ЧАСТЬ 2
Во льдах.
Морозное и солнечное утро в море как всегда начиналось вполне буднично. Слегка покачиваясь на плавной зыби и мерно работая главным двигателем РТМ занимался тралением. Это был большой траулер с интересной архитектурой, красивыми голубыми бортами и ослепительно белой надстройкой. Мне нравились обводы нашего корабля – в них сразу угадывалось что-то современное, стремительное и горделивое. На Камчатке это пожалуй самое первое судно, где в процессе работы вовсю применялись специализированные компьютеры и автоматика. И только потом после него появились знаменитые МФТ, известные своими непревзойдёнными бытовыми условиями, современными технологиями и высокими заработками экипажей.
Двигаясь четырёхузловым ходом мы расталкивали мелкие и крупные льдины, удары о которые мне чувствовались даже здесь – на мостике. Льда было достаточно много и борьбу с ним приходилось вести столь явственно, что меня порой не покидало ощущение того, что я нахожусь на ледоколе. Вокруг нас своей неповторимой белизной резали глаз бескрайние, покрытые снегом, ледяные поля, состоящие как из огромных льдин и отдельных их кусков, так и из мелко крошенной шуги. Литой форштевень «Залива Корфа» динамично бил их , крошил или просто отпихивал в разные стороны. Льдины подтапливались друг под друга, создавая целые нагромождения, которые тут же разрушались, пытаясь вновь заполнить, образовавшуюся в кильватерном следе полынью.
Яркое солнце слепило мостик и буквально заливало его своими лучами, отчего находившиеся на нём приборы давали довольно сильные блики. Это удваивало эффект света и заставило меня надеть солнцезащитные очки, отчего я наверное был похожим на туриста или полярника. О мостике хотелось бы сказать особо. Прежде всего, он просто огромный и передвигаться по нему можно не только быстрым шагом, но и при желании почти бегом. Он имеет большую площадь и рационально расставленные по ней приборы. Собственно и приборов-то не особенно много. В общем мостик нашего, построенного в Англии, судна –это вполне объёмное помещение по сравнению с судами отечественного флота. Кроме того, мостик – это мозг управления судном на котором штурмана проводят больше половины всего времени в рейсе и хороший объём здесь значит немало. Я видел как один сахалинский капитан жил прямо на мостике, где и находился его диван.
Неся здесь вахту я, как судоводитель, занимался не только контролем положения трала, которое я вижу на мониторе прибора «Весмар», но также безопасностью плавания и наблюдением за погодой, которую нельзя не учитывать в своих планах. За расхождением и маневрированием необходимо было следить особо, так как в данном районе мы были далеко не одни. Дело в том, что вместе с нами промыслом минтая здесь довольно продолжительное время занималась многочисленная и разношёрстная группа других траулеров. Работая разноглубинными тралами мы шли так близко друг к другу, что на мониторе нашего«Весмара» вместо плотного захода рыбы порой была видна круглая «дыра», проделанная в косяке минтая тралом впередиидущего судна.
Уловы были средними и хорошая погода своими «окнами» нас баловала редко. Промысел практически всегда приходилось вести в условиях крупной зыби и сильного ветра. Так было и сейчас – в самом начале своей вахты я сразу увидел необходимость наблюдения за тенденцией давления – барометр постепенно падал.
Уже около часа я находился на вахте, когда капитан Алексей Алексеевич неожиданно поднялся на мостик. Стукнув пальцем по барометру, посмотрев его показания и удовлетворённо хмыкнув, он спросил: «Как дела?». Не став ждать ответа, капитан по судовому телефону позвонил в каюту старпома. Как всегда он был краток: «Кириллыч собирайся – поедем на лодке на «Московскую Олимпиаду» - она сейчас в дрейфе и ждёт нас. Перенесём на кальку промрайоны и запретные зоны». Повесив телефонную трубку, он глянул на радар, потом на «Весмар» и повторил свой вопрос: «Михалыч, ну так всё-таки как дела?»
-Всё нормально – заход в трал хороший, погода медленно ухудшается.
-Вижу. Мы с Кириллычем сейчас съездим на «Московскую Олимпиаду» на пару часов, поработаем с калькой, пока они заловились и лежат в дрейфе. Капитан БАТМА мой старый приятель. Сейчас выбирай трал и тоже жди нас в дрейфе.
-Я понял.
