В знакомом районе столицы, в одном из ничем не приметных жилых массивов Борщаговки, меня ждал сюрприз. Ровно тот же джип, ровно тот же тип (без усов), с которым мы синхронно зашли в лифт и нажали на один и тот же этаж. Я, небритый, в помятой одежде и устойчивым запахом перегара от бутылки рома приобретенного в «дюти фри». И он, весь прилизанный и отутюженный, с запахом дорогого одеколона и презрительным взглядом в мою сторону. Больше всего, наверное, его внимание привлекла игрушечная акула, которую я небрежно держал за плавник.
- Опять ты, - пробурчал он.
- У меня чувство легкого дежавю, - ответил я, даже не смотря в его сторону. Он, в свою очередь, не соизволил мне ответить, давая мне понять, что ему неприятно общаться с такими отбросами общества как я.
Отбросами? Вот говенный ублюдок! Еще вчера небось вылез из погреба, напялил пижонский костюмчик и умылся одеколоном за сорок баксов. Теперь считает себя столичной богемой. Интересно, что такой козел будет делать, когда лимит денег исчерпается? Будет размазывать сопли по лицу и жаловаться на хреновую жизнь. Или же сопьется к чертям как некоторые, или же вовсе сколется. На дно ведут нас несколько дорог, и по которой из них опускаться – это личный выбор каждого. И все эти налимоненые понты, скрытые за дорогими вещами, ровным счетом ничего не значат. По сути сейчас в лифте стоят два равноправных ублюдка. Только один ублюдок это понимает, а другой не хочет понимать и смотрит на меня свысока. Сука. Клянусь, если бы мы подымались на сотый этаж, то где-то между пятидесятым и пятьдесят первым, я бы на него набросился и задушил.
Единственное утешение в это утро, так это радостное лицо Олеси, которая открыла нам дверь. И пускай она улыбалась не мне, все равно на душе стало приятно и тепло.
- Я так за вами соскучился, - тоже улыбнулся я. – Не могу представить себе как я мог оставить вас на такое продолжительное время.
- Привет любимый, - она обняла этот ходячий манекен, который сбежал из холуйского бутика, и они сплелись в отвратительном (на мой взгляд) поцелуе.
- Ребятки, - напомнил я о себе. – Ничего, что я здесь стою?
- Проходи, - Олеся посторонилась от двери и пижон скрылся в квартире. Мне же не удалось проскочить, так как она перегородила мне дорогу своим бюстом. – А тебя никто не приглашал.
- Даже на чашку чая? Я же только с дороги! Устал очень!
- Даже на чай не пущу, - улыбнулась она.
- Я только что из аэропорта, сразу же летел как сумасшедший к вам. (вру! вру! вру! лжец, лжец, лжец) Вот привез Ангелине акулу. Я уверен, что заслужил хотя бы маленькую чашечку. Можно без сахара, дабы не нарушить ваш семейный бюджет.
- Послушай, - улыбка все еще не сходила с ее лица. Я все еще могу заставить ее улыбаться! – Тебе не обязательно было к нам заезжать. Как видишь у нас новая жизнь.
- Ты имеешь в виду этого прыщавого мажора? – хмыкнул я. – Ты серьезно?
- Не заставляй меня вызывать милицию, которая, кстати, тобой интересовалась, - ее улыбка стала ехидной.
- Неужели эти козлы узнали твой адрес?
- Они все могут узнать. Мой тебе совет, иди сам сдайся в военкомат, иначе будет только хуже. У тебя не получится всю жизнь играть с ними в кошки-мышки.
- Мне нельзя в армию. Я погибну. Мне нужна свобода.
- Ты коряво распоряжаешься своей свободой, - заметила она. – Пора уже взрослеть, тебе не кажется? Поступи как настоящий мужчина, отслужи положенный срок как все нормальные парни, а не шатайся по городу студентом-недоучкой.
- И тогда ты все же пустишь меня на чай, - закончил я ее поучительную тираду. Меня всегда бесила в ней эта поучительность.
- Нет. К сожалению двери этого дома, для тебя закрыты навсегда. Ты причинил мне достаточно боли. Я же не мазохистка, чтобы вновь пустить тебя в свою жизнь и ждать когда ты накосячишь.
- Я здорово накосячил, - признался я.
- Да, и притом уже поздно что-то исправлять. Мой тебе совет: не оглядывайся назад и не ищи себе место в своем прошлом. Удачи.
Она так быстро скрылась за дверью, что я даже не успел ей всучить гребаную акулу.
- А как же акула? – крикнул я и мои слова эхом расползлись по лестничной площадке. Ясно было одно: чая я не попью. Во всяком случае здесь.
В расстроенных чувствах, я закурил и направился к лифту, оставив акулу под дверью, хотя догадывался, что она поплывет не в руки Ангелине, а в ближайший мусоропровод. Далее уже на автопилоте, я покидал столицу и ехал в направлении своего родного города. Было около часа ночи, радио разрывалось от ночного диджейского сэта, а на лобовое стекло летели редкие капли мерзкого ночного дождя. Перебрав в голове все события прошедших дней, я пришел к выводу, что грядут большие перемены в моей жизни. Не уж то я в здравом рассудке пойду и сдамся в военкомат?
Нет! Никогда в жизни! Живым меня этим сволочам не взять! Пускай побегают за мной немного, а там глядишь им и самим надоест это дерьмо. Все что мне сейчас нужно – это залечь на дно. Хотя если здраво поразмыслить, то именно на нем я и нахожусь последние несколько месяцев.
Нужно было напроситься к Олиному мужу на какую-нибудь должность в Турции. Там бы меня уж точно никто бы не нашел, да и мне было бы там приятней. Но после всего, что я там натворил с Лехой (отцом), Аарон прощался со мной под отелем и незаметно вздыхал от облегчения.
