Я стою на плацу и отчётливо понимаю, что та самая хрустальная пирамида благополучия и счастья, которую я мысленно по крупицам собирал и лелеял в течение всей моей службы в учебке, прямо на моих глазах рушится и рассыпается на множество осколков, которые своими зазубренными острыми краями впиваются мне в сердце.
- Господи, - мысленно шепчу я, - да как же эту новость воспримут мои родители, которым я уже и так подпортил здоровье своей непутёвой жизнью.
Я продолжаю стоять на плацу, как в тумане, уже ничего не видя перед собой и плохо соображая, что происходит вокруг.
- Эй, Зайцев, ты чего, - толкает меня в бок сержант Васин, - никак ты сдрейфил?
- Сам ты сдрейфил, - слабо огрызаюсь я, поправляя на поясе ремень. – Мне всё равно, где служить, только вот Ленинградский военный округ мне как-то роднее. Я ведь сам из Питера и уже так давно не видел своих друзей и родных.
- Ну, так это не ты один не видел своих родных, - смеётся сержант, хлопая меня по спине. - Ничего, Зайцев, не пройдёт и года, и ты вновь будешь прогуливаться по Невскому проспекту и кидать камешки с Дворцового моста в Неву.
- Хотелось бы в это верить, - отворачиваясь от сержанта, сердито бурчу я.
- Да ладно тебе, Ванька, - смеётся сержант, - мы же вернёмся из Чечни героями, а девчонки, знаешь, как героев любят.
- Ну, да, со щитом или на щите, - вновь поворачиваясь к неугомонному сержанту, тихо говорю я.
- Да брось ты это своё похоронное настроение, держи хвост пистолетом и судьба тебе не раз преподнесёт приятные сюрпризы.
- Не знаю, товарищ сержант, по крайней мере, до сих пор она преподносит мне только грустные сюрпризы.
- Да ну, - искренне удивляется сержант, - да ты бы нам по старой дружбе немного рассказал бы о себе, - сразу оживляется сержант. – Ладно, раз такое дело, Ваня, это дело нам сегодня не грех и отметить. Сам понимаешь, что не каждый раз нам предоставляется такая возможность за казённый счёт покуралесить по стране. Как ты на это смотришь?
Мне уже совершенно всё равно и я одобрительно киваю головой в знак согласия .
- Ну, вот и договорились, - вновь смеётся сержант. – Сегодня после отбоя в два часа мы ждём тебя в бытовке.
- А если придёт проверяющий, – скромно интересуюсь я, - тогда нам всем не избежать гауптвахты. А я уже на своей шкуре испытал все прелести этого «гостиничного номера».
- Не дрейфь, Ваня, у нас уже давно всё налажено и всё под контролем, – закуривая сигарету, шепчет мне на ухо сержант. – Все проверяющие обычно приходят не позднее часа ночи, так что нам будут развязаны руки на наше маленькое мероприятие. Да, и не забудь прихватить с собой баян, сыграть нам что-нибудь душевное.
- Хорошо, товарищ сержант, договорились, – бросая недокуренную сигарету в урну, быстро соглашаюсь я.
Сержант ещё стоял передо мной, пристально вглядываясь мне в глаза и глубоко затягиваясь сигаретой.
- Да что ты всё заладил – сержант, да сержант, у меня, между прочим, имя есть. На гражданке все меня Николаем кликали, - с гордым видом замечает сержант.
- Хорошо, Коля, я обязательно буду в два часа у вас в бытовке, - спокойно отвечаю я, подавая руку сержанту.
- Ну, вот это совсем другое дело, брат, ведь нам теперь держаться надо друг за друга,
а в Чечне так особенно, правильно я толкую, Иван.
- Правильно, Коля, и дай нам Бог в своё время всем вернуться живыми и здоровыми из этого беспокойного региона нашей страны.
- Ничего, ничего, брат, ещё как вернёмся, - смеётся сержант, крепко пожимая мне руку.
