И вот, снова в кровати, прихожу в себя после долгого путешествия. Теперь настала пора разобраться во всём, отделить бред от реальности, выделить факты. А факты в том, что ничто из произошедшего со мной бредом не является. Всё реально, просто разбито на осколки провалами в памяти, перемешано в голове моей как элементы мозаики. Пора эту мозаику собрать, несмотря на отсутствие некоторых элементов. Итак.
Я поступил в эту клинику с потерей памяти, в бессознательном состоянии. Никто не знает, откуда я, кто я и как меня зовут. Но через три дня приезжает девушка, передаёт для меня тетрадь. Именно для меня – для человека, поступившего сюда с потерей памяти, о чём она знала. Я здесь что, один такой? Через какое-то время (кстати, сколько я здесь уже нахожусь?) меня похищают. Причём за меня сражаются сразу две группировки, одна из которых идёт на то, что берёт здание штурмом, с применением огнестрельного оружия и даже взрывчатки или гранатомётов. Я попадаю в руки тех, кто пытался сделать это более тихо и цивилизованно, более того, они были моим знакомыми, возможно даже друзьями. Они пытались пробудить мою память, отчасти им это удалось, но потом я снова оказываюсь в клинике. И это уже третья сторона, воюющая за меня.
Откуда такие выводы о трёх (трёх!) группировках, воюющих за право обладания мной? Объясняю.
Почему я решил, что похитить меня пытаются сразу две группы? Первая группа – медсестра со шприцем, два санитара с автоматами и наверняка какое-то прикрытие (возможно здоровяк и Мишка) пытались сделать это тихо. Скрытно, под видом медперсонала, проникли в здание, выключили меня. Но тут грубо, нахрапом, вломились другие. Конечно, перестрелку могла затеять и служба безопасности. Но, во первых, я слышал, как снаружи серьёзно трещали автоматные очереди, а у службы безопасности частной клиники или госучреждения могут быть на вооружении пистолеты, но никак не автоматическое оружие, если только это не военизированная охрана спец объекта. Да, в вопросе вооружённости могут быть и исключения, если это частный объект – достаточно вспомнить арсеналы бандитских группировок, охранявших свои «штаб-квартиры», но это уже прямой криминал. Но, во вторых, охрана не стала бы взрывать стены охраняемого ими объекта.
Это две силы, воюющие за меня.
Почему я решил, что клиника, в которой я нахожусь, является оплотом третьей силы, активно борющейся за меня?
Потому, что он мне врут. Врёт доктор, начальник охраны. Они держат меня здесь, в изоляции от остального мира и людей, возможно исподтишка пичкают меня препаратами, ограничивающими свободу моего передвижения и, вероятно, ясность кратковременной памяти. Они настолько уверены в эффективности действия препаратов, что считают возможным даже тщательно скрывать от меня факт моего недавнего похищения. Они заменили сиделку – прежняя возможно пострадала в ходе штурма здания. Поэтому её «отправили в отпуск». Они ликвидировали следы произошедших событий - как? Ответ прост – здание, чем бы оно ни было, симметрично. Меня просто перевели в другое крыло, обставив всё той же мебелью и так же, как и там. Отсюда и полное отсутствие повреждений и следов последующего ремонта на стенах.
Всё это обставляется ими, как плод моего больного воображения.
Почему я начал мыслить в этом ключе, почему взял за основу утверждение, что они мне врут? Потому, что я поймал их на лжи.
Запись с девушкой. Они сказали, что она вошла, положила тетрадь и убежала. Это ложь.
Я это видел. Солнце. Когда девушка только входила в ворота, тень падала в одном направлении. Когда выходила – направление теней заметно изменилось.
Вывод она не просто вошла, положила тетрадь и вышла. Она пробыла на территории клиники не меньше часа. С кем она говорила? О чём? Кому передала тетрадь? Почему так спешно покинула территорию? Почему её при этом не остановили – достаточно было дистанционно закрыть ворота, так же, как и открыли? И почему врут мне?
Впрочем, то, что они соврали мне в этот раз, хорошо. Это позволило мне поймать их на лжи. Да, есть вариант, что все эти рассуждения и выводы – сплошная паранойя человека с больной психикой. Но… Я уверен, что я прав.
Хотя, если всё так, как я себе представляю, вопрос «кто я?» приобретает просто решающее значение. Кто я такой и какую такую особую ценность представляет собой моя личность, что за неё, за личность эту, идёт настоящая война?