Хорошо, что Оля до сих пор не знает об моих родственных связях с Лехой, я попросил мать ничего ей не говорить. Не хотелось, чтобы любимая сестра стала считать меня чужим – это бы совсем меня убило.
Не доезжая нескольких километров до города, за поворотом показался пост ДПС и пидор в отражающемся жилете махнул передо мной своей полосатой палочкой. Ничего особенного, если не считать, что я изрядно пьян, что у меня нет прав и даже документов на грязную немку. Очень часто меня проносило от подобных ситуаций, потому что на Маркизе висели блатные номера ее прежней хозяйки (дочки мэра). Но в этот раз мне попались непуганые сволочи, которые решили скосить бабла. Я стал сбрасывать газ, давая им понять, что собираюсь останавливаться. Даже включил правый поворот, чтобы ослабить бдительность этих тварей, но как только мой капот поравнялся с ДПС-ником, я что есть сил вдавил педаль газа в полик. Маркиза зарычала и резко помчалась вперед, быстро набирая скорость. До города рукой подать, а там пускай меня поищут. Вообще-то все можно было решить с помощью денег (эти гондоны за зеленую бумажку еще бы и польку станцевали), но в моем кармане осталось лишь двести баксов и я не собирался отдавать их кому-либо. Решение принялось само собой. Правильное оно было или нет – это не мне решать и даже не тем козлам на повороте. Если есть на свете бог, или может быть какая-нибудь богиня – пускай решает она (он). Я считаю, что у нее (него) найдется капля жалости, чтобы простить меня, ведь мне и так в последнее время достаточно досталось.
За всеми этими событиями последовал просто фантастический всплеск адреналина, который мгновенно разогнал пьяную дымку перед глазами. Именно в этот момент можно было взять в руки гитару и создать что-нибудь стоящее. Так создаются настоящие, живые песни. Когда каждое слова, каждая буква, каждая нота, любое постукивание по основанию гитары – уже значат многое и несут в себе весь запал автора, с которым он все это сочинял. Так рождалась и «Смерть вампира», которую у меня украли ублюдки из «Бей морду». Название группы само за себя говорит, что нужно делать с этими говнюками при встрече.
Четыре километра шальной езды и сзади показались маячки ДПС-ной машины, что было невероятным. Потому что у меня на спидометре переваливало за 170-сят. Что у них за тачка? Жаль, что я не успел разглядеть. Спустя минуту они уже поравнялись со мной и начали понемногу прижимать меня к обочине. Моя нога вот-вот должна была продавить педалью кузов авто. Сто девяносто! Черт возьми, что у них за тачка?
Впереди показалась еще одна машина с маячками (наверное, вызвали подкрепление), которая перегородила собой дорогу. Я не стал изображать из себя камикадзе, да и эта трасса не была похожа на Перл Харбор. Остановившись, я вылез из-за руля и подкурив мятую сигарету, приготовился к общению с представителями закона. Но общения как такового не вышло, мне просто дали в морду и повалив на асфальт стянули руки наручниками.
Немного пришел в себя лишь через минуту. Я сидел на мокром асфальте рядом со своей машиной. Вокруг метались менты, что-то фотографировали, записывали, переговаривались по переносной станции. Помнится ко мне подошел какой-то мудак с видеокамерой и светя ослепительным фонарем в глаза попросил прокомментировать ситуацию. Я как мог изящнее послал его и пообещал засунуть гребаный фонарь ему в жопу. Он не обратил ни малейшего внимание на мои угрозы и продолжал снимать. Через несколько часов меня покажут в передаче «Дорожный патруль» и я на три минуты стану звездой телеэфира. Это неплохо в принципе, некоторым телезвездам приходится пересосать километры членов, чтобы попасть на три минуты в эфир на первом канале. Я лишь отделался ударом в челюсть – что в сравнении с вышесказанным звучит довольно неплохо.
Не выбив из меня ни словечка, они повезли меня в отделение. По дороге обещали, что я буду мочится кровью и всю оставшуюся жизнь лечится в больнице. Мне почему-то было не страшно. После непродолжительного оформления в дежурном помещении отдела, меня бросили в камеру к бомжам, где я смог понять, как по-настоящему воняет блевотина и обосраные штаны. Челюсть все еще болела, но не опухла (ловко бьют уроды! От удара не видно и следа!). Я слышал пару историй о насилии мусоров, но не думал, что сам столкнусь с этим вплотную (челюстью). Вывод: никогда не думать наперед.
Три часа показались вечностью, хоть я и занимал себя интересной дискуссией с сокамерниками. И когда двери в камеру открылись, я прищурился от яркого света и не смог сразу разглядеть, кто стоит в дверном проеме.
- Я в шоке! Какие люди в нашем Голливуде!
Голос словно разряд в 220 вольт привел меня в чувство и я узнал в хохочущей фигуре Риту. Протерев лицо руками (проклятый сон одолевал меня даже в этой вонючей камере), я криво улыбнулся:
- Свободу Анжеле Дэвис! – и демонстративно поднял кулак вверх.
- Выходи быстрее, - посоветовала она, - а то провоняешься – неделю отмываться будешь!
- Ну что ты! – ответил я, уже выходя из «бомжатника». – Я здесь уже как свой. Куба, Олежка, Сахар – обратился я на последок к «друзьям». – Держитесь мужики! Придет и ваше время.
- Иди от сюда пустозвон! – прохрипел кто-то изнутри.
- Я тоже по тебе буду скучать кучерявый, - улыбнулся я в ответ. – Ты мне больше всех понравился.
Идя по коридору, к Ритиному кабинету, моя спасительница резко остановилась:
- Фу, боже мой! Как же ты воняешь, малыш! – она засмеялась, зажимая нос пальцами. – Ты насквозь провонялся.
