-= Клуб начинающих писателей и художников =-

         Адольф сидел на высоком пеньке около железной дороги и ждал поезда. В радиусе сотен метров не было видно ни единой живой души — разве что пару-тройку бродячих собак. Но собаки не в счет: души у них нет. Наверное.

         Ветер гулял посреди пустынных полей и  заигрывал с голыми деревьями в перелесках. «Холодно, — подумал мужчина. — Лучше бы вскрылся в теплой ванне». А поезда всё не было.

         За спиной Адольфа хрустнула ветка. Вздрогнув, он обернулся и увидел седого усатого мужичка в шляпе и пальто цвета гречневой крупы.

         — Простите, я вас не напугал? — спросил мужичок.

         — Немного, но ничего страшного. Всё равно я скоро покончу с собой.

         — А, вот как, — незнакомец подошел поближе. — Досадно, однако, что нет свободного пня, присесть-то негде. Обленились совсем лесорубы.

         — Присаживайтесь, — Адольф начал было вставать, но усач жестом усадил его обратно.

         — Не стоит, молодой человек. Вам скоро умирать пора, так посидите хоть немного перед смертью. У меня-то еще будет время, чтобы насидеться.

         «Справедливо»  — подумал Адольф, вслушиваясь вдаль. Поезда всё не было.

         — Ох, я ведь забыл представиться! — внезапно выпалил незнакомец. — Меня зовут Люций.

         — А отчество? Думаю, мне положено обращаться к вам по имени и отчеству.

         — А я его забыл. Лучше скажите, молодой человек, как вас звать?

         — Адольф, — тихо ответил мужчина, а затем поспешно добавил: — Это в честь Адольфа Сакса! Ну, который саксофон изобрёл.

         Люций усмехнулся и вынул из кармана пальто пачку сигарет с коробком спичек. Закурив, он протянул пачку своему новому знакомому.

         — Спасибо, я не курю, — ответил тот. — Это вредно.

         — Не всё ли равно? Вы же кончать с собой собрались!

         — И то верно, — согласился мужчина и взял сигарету.

         Не успел он её зажечь, как на них с Люцием помочились нагрянувшие тучи. Еле ощутимая морось выросла в дождь среднего калибра, сравнимый с  душевой струёй при слабом напоре.

         — Похоже, сегодня судьба не на вашей стороне, — сказал седоволосый. — А может, наоборот…

         — Что вы имеете ввиду?

         — Поезд задерживается, — ответил усач, взглянув на часы. — По-вашему, это хорошо или плохо?

         — Не знаю, — Адольф действительно не знал. — Люди постоянно говорят, что жизнь — это хорошо, что жить нужно и всё такое. Но зачем, если всё по п***е пошло?! — мужчина хотел было поймать выскочившее бранное слово, но не успел. — Простите, эмоции…

         — Да брось, — Люций махнул рукой, улыбнувшись, — мы что, не русские люди, что ли? Расскажи-ка лучше, что именно у тебя, как ты выразился, по п***е пошло.

         Адольф нахлобучил капюшон и начал рассказ:

         — Да отношения с женой в последние месяцы загнулись вконец. Оказывается, изменяла с каким-то богатым хреном, но я простил, потому что сложно не изменить куску дерьма вроде меня. Всё грозилась уйти, детей забрать… А моё увольнение стало последней каплей. Сегодня официально развелись. Детей забрала. Да и я особо-то не противился, ведь что я могу им дать-то? Ничего  не осталось, кроме горы долгов и кредитов. Никому я не нужен.  Теперь сижу, жду поезд.

         Какое-то время Люций молчал, потупив взгляд, а затем спросил:

         — Но почему именно поезд?

         — Да не знаю, как-то в голову пришло…

         — А я знаю, — мужичок спокойно посмотрел на молодого собеседника. — Ты же ничего толкового в этой жизни не сделал, так? Ну, зачал  пару детей, так это любой может. Прожил бы заурядную жизнь, и никто бы не вспомнил о тебе после смерти. Был какой-то там Адольф, да сплыл. Но поезд — это твой последний шанс выделиться. Завтра в местной газетёнке напишут об изувеченном теле на рельсах, по телевизору расскажут. Это будет твоя минута славы, пусть и посмертная. Ты — обыкновенная пустышка, жаждущая внимания, и в самой заднице своей мелочной душонки ты прекрасно об этом знаешь. Да вот только смелости тебе не хватит этого признать. Ты слабак, сынок. Возможно, тебе и впрямь лучше уйти из жизни, ведь проку-то с тебя никакого.

         Тишина пряталась за деревьями, ожидая окончания речи Люция. Как только тот замолчал, она выскочила из-за дерева, но тут же убежала обратно: послышался гудок поезда. Адольф молча встал.

         — Кстати, — подал голос Люций, — прошу прощения за мою фамильярность. Я позволил себе перейти на «ты» без вашего позволения.

         — Да ничего страшного, так даже лучше, — на лице Адольфа родилась неточная копия улыбки. — Ну, мне пора. Поезд приближается.

         Пожав руку своему усатому собеседнику, мужчина направился к рельсам. Невозмутимая морда поезда напоминала хладнокровное лицо палача, и с каждой секундой она становилась всё больше.

Вдруг зазвенел телефон. По какой-то неведомой причине Адольф ответил на звонок, но пока он кричал в трубку, поезд промчался мимо. Каждый вагон предоставлял дополнительный шанс воплотить задуманное. Нужно было лишь выбрать момент и совершить точный прыжок под колёса. Но железный дракон ушел, а мужчина всё еще стоял возле рельсов с прислоненным к уху мобильником.

         — Простите, мне нужно идти, — обратился, наконец, Адольф к Люцию. — Звонил мой друг.

         — Вы же собирались покончить жизнь самоубийством.

         — Да, но сейчас у меня нет на это времени. Нужно срочно возвращаться в город, приятель требует возврата долга.

         — Но если бы вы бросились под поезд, вы бы мигом избавились от всех долгов.

         — Как-нибудь в другой раз, — ответил Адольф. — Долг нужно вернуть, а то, знаете, неудобно как-то перед человеком… В общем, мне пора. Рад был пообщаться!

         Несостоявшийся самоубийца стремглав побежал в сторону дороги. Усач смотрел ему в спину, пока тот не скрылся из виду.

         — До чего же странное племя эти люди, — сказал Люций, ухмыльнувшись. —  Вечно они всё откладывают…

КОНЕЦ