______________________________
Ночь дышала ветром. После дождя с балкона дуло свободой. Глеб долго ждал этого времени, видел во снах минуты блаженства и жаждал лишь одного – долгожданного удовольствия. Май принес с собой жару и зной. Но в начале июня небо стало серым. Ветер подул с севера.
- Сначала посадили семя, - Глеб лежал на спине, держа Хруста за руку. – Появился росток. Пустыня родила древо, не высокое, но крепкое. Под тенью его прятались насекомые. Древо было их спасением.
Хруст открыл глаза. Перед ним высился потолок, испещренный странными тенями и узорами.
- О чём это ты? – спросил Хруст.
- Я сочиняю историю, - ответил Глеб. – Моя одноклассница научила меня этому. Мы мечтали когда-нибудь написать роман о дереве.
- О дереве? – удивился Хруст.
- Да. История города, переплетённая с жизнью дерева. Вековой дуб – подобие Бога. Вся жизнь у его корней.
- Странно.
С Глебом он познакомился на улице, в один из жарких дней начала мая. Хруст ждал маршрутку до центра, а Глеб проходил мимо.
- Я узнал тебя по фотографии, - Хруст поймал парня за руку и остановил. На самом же деле он всё знал. Его девушка Кобра дала наводку и попросила обо всём разузнать. Удивительно, но на сайтах знакомств для геев зависают не одни только геи. – Я… В общем, можешь называть меня Хруст.
- Извини, - отмахнулся Глеб. – Ты меня, наверное, с кем-то перепутал.
- Ты Глеб, - Хруст увязался за парнем, - тебе семнадцать лет, ты живёшь здесь – в Рабочем посёлке. Твой любимый цвет зелёный, а любимая группа Mishaus.
- Michaus, - поправил его юноша. – Чего ты хочешь?
- Познакомиться.
Эта была их первая ночь: лёгкая и нежная. Такого Хруст ещё не знавал и не мог предположить раньше, что осмелится на такой шаг – наступит на горло собственной гордости. И он не жалел. Плевать, что с утра Кобре потребуется адрес, а к вечеру сюда вломятся её верзилы и, разнося всё в щепки, надругаются над Глебом и, в лучшем случае, заставят выпить Кобриной мочи.
- Дерево росло медленно, потому что в пустыне почти не было дождей, - продолжал сочинять Глеб. Он говорил так медленно и чувствительно, что, закрывая глаза, Хруст хорошо представлял и пески, и обжигающий ветер и спасительную тень древа посреди мертвой пустыни. – Но силы ему давала вера. Вера в жизнь. И большое желание победить смерть.
- Мне пора, - Хруст неохотно встал и в полутьме заерзал в поисках штанов.
- Я буду ждать тебя, - сказал Глеб. – Если не придёшь или больше не захочешь меня видеть - не обижусь. Ты подарил мне долгожданную свободу. Теперь в моих словах есть смысл и желание. Я как то дерево, о котором говорится в моей истории. Теперь у меня есть желание побеждать.
- Я позвоню, - Хруст поцеловал на прощание Глеба, поймав себя на мысли, что с удовольствием бы остался еще, и убежал.
В звуке захлопнувшейся двери умерло спокойствие.
Он не давал себе забыться, просто не хотел этого. Шёл под дождём, чувствуя, как мокнут ноги, но не спешил сойти с сырой трассы на более сухой тротуар. В этот момент он ненавидел себя настолько, что был готов на любую глупость - даже кинуться под колеса грузовика, проезжающего мимо. Фура резко повернула влево и чуть не выехала за ограждение. В воздух резанул устрашающий сигнал фуры, и машина вернулась на проезжую часть.
Испуганный Хруст остановился. Провёл ладонью по сырым волосам и в памяти вернулся запах Глеба, тепло его рук. Ещё жив! Он натянул поглубже капюшон и зашагал дальше.