- Ребята научили меня писять в штаны, - пояснил я. – Еще часок и…
- Фу! Молчи, - корчилась Рита от смеха. – Я тебе сейчас дам одежду, пойдешь помоешься у нас в душевой. А свои шмотки лучше выбрось.
Сунув мне в руки ментовский китель и соответствующие штаны (только почему-то другого цвета!) она отправила меня в душ, где я с нескрываемым наслаждением смыл с себя всю грязь и вонь, которая шлейфом тягалась за моим грешным телом. Шампунь против перхоти запросто сошел и за мыло, а на полотенце в желтых и красных пятнах я не обратил ни малейшего внимания и использовал его по назначению.
Встреча с Ритой – уже была лучиком надежды, и я на сто процентов знал, что она меня вытащит из этой неприятной истории. За все время, что я ее знал, мог с уверенностью сказать, что Рита – самый надежный человек, который не разбрасывается словами понапрасну. Таких людей очень мало.
Помывшись и одевшись в ментовскую форму, я с сожалением выбросил старую куртку и джинсы в мусорный бак. Для меня это был эмоциональный момент, так как с этими тряпками у меня связано много воспоминаний, в большинстве хороших. Это, во-первых. Ну а во-вторых, куртка и джинсы – это был весь мой личный гардероб на то время. И теперь его нет. Ментовская форма была на два размера меньше моего, все это, плюс сочетание серого кителя с синими штанами делали меня похожим на героя комедийного фильма. В общем – клоуна.
Мой идиотский вид в этой форме подтвердила Рита своим звонким и заразным смехом:
- Ой не могу! Я умру сейчас! Дай я тебя на мобильник щелкну! Это просто улет!
- Хватит издеваться, - попросил я ее и плюхнулся на мягкий диван, который был в ее кабинете. Перед тем как зайти, я обратил внимание на табличку, которая висела на ее дверях. «Начальник отдела» - звучало громко и выгодно для меня. Я почему-то вовсе перестал беспокоиться о своем положении. – У тебя новый кабинет? – поменял я быстро тему. – Просторней, нежели тот, что был раньше.
- Должность позволяет, - заверила она меня. – Я же теперь первый зам начальника! А так как он сейчас в отпуске, то я временно исполняю его обязанности. Сечешь, кто перед тобой сидит?
- Ну, высокими чинами меня не удивить, ты же знаешь, - флегматично ответил я. – Ты мне больше нравишься без этой дурацкой формы со звездами. Надеюсь, ты уловила подтекст моей фразы насчет формы?
- Кстати о подтексте! – спохватилась она, видимо вспомнив нечто важное, и видимо немало волнующее. – Ты меня удивил. Нет, это просто сказано. Вернее так: ты меня просто убил наповал! Боже мой! Видел бы ты мою реакцию, это просто бомба! Я чуть со стула не упала, когда увидела это!
Рита вновь засмеялась и подкурила сигарету.
- Вновь прикалываешься над моим видом? – предположил я, хотя и сам сомневался в своем предположении. Нет, определенно она имела в виду не форму женского размера.
- Нет-нет милый мой, - она достала DVD-диск и засунула его в дисковод своего допотопного казенного компьютера. – Ты, оказывается, имеешь талант!
Видимо репортаж с места задержания уже ходил в отделении по кабинетам и все с ухмылками лицезрели на мою пьяную рожу, которая сидя в луже посылала всех куда подальше. Но я ошибался…
Это был вовсе не репортаж, а фильм. И уже по заставке я понял, что этот фильм – дело рук великого режиссера Борисовича. А название фильма вообще улет: «Похотливая домохозяйка и сантехник». Более банального и избитого сюжета не было, наверное, в целом мире. А может быть даже и в галактике. Интересно инопланетяне снимают порно? Или они не так помешаны на сексе, как люди? Бля, к чему это я? Видимо ром все еще держит мой мозг. Крепкая штука. Столько часов прошло…
- Я чуть с ума не сошла, когда узнала твой фейс в этом фильме! – не могла успокоиться Рита. – Ну ты ковбой! Когда ты все успеваешь?
- Я думал, что ты не смотришь такие фильмы, - ответил я смеясь. – Чего не сделаешь ради денег, пойдешь даже и на такое. Я говорю за себя.
- Ну ты что! Я даже специально скачала с интернета. Вот же умеешь удивить! В жизни не подумала бы. А чего стоит тот момент, когда ты говоришь «Вам нужно прочистить трубы»!
- Если честно, то я и сам теперь не рад, что снимался в этом дерьме. Я тогда слабо понимал, что это не пятно на штанах, и его невозможно отстирать.
- Ты молодец! – подбодрила она. – Ну просто мой герой! Надеюсь, ты автографы даешь своим членом?
- Хватит меня подкалывать. У меня от этих фильмов вся жизнь пошла наперекосяк. Если придет сводка о жестоком убийстве режиссера этой порнушки, то можешь смело записывать меня в главные подозреваемые.
- А если придет сводка о жестком изнасиловании похотливой домохозяйки? – не унималась она.
Я сделал обиженное лицо и отвернул взгляд в сторону.
- Ладно не дуйся! – она выключила фильм и затушив сигарету склонилась над бумагами, которые были разбросаны на ее столе. – Перейдем к твоим проблемам.
- Да уж, - вздохнул я обреченно, - их у меня хоть отбавляй.
- Во-первых, - начала она. – Ты непуганый идиот. Как можно ездить на чужой тачке без документов, притом пьяным в хлам, да еще и не имея прав?
- Ну… - начал было объяснять я, но она меня перебила.
- Во-вторых, тебя уже месяц ищет военкомат, потому что красавчик, пришел час отдать долг родине.
