-= Клуб начинающих писателей и художников =-

А задумывались  вы над простым вопросом: могут ли стихи, над которыми вы корпите лунными вечерами, реально помочь в вашей непростой жизни?
      Я, откровенно говоря, тоже не задумывался. Но однажды,  спустя три года моего пребывания в должности начальника Монастырщинского РОВД,  такая тоска накатила,- хоть волком вой… 
      Три года в этом богом забытой дыре всего в шестидесяти пяти километрах от родного Смоленска.  В райцентре поселкового типа с двумя с половиной тысячами населения и десятью – во всём районе. С пятью магазинами, сырзаводиком,  школой, ДК, банком и столпами власти: райкомом КПСС, райисполкомом, милицией, судом  прокуратурой и даже – минивоенкоматом с военкомом и парой служивых. 
       Милиция располагалась   двухэтажном здании нелепой архитектуры, в котором   до революции  обитала семья мельника. Мне почему-то всё время хотелось взять молоток и простучать    стены этого   строения в поисках клада. Эту мечту я так и не осуществил. Зато осуществил задуманную чистку личного состава. Из двадцати четырёх аттестованных сотрудников я уволил около двадцати. Почти всех – за пьянку! Страшно подумать, но многие из них, нося офицерские погоны и будучи должностными лицами, состояли на учёте в поликлинике УВД с диагнозом «хронический алкоголизм». Впрочем, возможно, у наших докторов была своя шкала определения степени алкоголизации… Я, практически не употребляющий спиртного, относящийся к нему крайне негативно, числился у них в графе «бытовое пьянство».
       Собственно, прежний начальник РОВД был отправлен на нижестоящую должность именно за  создание  споенного коллектива. Причём, последней каплей явился довольно потешный случай.  Один пожилой старлей, заступив на дежурство по райотделу и, пропустив  вечером стаканчик  водки, привёл из камеры   арестованного, опустил мозолистые  ноги в тазик с горячей водой  и  заставил арестантика делать педикюр.  В таком непотребном виде их и застал прибывший в РОВД с внезапной проверкой начальник областного УВД.  Надо ли рассказывать, что за этим последовало?
        Не обладая правом принимать на работу и увольнять с неё, я изобрёл свою систему отлучения провинившихся от службы. На очередной планёрке, в присутствии всего офицерского состава, я подзывал  трясущегося с перепою  сотрудника к столу и с треском срывал с его мундира офицерские погоны. Затем забирал у него удостоверение , разрывал его и возвращал владельцу, говоря при этом: «Езжай в отдел кадров УВД, скажи, что ты уволен !» 
         Вначале мне  названивал заместитель начальника Управления по кадрам полковник Лызлов и пытался меня перевоспитывать, укоряя в неверной кадровой политике. Но потом понял, что это бесполезно и стал на место каждого уволенного слать мне на перевоспитание  алкоголиков со всей области. Один такой, с  одутловатым  восточным ликом и припухшими веками, чуть не застрелил меня из табельного ПМ прямо в моём кабинете. Сотрудники чистили оружие после  плановых стрельб и приносили мне для осмотра. Вот и этот опер принёс. Вместо того, чтобы после моего осмотра  поставить на место приствольную коробку и спустить курок, он  вставил магазин с патронами, поставил приствольную коробку, передёрнув при этом затвор и загнав патрон в ствол и… спустил курок.  Выстрел раздался, как взрыв! Пуля пролетев у меня подмышкой, пробила наскволь спинку кресла и ушла в стену! Никогда: ни до, ни после этого случая, я не видел такого белого, как мел лица, как у этого милицейского алкаша. Более того,- от него нехорошо запахло… Естественно, уже на другой день он убыл в УВД, увозя с собой оборванные погоны и обрывки удостоверения личности.
         Другой – богатырь, косая сажень в плечах! Дородный, с благородным ликом капитан, пожарный инспектор, тоже отличился …  До выделения  жилья, я разрешил ему ночевать в кабинете на втором этаже, принёс  из дому новую раскладушку со всем необходимым.  Вскоре у капитана начался запой, он днём гремел пустыми бутылками у меня над головой, а по ночам имел обыкновение  справлять малую нужду прямо из окна кабинета. Падая в пьяном угаре на мою  раскладушку, он за  неделю превратил её в набор погнутых  алюминиевых трубок с кое – где прицепленным к ним рваным брезентом. Его фамилия была Морозов.  Как и его предшественник – противопожарный алкоголик  Звездин, Морозов был отправлен на увольнение. 
         Помню ещё одного опера - Маркова, круглолицего, с усиками, как у Гитлера и такой же левосторонней причёской,  алкаша. Он отметился тем, что по - пьяни смертным боем бил   молодую красавицу-жену и таскался по бабам… Я его также быстро ушёл!
         Дошли у меня руки и до  заместителя, не просыхавшего от пьянок. У него были прочные связи  в  УВД и  уволить его, как остальных, не прокатило бы.  Поэтому я поступил так, как советовали в те времена мудрые люди: хочешь избавиться от негодного – отправь его на повышение! Я рекомендовал  своего зама  на должность начальника  одного сельского РОВД. Там он и проявился до конца: выехав на место происшествия, – кражу из магазина, он, вместе с начальником экспертно- криминалистического отдела УВД, под видом отбора образцов для экспертизы, изъял несколько ящиков коньяку и водки. Что за экспертизу они проводили, вы, надеюсь, понимаете… После недельного запоя их обоих уволили из органов.
         Видя, что я непреклонен в своей борьбе с пьянством, Лызлов перестал слать мне на перевоспитание алкашей и стал стращать тем, что я останусь один, некого, мол, брать в милицию. Однако , я сумел отыскать достойных, сменив личный состав отдела почти на девяносто процентов! А одного из "бывших" – Петю Лемдьянова  -  перевоспитал, чем немало горжусь. Он, незадолго до моего  вступления в должность, отличился тем, что, будучи в конвое по охране подсудимого, во время выездной сессии суда, заседавшего в клубе  Крапивенского  спиртзавода, так нализался местной продукции, что потерял пистолет.
          Благодаря моим методам «лечения», Пётр Леонидович стал лучшим дознавателем области! Не запил он даже после неожиданной смерти девятилетнего сына. Однако, эта трагедия подорвала  здоровье и Пётр Лемдьянов скончался, случилось это уже после моего убытия  в Смоленск.
          Сменив за первые полгода коллектив, обучив ребят нашему милицейскому делу, я за два года  сумел вместе с единомышленниками,    при полной поддержке руководителей района добиться почти полной раскрываемости преступлений, резкого снижения правонарушений на почве пьянства.  Пьяницы стали чувствовать себя в посёлке неуютно, дождавшись ночи, они под покровом темноты пробирались до дома короткими перебежками. А среди воров по области прошёл слух, что в Монастырщинском  районе лучше магазины не брать, ибо  менты загребут.
         В приватной беседе с первым секретарём РК КПСС Борисом Михайловичем Хитровым, я сказал: « Позвольте мне навести в посёлке и районе порядок?» Он вскинул кустистые брови:  «А кто тебе мешает?!». Тогда я доложил свой план , выслушав который, Хитров мудро сказал: «Вообще-то  это  чем-то не совсем законным попахивает… Ну, да ладно, действуй на свой страх и риск. Я мешать не стану, так как ничего об этом не знаю. Но, ежели что, ответишь лично и по полной!» На том и порешили.
         Ежедневно, на трёх автомобилях мы, всем личным составом, проводили рейды по всему району и посёлку. Пьяных мелких хулиганов помещали  в камеры изолятора временного содержания. А утром  районный судья, Виктор Иванович Вовк, рассматривал  материалы и арестовывал нарушителей на  срок до 15 суток.  Затем, по договорённости с руководителем одного из хозяйств, к отделу прибывал автобус, человек десять нарушителей отправлялись под милицейским  конвоем на сельхозработы, где их за хорошую работу кормили.. А пять- шесть арестованных под конвоем сержанта Бодрова шли  с мётлами наперевес убирать родной посёлок от грязи и пыли. 
         Вся эта работа привела к тому, что пьяниц в посёлке стало днём с огнём не сыскать, а преступлений, порой месяцами не было… УВД , посчитав предоставляемую нами статистику липовой, поначалу слало к нам проверку за проверкой, ища сокрытые от учёта сообщения о преступлениях. Но так ничего и не найдя, успокоилось. Так наш РОВД  стал лидером в своей подгруппе органов внутренних дел. 
          В общем, вы понимаете, к чему  я всё это рассказал… Скука   меня припёрла такая, что аж скулы сводило. Ни охотником, ни рыбаком, ни огородником я никогда не был, а посему без великих дел сильно затосковал. Затосковал по родному Смоленску,   который вот уже скоро, как семь лет, посещал наездами. И тут мой взор обратился… к поэзии. Зная о любви начальника УВД, генерал-майора милиции Н.С. Ющенко к поэзии, я решил написать Николаю Сергеевичу стихотворение, способное передать ему мои чувства и, возможно, подвигнуть его к решению перевести меня на службу в областной центр. Вот это творение.