***
Прошло совсем мало времени, и вот уже наше подразделение летит в Моздок. После сибирских морозов в Моздоке вполне приличная погода, светит яркое Солнышко и очень тепло. Не теряя ни одной минуты, нас на вертолётах перебросили в горячую точку Чечни. Одну ночь мы переночевали в большой палатке, а утром нас отправили в часть.
Сержант Васин кладёт мне руку на плечо:
- Ну, что, Ваня, кажется, прибыли на место, однако, грязи тут по колено.
Нас расположили в каком-то бараке, в котором в нескольких местах были выбиты стёкла в окнах, а с потолка капала водичка.
- Да, Коля, - с грустью замечаю я, - это тебе не ухоженная казарма в учебке. Как бы на нас потолок ещё не обрушился.
- Ну, а ты на что рассчитывал, – смеётся сержант, - как-никак ни на курорт прибыл.
- Это точно, Николай!
Утром за нами прибыли «покупатели» из подразделений. Нашу группу разбили на несколько человек. Нам повезло больше всего, поскольку, нас оставили на месте, а всех остальных забрали к себе телефонисты, снайперы и разведчики.
К нашему бараку на газике подъехал какой-то офицер в камуфляжной форме и представился:
- Ну что, бойцы, как настроение? С этой минуты вы поступаете в моё распоряжение.
- Товарищ старший лейтенант, – сразу же интересуюсь я, – а когда же мы увидим наши танки?
- Ваша фамилия? – строго взглянув на меня, проговорил офицер.
- Рядовой Зайцев Иван, - чётко отвечаю я, не забыв козырнуть офицеру.
- Так вот, рядовой Зайцев, пока о танках на какое-то время забудьте. Недавно духи расстреляли из гранатомётов целую колонну тан-
ков. Так что пока вам всем придётся повоевать с автоматами в руках.
- Да, но мы же танкисты, - заволновался сержант Васин, - и хотим воевать на танках.
- Хочу сразу же предупредить всех бойцов, - наступая на сержанта, быстро заговорил старший лейтенант, - я не люблю, когда кто-то начинает учить меня чему-либо. Если хотите дожить до демобилизации, то безоговорочно выполняйте все мои команды. Всем всё ясно!
- Так точно, товарищ старший лейтенант, - отчеканил сержант Васин.
- Вот это уже совсем другое дело, сержант, - улыбается офицер и садится на табурет. – Значит так, бойцы, в чём будет заключаться наша с вами задача. Нам выделены для охранения три блокпоста. Должен сказать, что эти блокпосты являются главными опорными точками на пересечении нескольких стратегически важных дорог. Наша с вами задача, товарищи бойцы, будет заключаться в несении боевого дежурства на этих опорных точках и при случае нападения на них банд формирований , давать решительный отпор духам.
- Товарищ старший лейтенант, - обращаюсь я к взводному, - как насчёт оружия и харчей, простите, но мы с утра ничего не ели.
- Оружие, рядовой Зайцев, вам сегодня же доставят на «вертушке». Этого добра здесь хоть отбавляй, а вот насчёт провизии вышла небольшая заминочка. Еду вам чуть позже подвезут на БМП из соседнего селения, там у нас базируется взвод снайперов и разведчиков. Какие ещё будут ко мне вопросы, бойцы?
- А как насчёт свободного времени и всего такого прочего, товарищ старший лейтенант, - улыбаясь, интересуется сержант Васин.
- А вот про свободное время вам, до окончания вашей командировки, придётся пока забыть. Кстати, и про всё такое прочее тоже. Ваша главная задача, будет заключаться в чётком выполнении боевой задачи и по возможности сохранения своих жизней. И запомните раз и навсегда, бойцы, - никогда не суйтесь, куда не положено и в особенности без моего приказа. Вам всё понятно!
