Собрание начинается ровно в одиннадцать, но мы всё равно пришли сюда на час раньше. Все сильно взволнованы, и воздух пронизан электрическими разрядами наших тел. При каждом нервном движении, которое я совершаю, скрипит стул. Фред недовольно косится в мою сторону, но я даже не смотрю на него. Все внимание сосредоточено на двери, ведущей в длинный коридор с белоснежными стенами. Через маленькое окошко видно, как мимо проходят люди в белых халатах. Некоторые останавливаются у двери и смотрят на нас сквозь мутное стекло.
Подопытные крысы сидят в своей клетке и ждут, пока не придет лаборант, который даст им смертельный яд.
Она придет точно в одиннадцать, ни секундой раньше и ни позже. Послышится звук ключей, вставляемых в замочную скважину, три оборота, вращение круглой ручки по часовой стрелке, дверь откроется.
-Добрый вечер, больные.
Здравствуйте, миссис Гарсия.
Я стою голый посреди комнаты. Моя одежда лежит скомканная на стуле, за который держится правой рукой миссис Гарсия. Она широко улыбается, глядя на меня, смеются все присутствующие в этой комнате.
Ненавижу.
Все, что от нас требуется – казаться больными. Боль должна быть в каждом движении, слове, вздохе. Мы создаем фон, на котором любой другой сможет выглядеть нормальным вне зависимости от его собственных странностей. Их задача – постоянно напоминать о наших обязанностях.
Я слышу тихий шелест туфель по начищенному до блеска полу. Белые босоножки с мягкой подошвой из дубленой кожи теленка пересекают комнату, надвигаясь прямо на нас. В руках у миссис Гарсии стопка толстых папок с нашими историями болезни. На переплете самой толстой из них черным маркером выведена фамилия “МОНТИ”. Я смотрю на человека напротив, который самодовольно улыбается, оглядывая сидящих в кругу мужчин.
-Смотрите на меня! Смотрите! – так и написано на его круглой роже. –Да, вы видите у кого тут самая большая болезнь? Вот он я!
Мои пальцы на руках крепко сжимаются в кулаки так, что ногтями я протыкаю кожу на ладонях. В висках бешено пульсирует кровь, в воздухе слишком мало кислорода, футболка мала мне. Я готов в любую минуту сорваться и наброситься на шею этому упырю. Сдавить ее, пока белки глаз не вылезут из орбит мерзкого лица. Пока кожа не посинеет, и я не услышу его сдавленного хрипа.
Вся моя ненависть из-за того, что в деле Монти всего лишь на пару десятков страниц больше, чем у остальных. Назовите это завистью, я скажу вам, что это просто несправедливость.
В центре комнаты кругом составлены шесть стульев. Миссис Гарсия садится на единственный свободный. Собрание начинается.
Каждый из присутствующих чувствует всю значимость происходящего здесь. Мы готовы полностью выложиться, отдав все свои никчемные силы. Они сказали, что благодаря происходящему здесь ученые смогут понять психологию ненормальных. Они обещали сделать нас вновь нормальными, но когда я спросил: Кто займет наше место? – никто ничего не ответил. Все, что необходимо – полностью помогать миссис Гарсия, которая в свою очередь поможет нам.
Ее легкое тело опускается на мягкое сидение алюминиевого стула. На ней синяя узкая юбка до колен. Такая, что она не может закинуть ногу на ногу, поэтому просто сидит, крепко сжав их. Я пытаюсь всмотреться в узкую щель между нижней полой юбки и ее стройными ногами. Тело дрожит от желания узнать, какого цвета трусики спрятались там.
-Итак, больные, мы с вами знакомы, уже целую неделю.
Целую неделю?! Пот, выступивший у меня на лбу и подмышками, превратился в ледяную испарину. Казалось, она только вчера впервые зашла к нам, приветливо улыбаясь и внимательно выслушивая весь наш бред. Теперь нет сомнения, что заведующий отделением в своем кабинете, в верхнем ящике стола держит пульт, которым перематывает время. Процедуры могут идти часами, днями, неделями, а вот такие долгожданные встречи проносятся слишком быстро. Теперь все встало на свои места.
-СОбственно говоря, пора начать то, ради чего мы все здесь находимся. Я хочу, чтобы…
-Миссис Гарсия, миссис Гарсия! – Пит, сидящий справа от меня, качался взад, вперед на стуле и все мычал, пытаясь докричаться до журналистки.
Я вам не говорил, но миссис Гарсия одновременно совмещала должность журналистки, бога и работала над исследованием нашей группы.
-Да, Пит, говори. – Она была явно недовольно тем, что Пит прервал начавшийся монолог. Этот парень никогда не понимал, насколько величественна персона миссис Гарсии.
-Я хотел бы узнать… - тут он замялся – Почему мы всегда так поздно начинаем наши встречи? Мама говорила мне, что ложиться спать нужно непременно в десять часов. Сейчас уже пять минут двенадцатого, и я немного волнуюсь.
Журналистка глубоко вздохнула, закатив глаза.
-Мистер Гранд, это действительно так срочно? Мы можем обговорить это наедине, когда никому не будем мешать.
-Это касается моего здоровья! – Атмосфера стала накаляться. Чувствовалось, что терпение ее на исходе. Злобный взгляд зеленых глаз прожигает лицо Пита, лишь усугубляя его положение.
-Я не хочу ложиться спать поздно! У меня есть права. У меня есть право на сон, и я хочу им воспользоваться. – Пит вскочил со стула. Он напряг каждый мускул своего тела и теперь выглядел довольно устрашающе в сравнении с хрупкой журналисткой.
-Пит, сядьте.
-Не буду!
-Я сказала: сядьте!
-Нет!
Ты сам виноват, Пит, не стоило себя так вести.
Один щелчок пальцев. Тихий звук, который можно было бы совсем не заметить, находясь в этой комнате.
Взмах крыла бабочки влечет за собой тайфун.
Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвались два санитара. В их руках белая змея. Огромная, она схватил Пита и заломила его сильные руки за спину. Санитары с большим усилием усадили буяна обратно на стул. Несчастный Пит еще сопротивлялся некоторое время, но санитары, поддерживающие его с обеих сторон, не давали возможность сделать лишнее движение.
-Мы можем продолжить?...
A.Б (20-го, 30 лет)
