-= Клуб начинающих писателей и художников =-

______________________________

 Федя, или Фредор (так его называли соседи и знакомый бармен, что работал в небольшом ресторанчике на соседней улице) уже больше суток маялся ломками. Его подкошенное сознание выводило на потолке причудливые линии и кружки, создавая целый аттракцион перед глазами. Пульсирующая боль в висках, ноющие кости, незаживающая рука... Если головную боль Фредор смог унять на какое-то время аспирином, то рука просто не давала ему покоя. Он аккуратно задрал рукав рубахи, и с ужасом взглянул на расползающееся желто-зеленой гнилью углубление чуть ниже изгиба локтя. Оно появилось пару недель назад, и Федя хорошо знал причины его возникновения - он кололся грязной иглой. Такое случается сплошь и рядом, но Федя никак не мог ожидать, что когда-нибудь это случится и с ним.

 Парень поднялся с дивана, держась за подлокотник, и доковылял в уборную. Посмотрев в зеркало, он обомлел: в отражение на него смотрел настоящий наркоман.

- В кого же я черт возьми превратился? - ужаснулся Фредор.

 Он открыл кран и тонкая струйка ржавой воды забарабанила о металлическую раковину. Умывшись здоровой рукой, держа больную прижатой к груди, Федя вернулся в комнату, твердо решив завязать с наркотиками. Более того, он тут же принялся звонить своему товарищу, с которым ни так давно служил в Гвардии, и который учился в медицинском училище на хирурга.

- Булат, ты уже практиковался? - обеспокоенно спросил Фредор.

- В каком смысле? - не понял Булат.

 Фредор вспомнил рассказы товарища о том, как студентов заставили вылавливать отрезанные человеческие конечности из огромного бака с водой. Так, мол, преподаватели издевались над неучами.

- Операции уже проводил? Резал кого-нибудь? - жгучая боль в руке не давала Феде покоя и голос его от того становился нервным.

- Обезьян препарировал в прошлом семестре, - стал перечислять Булат, - а присутствовал при вырезании аппендикса, ну и лягушек резал в школе.

- Тогда ты мне подходишь, - вариантов у Фредера не оставалось: идти в больницу было все равно, что придти в полицейский участок, где на тебя тут же оденут наручники и посадят за употребление наркоты.

- В каком смысле? - не понял Булат. - Что ты задумал, друг?

- У меня рука вот-вот отвалится, - стал спешно объяснять Федя. - Много гноя, и она прямо горит изнутри.

- У тебя гангрена, что ли?

- Не знаю. Ты мне и объяснишь.

 Уже через час Фредор стоял посреди небольшой операционной, где на металлических столах были разложены всяческие хирургические инструменты: скальпели, зажимы, молоточки и другая поблескивающая холодом, и вводившая парня в оцепенение, ерунда.

- Показывай, - Булат, рослый парень с аккуратной бородкой и бакенбардами, уже надел белоснежный халат и шапочку. Он был с похмелья - Федор понял это по перегару, бессмысленному выражению лица и тихому невнятному голосу.

- Только ты не пугайся, хорошо? - предупредил его парень и, морщась от боли, аккуратно приподнял рукав рубашки.

- Иди ты! - от вида желто-зеленого гноя, спри малейшем нажатие вырывающегося из раны фонтаном, и растекающегося по руке пузырчатыми сгустками, Булата стало выворачивать. Сгорбившись и держась за живот, он отскочил в угол и стал блевать в металлическую урну, отхаркиваясь и кашляя. - Прости! - сказал он, вернувшись и поправляя очки на переносице. - Такое бывает с хирургами первое время. Ну, ты даешь! Что же раньше в больницу не обратился. Тебе руку ампутировать надо.

- Нельзя мне в больницу, - Федора трясло от происходящего, да и утренняя ломка все еще моросила измученное тело наркомана. - Там сразу, поймут что к чему. Ты можешь сделать что-нибудь? – настойчиво поторил свой вопрос Федя.

- Брат, тут только ампутация, - ответил Булат. - Столько гноя!

 Фредор замялся. Огонь в руке неистово жег до самого плеча. Он прекрасно понимал, что если руку не отрезать болезнь перейдет на здоровые участки и в один прекрасный день от него останется только лужа гноя. Вариантов не оставалось.

- Тогда режь!

- Ты пока ложись на стол.