- Да чего уж тут не понять, товарищ старший лейтенант, - смеюсь я, - кому же жить не хочется.
- И последнее, – строго замечает взводный, - командирами блокпостов я назначаю сержантов: Векшина, Васина и Зверева, которые своей властью подберут себе людей из вашей группы. Ну, вот пока и всё. Значит, даю вам три часа времени, чтобы привести себя в порядок, получить оружие и принять пищу. По прошествии этого времени перед вами будет поставлена конкретная боевая задача, к реализации которой необходимо будет приступить немедленно.
Быстро козырнув нам на прощание, взводный исчезает за дверью барака.
- Ну, что мужики, – спокойно произносит сержант Векшин, - должен сказать, что мы все влипли в хорошее дерьмо, из которого не так уж скоро выберемся. А посему, чтобы нас действительно не отправили грузом «200» на Родину, нам придётся прислушиваться к словам теперь уже нашего взводного. Я считаю, что он говорит дело. А пока имеет смысл нам сформировать группы для несения боевого дежурства на блокпостах.
Сержанты достаточно быстро сформировали необходимые группы, после чего мы принялись тщательно обследовать наше временное пристанище.
- Слышь, Серёга, – толкая в бок сержанта Векшина, с иронией в голосе замечаю я, - а этот гостиничный дом уже не мы первые посещаем. Смотри, кое-где валяются пустые бан-
ки от мясных консервов, да и окурков полно кругом.
- А ты чего хотел, - угрюмо отвечает сержант, – это же сплошной конвейер из живой силы, которую они кидают туда, где в данный момент без этого обойтись никак нельзя. Пожар разгорелся и его надо тушить, вот они и тушат его нами.
- Серый, смотри, а койки - то здесь тоже двухъярусные, как и у нас. Вот только мне что-то совсем не нравятся разбитые окна. Ночи здесь, наверняка, очень холодные, да и на дворе пока ещё март месяц.
- Ничего, Иван, вот мы прямо сейчас и займёмся наведением порядка в этом негостеприимном отеле, пока нам не доставили оружие и продовольствие.
- Да нет, Серёга, пожалуй, мы уже не успеем здесь прибраться, – прислушиваясь к шуму с наружи помещения, взволнованно отвечаю я. – Похоже, что «вертушка» прибыла с оружием.
Мы опрометью кидаемся к выходу из барака, желая воочию убедиться – вертолёт это или что-то другое. На поляну перед нашим бараком садился штурмовой вертолёт МИ-24,
весь увешанный ракетами класса «воздух-земля». Из вертолёта, придерживая на ходу фуражку, выскакивает какой-то военный и прямиком направляется к нашей группе.
- Ну, что стоите и пялитесь, – подбегая к нам, кричит капитан. – Кто тут у вас старший? Распишитесь за оружие и боеприпасы.
- Товарищ капитан, - быстро докладывает сержант Векшин, - наш взводный старший лейтенант Корнеев будет через три часа, а пока за него я старший.
- Очень хорошо, сержант, - закуривая сигарету, обрадовался капитан, – вот распишитесь здесь и здесь, и давай быстро разгружай мой вертолёт, а то у меня ещё сегодня два блокпоста числятся.
- Это мы мигом, товарищ капитан, вот только у нас проблемка с едой и вообще как тут у вас с харчами.
- Еда вам будет к вечеру, а пока в вертолёте можете взять ящик с говяжьей тушёнкой и несколько упаковок чая.
- Спасибо, товарищ капитан, – сразу как-то оживляется сержант Зверев, - а то у нас уже желудки прилипли к позвоночникам от ожидания чего-нибудь перекусить.
- Ничего, сержант, вы к этому ожиданию чего-нибудь перекусить быстро привыкнете,- ожесточёно сплёвывая слюну в грязь себе под ноги, замечает капитан. – Вы должны понять, мужики, что в такой сложной обстановке трудно придерживаться строгого распорядка дня. Да и потом, какой, к чёрту, строгий распорядок дня, когда десять раз на дню меняется боевая обстановка.