Черпая кедами воду, Хруст размышлял о предстоящем разговоре с Коброй. Она звонила ему двенадцать раз, пока Хруст был занят Глебом. Вечером, когда они встретились на станции, предварительно созвонившись (опять-таки по просьбе Кобры), парень думал, что всё закончится рукопожатием у подъезда. Ему было велено лишь узнать адрес Глеба – никто не просил его лезть в кровать.
Как оказалось, Глеб обитал в новостройках, на самом краю посёлка. Родители снимали ему однушку, чтобы сын не мешал их любимым кошечкам.
- Моя мама помешена на зверье! Наша квартира полностью засрана этими тварями. Кругом пищат котята! А ты знаешь, как часто рожают кошки? Почти каждый месяц! В моей комнате воняет так, что никакая форточка не спасет. Поэтому я попросил предков снять мне квартиру. Да и до учёбы тут не далеко, всего одна станция, - рассказывал Глеб.
Что будет с ним, когда Кобра наконец-то узнает адрес - мысли о расправе терзали Хруста весь оставшейся путь. Он мог бы свернуть в Старку и ночевать сегодня дома, но отправился к Торговому Центру, где неподалеку жила Кобра.
Она открыла ему дверь сонная и помятая. Ярко рыжие волосы небрежно собраны в пучок, покрасневшие от сна зрачки пустые и бессмысленные. Потирая лицо ладонью, она впустила Хруста в квартиру.
- Только обувь не забудь снять, - сказала сквозь сон Кобра и, натягивая пониже безразмерную футболку, ежась от сквозняков, зашагала в сторону комнаты.
Разувшись, Хруст последовал за девушкой.
- Ты чего такой мокрый? – спросила Кобра, возвращаясь в постель.
- На улице льёт, как из ведра, - ответил Хруст. Он стоял на пороге, не смея пройти в комнату.
- У тебя что там? Узнал адрес? Я тебе звонила. Почему трубку не поднимал?
Хруст наконец-то вошёл и стал раздеваться.
- Этот педик оказался прошаренным, - сказал он. В голове его рождалась ложь. – Мы посидели в кафе, потом в кино пошли на последний сеанс. Я его и так, и эдак обрабатывал, но он в итоге отказался приглашать меня к себе и уехал домой на такси. Сказал, что позвонит в следующий раз.
- Сука! – рявкнула Кобра. – Позвонишь ему завтра?
Парень разделся до трусов и нырнул под одеяло к Кобре. Он знал, чем может отвлечь её от разговора. Он применял этот метод почти всегда, когда Кобра начинала требовать от него что-то.
- Слушай, пусть кто-нибудь другой займётся этим педиком. Я не хочу. Мне противно! Вон Батон целыми днями ничего не делает, он пусть и звонит.
Хруст нежно поцеловал девушку в лодыжку и губами стал подниматься выше.
- Ну, ты же такой милый, такой хороший у меня, - не отступала Кобра. – Эти дебилы только спугнут педика, а у тебя есть возможность принести нам его на блюдечке с голубой каемочкой. – Она сняла с себя футболку и швырнула её в сторону. Чувствуя холодные прикосновения и нежные поцелуи, девушка закрыла глаза.
Хруст дотронулся до мягкой груди и нежно стал массировать соски языком. Почувствовав жёсткость внизу, он снял трусы и расположился между ног Кобры.
- Я прошу тебя, - дрожащим голосом продолжала говорить девушка, не открывая глаз. – Ещё один раз. Сделай это для меня.
Кобра прижимала парня к груди и что-то шептала. Она пальцами зарылась в его волосы, стала перебирать их. А Хруст опускался всё ниже и ниже, прибегая к своему запасному плану.
- Давай поговорим об этом завтра, - предложил он в конце.
Хруст нежно ласкал её, пока Кобра вздыхала и стонала, впиваясь ногтями ему в кожу. Мысленно он находился в тесной квартирке с открытым балконом, откуда веет свежестью и свободой, где он не боится своих мыслей, где страха нет – он, где-то в пустыне, скрывается под тенью того дерева, о котором рассказывал Глеб.
