-= Клуб начинающих писателей и художников =-

Лето выдалось весьма жарким. Говорят, такая жара стояла около семидесяти лет назад.
Окна нараспашку, вентилятор, легкая как тропический ветерок песенка из колонок.
Захотелось пить. Холодильник жадному моему взгляду ответил циничной пустотой. Доведя себя до нужной кондиции, я одел шлепки, кинул беглый взгляд в зеркало, на фотографию деда в углу.
Здесь он ещё молод. Его не стало три года назад. Грустный последнее время, он хромал по улочкам нашего города, садился на лавочку, наблюдал. Хромал по причине серьезного ранения в ногу в сорок первом. Деду повезло. Его отправили в тыл, и он сумел избежать все зверства той войны.
Пригладив волосы, вышел на улицу. Обдало жаром, и спина мгновенно вспотела, не отпуская прилипшую футболку.
Скучно.
Весь круг знакомых на лето как-то незаметно разъехался, а кто остался, так же маялись от безделья.
Вообще, выйти на улицу за водой это сродни подвигу. Так как стены квартиры магнитом удерживают тебя от безрассудных этих действий.
Что не говори, а дома лучше. Чем мучить себя и организм ультрафиолетовыми ваннами, можно всегда принять прохладный душ в такой родной квартирке.
Я уже пожалел, что вообще вышел. Лучше предавался бы легкому безделью под потоками исскуственного ветра.
Но я прошёл уже половину пути, поэтому жалко как-то прерывать свой героический поход.
На встречу шли редкие прохожие. Вот дама с собачкой. Бедная псина, по такой жаре ее на речку бы куда-нибудь сводить, а не под окнами выпускать гулять.
Слоняющиеся без дела молодые люди, которых полно во всех городах. Они почти все свое время проводят на улице, и, кажется, ищут любые возможности, которые поспобствуют их материальному обогащению. Я всегда очень напрягаюсь, проходя мимо них, ожидая какой-то диверсии с их стороны, но надо сказать, что никаких контрольных вопросов в спину ни разу мне не задавали.
Проскочив, иду дальше.
Такое ощущение, что асфальт вот-вот вскипит. Если приглядеться, то можно увидеть марево, величаво вздымающееся над асфальтом.
А вот виднеется магазин. Обычный продуктовый магазин в парадной дома, в котором ждет меня та самая бутылочка воды.
Подул легкий ветерок, и по телу пробежались тысячи мурашек. Чуть не споткнувшись об собственные ноги, я замер, вглядываясь в асфальтовое марево.
В ушах загудело.
Передо мной открывалась диковинная картина. Зарябил воздух, пространство впереди меня искажалось прямо на глазах. И вот уже вместо магазинчика я вижу перед собой полуразрушенный город, гул в ушах превратился в свист пуль, рокот моторов и крики людей. Хотя боковым зрением где-то вдали я видел всю ту же даму с собачкой, но то, что открылось моему взору точно напротив меня, нельзя была назвать реальным.

Здесь тоже было лето, ярко светило с неба. Под палящим солнцем и не менее обжигающими пулями группа солдат засела в наполовину разбомбленном здании. Они пытались сдержать штурм. Сам собой мой взгляд остановился на двух солдатах. Один из них лежал на земле и, казалось, ему было абсолютно все равно на то, что его нога истекает кровью. Второй солдат, видимо, санитар, бинтовал обрывками гимнастерки его ногу. Раненый оловянными глазами глядел вокруг, что-то шепча. Санитар пытался привести его в чувство:
-Марек, Марек, ау, очнись! Марек! Ты слышишь меня? Что ты там бормочешь? Что бессмысленно? Почему бессмысленно?! Марек, опомнись! Сейчас придут наши, радист передал о танковом подкреплении! Да ненапрасно, ненапрасно! Что ты видел? Будущее? Тебя контузило, что ли? Покажи голову! Всё будет хо-ро-шо, Марек. Лучше скажи, больно ноге или нет? Нет? Очень плохо...

Оцепение спало. Неуёмная дрожь во всём теле. Постепенно, толчками, до меня доходило, что я сейчас увидел. Тело наполняло какой-то ненавистью к себе самому.
Ненапрасно! Ненапрасно, дед, ты слышишь, ненапрасно! Ах, как хотелось бы верить самому себе...