- Эта родина не так уж много мне и дала, - ответил я и похлопал себя по карманам в поисках сигарет (которые остались в старой одежде – то есть в мусорном баке). – Скажу тебе одно, я им так просто не дамся.
- Малыш, - улыбнулась Рита, - посмотри на этот черненький телефон. Один звонок и ты отправишься в казарму прямо из этого кабинета.
- Ты же этого не сделаешь?
Она вновь усмехнулась (целый вечер улыбается – наверное, под кайфом), и облизав нижнюю губу, оперла голову об руку и громко вздохнула:
- Если бы я тебя не знала, то именно так бы и сделала. Даже не обращая внимания на твои кино-работы. Так что можешь смело считать меня своим ангелом-хранителем, который берется вытащить тебя из глубокой ямы. Яма действительно очень глубокая.
- Я в долгу не останусь, - заверил я.
Она где-то минуту пристально на меня смотрела и не моргала, так что я в окончании сдался и опустил глаза. Никогда не выигрывал в гляделки.
- Вот что, - наконец сказала она. – У меня есть сто грамм нормального плана, девять пилюль новомодного амфетамина, бутылка «Джека Дэниэлса» и немного кокса. Я предлагаю взять все это добро, заехать в «Диллан Барз», оттопырится там по полной программе, а потом снять номер в дешевом отеле на выезде и трахаться всю ночь. Прям до утра. Можно повторить сцену с домохозяйкой, она меня очень возбуждает.
Я деловито и сосредоточено помахивал головой в ответ и при каждом ее слове меня накрывало. Каннабис – и голова пошла в оборот, амфетамин – по телу пробежала дрожь и оно начало двигаться быстрее чем обычно, виски – горло обжег крепкий напиток, при этом сильно стукнув импульсом в мозг, кокс – и мы улетели прямо на кровати дешевого отеля для дальнобойщиков и прочих мурзатых шоферюг. Яркие вспышки, словно кто-то непрерывно щелкал «Пентаксом» перед моим лицом, в промежутке вспышек – голое тело Риты, мощнейший оргазм на свете и блевание в унитаз в полпятого утра.
- Тебе уже лучше? – спросила Рита, поднимаясь с кровати.
- Да, кажись, - ответил я на выдохе. – Просто съел что-то несвежее. Помнишь ту кафешку на углу Славской? Повариха – толстая жаба! Наверное, наблюдала из кухни, как я ем ту отбивную в два часа ночи. Она, сука, надеялась свалить уже домой, а тут мы, сидим и свято чтим правило этой рыгаловки – «Работаем до последнего клиента».
- Мы можем поехать туда и застрелить эту дрянь, - предложила Рита и беспомощно упала с кровати на пол, видимо силы покинули и ее тоже.
Она корчилась на полу и продолжала:
- У меня в ПМ-е девять патронов. Хватит на то, чтобы начинить ее толстое тело свинцом.
Я отлез от унитаза и добравшись до раковины умыл лицо:
- Не стоит. Хрен с ней. Пускай живет. Я знаю ее сына – хромоногий наркоман, считающий себя репером. Встречался с моей сестрой когда-то.
- У тебя есть сестра?
- Да. Ты с ней виделась. Помнишь, мы ездили выручать ее с ментовки в тот богом забытый городок, где торгуют паленой водкой и колбасой из туалетной бумаги.
- Ни черта не помню, - ответила она и запустила руки в свои волосы. – Где мы находимся?
- В смысле? – изрыгнул я.
- Адрес! – потребовала она.
Оглядевшись вокруг и посмотрев на ванную с потеками ржи, облеванный унитаз и перепачканный кровью умывальник, ответил:
- Не знаю, я мало что помню после камеры с бомжами. Какие-то тусклые и ни с чем не связанные обрывки эпизодов, похожие на психический бред, - я вновь обратил внимание на окровавленный умывальник. – Послушай, мы вчера никого не убили?
- Мой телефон, - сказала она и начала ползать на корячках вокруг кровати и обыскивать разбросанную по полу одежду. – Мой телефон вибрирует! Где он? Где этот китайский ублюдок?
Я немного взбодрился, прополоскал рот одеколоном, и вышел из ванной, на ходу шатаясь и опираясь руками о стены. Мое внимание привлекла картина с кораблями, плывущими в океане. Я начал тщательно ее изучать и трогать на ощупь:
- Это фотография, или настоящая картина?
- Где этот чертов телефон! – прорычала Рита, разбрасывая одежду в разные стороны.
- Если это настоящая картина, то она может неплохо стоить для ценителя. Нужно «погуглить» и узнать, кому нужна картина с кораблями, плывущими по Тихому океану (почему Тихому?).
- Ну где же ты гад! – сдавшись, Рита распростерлась на полу. – Этот звук вибро-звонка сведет меня с ума. Выруби его пожалуйста!
- Звонок? – я отвлекся и прислушался. – Ничего не слышу. Возможно у меня лопнули перепонки вчера в клубе. У меня есть кровь на ушах?
- Бля, выключи телефон, умоляю! – она закрыла уши руками и скрутилась калачиком.
Я подошел к стоявшему возле кровати телефону, выдернул шнур из сети и что есть сил бросил аппарат об стену. Куски пластмассы полетели по всей комнате, а в моих ушах пронеслась фраза: «видишь этот черненький телефон…».
- С телефоном покончено детка, теперь он тебя не потревожит, - говоря это и присаживаясь возле Риты на пол, я почувствовал себя Брюсом Уиллисом.
Рита немного расслабилась и привстала:
- У нас есть что-нибудь выпить? У меня пересохло в горле. Больно глотать, понимаешь?
- Кажись, я видел бутылку «Моргана» под кроватью, - с этими словами, я извлек из-под кровати недопитый виски и задумался над тем, когда я успел ее там заметить? Может вчера? Или когда проснулся? А спал ли я вообще?
