Она резко вскочила. Со лба стекал пот. Мягкий укачивающий стук колёс поезда стал отчётливее. Вагон покачивался. Агнета, совершенно ничего не разумея, огляделась. Она лежала на голой нижней полке, без всяких удобств, на полу валялась небольшая сумка с вещами.
В дверях купе стояла очень высокая женщина, крепкая, но худая, в обтягивающем чёрном платье без выреза, закрывающем щиколотки. На её голове была угольная шляпа с полями, из-под которой струились тёмно-каштановые волосы. Само лицо закрывала матовая чёрная вуаль так, что слабо был виден нос и губы, глаза же полностью скрыты. Она курила сигарету из мундштука, и белый клубящийся дым витал под потолком.
- Вы ужасно дёргались во сне, дорогая. Я хотела вас разбудить, но подумала, что сочтёте за дерзость. Какой испуганный вид! Вероятно, снился страшный сон? Это случается. Впрочем, нам скоро выходить.
Иветта кивнула на окошко, за которым безмятежно плыли пейзажи полей.
- Я… Когда… - Агнета никак не могла собраться с мыслями и всё моргала, в смущении оглядываясь. – Долго ли мы едем?
Иветта неохотно пожала плечами.
- Два дня.
Девушка с трудом вспомнила, как они встретились на вокзале, как купили билеты и сели в вагон, но всё остальное чудесным образом вылетело у неё из головы. Думать оказалось некогда, поезд остановился.
- Нам пора, наша остановка, - сказала Иветта и потушила сигарету, - собирайте вещи.
Они вышли на пустынной станции, вышли одни, поезд сразу же умчался. Небо хмурилось, воздух был свежий. Уже темнело.
- Я провожу вас, но прежде спрошу последний раз: действительно ли вы хотите этого? Хотите идти туда?
Агнета посмотрела на неё испуганно, она вся дрожала от измороси и страха.
- Д-да.… Если он там. Я хочу видеть его живым и здоровым, и на многое готова за это. Но где мы? Я ничего не понимаю!
- Вы поймёте, дорогая, - улыбнулась Иветта и, взяв Агнес под ругу, крепко сжала её холодную ладонь. – Главное ничего не бояться.
Они вошли в город. Высокие серые дома составляли основную его часть. Людей было мало, пройдут иногда два человека, чаще всё же по одному. Удивительно, но все они скрывали свои лица и молчали, стараясь слиться с общим статичным пейзажем. Машины не ездили, поэтому стояла относительная тишина. Иветта молчала.
Вскоре они завернули на узкую улочку, довольно грязную и вовсе безлюдную. Шли долго и в абсолютном безмолвии, пока не увидели огромный замок. Он стоял особняком на фоне пустоты городского квартала и смотрелся крайне дико, но всё же великолепно. Высокие башни, которые, верно, прежде блистали, облупились, почти все окна были зашторены, свет в них не горел.
- Остановимся здесь, - прошептала Иветта, проведя девушку за ворота. - Что ж, послушайте меня, дорогая Агнета: вам много чего предстоит пережить и переживёте ли вы, вы, со всеми вашими изысканейшими качествами и достоинствами, которые так долго хранили и оттачивали в себе! Постарайтесь не похоронить их теперь здесь. Раз уж вы тут, знайте: назад пути уже нет, воротиться невозможно, но главное – ничего не бойтесь, не страшитесь неизвестного, не брезгуйте отвратительным, и тогда, возможно, спасёте своего Романа и выберетесь счастливою. Теперь мне пора, милейшая, не забудьте свой саквояж.
Иветта весьма искренне пожала ей руку, и Агнета почувствовала, как та заглянула ей в глаза. Холодок прошёлся по спине девушки, она резко опустила руку.
- Прощайте, - прошептала женщина в чёрном и чрезвычайно быстро растворилась в туманной мороси.