Капитан, козырнув нам на прощание, бежит обратно к вертолёту.
- Ну, что, парни, - берёт на себя инициативу сержант Зверев, – не будем задерживать «вертушку», давайте быстро разгрузим оружие и щедрый подарок капитана.
Не прошло и десяти минут, как вертолёт уже был освобождён от предназначенного нам груза. Как и обещал нам взводный, оружие мы получили в достаточном количестве, а вместе с ним и камуфляжную форму.
- Значит так, - серьёзно начинает говорить сержант Векшин, - прежде всего, наводим порядок в бараке и проверяем присланное нам оружие, а уж потом можно будет и отметить наше новоселье.
- Серый, да брось ты, – смеюсь я, - у нас ещё в запасе два часа, чего ты жмёшься, дай нам хоть по одной банке тушёнки.
- Ни целой, ни половинки, – хмурится сержант,- сначала, мужики деньги, а уж потом стулья. Я надеюсь, что все читали Ильфа и Петрова?
- Да, читали мы эту твою лабуду, – ногой пиная пустую консервную банку, реагирую я на слова сержанта, - а есть то всё равно хочется.
- Короче говоря, мужики, это приказ, а, как вам известно, приказы не обсуждаются, тем более, что мы находимся в районе боевых действий.
Бойцы, ворча и недовольно оглядываясь на сержантов, с унылым видом разбредаются по бараку выполнять приказ сержанта. Уже через полтора часа помещение нашего барака приобретает совершенно другой вид. Выбитые стёкла в окнах мы заделываем подручным материалом, который в избытке валяется невдалеке от барака, а пол очищаем от всякого хламья и мусора.
- Ладно, парни, перекур, - сложив ладони рук рупором, кричит нам Серёга. – Я здесь
освободил пару столов, за которыми мы и отметим наше прибытие в этот люкс отель.
- Мужики, надо бы руки где-нибудь помыть, - шаря глазами по бараку, скромно интересуется рядовой Карпун. – Мне моя мама не простила бы, если бы я сел за стол с грязными руками.
- Иди, сынок, помой свои ручки у колодца,- ехидно замечает сержант Зверев, - только не забудь, что «журавля» вместе с ведром кто-то благополучно умыкнул.
- Ладно, парни, хватит базарить, - потирая грязные руки, восклицает сержант Зверев, прыгая за стол, - а чистоплюи, если не хотят есть, могут подождать дождичка, который и обмоет их нежные ручки. Кстати, мужики, у меня здесь припасена одна фляжка на экстренный случай, и я полагаю, что наступил именно тот момент, чтобы освободить её от того, что обычно так огорчает наших командиров. Ну, что, рядовой Карпун, тебе особое приглашение требуется или как, долго ты ещё будешь пялиться на свои руки?
- Нет, парни, вы как хотите, но я не прикоснусь к еде грязными руками, – отходя от столов, нервно замечает рядовой Карпун. – Не-
ужели вы не понимаете, что это прямой путь к дизентерии и вирусному гепатиту.
- А если ты не будешь есть, то значительно быстрее загнёшься от голода, чем от гепатита, - грубо смеётся рядовой Баринов.
- Ладно, Барин, молчи, - уже более спокойным голосом говорит сержант Зверев, - а то этот сосунок сейчас нюни распустит. На, держи каску. Пошукай на дворе какую-нибудь верёвку или обрывок кабеля – вот тебе и «журавль» с ведром. Улавливаешь мою мысль?
Рядовой Карпун двумя руками хватает каску и выскакивает с ней из барака. Десантными ножами мы быстро вскрываем несколько банок с тушёнкой и разливаем в металлические кружки горькую. После столь продолжительного голодания этот импровизированный, наспех собранный обед, нам кажется просто царским.