 Начинающий хирург выдвинул в середину комнаты самый большой стол, убрал с него пустые пивные бутылки и банки, сгреб окурки на пол и продезинфицировал поверхность спиртовой салфеткой.

- У тебя есть морфин или снотворное сильнодействующие? - забеспокоился Фредор. Ему бы не хотелось смотреть на все это, а тем более чувствовать адскую боль. Хотя ту боль, что уже пылала в нем огнем, запросто можно назвать адской.

- Нет, - опешил хирург. - У меня и спирта-то нет, только салфетки. Но, если красивая девушка станет для тебя обезболивающим, то я пригласил ассистентку. Кстати где она? - и он заорал так, словно его ударили чем-то тяжелым по голове. - Марта, где ты твою мать!

- Марта? - пытаясь сохранять спокойствие и как-нибудь отвлечься от предстоящей операции, спросил Федя.

- Она учится курсом младше, - стал объяснять Булат, раскладывая на соседнем столе скальпели и зажимы. - Талантами не блещет, но зато у нее фигура хорошая, да и слушать умеет. Такая ручная псинка для секс-утех. Ты бы знал, что она ночью со мной вытворяла: вылизала всего с головы до ног, - Булат склонился над Федей, высунул язык, изображая собаку, и идиотски заулыбался.

- Хотя бы так, - успокоил себя Федя.

 Еще минут десять хирург готовился к операции: протер салфетками инструменты, почитал что-то в энциклопедии, закурил (на вопрос Феди "А можно ли курить в операционной?" хирург неодобрительно фыркнул и дал затянуться своему товарищу). Потом в помещение вошла Марта (фрау Марта - Фредо дал ей это прозвище уже позднее, но другого сравнения на тот момент у него не было): девушка была пьяненькая и широко улыбалась. Зубы-жемчужины ослепительно сверкали, как впрочем, и большие глаза. Халатик сидел влитую, подчеркивая все главные достоинства девушки: грудь, талию и ноги.

- Здравствуйте, мальчики! - сказала она так нежно, положив эротично руку на талию, и продефилировала к хирургу в объятия.

 Булат жарко поцеловал девушку, пуская ладонь под халат, и Федя смог рассмотреть какого цвета нижнее белье у медсестры.

- Ребята! - напомнил он о себе тугим басом. - Я все ещё здесь! Мне больно и я хочу, чтобы эта боль закончилось.

 Хирург удивленно взглянул на пациента, как будто только его заметил, вытащил язык изо рта Марты, причмокивая, и сказал:

- Душечка, это собственно и есть наш сегодняшний пациент. Как можно видеть - ситуация запущенная, а потому мы сейчас будем делать ампутацию. Ты когда-нибудь присутствовала при таком действии?

 Федя начинал злиться, хотя из-за пульсирующей боли он не мог не о чем думать, кроме как о руке. Безжизненно, она лежала у него на груди и истекала гноем.

- В детстве мои родители держали свиней и я много раз видела, как отец их режет, - прощебетала Марта, с отвращением поглядывая на руку пациента, но не теряя при этом идиотской радости во взгляде.

- Вот и отлично! - хмыкнул хирург. - Тогда приступим. Для начала нам нужны будут ремни. - Умным взглядом он посмотрел на Федю: - Должны же мы тебя чем-нибудь привязать. Ты уж прости, но будет немножечко больно.

 Федя без сил отвернулся. Наверное, ему было уже все равно - желание унять боль превышало все остальное: страх, ужас, ломку... Он был согласен даже на пулю в лоб или же нож в грудь, только бы эта боль закончилась.

- Но так как ремней у нас нет, - продолжал говорить Булат, - Марта, сбегай, пожалуйста, в прачечную и принеси простыни.

 Когда девушка вернулась, они крепко привязали Федю к металлическому столу и сунули в рот шариковый кляп.

- Не спрашивай, откуда это, - смущенно попросил хирург. - Я тебе уже говорил, какая Марта озорница.

 Дальше - больше. Из соседней хирургической Булат приволок странную машину. Выглядела она так, словно попала сюда из другого столетия: громоздкая, ржавая и тяжелая. С виду аппарат напоминал бормашину - три черных шланга тянулись от основания к центру. Когда хирург подкатил аппарат ближе, Федя разглядел блестящий зазубренный диск пилы с запекшейся на лезвиях кровью. Парень закатил глаза, чувствуя, как сознание покидает его, но тут же опомнился, когда хирург завел машину и она мерзко взревела.

