Виктор вернулся домой с переговоров, накануне ему позвонили из кинокомпании, там заинтересовались его первым и единственным романом, по которому решено было снимать фильм. Наконец-то что-то сдвинулось с мертвой точки, возможно, фортуна наконец-то улыбнется и ему, да и жена не будет больше пилить изо дня в день, а там глядишь, пойдет работа над новой книгой. В таком хорошем расположении духа, которое он уже не испытывал давно, Виктор зашел в квартиру и крикнул с порога:
- Лиза, ты дома? У меня хорошие новости, будем снимать кино.
В прихожую вышла его жена в старом застиранном халате и кухонным полотенцем в руках. Они с Виктором были ровесники, но выглядела она старше своих лет. Недовольство жизнью, когда нужно было «тянуться» из последних сил, оставило отпечаток на ее когда-то привлекательном лице, и сейчас оно выглядело, как увядшая роза. Возраст ей придавало и то, что она сутулилась, и одно плечо казалось выше другого. Женщина недовольно посмотрела на мужа:
- Какое еще кино?
- Я подписал уже контракт. По моей книге… - ответил он радостно и, заглянув в комнату, позвал собаку: - Джессика, гулять…
А затем, обратившись к жене, которая молча посмотрела на него и пошла на кухню, крикнул ей вдогонку:
- Ты что, не рада? Ну ладно, пойду, выгуляю собаку, - и снова позвал свою любимицу, но на его призыв никто не откликнулся. Виктор забеспокоился и, заглянув на кухню, спросил Лизу:
- А где собака?
Она только пожала плечами, продолжая стоять возле плиты, помешивая ложкой что-то в кастрюле. Виктор не выдержал и, схватив ее за плечи, развернул к себе:
- Где Джессика?
- Чего ты орешь? - ответила она с раздражением. - Ушла твоя Джессика.
- Как это ушла?
- А вот так, - ответила женщина, отталкивая его от себя. - Она мне всю дверь исцарапала.
- Ты ее выгнала, - догадался Виктор.
- Да, выгнала, если тебе это больше нравится. Мне надоело убирать за ней шерсть по всей квартире.
- Понятно… - ответил он и направился в прихожую.
А она побежала за ним и, преградив дорогу, стала перед дверью:
- Что тебе понятно? Это мне должно быть понятно.
Он уставился на нее, не понимая, о чем она говорит, а она продолжала, все больше распаляясь:
- Мне, например, понятно, что ты завел себе пассию. Только не надо оправдываться и лгать, вас видели.
- Кто? - только и смог сказать он.
- И у тебя еще хватает наглости задавать мне вопросы? - взвизгнула жена. - Признайся. Хоть раз в жизни будь мужиком, а не тряпкой.
Он действительно, недавно познакомился с Анной, тридцатишестилетней женщиной, которая жила одна, если не считать ее черную годовалую кошку. Аню нельзя было назвать красивой, но ее спокойный уравновешенный характер и необыкновенная доброта, делали ее очень привлекательной. Он не был уверен в том, любит ли ее, но рядом с ней чувствовал себя спокойно и по-домашнему уютно. Анна никогда не задавала никаких вопросов, но всегда была рада их не очень частым встречам. Однажды он повел ее в парк, где любил гулять в одиночестве. Тогда он впервые осознал, как это замечательно, быть с человеком, который тебя понимает. Виктор рассказал своей новой знакомой о том, как нашел здесь собаку и, что Джессика теперь живет у него. Тогда, сам не понимая почему, попросил женщину позаботиться о собаке, если с ним что-то случиться. Аня и в этом случае не стала задавать вопросов, а пообещала, забрать животное, и он поверил ей.
Виктор смотрел на покрасневшее от крика лицо жены, и ему вдруг стало смешно. Он всю жизнь боялся ее, чувствовал давление и не мог оказать должного сопротивления. Она так долго внушала ему, что он бездарность и бесхарактерный человек, что он и сам стал в это верить. Но сейчас, он как-то по-новому посмотрел на ситуацию и почувствовал, как страх отпустил его, ему стало безразлично, что она уличила его в неверности. Хотя, на самом деле, с Аней у них не было близких отношений, но он не стал оправдываться, а смех, распиравший его изнутри, вдруг прорвался наружу. Лиза замолчала на полуслове, не ожидая такой реакции, а он, захлебываясь смехом, вдруг почувствовал острую пронзающую боль в груди. Лицо жены запрыгало перед его глазами, а потом начало расплываться, его тело стало тяжелым и непослушным, но голова была, удивительно ясной. В этот момент он осознал, что книга, которая так долго зрела в нем, уже написана и хранится в его памяти, ему было знакомо каждое слово, оставалось только сесть и записать. Он рванулся вперед, ища свою печатную машинку, забыв о том, что уже полгода, как заложил ее в ломбард.
Helena (23-го, 24 года)