Наутро Хрусту пришлось согласиться. Он боялся Кобры, боялся её влияния и её друзей. И спать с ней для него всегда было испытанием - девушка царапалась и кусалась, требуя больше ласки и нежности. И все эти затеи с поимкой гомосексуалистов, которыми оказывались порой обычные подростки не старше пятнадцати. Да, они любят трахаться с парнями, да, порой у них извращена фантазия, и сделать минет незнакомцу для них, как яичницу поджарить. Но они не предлагают себя прилюдно, не кричат о своей «ненормальности» тут и там. Они уже давно загнаны в тесные квартирки, полуподвалы, гаражи и чердаки. Им постоянно угрожают, их преследуют и убивают. Их считают грязью.
С самого первого дня своего «открытия» Хруст боялся этого. Конечно, он не верил, старался переубедить самого себя, убежать от проблем, обмануться, но в итоге приходил к выводу о бесполезности всех принятых мер. Если ты гей, то у тебя два выхода: либо смириться, принять себя таким, какой ты есть и наслаждаться тем, что природа сделала из тебя иного, либо умереть. Только Хруст никогда не понимал, за что его хотят поставить на колени.
Очередную встречу они назначили в парке. Хруст стоял под деревом, прячась от дождя. Сегодня он не забыл надеть дождевик, чтобы к вечеру опять не промокнуть до костей. Глеб шёл по аллее с зелёным зонтом.
- Ко мне? – спросил Глеб, обменявшись рукопожатием с Хрустом.
- Если не возражаешь.
- Странно, но я думал, что ты не позвонишь.
Хруст смотрел в большие глаза Глеба. Он просто умирал от наслаждения, что может стоять рядом с ним, слушать его голос и вдыхать чудесный аромат дождливого утра. Сейчас бы взять Глеба за руку и прижать, как прижимал этой ночью Кобру. Только та впивалась в тело ногтями, как кошка, а Глеб нежно гладил бы сухими ладонями его спину и говорил, что-нибудь приятное.
- Мне нужно что-то сказать тебе, - решительно сказал Хруст.
- Пойдём.
Хруст нырнул под зонт и вместе они зашагали в сторону оживлённой улицы.
- Я, конечно, понимаю, что ты не любишь кошек, от них много вони, да. Но, как ты можешь так относиться к своим родителям? Они тебя любят и, наверняка, хотят, чтобы ты жил вместе с ними. Тебе так не кажется?
- Неа, - Марк всю дорогу улыбался.
- Тебе нравится жить в этой дыре, когда у тебя есть квартира в центре? – продолжал настаивать Хруст. В этот момент ему хотелось, чтобы Марк согласился. Но напрямую сказать о коварных планах Кобры о не мог – не хватало смелости.
- Здесь тихо и спокойно.
- В центре больше свободы для таких, как… мы. Там мы в безопасности.
- Тогда почему ты до сих пор здесь?
На светофоре их чуть не сбила фура, промчавшаяся на зелёный свет – парни отделались лёгким испугом и насквозь промокли от брызг.
Уже в квартире Хруст продолжил свой разговор, но Глебу было наплевать. И с каждой минутой складывалось впечатление абсолютного безразличия. Разными словами и предложениями Хруст пытался намекнуть Глебу, что за ним следят, что его пытаются вычислить, но каждый раз парень только отшучивался и улыбался.
- Было время, когда лесорубы пытались срубить дерево, - и вновь Глеб начинал сочинять свою причудливую сказку. Хруст сидел в кресле, откинувшись на спинке, и изучал потолок. Глеб расположился на подоконнике – курил, выдувая дым в форточку. – Но каждый раз им приходилось уходить несолоно хлебавши. Они оставляли глубокие шрамы на его теле, но срубить его им не удавалось.
- Так не бывает, - не согласился Хруст.
Глеб потушил бычок в консервной банке, служившей ему пепельницей, и слез с подоконника.
- Разные бывают ситуации, - попытался объяснить он затем.
