-= Клуб начинающих писателей и художников =-

   Я смотрел в небо, лёжа на спине в высокой траве. 
   - На что похожи облака? – спросила меня Оля, лежавшая рядом.
   - Вон то – на твою симпампичную попку, - я сделал вид, что задумался, - а вон то, двойное, на твою милую…
   - Скотина, - она перевернулась, полуулёгшись на меня и слегка шлёпнула ладошкой мне по губам. – Вечно у тебя пошлости на уме.
   - Разве то, что я вижу в красоте природы изгибы любимого тела – пошло? Я ведь думаю только о тебе. Мне всё равно, что вон у того облака размер побольше твоего, примерно, как у Катьки, я смотрю только но то облако, которое…
   Вот, спрашивается, кто меня за язык тянул? Я-то шутил, но у Оли чувство юмора заканчивалось там, где в моей жизни появлялась другая девушка – на словах, в мыслях, блин! Олька сразу посуровела.
   - А что, ты, я вижу, прекрасно осведомлён о её размерах, да?
   - Ну… Я просто видел их…
   - Что?!!
   - Да нет, не в обнажённом виде, в смысле, вообще… Ну, она же часто одевает такое… Обтягивающее… Да и ещё без лифчика…
   - И ты на неё пялишься, кобель проклятый, да?!
   - Нет!
   - Нет? Знаешь когда она в лифчике, когда без лифчика, да?
   - Не, ну, просто там же видно…
   Каждым своим словом я вбивал в крышку своего гроба очередной гвоздь, но остановиться никак не мог.
   - Видно тому, кто смотрит, - Оля привстала и влепила мне пощёчину. – Кобель!
   - Ты бы обзывалась поаккуратнее, - не сдержался я, разозлённый пощёчиной, - а то выйдешь замуж за меня, кобеля, кем станешь?
   Она аж задохнулась от возмущения.
   - Ах… Ах ты… Сволочь!
   Она вскочила и рванула прочь от меня.
   - Перебесишься, позвони! – крикнул я вслед.
   Блин! Ну надо-же! На ровном месте разругаться. Вечно у нас с ней так. А всё облака эти, мать их… Я посмотрел в небо. Одно облако расплылось в ехидной улыбке, другое вовсе сформировало в мой адрес неприличный жест. Вот, гады!
   - Опять ссоритесь? – спросил кто-то.
   Вернув свой взор с небес на землю, я увидел Валерку, полусидевшего на своём велике на дороге, у края поля, где до этого валялись в траве мы с Олей.
   - Ты откуда взялся?
   - Тебя искал. Бабка Настя сказала, что вы с Олькой на луга поехали.
  - Вот ей вечно всё надо – кто с кем, кто куда. ЗдорОво, - мы пожали друг другу руки. – Чё хотел-то?
   - Да я вечером в город еду, Вовкиных родаков опять не будет, повеселимся. Давай со мной.
   - А Петро?
   - Нет, у него что-то не клеится, не знаю. Сказал, что, может быть…
   - Ну, раз «может быть»…
   - То точно – нет, - закончил за меня Валера. – Так что?
   - Да я не против. Только я у родителей отпрошусь, ну, на всякий случай, чтоб зря нервы им не трепать.
   - Отпустят хоть?
   - Отпустят. На завтра ничего у меня нет, никакой работы, а вёл я себя в последнее время хорошо…
   - Примерный мальчик, - усмехнулся Валера. – А вообще, повезло тебе с родителями, понимают, что к чему.
   - А ты, небось, через скандал, как обычно? – догадался я.
   - Ну… типа того… - он махнул рукой. – Ладно, садись, подвезу.
   - Я на своём.
   - На твоём Олька укатила.
   Я огляделся по сторонам. Точно. Вот, зараза такая!
   - Ладно, поехали.

