Эту историю я люблю рассказывать двадцатилетним циникам, которые находят особое наслаждение считать, что видят людей насквозь; якобы все сволочи и эгоисты и совсем не меняются к лучшему.
Мой возраст тогда упрямо спешил к двадцати пяти, но я не считал себя взрослым и самостоятельным, даже наоборот, подозревал, что ребенок внутри только начинает набирать обороты. В то время в городе часто устраивали разные праздники по любому поводу. То ли мэрия любила погулять, то ли деньги текли рекой, и надо было их как-то отмывать. Но сейчас не об этом.
Намечался очередной праздник, я даже не вспомню сейчас, что послужило ему причиной, но действие обещало быть грандиозным. Улицы перекрыли, на каждом углу орали мастера-торговцы, нахваливая шедевры ручной работы: картины, украшения, наряды, статуэтки, короче все, что можно было продать, вплоть до подсвечников. Толпы зевак сновали туда-сюда в поисках зрелищ. То и дело среди них появлялись то разукрашенный Пьеро на ходулях, то очередной клоун с допотопными шутками. Бродячие музыканты через каждые сто метров пытались завести толпу то народными песнями, то зубодробильным роком. В общем, типичная ярмарка.
Но все это было мне неинтересно. Собрав свою молодую команду (еще двух таких же взрослых и самостоятельных холостяков), мы двинулись к луна-парку. Вот что-то, а горки-карусели у нас появлялись редко.
Накатив немножко пива для храбрости, мы занялись покорением аттракционов. Один за другим мы перепробовали все удовольствия луна-парка: и «американские горки», и «осьминожку», и «веселого клоуна», и еще много всего, что я даже и названия их не вспомню.
Одолели всё, кроме одного. Огромная цепочная карусель поднимала желающих на высоту десятиэтажного дома и нехило так крутила. В этот момент вся моя наигранная храбрость и страсть к адреналину отступили перед боязнью высоты и инстинктом самосохранения. И я дал заднюю. Друзья, конечно, пошли испытывать себя на прочность (те ещё оторвы), а я как-то постеснялся и решил подождать их на лавочке.
Вот тут собственно и произошло то, о чем мне так хотелось рассказать. В процессе поедания сладкой ваты, я заметил девушку. Симпатичная такая, джинсы, кофточка, темные волосы аж до пятой точки, улыбается мило. И лицо такое знакомое, явно местная, но узнать никак не могу.
Стояла она с шариками. Дети подходили, и она торжественно вручала им по одному воздушному красавцу. Вот это меня и удивило. Не продавала, а именно вручала, как говорила сова – «безвозмездно».
Мама у меня подрабатывала на таких ярмарках, и я точно знал, что если что-то бесплатно раздают, значит это «завлекаловка». Рядом должно быть нечто, что заставит зевак отдать немалые деньги. Так сказать, и сыр окупляется, и заработать можно неплохо.
И вот я, весь из себя опытный бизнесмен, вижу, что рядом с девушкой с шарами только тир. Шарики ведь гелиевые и стоят немало, а прибыль с желающих пострелять, где патроны стоят копейки, того не стоит. Вот тут во мне загорелся живой интерес. Забыв о двух храбрецах, с которыми пришел, мне захотелось узнать, в чем фишка.
Количество шариков неизбежно стремилось к нулю, а вот малолетние любители халявы всё появлялись и появлялись. В итоге, отдав последний шарик, под возгласы недовольных карапузов, которым не досталось ничего, девушка развернулась и с улыбкой на лице засеменила к выходу из луна-парка.
Недолго думая, я побежал за ней. Догнал, спрашиваю:
- Девушка, вы меня извините, но я вот некоторое время наблюдал за вами и не могу понять, в чем фишка.
- Какая фишка? – не поняла она.
- Ну, вот вы столько шариков раздали, а ни рубля с мелюзги не взяли.
- Ааа…Вот вы о чем, – улыбнулась она и добавила загадочно: - А вы умеете хранить секреты?
- Ээ…Да вроде как да.
Она наклонилась ко мне и тихо так на самое ухо прошептала:
- Кажется, мне начинает нравиться жить.
А затем обернулась и, хихикая, пошла дальше, оставив меня недоумевающего стоять посреди луна-парка.
Догонять я её не стал, но до конца вечера её фраза не выходила у меня из головы. Как это понимать? Спустя несколько месяцев мне все-таки удалось уловить скрытый смысл её ответа. А дело было так.
Живу я в пятиэтажке, где все друг друга знают, но не настолько, чтобы, не успев чихнуть, услышать от бабушек на лавочке «Будь здоров». В общем, при желании личную жизнь можно было скрыть и от вездесущих дворовых сплетниц.
И вот, выхожу я из дому, а навстречу идет та самая девушка рядом с теть Зиной, соседкой с третьего подъезда. Поздоровались, улыбнулись и пошли дальше, а я как истукан, еле выдавив из себя неразборчивое «Драсте», чуть не сел на асфальт от удивления.
Мне стало понятно, почему лицо было такое знакомое, а понять, кто она ну никак не получалось. Девушку ту звали Лиза, всю жизнь прожили с ней в одной пятиэтажке. Она на лет пять была младше, всегда бегала за старшими парнями, дурачилась, заигрывала. Ни подружек, ни друзей, странная немного была. А потом как подросла чуток, лет в пятнадцать, подалась в готы. Лицо белое, глаза черные, одежда тоже подобающая. Вот с тех пор и появлялась редко, изредка видели её в окружении таких же мрачных типов. А как мать горевала её, к моей приходила, плакалась. А сейчас-то, идет довольная, улыбка до ушей, дочку за руку держит.
Я, если честно, офигел. Не узнал я её без косметики на лице и ужасных черных платьев. Обычная девчонка, симпатичная, приятная.
Решил обзвонить знакомых и расспросить, может, кто знает, что за перемены такие. Пять лет в готах была, а тут на тебе, повзрослела. И вот что выяснил.
Был в их тусовке один гот, Кащеем звали. И на очередной вечеринке все немного перебрали и проснулась на утро Лизка в одной постели с Кощеем. Тот с похмелья заднюю включил, мол, не я это, а сорокоградусный виноват, останемся друзьями и всё в этом духе.
А когда через несколько недель принесла ему Лиза положительный тест на беременность, он и обомлел. На дно залёг и не высовывался несколько дней, а потом сам Лизу нашёл и попросил сделать аборт, так как негоже мёртвым живых воспитывать (если кто не в курсе, готы считают себя мёртвыми). В ответ получил нехитрую путёвку в устном виде: куда идти, как идти и на сколько.
Лиза тогда домой пришла, краску всю смыла с лица, а наряды на заднем дворе сожгла. Теть Зина сначала сердилась сильно, узнав о беременности, а потом наоборот, обрадовалась – дочка образумилась, да и внук скоро будет.
Вот так решив оставить малыша, Лизке захотелось снова стать ближе к обычным людям, в особенности к детям. И шарики тогда за свой счет покупала, чтоб мелюзге отдать, ведь ей скоро двадцать, а она совсем не представляла себя мамой. Решила к детям привыкнуть что ли.
А я тех пор не люблю, когда подростки, начитавшись грустных цитат в интернете, возомнят себя жизни поведавшими и давай вены вскрывать, потому что мир к ним несправедлив. Он несправедлив ко всем, вот только одни уходят к мертвым из-за живых, а другие – ради живых воскресают.
Beloyrskay (22-го, 49 лет)