- Ты наивен! – вырвалось из уст Хруста. – Однажды ты всё-таки поймёшь меня. Я просто хочу, чтобы у нас появилась возможность уехать отсюда, скрыться от людей, не чувствовать их спинами и не бояться того, что они захотят избавиться от нас.
- Почему мы должны бояться кого-то? – спросил Глеб.
- Потому что так заложено природой. Твоё дерево ведь боится быть срубленным?
- Однако, оно будет знать за что погибает.
В отчаянье Хруст закрыл глаза. Он не знал, что говорить дальше, и как убедить глупого мальчишку бежать отсюда. Не знал, как быть самому и что говорить Кобре, ведь она попросит адрес, и сегодня вечером ему придётся его назвать.
- Я готов уехать хоть сегодня, только с тобой! - Глеб перебрался на колени Хруста. Он обнял его, прижался к тёплой груди и зарылся носом в его свитер.
- Я не могу сейчас, у меня отец больной. Я должен за ним смотреть. Поэтому я прошу дать мне время.
- Бери сколько хочешь. Я готов ждать!
Глупый мальчишка, думал про себя Хруст, и как ты только живёшь?
Их губы слились в сладком поцелуе. Глеб обхватил шею Хруста и прижал его к себе. Ему нравилось ощущать колкость щетины и нежность тёплых ладоней Хруста.
Они перебрались в кровать, где раздевали друг друга, не прекращая поцелуи.
- Я люблю тебя! – сказал Глеб.
- Не говори таких вещей, пожалуйста, - ответил ему парень. – Я прошу тебя!
В полночь Хруст вновь шёл по пустым тёмным улицам Рабочего посёлка. Дождь давно закончился, а небо, высвободившись наконец-то от туч, открыло взору мириады ярчайших звёзд. В голове стоял туман и слова влюблённого Глеба, когда тот вновь заводил историю о дереве в пустыне: «Люди с поклонами приходили под его тень и молились своим богам. Они просили мира для своего города и вечной жизни дереву, чудом появившемуся среди песков. Они пытались вырастить здесь сад, но не одно семя не давало ростков. Дерево продолжало жить в одиночестве».
Хруст обернулся на рёв мотора позади себя. Иномарка тёмного цвета затормозила прямо перед ним и из машины вывалилась пьяная толпа его знакомых. Здесь была и Кобра. От неё разило алкоголем и табаком.
- Ты опять трубку не брал! – стала вопить она. – Где ты был?
Хруст знал сходу, что и как ему врать.
- Отцу стало плохо. Я тётку позвал. Сейчас вот провожал её.
- Ха! – залился густым смехом Батон – полноватый юноша в кожаной косухе. – Дама твоя что ли?
Хруст промолчал.
- Адрес узнал? – продолжала допрос Кобра.
- Нет, - ответил Хруст. – Он опять на такси свалил!
Кобра только хмыкнула. Повисла затяжная пауза. Девушка что-то замышляла – Хруст слишком хорошо её знал.
Она выхватила из рук Батона бутылку, допила пиво и рыгнула в лицо Хрусту. Затем села на корты и разбила бутыль об асфальт. Хруст успел заметить, как сверкнула искра на конце осколка, когда осознал, что Кобра повалила его на капот машины и, страшно матерясь, прижала остриё к горлу.
- Тебе его жалко, да? – спрашивала она. – Тебе жалко этого педика? Я всё равно доберусь до него и заставлю эту мразь съесть собственные яйца!
Краем глаза Хруст заметил, как со стороны подошел Батон.
- Кобра, ты чего? Это же свой.
- Отвали! – девушка смачно харкнула и продолжила. – Говори адрес, пока я тебе улыбку от уха до уха не сделала!
У Хруста засосало под ложечкой. Тот момент, которого он боялся больше всего - настал. Так или иначе сказать что-то придётся. И кто-то всё равно пострадает. А ведь правду говорят – чему быть, тому не миновать.