Она жадно начала пить прям из горла. Несколько громких глотков, тоненькая струйка виски побежала из ее рта по шее, обнаженным грудям… Эпизод из неснятого фильма «Тысяча и одно попоище».
- Нужно срочно перекусить, - сказала Рита. – Позвони, может есть обслуживание в номере?
Я принял у нее эстафету по поглощению виски и почувствовал как алкоголь начинает пробираться к моей голове. Миллионы маленьких электрических замыканий окутали мой мозг, и он начал пульсировать еще быстрее, отдавая в висках.
Найти телефон в номере мне не удалось, и я решил, что его здесь просто-напросто нет. Видимо не был внесен в перечень услуг предоставляемых блевотным отелем.
- Нужно поехать в ресторан или кафе, хотя я бы выбрала именно ресторан. Там не работают дилетанты на кухне. Меньший риск проглотить вместе с котлетой какую-нибудь кишечную палочку.
- Я не хочу есть гребаную палочку, - согласился я, натягивая штаны. – Ты не знаешь, почему я в ментовской форме?
- Может ты мент? – предположила она, тоже натягивая на себя шмотки. По поводу макияжа она заморачиваться не стала, натянула огромные солнцезащитные очки, что было немного странно – на улице вовсю поливал дождь. Перед уходом из уютного и теплого номера мы выкурили последний косяк. Буквально вторая затяжка увела меня от реальности, и я очутился один на один с бредовым и необычным состоянием. «Слишком много наркоты» - без конца неслось в моей голове, и я стал отчетливо ощущать работу своего сердца. Маленький красный моторчик, хлюпающий звук которого стоял у меня в ушах. Появились опасения, что эти сумасшедшие ускорения в его работе приведут к разрыву.
Слишком большая нагрузка.
Чтобы мне не говорила Рита по дороге к стоянке такси, я не понимал ни единого ее слова. Мысли были о другом. Об ужасной вони вокруг. Город гниет и гниют его жители, вонь повсюду. От ее не отмыться, от ее не скрыться, от ее не убежать. Все мы гнием изнутри – это неизбежно.
- Алло это «Кухня Опанаса»? – Рита звонила в ресторан, чтобы заранее забронировать столик. Это было безумием – в шесть утра в этом нет необходимости! Таксист все понимал и лишь ухмылялся. На его затылке, я насчитал три стяжки жира. Там можно прятать сдачу… Он наверное так и делает. – Я хотела бы заказать столик на двоих. Что значит когда? Я еду к вам уже сейчас. Меня не волнует, что вы открываетесь в семь! Если я приеду, и вы будете закрыты – то больше уже и не откроетесь. Я вам не угрожаю. Кто я? Сейчас приеду и ты узнаешь мальчик.
Она спрятала мобильный и спросила у таксиста:
- Ничего если я закурю?
- Пожалуйста!
Потом она повернулась ко мне:
- Тебе плохо?
- Нет, - ответил я, - мне хорошо.
Скандал и выяснения отношений у входа в ресторан заняли около десяти минут. Все решилось, конечно же, в нашу пользу, точнее в пользу красной «корочки» Риты. Столик в самом конце пустого зала, две порции мяса по-французски, горшочек с картофельными варениками, пара горячих бутербродов с расплавленным сыром, бутылка вина за шестьдесят купонов и две чашки эспрессо с пенкой. В это утро за все вышеперечисленное, я мог убить человека, если бы он помешал мне все это съесть.
В чем особенность Риты? Она никогда не доходит до полнейшего ступора. Чтобы мы не пили, чтобы мы не курили, глотали, нюхали – Рита все равно остается при полном сознании и некой бодрости. Здесь два варианта: очень хороший организм, или же очень хороший стаж.
- Вот что, послушай, - единственный ее минус в таком состоянии, так это вот эти бессмысленные и бредовые разговоры ни о чем. – Нужно позвать сюда повара и заставить его продегустировать все это. Если он надумал нас отравить, то я клянусь святой Маней, засуну пистолет прямо в его глотку и три раза нажму на курок. Его гортань лично узнает, что значит девять миллиметров.
- Боюсь, это лишнее, - сказал я вовсю поглощая «отравленную» еду. – Я уверен на сто процентов, что нас никто не отравит.
- Не верь никому, - предупредила она. – Не верь тому, что говорят, и в то, что тебе показывают. Собственное мнение – бесценно!
- Оно у меня есть, если ты на это намекаешь. Собственный взгляд на мир – индивидуальность каждого из нас. – Я плавно перешел в стадию, когда под действием какого-либо психотропного вещества или алкоголя человек становится философом. Каждое сказанное мною слово хотелось записать – так как это были глубокие (на мой взгляд) мысли. В этом состоянии я бы, наверное, нашел общий язык с Цицероном, или Марком Аврелием.
- Слишком много пафоса, - заметила она. – Особенно для человека «в форме».
Я отвлекся от еды и посмотрев на себя осознал, что до сих пор брожу в ментовском кителе. Даже фуражку за столом не снял. Меня очень сильно вставило.
- Мне нужно залечь на дно, - сказал я ей. – Где-нибудь отсидеться, пока меня не перестанут искать. У меня уже возникает чувство, что они следят за мной. Заглядывают в окна и щелкают черно-белым фотоаппаратом «Зоря». Когда мы будем уходить от сюда, они набросятся на меня прямо на выходе. Скрутят и потащат в черный воронок.
- У тебя параноя, милый, - успокоила меня Рита.
- Это не параноя, а седьмое чувство.
- Залечь на дно – это самое простое. Тебя ведь не СБУ ищет, и даже не милиция. Всего-навсего военкомат. Советую тебе поехать в какую-нибудь деревню и пересидеть там несколько месяцев. Несколько месяцев – и про тебя забудут до следующего призыва.