   …Вообще, мы с родителями жили в городе, но после смерти дедушки решили продать квартиру и переехать в посёлок. Посёлок, хоть и сохранял до сих пор печать тишины и спокойствия деревенской жизни, постепенно становился частью города. Город рос и теперь сюда даже ходили маршрутки – «посёлок-центр». Поэтому из города мы, практически, переехали в пригород. Вся разница была в том, что родителям на работу да мне в школу было добираться на полчаса дольше.
   А дом был большой, двухэтажный, тёплый зимой и прохладный летом. Внешне, благодаря широким окнам с тонкими белыми рамами, он выглядел легко, ажурно, воздушно. А на чердаке был оборудован кабинет и библиотека.
   Когда мы с Валерой подъехали к дому, я увидел свой велосипед висящим на заборе. Олька, видать, хотела перекинуть его через забор, чтоб на улице не бросать, да силёнок не хватило.
   - Вот темперамент, - вздохнул я.
   - Да, она бешенная, - Валера политесы разводить не умел.
   Я снял транспорт с забора.
   - Я тебе позвоню, как договорюсь. Когда едем-то?
   - Через два часа. Ты точно едешь?
   - Процентов семьдесят, что да, - пожал я плечами.
   - Ладно, тогда не прощаемся. Я на тебя рассчитываю, учти.
   Отпроситься для меня труда не составило. Да, наверное это кажется странным – на носу последний класс школы, вроде не маленький мальчик, а бегает у родителей разрешения спрашивать погулять. Но я просто уважал родителей и зря не трепал им нервы. Конечно, мог и исчезнуть без предупреждения, поехать куда-ни будь с друзьями, заночевать у подруги, но если можно по нормальному – почему нет?
   Вот и в этот раз никаких проблем не возникло. Мать, как обычно, сказала, чтоб я там не связался с кем, не подрался, отец сказал, чтоб не напился. Можно было подумать, что я только и мечтаю, что напиться да подраться.
   - Завтра во сколько приедешь? – спросил отец.
   - Пап, не знаю. Отосплюсь и приеду. А что?
   - Да огород бы надо было полить утром, пока жара не придавила.
   - Пап, я полью, даже днём. Делать всё равно нечего будет.
   - Ладно, смотри. Только по низу лей, не на листья, а то завернутся…
   - Да я знаю, - улыбнулся я.
   - Знает он, - буркнул отец. – Дядя Фёдор…
   Отец бурчал так, ради приличия.
   Я отзвонил Валерке, подтвердил, что в назначенное время буду на остановке и пошёл выбирать одежду. И почему этот процесс занимает у девчат столько времени? Что тут выбирать? Джинсы новые, потому что выглядят немного поприличнее старых, рубашку с коротким рукавом и открытым воротом с «декольте» - потому что жарко. Кепку? К чёрту. Тёмные очки? Пожалуй, да. Обую туфли. Новые? Нет, они ещё не разношенные, а мало ли куда нас понесёт, натрёшь ноги, ничему не рад будешь. Значит полуновые, проверенные. Только начистить их кремом да и всё. Ну… И на всякий случай – ремень вдену. Хоть джинсы и сидят как влитые, но сам по себе ремень полезная штука – мало ли что… Логично? Вполне. Так, и что это у нас в итоге из зеркала выглядывает? Симпатичный молодой парнишка с печатью ума на лбу, силы на торсе и сексуальности на… На всём облике.
   Уже из озорства я пшикнул на себя каким-то парфюмом, завалявшимся в недрах моего шкафа ещё, наверное, со времён перестройки и наверняка настоявшимся так, что являл собой мечту алкоголика. Но запах был на удивление приятен.
   Времени ещё было достаточно и я поднялся наверх, в кабинет. Уселся за стол,  придвинул к себе бумагу и ручку. В голове вертелся ритм мелодии, рождающей слова. Надо было написать что-нибудь для Оли. Мы всё равно помиримся, а я ей раз – и новое твоение, специально для неё состряпанное. Слова сами ложились на бумагу. Стих-песня был коротким, но выражающим всё, что я сейчас хотел-бы ей сказать.
