-= Клуб начинающих писателей и художников =-

1
Розы чистоты, подгоняемые воодушевлением их владельца, не несутся напролом сквозь людской поток, а парят Цеппелином над ним.
Цветы вдохновляют и дарят чуть приподнятое настроение прохожим. Те, смущаясь и мечтательно улыбаясь, подлетают на волнах вдохновения, щедро раздаренных влюблённым человеком.
И уже совсем близко находится предмет его обожания. Вместе они вознесутся над городом; лепестки белых роз, словно ангельские крылья, укутают их маленькую обитель от посторонних глаз и в её центре загорится очаг крепкой любви. Загорится жизнь.
Но грёзы перед глазами прохожих растворятся скоростью времени. Люди, соприкоснувшись с землёй, вернутся в реальность.
Не в воздушную массу с оттенком нежных цветов. Вкус их быта – алюминий.
Там, с потолка капает горе, покрытое ржавчиной, стёкла их холодных квартир разбиты на осколки несбывшихся надежд, однако, чуть согревают помещение трубы, отдающие теплом стыда.
Дома ждёт муж. Тот мужчина, с которым хотелось стать единым целым. Быть другими, не такими, как все. И построенная по кирпичику иллюзия не подводила. Она работала идеально.
Материал оказался крепким, строитель упорным.
И сколько потребовалось лет, чтобы понять, что этот замок всего лишь декорация? Пустая, односторонняя.
Лучше не вспоминать. Понимает. А всё равно делает это. И вновь идёт домой к мужу. Только к настоящему, не выдуманному Ланселоту, а реальному человеку.
Алкоголику.
« О чём я думала? Он был таким хорошим или я просто хотела в нём это видеть? Он совершал благородные поступки или мне казалось? Где я находилась в те секунды? Почему была уверена, что он настоящий мужчина? Из-за его брутальности и некоторой грубости? Из-за его лёгкой незаинтересованности во мне?»
Зайчик, попавший в капкан.
« И теперь из него не выбраться. Остаётся только медленно умирать. Мы стали с тобой единым целым».
Основа взята.
Голоса пролетали мимо ушей – уходи, уходи от него! Что ты в нём нашла? Зачем терпишь унижения?
Вопросы, вопросы. Раскрылись бы, как по утрам цветы – ответы.
Пьёт, значит любит.
Кричит. Унижает. Бьёт.
Слюни в бешенстве текут изо рта. В порыве гнева опрокидывает стол. Пустые бутылки падают на пол, каждым звоном отсчитывая потерянные годы.
2
Какая примерная семья. Счастливые дети знают, кто их мама и папа. Жена и слова плохого не скажет про своего мужчину даже в кругу подруг, а муж всегда оказывает знаки внимания, что естественны в первые годы влюблённости. Но то прошло, а чувства всё неизменны.
Зебры табунами топчутся по сердцам зрителей; глаза ласкает калейдоскоп – как они счастливы! Их связь крепче любого вина, она опьяняет притронувшихся, взглянувших. А там кто в объятия сладких, приторных фантазий, а кто в чернь танца ненависти с гневом. А они…, они лишь нежно смотрят на всё их окружающее, крепко держатся друг за друга и мягко улыбаются всем невзгодам.
Сколько лет мы вместе? Годы пролетели быстро, бескомпромиссно. А стоит погрузиться в пучину воспоминаний, всё станет тягучим, обманчиво бесконечным. Засасывает издевательски медленно, но уверенно. Преподносит секундную лёгкость надежды на освобождение, а после, без сожаления,сильным рывком погружает с головой. Ты ещё пытаешься сопротивляться, чувства выпирают из тебя рёбрами модели. У тебя есть ко мне претензии и это справедливо. Но ты не в силах предъявить подобное себе, не могу и я. Мне не позволяет гордость. Ведь мне уже далеко не двадцать и я чего-то добился, и даже если мои успехи сочатся песком сквозь пальцы…, лет-то мне уже не двадцать.
Ты стоишь посреди холодной комнаты терракотовым воином, а напротив такой же я. Мы без эмоций и чувств, но хотим вдребезги расколоть нашу броню. А там пусто и также холодно, и темно.