Отдав необходимые распоряжения по спуску лодки и вызвав по судовой трансляции матросов палубной команды, я принялся за выборку трала. В принципе все мои действия были нацелены на манипуляции с курсом и скоростью, чтобы аккуратно выбрать ваера, поднять на штатные места траловые доски, затем приступить к кабелям, а уже потом и к самой сетной части трала. Однако всё это не так просто – каждый из двух ваеров должен находится на своём борту и быть параллельным диаметральной плоскости судна, а не перемещаться вправо или влево. Это требует определённой сноровки при управлении рулём и мне приходилось стараться вовсю, чтобы ваера не перехлестнулись и нам не пришлось бы их распутывать, а это время, затраченное на дурную работу. Выборка может идти и по волне, что крайне опасно и имеет место именно сейчас. Матросы, рассредото-
чившись побортно на промпалубе вцепились во всё, что только можно, чтобы не быть смытыми в море коварной залётной волной.
Погода всё свежела. Мы почти уже подтянули трал к самому слипу как большая волна буквально залетела в корму судна.
Сотни тонн морской воды устремились по палубе, сметая всё на своём пути. Люди цеплялись за металлические тросы, верёвки и барахтались на судне как за бортом. Это длилось около минуты и волна, отступив, ушла в море, забрав с собой запасной трал и две бочки с маслом, которые были принайтовлены мощными тросами недалеко от лебёдок. Трое сбитых с ног матросов вскочили, отряхнулись как пингвины и каждый намертво вцепился в свой борт для подстраховки. Работа продолжалась.
-Все целы?! – гаркнул я в колокол верхней трансляции.
-Все! – ответил мне по связи старший палубной команды и поднял вверх руку.
Наконец трал был полностью поднят и его куток представлял собой здоровенную длинную колбасу с сорока тоннами минтая внутри, неподвижно лежащую на качке посреди промысловой палубы.
Команда промысловой палубы приступила к выливке улова в бункера, а я принялся наблюдать как боцман спускает лодку. Капитан со старпомом готовились к высадке и облачались в американские спасательные костюмы. И вот жёлтая надувная U-образная лодка «Спортис» с мощным мотором «Джонсон» уже покачивается под бортом нашего судна и они спускаются в неё по штормтрапу. Ещё минута, мотор заведён и лодка отходит от нашего борта и устремляется к БАТМу, который лежит в дрейфе всего в ста метрах от нас. Погода ухудшается и лодку так хорошо захлёстывает встречной волной, что я понимаю - внутри неё полно воды. Чтобы не затопить лодку капитан снижает скорость. Ещё немного и они будут под защитой высокого борта БАТМа, откуда им уже сброшен штормтрап.
Однако лодка не может подойти к борту траулера из-за огромной льдины, которую невесть откуда принесло и сделало между ними непреодолимым препятствием. Видя это, капитан БАТМа начинает работать машиной и разворачивать своё судно носом на волну, которая по его замыслу и должна отбросить эту льдину. Льдина отходит, но подойти к траулеру для нашего плавсредства становится не легче, так как зыбь подкидывает его на воде как скорлупу. Вечереет, видимость снижается и заметно усиливается ветер. Наконец лодка подходит к вожделенному штормтрапу, наш капитан хватается за него и кошкой карабкается вверх, а Кириллыч кидает швартовный конец лодки, которую, как игрушку, продолжает швырять в разные стороны, на высоту борта траулера, чтобы его закрепили там за ближайший кнехт и лодку не унесло в море. Капитан успевает залезть по штормтрапу, когда большую часть левого борта судна накрывает первая волна.
В это время Кириллыч уже покинул привязанную лодку и как воздушный гимнаст устремляется вверх по крайне неустойчивому на килевой качке трапу. Я с ужасом наблюдаю в бинокль как его нога соскальзывает с балясины и он зависает на одних руках. В течении тридцати секунд, пока я не дышал, Кириллыч подтягивается как гимнаст, находит ногами твёрдую опору балясины и активно продолжает подъём.
В это время на него обрушивается вторая волна. Я помню, что я что-то кричу в эфир, обращаясь к вахтенному штурману «Московской Олимпиады». Ответа я не услышал, но когда волна сошла я с огромным облегчением увидел, что старпом остался на штормтрапе. Однако движения его уже далеко не были активными и я бы сказал, что он еле полз вверх. Так продолжалось ещё две-три минуты, пока до верхней палубы траулера ему осталось не больше метра.