Ветер взвыл, закружив в воздухе крохотные дождевые капельки. Агнета совершенно продрогла и, взяв в руки свою небольшую сумку, зашагала по мраморным ступеням в замок.
Дверь была заперта, но только лишь рука Агнес потянулась к большому кнокеру, как она с грохотом отворилась. На пороге стояла девушка невысокого роста, стройная, облачённая в синие муслиновое платье с корсетом. Длинные рыжие волосы спускались ниже плеч и кудрявились, а кольца кудрей отливали бархатным золотом. Кожа её была необычайно чиста и нежна, бледная, она оттеняла тонкие алые губы, и глаза, полные свежей ясной синевы, смотрели чрезвычайно доброжелательно. Девушка очень обрадовалась, и, счастливо улыбнувшись, воскликнула:
- Агнета! Неужели это вы, дорогая, милая, прелестнейшая наша Агнета! Входите же, прошу!
Агнес порядком растерялась и боязливо вошла в здание. Высокие сводчатые потолки, глухие мраморные стены, лишь слега освещённые мерцаньем тлеющих свечей, старые портреты, жутко глядящие на входящих, и полная тишина навеивали мрачную атмосферу заброшенного дома.
- Снимайте ваш плащик, сапожки… - девушка заботливо засуетилась. – Багаж? Ах, да, у вас же багаж… Эдмунд! Эдмунд!
- Я прошу прощения…. – прошептала Агнета в растерянном смущении, всё ж поддаваясь манипуляциям с плащом и прочими вещами. – Но, кто вы?
- Белла, будем знакомы, - она приветливо пожала руку Агнес. – Эдмунд, отнеси сумку сиятельнейшей гостьи в её комнату.
После первого же зова по крутой лестнице сверху, слегка прихрамывая и несколько подволакивая ногу, спустился молодой человек не самой приятной наружности, одетый в строгий чёрный костюм. Забрав вещи, он удалился обратно, не сказав ни слова. Он, впрочем, как будто кивнул Агнете, но это можно бы счесть за нервный тик, и девушка никак на него не ответила.
- Идёмте, дорогая, к камину… Или… Вы, верно, голодны?
- Я… Я не знаю… Кажется, нет.
- Как вы рассеяны! Чашка горячего чая и сытный ужин помогут вам прийти в себя.
- Я бы хотела увидеть Романа, я так понимаю, он здесь?
Белла вдруг посмотрела на Агнес мрачно.
- Он здесь, вы правы… - пробормотала она. - Только не называйте его больше так. Он Ромул. Полагаю, сейчас Ромул спит…
- Но ведь рано спать, - нерешительно заметила Агнета. – И почему Ромул? Можно мне поглядеть на него хоть на спящего, я прошу вас?
- Боюсь, что нет… - сказала Белла весьма нехотя. – Лучше не беспокоить его сейчас. Пройдёмте в столовую.
Они миновали узкие и сырые коридоры, находившиеся в явном запустении, ибо, приглядевшись (была относительная темнота), Агнес замечала, что когда-то стены расписали прекрасными фресками. Теперь краска осыпалась, рисунок различался смутно. Столовая также пребывала не в лучшем состоянии. От горящего здесь камина исходило тепло, но общая обстановка казалось холодной. Такие же, как и на входе, мрачно-серые стены, тусклые свечи в пыльной люстре, оборванные шторы, лишь слегка прикрывающие огромные окна. В столовой, правда, было заметно светлее, что, впрочем, снова было не в пользу: слишком хорошо освещённые пауки в паутинах отбивали аппетит. Комната была просторная и пустоватая, посередине располагался длинный крепкий дубовый стол без скатерти. До прихода Агнеты на неё уже накрыли: тарелка горячего супа и чай в маленькой фарфоровой чашке.
- Прошу садиться, - пригласила её Белла, улыбаясь, и предложила широкий массивный стул, обитый зелёным бархатом.
Агнес присела с неприятным чувством тревоги и волнения.