Я закрыл глаза и представил себе пару месяцев в деревне. Это была ужасная картина. Тем более, что пророческая.
- Молодой человек, ваша остановка, - кто-то тряс меня за плечо и упорно пытался вывести из сна. Какой сон? Я же закрыл глаза на пару секунд!
Глаза слезились от яркого света, а голова болела от тяжелого похмелья. Я обнаружил себя в салоне автобуса, битком набитого людьми, которые все глазели на меня. Я мог вполне почувствовать себя звездой, но это чувство не пришло ко мне. Когда просыпаешься пьяным в автобусе и понимаешь что приковал к себе внимание столь огромной аудитории – то приходит паника. В голове начинают бегать мысли: Что случилось? Кто эти рожи? Где я?
- Ваша остановка, - уже более настойчиво прозвучал голос возле меня. Это была кудрявая кондукторша, весом в несколько центнеров.
- Какая к черту остановка? – не понял я. – Что за дела?
- Вы просили разбудить вас на этой остановке, - пояснила она. – Разве вы не помните?
- Я просил? – для меня это естественно была новость. Несколько минут назад, я сидел в ресторане с Ритой, а сейчас в автобусе на какой-то остановке. Где делась половина моей жизни? Кто вырезал?
- Молодой человек, не задерживайте автобус! – попросила стоящая рядом беременная женщина.
Я выбрался из сидения и протискиваясь к выходу успел отдавить пару ног. По салону автобуса слышались возмущения:
- Фу перегарище!
- А еще милиционер называется!
- Нажрался как свинья, забыл куда и едет! Позорище!
- Вот полюбуйтесь – наша милиция! Да разве при Союзе был такой беспредел!
Я понял, что мое путешествие в автобусе вызвало большой резонанс. Как только я ступил на землю, как за мной тут же закрылась дверь и автобус на всех порах помчался дальше, окатив меня облаком выхлопных газов.
Несколько минут размышлений и переломанная сигарета, которую пришлось прижимать пальцами, чтобы хоть чуть тянулась, помогли мне понять, где я, и зачем. Меня привезли в деревню, где жили мои бабуня с дедуней, и конечно же Руль с Любашей (к которым, скорее всего, я и ехал). Залечь на дно – точно! Начинаю понемногу вспоминать.
Год мотать портянки и копать окопы – нет, лучше уж деревня. Навоз, кобылы, плохие дороги, коровье дерьмо, самогон, вонючий табак и охренительно красивая природа, которую хочется исписать в картинах. Одним словом – романтика, которую не купишь за деньги и не найдешь в городе. Но вот только влиться в стадо коров и ночную жизнь под единственным клубом у меня получилось не сразу. Но далее ты сможешь с уверенностью сказать, что у меня это неплохо получилось.
Я всегда считал себя человеком, который сильно привязан к родному месту. Стоило мне побыть где-то вдали от родного дома чуть больше недели, как тут же некая сила тянула меня назад. Туда, где мне был знаком каждый светофор, каждый магазинчик и каждый рекламный щит. Любовь к родине – это святое чувство, единственное святое чувство, которое я никогда не потеряю и не продам. Тем более, что новое место – это новые проблемы и новые неудобства. Например, если дома меня не устраивал кран смесителя горячей и холодной воды в душевой кабинке, то здесь этой проблемы не было – так как не было душевой кабинки вообще. И на вопрос «Где вы моетесь?» Руслан ответил:
- У нас есть банька!
В русской бане я ни разу не был, поэтому Руль решил продемонстрировать всю ее прелесть прямо в первый вечер моего пребывания в деревне. Стоит заметить - это был первый, и последний раз, когда я мылся в бане. Но это не важно…
Баня – это парилка, водка, пиво и девушки. Плюс как бонус – небольшое озерцо, в прохладную воду которого можно окунуться, выбежав из парилки. К сожалению с девушками не получилось (Любаша бы нас не поняла), но все остальное присутствовало, что уже было немало. И мы вдвоем здорово ударили по «горькой» и парились вплоть до трех часов ночи.
- Надолго к нам в гости? – спросил он.
Я решил не скрывать от друга фактов, которые заставляли меня бегать и скрываться. Кому же еще доверится в этом дешевом и эгоистичном обществе как не лучшему другу.
- Меня хотят заграбастать в армию. Добрые люди посоветовали мне отсидеться где-нибудь во время осеннего призыва. Я решил податься к тебе.
- И правильно сделал! – обрадовался Руль. – Поживешь у нас, Любка против не будет. Дом у нас большой, спасибо Любиным старикам за такой подарок. Да и Любаше поможешь по хозяйству, когда я буду на службе.
Про хозяйство я уже не захотел переспрашивать, но вот, о какой такой службе он говорит?
- Погоди, - всполошился я, вытирая с лица пот, - на какой службе?
Руслан улыбнулся и обдал кружкой холодной воды камни в парилке:
- Я осенью иду служить в армию. В воздушно-десантные войска. Мечта детства. Ты же мечтал стать рокером, а я десантником, помнишь?
- Ты серьезно?
- Это же возможность увидеть мир и жизнь. Научится чему-то новому, получить опыт. Да притом, это прекрасная возможность побегать с автоматом и поиграть в войнушку.
Я криво усмехнулся:
- По многочисленным рассказам бывалых, могу тебе сказать, что никакой «войнушкой» там и не пахнет. Пахнет лишь хлоркой из туалетов и ароматом нестиранных портянок.
- Не везде так, - возразил тот.
Убеждать друга в обратном у меня, по сути, не было права. Каждый имеет свою точку зрения и цель в жизни, к которой стоит идти. И по большому счету из нас двоих только у меня этой цели как раз и не было. Я не имею права давать советы, так как сам я …..