Кем мы там стать хотели? Напомни о местах, что планировали посетить. А грёз? О, сколько их было. Как же мы рвались быть другими ото всех. И верили, верили, что это возможно. Но рутина сковала нас наручниками для ночных игр и не отпустила.
Смотрела в глаза, сверлила затылок, исчезала, но бродила где-то рядом, а потом просто ушла. А мы всё лежали в одном положении. И тело ноет, но не так чтоб пошевелиться. А то вдруг куда-нибудь провалимся.
Привыкли.
Мы демонстрировали себя иными, но шли протоптанной дорожкой к ценностям семьи, воспитания. Носили те же одежды, смотрели те же передачи, ссорились по всем известным мелочам и, как и все, постепенно начали друг друга ненавидеть, не любить, не понимать – обвинять.
Молчать.
Да, мы рвались быть другими ото всех, но в итоге оторвались друг от друга.
…и я собираюсь. Смотрю в глаза детям. Какие семьи создадут они? Смотрю в твои – там всё чужое.
Мы будем изменять друг другу в гостиничных номерах, съёмных квартирах. Нам хорошо и противно от того, что происходит.
Я разбиваю твоё лицо об асфальт. И последствия – растекающаяся кровь, в которой отражаются наши счастливые моменты прошлого.
Шмяк-шмяк.
Я тебя убиваю.
Убиваешь и ты.
И вот, мне пора в путь. Начнём жаловаться друг на друга, плакаться. Твердить, что уже не в состоянии так жить, что устали.
Потускневшие лампочки, пыльные коридоры. И всё снова.
Не знаю, как ты там. Наверное, звонишь ему, а может, он знает, когда приходить. А пока я еду, мне улыбается счастливая, крепкая семья с билбордов всех магистралей.
3
Привыкли жаловаться. Въелись в их сознание сериалы эти дурацкие. Опять кому-то изменили, опять кого-то бросили.
Вот тебе идеал мужчины. А с женщинами там что? Кончились? А, нет, вот же они. И всё себе мозги засоряют любовью экранной, в глянцевую бумагу заворачиваются.
Счастливые.
Красивые.
Идеальные.
Богатые.
И такими же стать хотят. Такими же, но не самими собой. Слов нахватаются, требований с Собачий забор, а сами что?
Мужчин не осталось.
Женщины плохие.
А сами в тот же водоворот. Ведь такова истина – жаловаться на проблему и быть её частицей.
Забыли…, да что-там, даже и не знают, что на самом деле ценить нужно. Влюбляются в тела искусственные, кошельки толстые, но не в людей.
Наша любовь измеряется количеством мегапикселей в камере телефона. Сейчас так принято. Кем? Рекламой. А людям что? Несите ещё. У нас унитазы вместо голов, они то всё заглотят, а застрянет, так втулка в помощь!
Надоело. Я устала постоянно слышать, их стоны, их жалобы. Они все несчастны. Они ничего не хотят, а хотят, так молчат. И винят. Стрелы-обвинения летят в толпу и поражают, кого попало.
Так нормально. Так у всех.
Страшно даже не то, что эти проблемы у большинства. Ужас вселяет их желание оставшихся к себе притянуть. Будто говорят они: «Неправильно вы живёте, вот как надо….». И слезами, холодом, равнодушием и злобой тебя бьют, что молнии Зевса.
Я счастлива, что не запуталась в их клубке.
Для многих мой мужчина обуза, бессмысленно растягивающий, как жвачка, своё существование. Взгляды сверху – презрительные, надменные, покровительственные. На их фоне он улитка. Ведь его ноги давно не слушаются владельца. Но в душе он более цельный, более живой, чем они.
Здоровый человек среди инвалидов.
Я обнимаю его за плечи. Он рядом. Нежно целую в шею, лёгкими движениями поглаживаю его руки.
Я люблю его. Он – всё.
Пусть смотрят на нас по-другому. Их уверенность в нас может быть шатким строением. Нам это не важно.
Мы полюбили друг друга не для них.
Мы полюбили друг друга не за что-то.
Мы просто полюбили друг друга.