На следующий день мы, как и собирались, сразу, с утра поехали на кладбище. Идти было далековато, и мы взяли такси. Он купил по дороге букет из десяти гвоздик, а я запасную пару батареек для фотоаппарата. По дороге я все думал, почему он, рассказывая о том, как собрать кубик Рубика, делал в воздухе сложные жесты, вместо того, чтобы просто достать его, и показать. Ну и фотографировал, конечно. Правда и здесь я не нашел ничего подходящего... Таксист высадил нас возле кладбищенских ворот, заезжать на кладбище было разрешено только катафалкам, и экскаваторам, которые рыли могилы, об этом нам сказал сторож. Тут же, у входа были несколько рабочих в черной форме. Они сдавали сторожу инструмент, и отчитывались о том, сколько цветов высадили, и где. Вообще кладбище казалось довольно ухоженным для такого захолустного городка. За счет продажи мест последнего пристанища - сообщил мне мальчик. И действительно, мы увидели в одном месте несколько готовых могил, покрытых брезентом, на котором мелом было написано ,,Продается,,. Да и вообще, вся земля, тут, казалось, была уже давно размечена. Любое свободное место, даже среди старых могил было обито четырьмя кольями, между которыми натягивалась веревка, или проволока. Как в большом городе - подумал я.
На кладбище было две братских могилы, одна солдат Великой Отечественной, одна солдат Афганистана. Мне, впрочем, подумалось, что первая могила была наверное символичной, то есть собственно, похоронен там никто не был. Они находились рядом друг с другом, в самом дальнем конце кладбища, туда вела дорога, мощеная камнем-плоскачем. Он немного обогнал меня, подошел к памятнику героям Великой Отечественной, и отделив от своего букета два цветка, положил их на специальную гранитную полочку на памятнике. Я не знал, что мне делать, и остановился, на том же месте, где он обогнал меня. Мальчик, правда долго там не задержался, и оставив цветы, сразу же пошел к соседней могиле. Я решил, что нужно все-таки тоже подойти. Могила была обнесена невысокой, с полметра оградой, сваренной из арматуры, и покрашенной серебрянкой. Памятником был огромный валун, кое-как обтесанный с одной, передней стороны. Там находилась вставка из более благородного камня, на которой были изображены... Впрочем, расскажу поподробнее. Итак, поверху шла надпись: ,,Воины - интернационалисты,,. Ниже были портреты трех парней, под портретами фамилии и даты. Дата смерти у всех была одна. Понизу тянулось изображение горного хребта, нарисованное просто, даже грубо, так же, как и на груди у мальчика. Сбоку в камень также было вделано литое, по-моему латунное изображение какой-то награды.
Он подошел к памятнику, убрал от него старые, засохшие цветы, и возложил свои. Я стоял чуть поодаль, и фотографировал. Я заранее спросил, можно ли это сделать, и он был не против. Он все стоял, время шло... Я откровенно говоря заскучал, и от нечего делать стал шарить глазами вокруг, думая ,,Как хотите, но мертвым - мертвое, а живым - живое. У него есть, о чем подумать, что вспомнить, а я пока посмотрю, даже, если хотите ПОГЛАЗЕЮ, нет ли вокруг чего-нибудь интересного...,, Но нет, ничего интересного не было. Я еще раз осмотрел памятник, портреты парней, таких же молодых, как и он, ограду из арматуры. Опыт подсказывал мне, что эта арматура в свое время была сначала, собственно армировкой, потом кольями для помидоров на огороде какого-нибудь особо предприимчивого рабочего завода ЖБИ, потом решеткой для ног, или еще чем-нибудь в этом роде, и только потом превратилась в ограду...
-Когда-нибудь она и дальше продолжит свой путь - сказал мальчик, указывая на ограду.
-Что? - спросил я, не веря в происходящее.
-Да, говорю, скоро, наверное, эту решетку наконец своруют и сдадут на метал, одну уже своровали... - ответил он мне.
Я кивнул, но кивнул уже не ему, а соседнему памятнику, то есть, отвернувшись в абсолютно другую сторону. Глаза у меня, вылазили из орбит, а нижняя челюсь отпала. Правда, это ощущение продлилось недолго, я успокоился. Черт возьми - думал я - что здесь такого? Этого просто нельзя было не заметить. Мы с ним оба прекрасно знаем и жизнь в этой стране, и то сколько в ней всяких козлов, готовых воровать с могил. Мы даже сами думаем как они. Нет, определенно, ничего страшного не произошло, все нормально. Тут, я понял, что смотрю в какой-то пустой клочок земли, справа от памятника. Это была просто земля, не могила, не цветник. Тут не стояло ни скамейки, ни фонаря, она даже не была отмечена веревкой или кольями. Странно - подумал я - то хоронят чуть ли не в два этажа, то оставляют столько места.