Закрываю глаза, пытаюсь вызвать осколки памяти. Я – журналист. Корреспондент. Или нет? Почему то меня снова гложут сомнения в этом вопросе. Но, вот же я, на экране телевизора, веду репортаж с места событий. За спиной затопленные водой дома и улицы какого-то посёлка. И в стороне, на столике, лежит газета, где на первой полосе фотография – я беру интервью у пожилого человека со строгим лицом. И знание, что фотография – прошлое, а прямой эфир – настоящее. И это всё, безусловно – я. Но почему опять эта странная неспособность увидеть всё своими глазами? Откуда этот отстранённый взгляд, словно у души, покинувшей своё тело и взирающей на него со стороны?
Я ощутил, как начала болеть голова. Попытки пробиться по ту сторону чёрного беспамятства изматывали. Что мне делать сейчас? А ничего. Лежать, отдыхать, отъедаться, набираться сил, благо держат меня не в цепях и сырости, а в комфортной клетке с полным рационом. Ну, не совсем без дела лежать, уже нужно начинать расхаживаться, напрягать мышцы. Благо прогулки на свежем воздухе мне теперь разрешены.
И на чём я остановился в прошлый раз, вспоминая подробности своего похищения?
…- Да, думаю, имя сказать можно, - слышу я знакомый женский голос, - но только имя.
Подвал, стул, лампочка, голубоглазый здоровяк напротив и женщина с сигареткой.
- Андрей, - говорит здоровяк, глядя мне в глаза, ловя мою реакцию. – Тебя зовут Андрей.
Видимо, реакции ноль, потому что на его лице лёгкое разочарование, как и в моей душе. Андрей? Ничего мне не говорит, никаких эмоций, даже простого воспоминания, внутреннего согласия, словно и не моё это имя.
- Ни о чём мне не говорит, - признался я.
- Ладно, - дама решительно затушила окурок. – Нет времени. Придётся добавить немного шоковой терапии.
Так. Неужели пытать будут? Она так решительно шагнула ко мне, что я напрягся. Но она просто опёрлась на плечо мужчины, склонилась и, глядя мне в глаза, чётко произнесла:
- Мёртвая точка.
Я тупо смотрел на неё. Вспышка.
- Ущелье шёпота.
Вспышка. Лица.
- Группа Неверова.
Вспышка. Лица. Фотография.
- Ни о чём не говорит, - отвечаю я.
И это правда. Сказанное ею мне ни о чём не говорит. А вот увиденное мной… Эти два лица рядом – голубоглазого здоровяка и сероглазой женщины. Точно так же она опирается на его плечо, только оба лица светятся счастьем и беззаботностью, они смеются. Так же, как и я и ещё несколько парней и девчат на фото. Все смеются, все обнимаются, слегка подавшись вперёд, заглядывая в объектив. Друзья, подруги. И она = его жена. Была.
- Ничего не помню. Что за географические объекты, что за группа?
Топот ног за стеной перерос в треск распахнутой ударом ноги двери и крик Мишки:
- Шухер!
Мои собеседники среагировали чётко и спокойно – женщина вынула из под куртки, из наплечной «сбруи» два Стечкина, сняла с предохранителей. Мужчина, не вставая, протянул руку за пару больших чёрных, чем-то наполненных мусорных мешков, стоявших рядом, вынул АК с укороченным стволом и складным прикладом. Чётко щёлкнул затвор. Два бойца с олимпийским спокойствием и хладнокровием приготовились к бою.
- Кто, сколько? – голос здоровяка был так же невозмутим.
Мишка, увидев оружие, замахал руками:
- Спрячте нахрен, рвём когти, пока лапы целы! Там вся кодла их, обложили наглухо, падлы!
- Кто именно там?
- Отморозки там, - Мишка нервно оглянулся, прислушиваясь к чему-то.
- Это плохо. Так сколько их конкретно, ты видел или просто в штаны наложил и помчался панику наводить?
- Человек девять точно, - серьёзно ответил Мишка, - но, походу, они ещё кого-то ждут.
- Они дождутся, - как-то двусмысленно буркнул здоровяк. – Ну что, Кать, справимся?
- Вечно ты меня в неприятности втравишь, - улыбнулась она.
- Да вы чё, с дуба рухнули?! – Мишка постучал костяшками пальцев себе по лбу. – Смываться надо!
- Успеем, - беззаботно ответил голубоглазый, поднимаясь со стула. – Посиди здесь с ним, мы сами там пообщаемся немного.
- Психи! – крикнул Мишка им вслед.
…Я открыл глаза и заставил себя отключиться от этих воспоминаний – голова разболелась не шутку. Это было ещё не всё, что то важное было потом, но сил бороться с пульсирующей болью больше не было. Да и куда мне спешить – то. Вспомню. Всё вспомню, теперь я был в этом уверен.
Eroshkun (16-го, 20 лет)