- Я не знаю адреса! – собрав последнюю волю в кулак, соврал Хруст. Но тут же, ощутив шкурой холод стекла, продолжил: - Он назначил встречу на завтра. В полдень, у подземки на проспекте, со стороны книжного магазина.
Говорят, что дожди приносят горе. Не жди добра от ливня, который губит посевы и урожаи. Не ожидай хорошего от града в жаркий летний день. В начале июня солнце заволокло тучами, и в город пришла непогода. И эти пару дней оказались решающими. Пусть и не до конца уверенный, но Хруст кое-что понял: трусы и лжецы живут долго. А тот, кто лжёт самому себе, живёт в вечном одиночестве и страхе.
Утро выдалось жарким – солнце нещадно палило. Ближе к полудню он пришёл на проспект. За спиной рюкзак с собранными вещами, в голове обдуманный за ночь план – бежать отсюда навсегда. Тётка присмотрит за отцом – она одинока и целыми днями смотрит телевизор.
Хруст беспокоился по другому поводу: если Кобра явится к переходу первая, план окажется обреченным.
В третий раз он попытался набрать Глеба, но парень не отвечал.
Хруст спрятался за поворотом, там, где начинался переулок, уводящий в новостройки – отсюда должен придти Глеб. Если что пойдёт не так, удастся перехватить его тут. Но что-то продолжало тревожить Хруста, как будто изнутри рвалось пламя, стремящиеся испепелить всё вокруг. И сами собой в памяти возникали строки: «…Они пытались вырастить здесь сад, но не одно семя не давало ростков. Дерево продолжало жить в одиночестве».
Всё сразу пошло не по плану.
Первый раз Хруст почувствовал невиданный страх, когда у перехода появилась Кобра с дружками. Они, как и прежде, были навеселе, пили из болонов пиво, не обращая внимания на недовольство прохожих, кричали что-то и хохотали. Кобра выглядела необычно – в первый раз, сколько Хруст её помнил, заплела волосы в косу. Новая причёска предавала ей небывалой нежности и красоты, но парень чувствовал за сотню метров, как изнутри от неё пахнет гнилью. В этот момент он сжал руки в кулак от злости, внезапно подступившей к горлу. Молил лишь об одном, чтобы Глеб забыл о встрече.
«…Они пытались вырастить здесь сад, но не одно семя не давало ростков. Дерево продолжало жить в одиночестве», - в очередной раз эхом отозвалось из недр памяти, когда из перехода показалась знакомая шевелюра Глеба. Он ничего не понимал и вёл себя совершенно обычно: опёршись о столб, курил сигарету. Когда к нему подошли, Глеб достал из кармана пачку и протянул Батону. Тот что-то сказав, схватил парня за шиворот. Подоспела Кобра.
Наблюдая за происходящим со стороны, прячась за холодной кирпичной стеной, давясь собственными слезами и сражая кулаком асфальт, Хруст молчал, боясь быть замеченым. Ему были известны их планы и, забегая вперёд, он видел, чем закончится суд над Глебом. У Кобры в рюкзаке болон с мочой, а у Батона в багажнике – канистра с бензином. Куда его повезут днём? В лес? К реке? На пустырь?
Последнее, что увидел Хруст – непонимающий взгляд Глеба, когда Кобра заламывала ему руки и спешно сажала в иномарку Батона. Он так ничего и не понял. Это пока. Они всё ему объяснят и заставят поверить в то, что он грязь. Жестоко измываясь над парнем, они вынут душу и закапают там же, а вдоволь наигравшись, избавятся и от тела. Проблема в том, что шайка всегда останется безнаказанной, потому что грязь есть грязь.
Когда иномарка Батона скрылась из виду, Хруст зашагал по знакомому ему переулку, давясь слезами и повторяя про себя окончание истории Глеба:
«…Они пытались вырастить здесь сад, но не одно семя не давало ростков. Дерево продолжало жить в одиночестве».
И добавляя:
«И бессмертие древа было ему наказанием за стойкое желание выжить и не обрести вечный покой!».
dryunqa (04-го, 27 лет)