-Что ты там увидел? - спросил он меня.
Я помотал головой:
-Ничего... То есть вот эту землю. Я просто подумал, это странно... - я зачем-то сфотографировал этот клочок земли. -Зачем оставлять столько свободного места, раз уж у них тут все так аккуратно просчитано и размеченно?
-Да, ничего странного - ответил он - это просто место для меня.
Я мысленно начал ругать себя за свою тупость - мог бы и догадаться, или хотя бы просто промолчать. Он между тем продолжил:
-Я зарезервировал это место. Когда я умру, меня похоронят тут, вместе с моими боевыми друзьями. Памятник, конечно будет отдельный, ну ограду к тому времени точно уведут, так что все равно придется заказывать новую, побольше.
На его лице повилась улыбка, и мне стало как-то легче. Я решил тут же разрешить свои сомнения и сказал:
-Да... А я тут как раз думал про то, что эту арматуру должны украсть...
-Неудивительно - кивнул он - этого просто нельзя было не заметить.
-Конечно, все так - ответил я ему вслух, а просебя договорил - все так, но если ты сейчас начнешь говорить что-нибудь про жизнь в этой стране, я уверую в Бога, точнее сначала в Сатану, а потом в Бога.
Но я больше никогда не думал об этом. Вспоминал, конечно, но не переживал, не мучался. Теперь меня заботило другое - эта могила, точнее эта земля. Невырытая еще могила. Вот так - просто кусок земли. Живешь, живешь а потом - кусок земли... Я пока не знаю, где меня похоронят... А если бы знал, изменило бы это что-нибудь, или нет? А ведь она уже и сейчас где-то есть, моя земля. Да что там сейчас, она еще и до меня была. И на нее тоже пока не обращают внимания рабочие, потому что пока она - долгосрочный проект. Хотя, почему долгосрочный? Может я и завтра... Хотя чего я удивляюсь, это ведь кладбище - специальное место, где хоронят людей. Я как будто только вчера родился - говорил я себе - как дурак, вижу миллион потенциальных, будущих могил спокойно, а одну почему то... Неспокойно. Что-то мне как-то неспокойно здесь, возле этой земли. Но вот ведь странное дело, взять, например хоть его. Жил, жил где-то, воевал там, еще что-то делал, а потом все-равно здесь - между двумя пеньками и вывороченными боковыми стойками от сворованной ограды. Я все смотрел и смотрел на эту землю, и не мог оторваться. Из мыслей меня вырвал его голос:
-Знаешь, не хочу тебя расстраивать, но мы все когда-нибудь... Но не стоит принимать близко к сердцу... Пойдем.
Он аккуратно взял меня под локоть, как сумасшедшего, и повел по дороге к выходу. Я шел и ругал себя. ,,Вот идиот. Этот человек приехал сюда на могилу к своим друзьям, ему самому сейчас плохо а он еще и возится с тобой. Советует места, берет с собой. А ты как идиот, думаешь, что он Дьявол,,. Я чуть не расплпкался от всего, что пережил за последние полчаса. Я остановился, посмотрел на него, и заговорил ломано:
-Знаете, я никогда не был особо впечатлительным человеком, мне на все было как-то... Но сегодня все это... Извините, конечно, но ваша внешность... Если честно, это ужасно! А потом эта ограда, которую и сделали как попало, и все равно еще и своруют. И эта земля... Извините, но мне просто надо было выговориться. Я скажу честно, я как дурак начал думать всякую ерунду, потому что вы тогда думали про то же, про что и я. Извините, я идиот, я даже не смог понять, что не стоит трогать человека, который специально приехал в другой город за таким делом...
Я стоял и плакал, слезы ручьем лились по моим щекам, губы бесформенно расплылись. Я не стеснялся своих слез, не знаю почему. Он аккуратно, вежливо спросил меня:
-А что ты подумал? Ну скажи, станет легче. Скажи, мы все равно больше никогда не увидим друг друга, какая разница?
Я попробовал сказать о своем предположении, точнее выговорить его, но губы у меня затряслись, и я просто замотал головой, отрицая что-то, что нельзя было выразить словами. Тут заговорил он:
-А ты думаешь, мне легко? Мне легко с вот этим? - он с силой хлопнул себя по гладким щекам, без единого волоска щетины - А с этим - он рванул на себе рубашку, показывая наколку - С этим легко? А это снаружи только понимаешь, снаружи. Это все снаружжжжииии!
Он резко отвернулся и ушел, говоря мне через спину:
-Все, я еду домой, сразу, прямо отсюда. Там мой чемодан с вещами можешь оставить себе, или бомжам отдай на вокзале. Все!
Мальчик ушел, а я стоял как дурак, и плакал...
Вся мистика закончилась, осталась только жестокая реальность.
Продолжение следует.