Прошло-проехало.
Неделя в деревне показалась вечностью, и я с ужасом представлял себе, сколько еще здесь времени проторчу. Насколько хватит моего терпения каждое утро греть себе воду, чтобы побриться и почистить зубы. Чтобы сохранять спокойствие, дабы не разразится ругательствами, помогать друзьям разбрасывать навоз, огребать картофель (два гектара, и я не гигабайты имею в виду), и всякое прочее. Страшнейшие неудобства и полное (как для меня) отсутствие цивилизации, каждый день сдавливали мне шею как удавка. И я не смог даже себе сказать, насколько меня хватит, сколько времени осталось до взрыва. Деньги – отдельная тема. Оставшиеся еще из Турции (не отобранные ментами), жалкие полторы тысячи, я почти просадил вместе с Ритой, а то, что осталось, казалось мне сдачей с сигарет. Факт в том, что завтра или послезавтра эта «сдача» закончится, и я окажусь на попечении Руслана и Любаши. Это мне не нравилось. У меня еще остались в душе крохи гордости, которые сумели выжить при сильнейших подавлениях наглости и нахальства. Это давало мне повод думать, что в конце концов, я не такой уж и отбытый тип, как говорят все вокруг.
Руль вытащил со шкафа свою старую косуху с железными приколами, и протянул мне:
- Будешь теперь колхозным панком.
Винная карта в единственном на всю округу магазине, обставленном в духе времен Советского союза, не отличалась разнообразностью. Два вида вина в квадратных пакетах – красное и белое (проще некуда), и паленая водка от которой могла взорваться голова. Никакого намека на старых-добрых друзей: коньяка, виски… Я веду к тому, что мне пришлось «познакомится и подружится» с «дядей Сэмом» - так местная интеллигенция (без ковычек) называла самогон, который здесь гнали почти все. Вроде бы в порядке вещей. Как суп сварить. Даже Руль мастерил в гараже аппарат и с горящими глазами рассказывал отцовский рецепт. По его убеждениям, к своим «проводам» он выгонит около двадцати литров этого «божественного нектара» и напоит всю деревню.
Дегустацию «дяди Сэма» я не стал откладывать в долгий ящик и в тот же вечер (не помню, в какой именно), подвигал в сторону клуба. Пятница, десять часов вечера – это пик недели (оказывается!), раньше я об этом не знал. Сначала было весело, я даже немного пообщался с местными красотками, которые набросились на меня как на свежее мясо. Но после нескольких бутылок «Сэма», распитого на толпу и изрядной шлефовки пивом, мое настроение поменялось. Тут же начали посещать ненужные мысли о Лехе (отце), последних днях в Анталии, об непростой ситуации в моей жизни – в общем, я нашел в своей голове достаточно дряни, чтобы самому себе испортить настроение.
Никому ничего не сказав, я покинул клуб и пошел прямо по дороге. Реально пошел куда-то сам не зная куда. Лишь одно знал я точно, что у клубе мне оставаться нет резона. Веселья у меня уже точно не будет – скорее всего влезу в какую-нибудь драку или еще что-нибудь подобное. Нет, уж лучше побродить по ночной деревне и подумать. В эти моменты мне не хватало скрипача, который бы шел за мной и пиликал бы саундтрек под мои грустные мысли. Возможно мелодию «Ближе, Господь, к тебе», тем более что рядом есть озеро, где можно утонуть, как большинство тех, кто слышал эту мелодию.
Вдруг, как гром среди ясного неба, мои мысли прервал звонок. Сначала я не хотел даже доставать мобильный с кармана, полагая, что это опять из военкомата (уроды частенько мне названивали и угрожали). Но прикинув, что сейчас около полуночи, и это просто-напросто не могут быть оловянные солдатики (или же деревянные), я достал мобильный и понял, что это звонок, которого я ждал все это время.
- Привет, как твои дела?
- Боже мой, - не смог я скрыть свои эмоции за обычным цинизмом, - не могу поверить, что ты мне звонишь. Все-таки тебе не все равно, где шатается человек, определенный для тебя судьбой.
- Как всегда, - хмыкнула в трубку Олеся. – В своем репертуаре.
- Ну почему? – возразил я. – Ты ведь сама мне позвонила. Притом ночью – это многое говорит.
- В большей степени этого хотела Ангелина, она переживает за тебя и думает, что ты живешь на улице.
- Если подумать – то она не далека от истины. Я сейчас действительно без определенного места жительства, для которого закрыты двери родного дома.
- Очень грустно, - сказала она, и я услышал ее улыбку. – Но я думаю, что человек с таким талантом всегда заработает себе на кусок хлеба.
- Ты всю жизнь будешь меня упрекать теми дешевыми фильмами? – вздохнул я с горечью.
- А как ты думал? Нельзя так просто забыть такую звезду большого экрана. Интернет до сих пор пестрит твоими фильмами.
- Перестань. Я заплатил за свою ошибку слишком большую цену – я потерял тебя и Ангелину, тех, которые меня искренне любили, тех, которых я всегда буду считать своей семьей, пускай вы даже будете с этим… человеком. Без усов.
- Мне тоже жаль, что все так вышло, - сказала она, но тут же сменила тему: - Еще не решил сдаться государству?
- Что я слышу! – смеясь, сказал я. – Ты хочешь, чтобы я сгнил в армии? Чтобы из меня там сделали подстилку? Чтобы я драил унитазы зубной щеткой?
- Ну почему сразу унитазы? Я уже представляю тебя в красивой, военной форме. Ты знаешь, она бы очень тебе пошла.
- Тебе заплатили за это? – засмеялся я. – Сколько они дали тебе за эти слова?
- Дурак, - она смеялась тоже. – Я искренне тебе советую. Прислушайся хоть раз к тому, что тебе советуют другие.