- Не бойся, - говорил Булат, держа в руках повизгивающую пилу, - у тебя нет другого выбора. Марта, дай пациенту немного обезболивающего.

 Девушка грациозно подошла к пациенту и эротично положила грудь ему на лицо.

- Я называю это "Игривой Шаурмой"! - громко объявил хирург.

 Федя немного успокоился, почувствовав аромат духов Марты, но когда та поднялась, и его взору открылся дикий, мерцающий безумием, взгляд Булата, Федя изо всех сил заерзал по столу, пытаясь выбраться из-под туго затянутых простыней. Он пытался сказать "Не надо!", но кляп плотно сидел во рту.

- Марта, - обратился Булат к девушке, которая все также идиотски улыбалась, - держи руку!

 Дальше начался кошмар. Девушка, скрывая до этого свою не дюжую силу, крепко схватилась за запястье больной руки и отвела её в сторону. Фредор, как мог вырывался, но будучи связанным оставался бессилен. Когда острые зубы адской пилы коснулись гнилой плоти пациента, хирургическая залилась диким воплем. Чувствуя боль, Фредор думал только об одном - если он останется жив - никогда больше не станет колоться.

- Держи крепче! - говорил хирург ассистентке.

 Струя бордового цвета прыснула из раны и окропила белоснежный халат ассистентки. Она удивленно уставилась на хирурга, но тот так увлеченно занимался отпиливанием руки, что ему было все равно. Тогда Марта перевела взгляд на Федю, словно спрашивая его "Ты чего творишь?", но прочитала во взгляде пацента только ужас и боль. Слезы текли из широко распахнутых глаз, взглядом Фредор пелил впотолке дыру, сквозь которую прошел бы куризный лайнер.

 Хирург тем временем успел пожалеть, что не подставил под себя тазик - теперь операционную придется отмывать от крови и гноя. А потом его вдруг осенило - он пилит почти у самого основания плеча, что совсем не разумно. Он должен пилить по локоть! "Ничего страшного!", - оправдывал себя Булат, - "Этой рукой уже ничего не сделаешь".

 Еще минута и адская машина заглохла. Марта стояла у операционного стола, сверкающая от счастья сжимая в ладонях отрезанную руку. Она держала её прямо перед собой, и желто-зеленый гной отвратительными сгустками капал ей прямо на грудь.

 Хирург выпрямился, вытирая с лица кровь ладонью.

- Черт! Забыл надеть перчатки! - сказал он, не аккуратно кидая пилу на дно адской машины.

 Булат достал из стеклянного шкафа иглу с проволоку, и закурил.

- Сейчас мы тебя зашьем, брат!   

  Фредор стонал.

 От утренней ломки не осталось и следа, теперь только дрожь по всему телу, от перенесенной операции, и жгучая боль в плече. Он не чувствовал иглы, когда хирург накладывал ему швы, но попрежнему сжимал в зубах кляп, боясь, что адские муки вернутся.

 Марта куда-то убежала с рукой, а когда вернулась, принесла с собой черный полиэтиленовый сверток, который тут же небрежно швырнула в стеклянный шкаф.

- Я достала кое-что для нас, мальчики! - обрадовано защебетала девочка. Она успела переодеться и теперь выглядела, как уличная проститутка: в кожаной юбке, чулках и вызывающе красной блузке.

 Девушка подошла к хирургу, запустила пальцы к себе в лифчик и вытащила оттуда маленький прозрачный пакетик.

- Ах ты моя богиня! - Булат скромно чмокнул девушку в нос, чему та огорчилась, и приставил пакетик к свету, проверяя его. - Да тут грамм, ни меньше!

- Чистейший! - добавила Марта.

 Федя дремал. Боль в плече понемногу отступала, и он радовался тому, что остался жив. В голову приходили странные картинки, в которых он был совсем маленьким, и родители в них были еще живы, покупали ему мороженое и сладкую вату.

- Ты думаешь, стоит? - когда Булат набрал немного сваренного раствора в шприц, Марта обняла его сзади и спросила, косясь на пациента.

- Конечно! - одобрительно кивнул Хирург. - У него есть еще целая рука! Парнишке нужно отдохнуть.

 Хирург сделал укол Фредору и тот забалдел...