   Закончив писать, я посмотрел на статуэтку, стоявшую на столе. Никаких изменений в худшую сторону я не заметил. Значит, всё в порядке – о добре пишу. Я улыбнулся и пошёл вниз – слегка перекусить.

   …На остановке я немного подождал Валеру. Он скептически оглядел меня с ног до головы и презрительно сплюнул:
   - Смотрите-ка на него, расфуфырился то как, - он втянул носом воздух и сделал вид, что его тошнит. – А надуханился – мать чеснАя! Весь флакон небось на себя вылил.
   - Так, завидуй молча, - ответил я.
   - Сто пудов, с Олькой поругался, решил ей замену найти, - продолжал издеваться он.
   - Ага, - мрачно кивнул я, - для того и духи эти с этими… как их?.. Афродозиаками, во!
   - С чем?
   - Афродозиаками, - уверенно гнул я, сомневаясь в душе, что правильно выговаривал и вообще применял данное слово. – Эх, темнота! Это такие вещества, которые в девушке женщину пробуждают. Побрызгался – и все девчонки твои.
   - Чё ты мне заливаешь? – не поверил мне друг. – Какие ещё зодиаки?
   - Ну, не веришь – не надо.
   Минут через десять подошла маршрутка. Народу в ней было немного – собственно мы, да два мужика на переднем сиденье. Это обратно она будет идти полная, с бабульками, везущими с рынка небольшие деньги и, не дай Бог, непроданное добро и живность. На въезде в город к нам подсела шумная компания из пяти девчат нашего возраста.
   Настроение, видать, у них было игривое, потому они дружно стали строить мне глазки, как ни странно, игнорируя сидевшего напротив меня Валеру. Я тоже озорно подмигнул им, вызвав в их среде дружный смех. Видимо, девочки задались целью смутить интеллигентного вида парня легкомысленным поведением (не по причине распущенности, а так – из озорства). Но они не знали, на кого и в каком настроении нарвались.
   Ох уж, эти женские штучки! Ох уж эта манера совершать полные грации и вожделения движения, невинно хлопая при этом ресничками. Одна расстегнула пуговку на блузке и слегка приспустила её с плеч – ну жарко в маршрутке. Другая сделала вид, что подтягивает колготки, совершая руками заманчивые, ласкающие движения, едва не приподнимая нижний край коротенькой юбочки. Третья смахивала пыль со своих туфелек, изящно прогнувшись перед моими глазами, давая возможность оценить девственную белизну чашечек её бюстгальтера. А эти перекладывания ножек одну на другую, взгляды, вздохи…
   Мужики и водила, до этого громко о чём-то разговаривавшие, уже давно помалкивали и я побаивался, что водила засмотрится в зеркало, показывавшее ему наш интим салон (то бишь, салон его маршрутки) и довезёт нас до реанимации. Ну, знаете, как бывает – газ в пол, руки на руле совершают импульсивные движения и вот – здравствуй, рай!
   Поулыбавшись в душе, я перешёл в наступление. Пересел между девочками, завязал разговор шуткой, бросил пару комплиментов, страстным взором прошёлся по всем тем местам, которые они мне так усиленно полудемонстрировали.
   - Кстати, девчата, а мы с другом на вечеринку катим, давайте с нами! Только, чур, приглашение касается только самостоятельных девочек, которые спать ложатся не после просмотра «Спокойной ночи, малыши», а под утро – напрыгавшиеся и удовлетворённые.
   Половина девчат смутилась моими полупрозрачными намёками и предложениями, половина захихикала, перешёптываясь между собой. Одна, с непонятным мне выражением в глазах, спросила с улыбкой почти снисходительной, словно взрослый, забавляющийся попытками ребёнка схитрить в чём-то;
   - Удовлетворённые чем?
