Турецкий барон, назовем его так, поскольку не знаю, как называются люди, занимающие в турецком обществе особый вес, надо поспрашивать у знакомых турков, крайне интересно. Казалось бы, ничем не примечательный человек, восточный, можно пройти мимо и плюнуть ему вслед. Много-много-много-много лет назад я был глупым спином и именно плевался, обзывался и вытворял даже худшие вещи в сторону таких людей. Произошли некоторые события, и я изменился, но об этом в другом рассказе. А теперь возвращаемся к турецкому барону.

Лет ему было за шестдесят, высокий такой, могучий, он не говорил, а орал, может орал всего лишь по глухоте. Вел себя развязно, требовал к себе ту или медсестру для того, чтобы с ним поговорили. Кричал, что он диабетик, ему неожиданно нужно то или это. А диабетикам в этом отделении отрезали сначала пальцы, после ступни, затем резали все выше и выше. Участь крайне незавидная, можно быть тихим диабетиком, можно орастым, но участь одна. Я бы предпочел быть мертвым диабетиком.

На все у барона был аргумент, что он диабетик, требовал должного отношения. Постоянно интересовался, когда выйдет на работу его любимая медсестра Анна. Анна совершенно ошеломительная негритянка, высокая, стройная, уверенная в севе, улыбающаяся, даже поступь у нее модельная. Если только не знать некоторых ее секретов, а город у нас крошечный, все секреты ни для кого не секреты. Анна замужем за датским алкоголиком, который проводит свои сутки в ста метрах от моего дома. Она ближе к вечеру вытаскивает его оттуда, но иногда задерживается с ним в баре. Там весело, бильярд, пиво, опустившиеся, но не подозревающие о том, люди. Вижу, проходя мимо, как они пялатся на нас, нормальных людей, полагая, что сами они незаметны, Неосуждаю, другая у них там, в баре, жизнь.

- Когда будет Анна?- громко, ужасно громко интересуется турецкий барон.

- Уже скоро,- отвечает медсестра. Отвечает испуганно, поскольку датчане боятся всего необычного, избегают ненужных конфликтов. Ну а если учесть, что барон весь увешен золотом: цепь, кольца, и что проведать его приходят сплошь молодые, модно и дорого одетые парни, то что и думать датчанину? Причем барон обращается с ними строго, а те либо молчат, либо отвечают покорно, вот как разобраться в этой культуре? Как не понаделать неверных шагов?

Сам-то я с этим познакомился, когда открывал в беженском лагере подпольный киоск: слабинки давать нельзя, но лучше и решать все миром. Нужно заставить их себя уважать, но сделать так, будто ты их на это уговариваешь. Сплошная дипломатия. Ладно, я мужчина, а вот Наташе это все удается с помощью женской интуиции.

Поначалу она избегала этого турецкого короля, он был ей неприятен тем, что орал, что ударял за каждой медсестрой. Но в этот день, сегодня, ей нужно было представить ему меню на выбор (да, здесь все как в ресторане, только забесплатно). Он отложил меню в сторону и заорал, причем орал он на совершенном датском, чему не выучиться в первом иммигрантском поколении.

- Ты не датчанка,- заорал он.

- Нет,- ответила Наташа.

- Ты шведка, норвежка, голландка?

- Русская я,- ответила Наташа.

- Почему-то я так и подумал,- заорал барон.- Судя по тому, что ты носишь крестик. Ты наверняка ортодокс.

- Да,- ответила Наташа.

- Обожаю верующих,- сказал барон,- я сам очень набожный. А ты знаешь ли хоть, кто такие русские, кто такие верующие, то такие ортодоксы?

- Русские сплошь пьяницы,- раздался голос.

Теперь нужно поясниться. Турецкий барон находился в палате на четверых, но в палате на тот момент было всего двое, и вторым был датчанин, толстый, ворчливый, очень противный. Это именно он подал голос. Наташа уже было выходила из палаты, но на голос развернулась и ответила толстому датчанину.

- Это мы-то, русские, пьяницы? В вас просто вбивают эти мифы о русских ваши средства информации. Русский работает всю неделю, а если и выпьет в выходные, то от усталости, чтобы расслабиться. А вы, датчане, пьете каждый божил вечер. Красное вино, пиво ящиками.

- Все верно она говорит,-заверил турецкий барон.- Русским некогда пить, им нужно работать.

- А муж у вас, Наталья?... поинтересовался барон.

- Русский,- ответила Наташа.

- Я почему-то так сразу и подумал,- кивнул он головой.- А вот и моя жена.

В палату вошла женщина небольшого роста, толстенькая, в пальто, ниспадающем от плеч до полу, лицо скрыто платком, выделялись лишь щеки и испуганные глаза.

- Представь,- сказал турецкий барон,- эта красивая девушка очень набожная, она ортодокс, у нее русский муж, тоже ортодокс. Поклониться такой можно.

Женщина поклонилась.

Немножко продолжения про турецкого барона.

Про него немного подзабылось, поскольку все внимание перешло на старичка-старушку, на споры, кто повезет его-ее в морг. С бароном тоже никто не желал связываться, кроме Наташи, но того на месте не оказалось - пустая постель. Противный толстый датчанин нехотя ответил, что с утра его еще того увезли, родственники или кто там еще, молиться или хрен знает куда. Трудно вообще представить, что у этого датчанина могут быть родители, жена, дети, внуки, да вообще друзья, даже враги. Лежит себе в постели целыми днями, встает разве что в туалет, да и то не всякий раз, часто просит утку. Тьфу, а не человек, только турецкий барон его как-то осаждает.

Барон объявляется лишь ближе к вечеру, часам к пяти, его действительно возили молиться. Золота на нем еще больше, на всех пальцах по кольцу или перстню, на некоторые по два. На голове у него теперь некий тюрбан, как у индусов или пакистанцев, турки такие обычно не носят, но религий и их разветвлений множество, так что удивляться можно только нашему незнанию.

Наташе важно знать, что он собирается есть на ужин, надо заполнить карту, ведь здесь кормят как в ресторане. Барон отказывается от ужина.

- Взгляните,- говорит,- у моей кровати целая корзина прелестных фруктов. Полагаете, что я предпочту им какой-то нелепый датский ужин?

Плетеная корзина забита свежайшими фруктами, некоторые из них Наташа ни разу не встречала в супермаркетах. Запах оттого по палате совершенно восточный, причем настолько, что датчанин в кровати напротив накрылся одеялом с головой, сделал вид, что спит.

- Познакомься с этой изумительной женщиной,- говорит барон молодому человеку, что стоит у его кровати. Парень одет с иголочки, Одежда из самых дорогих бутиков, даже носки наверняка стоят тысячи.-

- Она русская, очень верующая, муж у нее тоже верующий, тоже русский. Зовут ее Наталья...

- Наташа,- подхихикивает молодой человек. Ну вы знаете, кого в Турции называют Наташами.

- Я сказал тебе "Наталья",- повышает голос барон.- Поцелуй ей руку.

Молодой человек нехотя целует моей жене руку.