За годы своей жизни он прошел много дорог, открыл много дверей. Еще больше дверей он закрыл за собой. Жизнь приводила его во все новые места, но, рано или поздно, все эти бесконечные пути все равно бы привели сюда. Место, где все это началось.
Дом его родителей.
Он оттягивал этот визит, как только мог. Приехав в родной городок, он сперва прогулялся по его улицам, которые когда-то казались всем миром, а теперь стали такими узкими и пустынными. Он смотрел на двухэтажные дома вокруг и вспоминал, как в детстве они были для него небоскребами. То были хорошие времена, времена, когда у него не было забот и голова не вращалась в вихре абстрактных мыслей без начала и конца.
Он прошел мимо магазина книг. Его любимое место во всем городе. Сейчас он был уже закрыт, витрина была пуста, свет был выключен. Но он отчетливо помнил, как проходил мимо него на пути в школу. Это была длинная дорога, но он все равно ходил здесь, потому что ему нравилось смотреть на витрину, разглядывать книги в красивых обложках. Ему было плевать, что он никогда их не купит и не прочитает. Ему нравились красочные обложки, по которым он мог представить различные приключения. Он представлял себя грубым пиратом, дерзким охотником за сокровищами, доблестным воином востока и мрачным рыцарем-наемником. Его воображение всегда было для него способом сбежать от реальности, в которой он был всего лишь маленьким, хилым ребенком, неспособным защитить ни себя, ни кого-либо еще.
Он прошел мимо своего колледжа. Там он когда-то жил в общежитии, радуясь тому, что наконец-то смог выбраться из дома родителей. Там он встретил хороших друзей и нажил заклятых врагов. То были хорошие дни, полные веселья и хороших воспоминаний. Но, к сожалению, они закончились довольно быстро, оставив на его языке горький привкус воспоминаний. Проходя мимо, он улыбнулся своему прошлому.
Наконец, настало время. Он подошел к дому своих родителей. Живая изгородь уже давно вышла из-под контроля, и ему пришлось пробираться через заросли, чтобы добраться до парадного входа. Никто не жил в этом доме с тех пор, как его родители умерли. Он достал из-под полусгнившего коврика запасной ключ и открыл дверь. Та отворилась с тяжелым скрипом. В доме было темно и пахло плесенью.
Гостиной досталось больше всего. Она заросла толстым слоем пыли, мебель разваливалась на куски и медленно превращалась в пародию на свою старую форму. Когда-то они сидели здесь всей семьей и смотрели телевизор. Обращая взор к прошлому, он понимал, что всегда сидел между ними. Он никогда не видел, чтобы они были рядом друг с другом. Он был барьером между своими родителями. Иногда они передавали свои слова друг другу через него. Он почувствовал тошноту в горле.
Кухня был тем местом, где они постоянно кричали. Пока он прятался в своей комнате или смотрел телевизор, пытаясь заглушить их крики, они высказывали друг другу накопившиеся за годы совместной жизни мысли. Иногда он слышал, как билась посуда. После таких взрывов, его мать уходила из дома и не возвращалась до утра, а отец сидел за столом и молчал, глотая пиво, банку за банкой. Такое повторялось хотя бы раз в неделю. В каком-то смысле, это была часть их обычный жизни. Сейчас же он понимал, что он сам был тем единственным, что держало их вместе. Он не знал, кого ему ненавидеть - себя или родителей.
То, что ему нужно было, лежало в подвале. Он не стал мешкать и отправился туда сразу. Он вспоминал последние дни своих родителей. Мать умерла в каком-то мотеле, наконец-то сбежав от отца. Передозировка снотворным. Что касается, отца, то была совсем другая история. У того случился сердечный приступ, пока сын его навещал. Он не сделал ничего, чтобы помочь своему старику. Воспоминания обо всех темных днях детства были в его голове, пока он безразличным взглядом смотрел, как из его отца утекает жизнь. Ни сейчас, ни тогда он не чувствовал жалости. Только спокойствие и мрачное удовольствие от знания того, что больше этих пятен на его прошлом нет.
В подвале было совсем темно, но электричество в доме еще было. Он дернул за провод, и одинокая лампочка под потолком загорелась бледным светом. Он начал рыскать среди всего хлама, который когда-то собирали его родители. Нужный ему артефакт древности был где-то здесь, он знал это. Он провел несколько часов в окружении пыли и грязи, затхлого воздуха, пока не нашел его. То была тетрадь, сама уже почти разложившаяся, хоть записи все еще можно было разглядеть. Он улыбнулся. Эта тетрадь поможет найти ее. Теперь у него был ключ. Осталось добраться до двери и отворить ее.
Осталось найти ее.
Он уже собрался уходить, когда ему в голову пришла мысль. Он подошел к электрощитку, висящему на дальней стене подвала, и открыл его ржавую дверь. Немного помешкав, он опустил рубильник, погрузив дом в вечную тьму.
Он ушел, не оглядываясь назад.
НЕ ВЕРНУТЬ
Она помнила тот день, когда он привел ее в свой захолустный дом где-то за краем города. То было за несколько недель - или месяцев? а может и лет? - до ее побега. Он пришел к ней еще счастливее, чем обычно, от чего ей стало плохо. Ей хотелось наброситься на него и разодрать его широкую улыбку идиота своими когтями, но она сдержала себя. Не без труда. Он обнял ее, поцеловал ее, начал кружить вокруг нее. Говорил, что собирается показать ей свой дом, который только что купил. Да, эти его слова она хорошо помнила. Как и все, что произошло после.