- Кушайте, пожалуйста, дорогая, - девушка присела рядом и вздохнула, в глазах её играли счастливые искорки. – Как замечательно, что вы всё-таки прибыли! Мы ждали вас, как мы ждали вас…
Агнета неловко улыбнулась и сконфуженно зачерпнула ложку супа.
- А где… Белинда? – спросила она, проглотив порцию согревающего лукового бульона.
Белла снова как будто огорчилась.
- Она в добром здравии.
- Я очень переживаю. Где она находится? Можно ли мне посетить её? Знаете, Белла, матушка так слаба здоровьем! Ей требуется тщательный уход, забота…. И внимание…. Она принимала лекарства?
- Боюсь, что именно теперь её невозможно посетить. Условия замечательны, она чувствует себя хорошо и вращается в достойном обществе.
- Пожалуйста, дайте мне увидеть её, - отчаянно попросила Агнес, отложив ложку и даже молитвенно сложив руки, - мне так беспокойно, я ничего не понимаю!
- О, моё душевнейшее, добрейшее дитя, будьте за неё покойны! – воскликнула Белла, ласково взяв Агнету за руку. – С ней всё хорошо! Теперешняя ваша задача совсем состоит в другом… Нужно помочь её сыну вновь обрести себя. – Агнес раскрыла рот, очевидно, чтобы задать новый изыскательный вопрос, но Белла её опередила: - Не сейчас! Нет-нет! Не теперь, милая леди! Позже! Вам нужно набраться сил, покушать и хорошенько выспаться! Какие испытания ждут вас, моё прелестное дитя!
- Какие испытания? – вновь тревожно спросила Агнета, но Белла в ответ лишь приложила палец к губам, призывая к молчанию.
Девушка не без труда доела суп и выпила чай, после чего ей предложили сон.
Спальня была небольшая, сыроватая и холодная. В углу стояла кровать, картины на чернеющих стенах пожелтели, выцвели. Всё было довольно серенько, тускло, лишь из окна лился лунный свет, слегка оживлявший мёртвую обстановку.
- Завтра с утра Ромул устраивает бал, - сказала Белла, подведя Агнес к постели, - он каждое утро в восемь часов устраивает бал. Вы, конечно, приглашены. Позволю себе заметить, что вы – главная гостья.
Агнета растерялась и, поглядев на спутницу крайне рассеянно, пробормотала:
- Я… Я даже не взяла платья… Ромул… Бал… Я ничего, ничего не понимаю! Где я? Зачем бал?
- Платья? – удивилась Белла. – Этого вовсе и не нужно. Эдмунд принесёт вам одежду.
- Но ведь балы не устраивают по утрам…
- Спокойной ночи, дорогая.
- Где мой телефон? - спросила она. – Мне нужно позвонить семье.
- Телефон? – белоснежно улыбнулась Белла. – Отсюда не звонят, милая.
С этими словами девушка направилась к выходу и, когда она уже почти перешагнула порог, Агнета остановила её.
- Простите! – воскликнула она. – Я приехала не так поздно. Скажите хоть, почему на улице так темно?
Белла ухмыльнулась и, кивнув на трещащие настенные часы, удалилась.
Стрелки часов невероятно быстро шли в разные стороны, маятник же мерно покачивался. Что-то вдруг ёкнуло в груди Агнес, она села на кровать и горько заплакала. Такая тоска разливалась в этом влажном ледяном воздухе, всё здесь дышало ею, было пронизано печальной терпкостью. Агнета почувствовала себя так одиноко, как не чувствовала никогда прежде. Ей думалось, что она никогда больше не будет с тем Романом, с Роро, жизнерадостным, милым и любящим, что она потеряла навсегда даже и другого Романа, больного и отчаявшегося, нетерпеливого, раздражительного. И так ей вдруг стало больно, что, упиваясь этой болью, она уснула прямо в одежде беспокойным, но беспробудным сном.
Morozov (07-го, 25 лет)