- А всё же, Серёга, горячий ужин на двоих мне как-то больше по душе, - облизывая жирный нож, скромно замечаю я.
- Ну да, Ванюха, ещё и при свечах, - смеётся сержант.
- Мужики, а мы ведь что-то совсем забыли о рядовом Карпуне, - вставая из-за стола, наставительно замечает сержант Васин. – Вот
мы здесь уже под завязку наполнили свои желудки, а он, видно, там до сих пор с каской мается. Надо всё же помочь этому чистюле. Рядовой Баринов, сгоняйте на воздух и посмотрите, чем он там занимается.
- Есть, товарищ сержант, я мигом, - засуетился боец, на ходу вытирая свой нож о рукав «афганки».
Уже через минуту Баринов возвращается с перекошенным от страха лицом.
- Там, там, - бессвязно лепечет боец, показывая трясущейся рукой на дверь барака.
- Что там, чего ты трясёшься, как осиновый лист? – кричит на бойца сержант Васин. – Кто тебя так напугал, небось, духи уже стоят у наших дверей? – нервно смеётся сержант, вонзая нож в сырое дерево стола.
- Товарищ сержант, но его нет у колодца, - запинаясь, заговорил боец. - Его просто нигде нет!
- Что ты несёшь, – зло сплёвывая на пол и хватая бойца за грудки, тихо шепчет сержант.
- Так, мужики, похоже, что нас уже кто-то контролирует, – строго замечает сержант Векшин. – И это уже не шутки, а первое гроз-
ное предупреждение нам, что нельзя расслабляться ни на одну минуту. Короче говоря, немедленно зарядить всем оружие и занять оборону у дверей и окон барака до прибытия взводного и БМП с едой.
В назначенное время на газике прибывает взводный, а вслед за ним и БМП с провизией. Взводный, конечно, взбешён вестью о пропаже одного из наших бойцов, обзывая нас ротозеями, слюнтяями и некоторыми другими нецензурными словами. Мы все находимся в страшном смятении от того, что вот так просто, среди бела дня кто-то может безнаказанно похитить человека. Насытившись тушёнкой, мы уже с отвращением смотрим на предложенную нам горячую перловую кашу из походного большого термоса.
- Да вы что, мужики, носы воротите от каши, - свирепо кричит на нас прапорщик с башни БМП. – Да если бы я знал, то никогда бы не поехал к вам. Здесь за каждым кустом дух сидит с калашом и гранатомётом, а ещё смеете мне здесь капризничать. А ну, жрите немедленно кашу, вашу мать!
- Ладно, прапорщик, угомонись, - вступается за нас ротный, - сегодня им уже не до
твоей каши. Оставь им только сухой паёк и можешь отправляться обратно.
- Но, товарищ старший лейтенант, - продолжает кипятиться прапорщик.
- Никаких «но», выполняйте приказ, - поворачиваясь лицом к прапорщику, кричит взводный.
- Есть, товарищ старший лейтенант,- спрыгивая на землю и захлопывая крышку термоса, спокойно отвечает прапорщик, - я исчезаю до следующего раза.
БМП начинает урчать своим мощным двигателем и уже через минуту исчезает за ближайшим холмом.
***
Вот уже как четыре месяца мы находимся в Чечне, продолжая вести боевую вахту на трёх блокпостах. Погода пока нас балует, пожалуй, даже чересчур, даря нам каждый день синее небо над головой и горячее Солнце. За эти месяцы мы понесли значительные потери в живой силе из-за постоянных вылазок духов и разной всякой сволочи на наши позиции. Первое время мне было невыносимо смотреть на
своих раненых и погибших товарищей. Но со временем моя душа приобрела те печальные свойства, которые присущи только врачам- патологоанатомам, которые взирают на своих подопечных совершенно спокойно, без видимых эмоций. Мои лицо и руки сильно огрубели от постоянного контакта с грязью, пылью и сильными ветрами. За удачные операции по обезвреживанию незаконных банд-формирований меня дважды повышали в звании от младшего сержанта до сержанта. В одной из ожесточённых перестрелок между духами и нами был убит мой командир и друг Серёга Векшин. Это была невосполнимая потеря для меня, которая однозначно перевернула моё отношение к жизни и смерти. Серёга в последние дни стал для меня как родной брат, с которым я зачастую делил последний кусок хлеба и многое такое, что свойственно только настоящим, преданным друг другу друзьям.