Он завязал ей глаза. Она не понимала зачем, но он сделал это. Говорил, это будет сюрприз. Она ненавидела сюрпризы. Но она позволила ему посадить ее в машину. Да и что такого мог придумать этот идиот? Ничего, в том-то и дело. Он всего лишь глупец, возомнивший себя важнее всего мира. Решивший, что ей не все равно.
Они ехали долго, поэтому она решила, что его дом находился за городом. Хотя она редко выходила из сада, она представляла, каких размеров было окружающее ее скопище великанов из железа и бетона и стоящих за ними кирпичных карликов. Люди в городе были суетливыми, вечно куда-то торопились. Она их ненавидела, но они ее не трогали. Они вряд ли даже знали о ней. Он был первый, кто пришел к ней. Когда такое случалось в книгах и фильмах, девушка влюблялась в мужчину и тот выводил ее в свет, показав, какой прекрасной может быть жизнь среди других. К сожалению, - или к счастью, она еще не решила - реальность не была фильмом или книгой, и этого не произошло. Вместо этого, ей стало только хуже.
Он провел ее - все еще с закрытыми глазами - в дом. Там плохо пахло. Пылью и старостью. Он сам был доовльно молод, так что, скорее всего, домом раньше владела какая-нибудь одинокая старуха, пережившая всех своих родственников и мечтающая сбежать от воспоминаний на далекую ферму. А он только и рад забрать подвернувшийся по дешевке дом. Должно быть, купил его только день назад, или даже сегодня, перед приходом к ней. Он не прибрался, не проветрил его. Отвратительно, другого слова не подберешь.
Они спустились по шаткой лестнице в подвал. Она не сопротивлялась.
Они прошли в холодную комнату. Она не сопротивлялась.
Только тогда он развязал ей глаза. Комната была темная, за исключением слабой лампочки, висящей под потолком на голом проводе, и пустая. Там была лишь помятая заплесневелая кушетка. Одного взгляда на нее хватило, чтобы представить режущий уши скрип полумертвых пружин. Окон в комнате не было.
Пока она оглядывалась, она услышала лязг металлической двери позади. Она обернулась. Его рядом не было. Он запер дверь и оставил ее в этой темной комнате.
Будь он проклят.
Его голос, приглушенный металом, сказал, что он не собирается долго ее здесь держать. Лишь пару дней, неделю максимум. Она вздохнула и села на кушетку. Как она и представляла, скрип матраца был очень похож на его голос. Она посмотрела на лампочку. Хотя бы свет здесь был. И на том спасибо.
Она не представляла, что он собирался с ней делать. Да и что он мог? Ничего, в том-то и дело. Этот идиот ни на что не способен. Уж в этом она была уверена.
Она не знала, сколько времени прошло, когда он вернулся. Он вошел в комнату и запер за собой дверь. На нем была странная одежда, плотно прилегающая к его далеко не самому привлекательному телу. На его лице сияла все та же улыбка полного идиота. Ей даже было его жаль. Немного.
Он подошел к ней и предложил ей сесть на койку. Она так и сделала. Он сел рядом и облизнул губы. Она почувствовала нарастающее волнение в груди. Что он задумал? Его блестящие глаза без устали бегали по всему ее телу, словно что-то искали. Словно он был готов ее съесть.
Он пытался говорить, но слюна заставляла его то и дело сглатывать. К тому же, он не следил за своими словами и нес бред. Было ясно, что "разговор" был для него всего лишь прелюдией к чему-то более крупному. К тому, ради чего он запер ее в этой комнате без единого окна.
Он положил на нее свои руки. Они были горячие. Он наклонился к ней. Его дыхание было быстрым и отвратительным. Он толкнул ее на койку и навалился на нее всем телом.
Тогда она начала сопротивляться. С ужасом она поняла, чего он хотел. И она не могла позволить ему сделать это.
Она царапала его и кусала, пыталась вырваться, но что-то в нем изменилось. Он был сильнее, чем она думала. Сильнее и быстрее. Возможно это идея, желание в его голове избавило его от всех человеческих пределов. А может, она просто его серьезно недооценила.
Когда он приступил к делу, она начала кричать. То был не крик о помощи, не вопль страха. То был яростный рев, содрогнувший саму основу старого дома. Она впилась в его кожу когтями, рвала его плоть и его горячая кровь брызнула ей на лицо. Но все было бесполезно. Он не останавливался. Наконец, она больше не могла сопротивляться. Она обмякла и позволила ему закончить начатое.
Когда все кончилось, она чувствовала, как все ее тело горело липким пламенем. Он тяжело дышал, но был доволен. Она же просто не могла двигаться. Он поднял ее на руки и отвез обратно в сад, где оставил под деревом и пообещал навестить через пару дней. Он был счастлив, она видела это в его глазах. Он получил то, чего хотел.
Она же была в шоке. Этот идиот понятия не имел, что натворил. Она задрожала и схватилась руками за свои плечи. Он не понимает, твердила она себе, просто не понимает. Может, он все поймет? Рано или поздно, он должен осознать содеянное, верно?
9518765188 (18-го, 32 года)
