность, обшаривает глазами каждый угол и щель. Никого нет, Ей ничто не угрожает. На всякий случай проверил еще раз. хотелось всё бросить и сесть на свой "Харлей". Слышать ревущий мотор и свист ветра. Брызги, летящие фонтанным фейерверком из-под колес, дикое, необузданное чувство свободы и одновременно полного сосредоточения. Длинная, абсолютно прямая дорога, серый асфальт, до предела выкрученная рукоять скорости. И сила. Ни с чем несравнимое чувство настоящей, как внутренней, так и физической силы. Совсем, как когда несешь Её, озябшую, хрупкую, маленькую, под проливным дождем. Она так доверчиво жмется к нему, так дрожит от холода... Он смотрит на Неё и, широкими прыжками перелетая через лужи, несется в дом. Чтобы видеть, как хлопочет над Ней экономка Галина Степановна, как округляет глазки и гладит Её по мокрой голове Ксенечка, как Она в сонном порыве хватает Его за руку. Ему хочется снова это увидеть, ощутить... Но больше всего на свете Он сейчас хочет зайти. Ине оглядываясь на дегенерата Павлушу, социальные статусы и те две глупые, страшные, отчаяные недели продолжить ту субботнюю ночь.
Тот жуткий непрекращающийся ливень, размывший все дороги. Охотничья сторожка в лесу. Он помнит Её смех, когда Она, завернутая в большое лоскутное одеяло, грелась у печки. Заставила Его съесть полпачки печенья... А потом так мучительно нежно целовала. Он помнит Её широко распахнутые глаза, чуть приоткрытый рот...
Во взгляде все двоится и Он не сразу замечает подошедшего Павлушу. Тот пытается говорить ему что-то язвительное, обидное, все как всегда. Он стоит слишком близко. Всего пара движений и парень безжизненно осядет на пол, его куриная шейка будет свернута самым страшным способом. Всего пара движений... Павлуша, похоже, понимает, что если ему дорога жизнь, то от телохранителя будущей благоверной лучше держаться на порядочном расстоянии. Ну ничего, он еще отыграется на Нем после женитьбы, если, конечно, не выкинет сразу же. А то, чего доброго, встанет перед кроватью во время первой брачной ночи и фиг тогда подойдешь к супруге...
Павлуша ушел, а Он все стоит. И думает. Вспоминает. Охраняет... "Аааааааа!!!!!!"- крик из ванной.Он быстро распахивает дверь и видит Её с полотенцем в углу и маленького мышонка посреди комнаты.
-Ты его боишься?- Он подносит ей зверёнка на ладони. Мышка совсем маленькая, едва ли в половину его десницы. Она, придерживая полотенце, осторожно подается вперед, смотрит на животное. Чуть осмелев, гладит его пальчиком по спинке. Задевает Его руку. Смотрит Ему в глаза. Мышонок перекочевывает на стул. Его некому больше держать. Он свободен, потому что люди заняты друг другом. Полотенце постепенно падает на пол. У Него жесткие ладони, но это приятно..... Господи, какие у Неё нежные губы......
dizelmc (18-го, 28 лет)