   Я повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза;
   - Хорошим времяпрепровождением на правильном месте, хорошей кампанией из талантливых людей и хорошим партнёром в… танцах.
   Она слегка откинулась на спинку сиденья.
   - Талантливых людей, говоришь?..
   - Спортсмены, писатели, художники.
   - Наташ, брось, - дёрнула её за рукав одна из её подружек, - опять с мамой поругаешься.
   - Мама сама будет рада, если дома никого не будет. У неё сегодня, - по её лицу скользнула гримаса отвращения, - «приёмный день».
   Она посмотрела на меня слегка оценивающе, словно взвешивая все «за» и «против». Я смотрел на неё, уже догадываясь, что ответ будет положительный, если я правильно отвечу на вопрос, который наверняка вертится у неё на языке. Но она ничего не спросила.
   - Наша, выходим, - сказал Валера, всю дорогу скромно сидевший в сторонке.
   - Ну, красавицы, прощайте, не поминайте лихом, ариведерчи…
   - Пошли! – Валера выдернул меня из маршрутки.
   Посмотрев на меня как-то хмуро, он спросил;
   - Так как ты там говорил? С чем духи?
   - Вот видишь, - восторжествовал я, - а ты не верил. Стыдно! Друзьям надо верить.
   - Ладно, ладно, - махнул он рукой, - потопали.
   Мы повернулись и, едва сделав пару шагов, услышали за своими спинами девичий голос:
   - Мальчики, а вы ничего не забыли?
   Мы дружно повернулись. Наташа стояла на остановке, слегка отставив одну ножку в сторону, одну руку изящно уперев в бедро, другой небрежно покачивая сумочку.
   Я невольно залюбовался её изящностью. Среднего роста, на пару сантиметров ниже меня, густые, объёмные, как в рекламе, каштановые волосы волнами ниже плеч, точёная фигурка. Белая блузка, красная, почти до колен, юбка, туфли на средней высоты каблуках. Макияж – совсем немного, только, чтобы подчеркнуть некоторые линии. Тёмные или тёмно-карие глаза – трудно было понять.
   Мы переглянулись. Валера пожал плечами.
   - Познакомьтесь, - сказал я. – Это Валерий, мой друг детства…
   - Которое у тебя явно затянулось, - буркнул друг.
   - …художник и просто хороший парень, - закончил я, не обращая внимания на его бурчание. – Валерий, познакомься, это Наташа. Мы с ней уже не первую минуту знакомы и я могу рекомендовать её тебе, как натуру романтичную, но весьма решительную, способную на смелые поступки, тонко чувствующую хороших людей, типа меня, и… И просто красивую девушку. Кстати, будь добр, представь меня ей.
   Валера сделал шаг вперёд, раскланялся перед публикой и громко провозгласил;
   - Дамы и господа!
   Несколько прохожих обернулись.
   - Имею честь представить вам самого талантливого писателя нашей с вами современности, эпохальной величины поэта, бабника и раз… бала…, - Валера явно затруднялся подобрать слово, озвучить которое прилюдно не возбранялось и при том, чтобы оно выражало его отношение ко мне в свете моих последних выходок.
   - Эксцентричную личность, - подсказал я.
   - Эксфигичную морду, - как всегда грубо переврал он оригинал.
   - Зовут-то эту… личность как? – смеясь, спросила Наташа.
   - Его имя вовсе не заслуживает Вашего внимания, - пренебрежительно ответил Валера, ненавязчиво беря её под руку. – Впрочем, как и он сам. Пойдёмте, я Вас провожу к месту проведения нашего скромного беспричинного торжества.
   - Нет, ну вы посмотрите, - воззвал я к прохожим, - нахватался у меня нескольких изящных оборотов речи и вот вам, пожалуйста – фигвамы мне рисует!
   Прохожие не выразили мне должного сочувствия и мне ничего другого не оставалось, как брести за милой парочкой к месту… Как он там выразился? Скромного беспричинного торжества? Надо записать…