– Я слышала, он симпатичный, – девушка пару раз мазнула губы помадой и повернулась к подруге. – Ну как?
– Богиня, – не глядя отозвалась та. – Знаешь, не думаю, что это…
– Ой, да ладно, не начинай. Призва-ание, через трупы к звездам… Да кому это вообще интересно?
– Мне.
– Вот поэтому у тебя и нет парня. Пойдем, а то опоздаем. Не хочу произвести плохое впечатление в первый же день, – она одернула кофточку.
– Вот поэтому у тебя и нет парня, – буркнула подруга, выходя за ней.
Шумная человеческая гусеница тянулась от основного здания университета к маленькому полуподвалу, находящемуся в квартале от него. Под ногами внезапно возникали лужи, радостно бросавшиеся брызгами на недовольных студентов, сверху сыпал дождь вперемешку со снежной крупой.
– Ну и какого мы должны таскаться туда-сюда? Только грязь разводить… – проворчал кто-то. Его поддержал нестройный хор голосов. После «экватора» учиться не хотелось…
– А ты куда собрался без практики? Да и в суд-меде, говорят, классный препод. От старшаков слышал, там ванна с формалином и в ней органы. Наугад достаешь и рассказываешь…
– Не вуз, а Форт Боярд, б**дь, – отозвался все тот же недовольный.
Прибыв на место, гусеница обернулась белой куколкой и уже не так резво поползла в сам зал. Там их ждал высокий мужчина, с первого взгляда производивший неизгладимое впечатление: крепкое сложение вкупе с изящными нервными руками, сумрачное лицо, взгляд исподлобья – он напоминал Мефистофеля. Пока прибывшие заинтересованно оглядывали его с головы до ног, врач рассматривал бирки на трупах и, очевидно, выбрав наилучший вариант, сдернул простыню.
– Добрый день, – глухо и будто с усилием проговорил он. – Сегодня вы впервые пришли на практику… А, впрочем, вы и сами это прекрасно знаете. Начнем.
Несколько ошарашенные таким развитием событий, студенты сгрудились вокруг стола.
Анатом провел скальпелем по синему шву – мелькнул подкожный жир, белая линия сухожилия, внутренности. Некоторые попятились, отдавив ноги стоящим сзади, кто-то подался вперед. Взорам любопытствующих предстали кишки и странный бурдюк рядом, в котором с трудом узнавался желудок.
Мужчина ткнул окровавленным пальцем в ближайшего студента.
– Что видите?
– Я… язву… – заикаясь, пробормотал он.
– Замечательно. Кто ещё так считает?
Несколько рук неуверенно поднялись.
– Можете с чистой душой выметаться отсюда. Вот это, – он замерил дыру и показал раскрытую ладонь. – Язва?
– Разрыв желудка? – тихо предположил другой.
– Верно. А вы – да, вы все – уходите, давайте. Итак, следующий вопрос…
***
Студенты курили в «предбаннике». Кто не курил – на корточках сидел у стены, перечитывая конспекты и изредка сдувая летевший на страницы пепел.
– Ха-ха, – девушка выбросила сигарету. – И ты, Брут! Тебя-то за что?
– Не опознала селезенку…
– Зверюга, – она покачала головой.
– Нет-нет, все правильно… Я бы так же поступила. Кстати, а ты почему здесь торчишь? И все вы?
Третьекурсники переглянулись.
***
В ординаторской горел свет. На крытом клеёнкой столе стоял термос, чайник из костяного фарфора и такая же чашка, полная ароматного напитка.
– Опять всех студентов разогнал? – спросил вошедший врач, глядя на коллегу, флегматично растиравшего руки. – Бр-р, холодрыга!
– Как будто я виноват, что они все поголовно идиоты. Захотят – будут знать. В медицине не место слабакам и бездарям.
– Все-таки это слишком. Ты видел, как девчонки на тебя глазели? Как на божество. Был бы я в таком цветнике, времени бы зря не терял.
Анатом подул на чай, сделал глоток, посмаковал и, прикрыв глаза, произнес:
– Ну и м**ак.
Helena (23-го, 24 года)