В этот роковой момент его накрывает третьей волной. Мне откровенно дурно от этой безысходности, и когда я увидел, что Кириллыч не смыт и неподвижно висит на на трапе я схватил микрофон и выложил по УКВ-связи пару этажей такого свинцового мата, что на траулере как будто очнулись и послали на верхнюю палубу к трапу дополнительных людей. Как потом рассказывал Кириллыч – у него сил не было не то, чтобы лезть, но и даже просто держаться на одном месте. Тогда он поднял голову и, что было силы крикнул, прося помощи. Наверное в этот самый момент я увидел, что какой-то огромный мужик с верхней палубы траулера перевалился вниз по пояс, пока его за ноги держало несколько человек и схватил нашего старпома. Так вдвоём их и вытащили на палубу БАТМа. После этого, по рассказу самого Кириллыча, он ещё долго лежал у трапа без сил и просто не мог встать на ноги. Потом наш старпом гостеприимно был принят в шикарной, больше похожей на квартиру, каюте старшего механика, где он компенсировал свой моральный и физический ущерб долгим сидением в тёплой ванне и поглощением немалого количества виски.
Прошли сутки. Мы с Сергеем, как второй и третий штурмана, делили эти сутки пополам и менялись каждые четыре часа. Надо сказать, что без капитана и старпома жизнь была спокойней и работа продвигалась веселее,о чём красноречиво свидетельствовали наши уловы. Вероятно излишний контроль не всегда оправдывает себя. По мере удаления циклона погода успокаивалась и ветер стихал. Наконец под вечер мы опять легли в дрейф и боцман съездил на лодке за нашей отсутствующей администрацией. Она загостились на БАТМе и их провожал до штормтрапа чуть ли не весь комсостав «Московской Олимпиады». Когда лодка отошла от борта им дружно махали вслед. Зыби практически не было и «Спортис» ласточкой летел на глиссере. Через пятнадцать минут ко мне на мостик поднялся повеселевший старпом.
-Михалыч, привет! – явно не протрезвевший Кириллыч по братски заключил меня в свои объятия.
-Привет, Кириллыч! Как ты?
-Сойдёт, Михалыч! Там стармех - золотой человек! Если бы не он у меня бы крыша поехала. Не поверишь –я хотел уйти с флота.. – излучаемый им свет счастья в процессе разговора резонировался с перегаром.
-Да ну !?
-Вот тебе и да ну! Он оценил ситуацию и посадил меня на отмакание в свою ванну. Успокаивал как мог. Он из Пусана домой ящик виски вёз...
-Ну и?
-Ну и не довёз...
-А как начсчёт флота?
-Брось! Если после каждого ЧП с флота уходить, то хорошее виски так и не попробуешь...
Мы заржали как кони. В этот момент на мостик поднялся капитан. Он был в отличном настроении.
-Как у нас тут дела, Михалыч?
-Есть чем похвалиться – посмотрите промысловый журнал.
-Да почаще Вас надо оставлять на судне одних – всю квоту сами и выберите – удивлённо промолвил Алексей Алексеевич, просматривая показатели в журнале.
Переглянувшись, они со старпомом улыбнулись.
-Вы с Серёгой новость по радио слышали? – вопросительно посмотрел на меня капитан.
-Какую?
-Касатки вчера по слипу на СРТМ-К «Защитник» загнали сивуча. Он ревел как бешенный, укусил тралмастера и разогнал всех моряков с промпалубы!
-С ярусоловов народ жалуется – рыбалки из-за этих косаток нет никакой – сжирают весь улов прямо с крючков – вспомнил я неоднократно повторяемые друг другу штутманами с ярусоловов жалобы на косаток.
Мы начали выборку трала после которой планировалось перейти на океанскую сторону острова Симушир на промысел другого объекта. Когда траловый куток подняли на портале, чтобы вылить улов в бункера, матросы позвали меня на промпалубу. Увиденное меня достаточно впечатлило - вместе с минтаем в трал попала акула. Это была небольшая полутораметровая акула ядовито-серого цвета со страшными даже после смерти глазами и открытой отвратительной пастью из которой в несколько рядов виднелись острые и наводящие жуть зубы... Некоторые моряки начали фотографироваться с нею, когда я уходил на мостик. Окончанием моей выборкой последнего трала мы закончили работу в Охотском море.
По команде капитана я направил судно в новый район промысла и в какой-то момент почему-то поймал себя на мысли, что пройдена ещё одна небольшая и небезынтересная охотоморская веха. Оставляя справа величественный вулкан Аллаид, который подобно голове огромного великана торчал прямо из воды, мы следовали курсом в Первый Курильский пролив между южной оконечностью Камчатки и островом Шумшу. Здесь всегда очень чувствительны приливо-отливные течения и происходит вечная борьба между двумя противодейтсвующими стихиями – морем и океаном. Глядя на плывущих и резвящихся рядом с нашим судном дельфинов, я вдруг задумался – чего только не произошло за четыре месяца нашей работы в море!