Запорожцы султану писали,
Саша Пушкин писал Натали…
Ну, а я вот, пишу генералу,
Знать мещане меня довели!

В нарисованном Гоголем мире,
Средь садов, огородов, свиней,
Мало места чарующей лире,
И тоска обнимает сильней…

Есть одна здесь отрада - работа!
Каждый день поднимаю я в бой,
Милицейскую нашу пехоту,
И в атаку веду за собой.

Вечерами ж, всё чаще и чаще,
От мирских отдаляясь забот,
Я гляжу в «электрический ящик»,
Как кипучая жизнь где-то бьёт.

Как по улицам мчатся машины,
И сверкают огни городов,
Как ревут ДнепроГЭСа турбины,
И закат над мартеном багров.

Как концертные залы, театры,
Стадионы приемлют гостей,
И как светится тихая радость,
В лицах мир познающих людей...

     Ну, и так далее, в том же духе!  Пребывая на той же волне, утром я запечатал  своё послание в конверт с пометкой лично и отправил генералу, особо не надеясь на положительную реакцию. Вдруг, дня через три,   затрезвонил телефон с гербом СССР.  Николай Сергеевич, отечески тёплым голосом спросил: « Что, совсем допекли?!». Рыдать ему в жилетку я не стал, сказав лишь, что готов к более масштабной деятельности на благо Родины. Он понял, как надо и успокоил: « Потерпи ещё немного. Будем решать…»
      Месяца через три, согласовав  перевод,  меня вызвали  в  отдел кадров ,   и полковник Лызлов повёл меня знакомиться с партийными бонзами, представляя на должность начальника Ленинского РОВД Смоленска.  Помню, один из них – руководитель отдела партийных и советских  органов горкома   КПСС, оглядев меня и выставив из кабинета, сказал Лызлову ( я это слышал через неприкрытую дверь): 
« Больно молод  для такой должности». На что опытный кадровик ответил: «Молодым везде у нас дорога!». Уже на другой день я принимал дела у Толика Лосицкого, назначенного начальником областного УГРО.  Кстати, как я потом узнал, сын этого партработника  служил в отделе угрозыска УВД и был запойным пьяницей.  Уволили старлея в тот же день, как его папашу отправили на пенсион.
          Так я впервые познал истинную силу поэтического слова, в чём убеждался впоследствии много-много раз.
12.04-2015 г.