- Брось эти разговоры, - ужаснулся я. – Даже представить себя не могу в форме!
Мельком пронеслось в памяти мое похождение в милицейской форме.
- Ты отчаянно не хочешь повзрослеть.
- Я уже взрослый, - сказал я и сам понял, как жалко это прозвучало. – Как Ангелина? (я тоже умею быстро менять темы)
- Нормально. Спит уже, вместе с акулой. День и ночь с нею носится, после того как я сказала, что это твой подарок.
- Значит, ты не выбросила акулу?
- Ты считаешь меня совсем черствой? Это не так. Я знаю, как она тебя любит, и ни за что в жизни не буду настраивать ее против тебя. Девочка никогда прежде не знала отцовской заботы, а ты… Ты показал ей, что на свете есть не только мама, за это я тебе благодарна.
- У нас с ней особая связь, - сказал я и в тот момент сообразил, что она дочь моего родного брата. Боже как все запуталось! Неужели я сам все так запутал? Нет, это не я. Вначале были я и Олеся, все остальное начало путаться уже вокруг нас. Кто пишет сценарий моей жизни? Дайте этому автору денег, чтобы у меня вновь все стало хорошо. Чтобы я вернулся к своей семье, неужели это так много?
- Как твой кавалер? – продолжил я разговор, боясь, что Олеся сейчас попрощается и повесит трубку. – Он полностью тебя удовлетворяет?
- Поверь, мужчина, который негативно относится к алкоголю, не курит, не глазеет на других женщин и тем более не спит с ними, и при всем этом не влезает в дурацкие истории – это мечта любой женщины.
- Но не твоя.
- Почему не моя? Именно о таком мужчине я и мечтала всю жизнь.
- Если все то, что ты о нем рассказала – правда, то могу сказать, что это самый занудный и убогий тип на всей планете. Не удивлюсь, если он в свободное время рисует с себя икону. Боже мой! А как секс с ним?
- Ты серьезно считаешь, что я буду обсуждать это с тобой?
- Я уверен, что все, на что он способен, так это две минуты в миссионерской. Я прав?
- С сексуальной жизнью у нас полный порядок, - заверила меня Олеся.
- Не могу тебя представить рядом с ним. Ты же постоянно пыталась сторониться таких скучных и однообразных людей. Ты сама не такая.
- Ты прав, - ответила она. – Но когда тебе постоянно встречаются люди, которые больше всего ценят призрачную свободу и буквально поклоняются ей, не замечая никого вокруг, то мнение о людях резко меняется. Рядом со мной заботливый и умный мужчина, который дарит мне постоянно цветы и полностью посвящает себя нам с Ангелиной. Спрашивается чего еще нужно для счастья?
- Тебя тошнит от него, верно? Можешь не отвечать, я знаю.
- Не от него, - поправила она. – Есть еще один человек, который любит портить мне жизнь, и себе тоже. Который ожидает непонятно чего и мечется туда-сюда как лосось на нересте. Человек, у которого вместо мозгов тестостерон, который думает, что алкоголь поможет ему в любой проблеме, что первая встречная подарит ему счастье, а не гонорею, который в одно время может быть самым чудесным человеком в мире, а через минуту превращается в полного мудака. Человек, с которым я однажды повстречалась и до сих пор не могу выбросить из своего сердца, даже не смотря на то, что он тыкает в него ножом. Знаешь, я бы все отдала, чтобы не знать его, но это невозможно.
- Может, в конечном итоге он не такой уж и кретин?
- Я тоже на это надеюсь и верю в это.
Я немного замолчал, было над чем подумать и что осмыслить, хотя тестостерон в моей голове отказывался думать, а приказывал мне действовать, иначе будет поздно. Хотя, разве уже не поздно?
- Может, проведем вместе выходные? – маленькая попытка. – Ты, я и Ангелина. Как тебе?
- Думаю Ангелине будет неприятно видеть, когда тебя прямо из-за стола уведут в военкомат. Избавь ее от такой картины.
- Мне тяжело на душе, что все у нас так хреново, - сказал я.
- Мне тоже.
Вдохнув свежего ночного воздуха, я спросил у нее:
- Неужели мы не найдем выход из этой ситуации?
- Не мы, а ты. Ты сам должен его найти. И знаешь, что я думаю? Ты его найдешь, рано или поздно. Хочется верить, что это будет не поздно.
- Я люблю тебя Олеся. Просто знай это.
- Спокойной ночи и удачи во всех начинаниях. Заставь нас с Ангелиной гордится тобой, а не разочаровываться.
- Я постараюсь мои хорошие. Обещаю вам.
Держать слово вопреки своей натуре – это подвиг. И если я пообещал Олесе, что не заставлю ее с Ангелиной во мне разочароваться – то я в лепешку разобьюсь, но постараюсь это сделать. Получится или нет – зависит от судьбы, а постараться, чтобы это получилось – это зависит от меня. Это я понимаю сейчас, лежа в больничной койке и находясь одной ногой в котле с кипящей смолой. А тогда-то у меня было другое мнение на этот счет.
Неужели так сложно жить нормально?
А как это – нормально? Так как говорит Олеся? Ее мнение важно для меня? А что говорит Олеся? А чего хочу я? И опять нестыковка! В общем как всегда. Значит, я нашел суть проблемы? Не знаю, кто мне об этом скажет, кроме меня самого?
Чуть попускает. Нужно идти спать и больше никогда не мешать пиво с самогоном – следующий раз голова не выдержит этих рассуждений.
Звонок Олеси стал для меня как глоток свежего воздуха, он дал мне понять, что далеко не все еще потеряно и есть крохотный шанс вернуть все на свои места. Отличная цель, к которой можно стремиться.
Firshteyn (20-го, 33 года)