Новостей было много. Это были особые морские новости, которые всегда отличались своей спецификой- ведь где своя жизнь и свои законы – там в общем-то свои и новости. Как правило они стекались из эфира в центр управления судном – на мостик. Их собирает их ревностный ценитель вахтенный штурман, для передачи капитану и далее по вахте. Какую-то часть новостей приносит из радиорубки радист. Новости узнаются из переговоров на коротковолновых частотах, из принтерных распечаток аппаратуры ГМССБ, они врываются в судовые помещения при швартовках для перегруза провизии, запчастей и рыбопродукции, они будоражат сознание людей, срывают их с коек и собирают за одним столом, или в одной курилке. Люди их обсуждают с эмоциями и переживанием, потому, что сами и не раз бывали свидетелями подобных историй и событий. И действительно, истекший период накопил для нас немало новостей: одни факты наслаивались на другие и держали нас в постоянном напряжении. Так в проливе Лаперуза транспортный рефрежиратор «Татарстан» столкнулся с португальским сухогрузом. Нос «Татарстана» разворочен и в полузатопленном состоянии он был отбуксирован в порт Владивосток. Более всего здесь скорее пострадало не само судно, а его капитан, по совмемтительству мой приятель, Володя Чижевский, который автоматически попал в кабалу к руководству своей судоходной компании.
В Охотском море на крабовике во время постановки крабовых ловушек погиб матрос – хребтиной его утянуло за борт. Именно поэтому на крабовиках у работающих на палубе моряков куртки без пуговиц, чтобы ни за что не зацепило. И, если это правило нарушается, то случаются трагедии. Во Втором Курильском проливе сорвало с якоря и штормом выбросило на мель небольшой сейнер. Инспекторское судно арестовало и завело в порт Петропавловск-Камчатский японский траулер «Мацуе-Мару-88». Ярусному лову продолжают сильно мешать косатки: при выборке порядков на крючках из воды выходят одни только головы палтуса. Косатки аккуратно откусывают всё остальное. Что же тут сделаешь? Любят косатки дармовой палтус.
В Беринговом море перевернулся и затонул приморский ярусолов «Восток-Орион». Экипаж спасён. Недалеко от Северо-Курильска на мини-плавбазу с вертолёта высадилось подразделение ОМОНа. По незнанию спецназовцы вместо мостика ломанулись в прачечную. Прачка перепугана насмерть. Из Японского моря до нас дошли слухи, что японские рыбаки с кальмаролова «Кайо-Мару» жаловались, что промысел срывается из-за огромного кита, который уже целый месяц держится рядом с их судном и поглощает весь их потенциальный улов.
Конечно здесь присутствует и юмор, но как известно, по иронии судьбы юмор и трагедия часто бывают рядом. Я посмотрел на показания нашего лага – скорость снизилась на пять узлов из-за сильного приливного течения. Мы выходили в океан к новому району промысла, к новой погоде и к новым успехам, к новым событиям и эмоциям, к главной из которых мы неотвратимо приближаемся день за днём. Как всегда в конце каждого рейса нас ждёт то, ради чего мы терпим все наши большие и малые лишения – неповторимо счастливый и каждый раз по-своему новый путь домой.
Примечания автора:
- МФТ – морозильно-филейный траулер.
- Шуга – мелкий подтаявший лёд.
- Кильватерный след – возмущённая полоса воды за прошедшим судном.
- Форштевень – прочный брус передней оконечности судна.
- «Весмар» - американский прибор контроля раскрытия трала.
- РТМ «Залив Корфа» - бывший английский военный тральщик, который затонул и около 10 лет находился под водой. Далее был поднят англичанами и продан норвежцам, которые сделали из него рыболовное судно и продали в Россию.
- Промрайоны – Охотское и Берингово моря разделены на промрайоны, посредством которых определено где, что и когда можно ловить.
- «Стукнув пальцем по барометру» - для определения точного показания давления необходимо легко стукнуть пальцем по стеклу барометра.
- БАТМ – большой автономный траулер морозильный.
- Ваер – металлический трос между судном и траловой доской.
- Кабель – металлический трос между траловой доской и верхней и нижней подборами трала (верхняя и нижняя части трала).
- Траловые доски - металлические щиты, обеспечивающие под водой горизонтальное раскрытие трала.
- Слип – крутой скат палубы в воду на траулерах, служащий для постановки и выборки трала.
- Куток – объёмная оконечность сетной части трала, куда попадает и набивается выловленная рыба.
- Балясина – ступенька штормтрапа.
- Кнехт – парная тумба с общим основанием на палубе судна для крепления тросов.
- СРТМ-К - средний рыболовный траулер морозильный кормового способа траления
- ГМССБ – глобальная морская система связи при бедствии и обеспечении безопасности аппаратура которой есть на каждом судне и береговых центрах.
- Хребтина – капроновый трос к которому крепятся крабовые ловушки.