Командовать первым блокпостом назначили меня, поскольку я очень многому научился у своего друга – Серёги. Мой блокпост представляет из себя сооружение из небольшого размера бетонных блоков, которое отдалённо напоминает железнодорожную будку путей-
ца-обходчика. Но, тем не менее, в помещении вполне размещается пять бойцов. Для связи с батальоном нам приданы: радиостанция Р-159 и проводная телефонная связь. Кроме всего прочего, всё помещение с наружной стороны завалено мешками с песком, чтобы как можно в большей степени обезопасить нас от гранат и пуль духов. На окнах тоже лежат мешки с песком, которые уложены таким образом, чтобы оставалось место для небольших амбразур для установки автоматического оружия.
Три дня назад через мой блокпост пыталась прорваться группа вооружённых до зубов бандитов. В жестоком и яростном бою нам удалось отбить духов с тяжёлыми для них потерями. Но и мы тоже понесли потери – трое из шести бойцов погибли.
И вот сегодня я со своей сменой меняю на блокпосту, отдежуривших свой срок бойцов. Мы осторожно, под прикрытием складок местности пробираемся к нашему посту, внимательно через бинокль отслеживая близлежащие высотки, где вполне может размещаться снайпер. Уже начинает темнеть и на горизонте появляется яркая Луна, которая, как яркий прожектор, освещает всю местность перед
блокпостом. Мои самые худшие ожидания в отношении вражеского снайпера полностью оправдываются, когда, шедший позади нас боец, слабо вскрикнув, валится на землю.
- Ложись, – быстро командую я группе, - достать дымовые гранаты и короткими перебежками всем добираться до блокпоста.
- Товарищ сержант, - обращается ко мне рядовой Баринов, – кажется Петьке каюк.
- Так, Витёк, это мы уже на месте определим, что с ним, а пока берите его под руки и в быстром темпе двигайтесь к убежищу. Остальные прикроют вас дымовыми гранатами и огнём.
Начинается беспорядочная стрельба из калашей по предполагаемому месту расположения чеченского снайпера. Всё вокруг заволакивается густой пеленой белого дыма. Я отчётливо слышу, как мимо моих ушей свистят пули, ни весть откуда и от кого прилетевших. Но всё - же нам удаётся благополучно добраться до блокпоста и занять круговую оборону в дозорном помещении.
Я подхожу к лежащему в крови бойцу и дотрагиваюсь пальцами руки до его шеи. Боец медленно открывает глаза и испуганно смотрит на меня.
- Товарищ сержант, – тихо шепчет сквозь стоны он, - неужели мне конец?
- С чего ты это взял, Петька, – стараясь бодриться, быстро отвечаю я, - сейчас мужики тебя перевяжут и всё будет тип-топ!
Расстегнув «афганку, на груди бойца, я обнаруживаю сильно кровоточащую рваную рану на животе бедолаги.
- Вот, гад, - мысленно проклинаю я вражеского снайпера, – стреляет, сволочь, разрывными пулями. Да, Пётр, пожалуй, ты уже не жилец на этом свете.
Боец трясущейся рукой пытается расстегнуть пуговицу на нагрудном кармане, одновременно пытаясь мне что-то сказать.
- Ну, что ты занервничал, Петька,- уже вслух произношу я, - у тебя, кстати, пустяковая рана. Немного полежишь здесь, отдохнёшь, а я за это время вызову по связи подкрепление, чтобы доставить тебя в медсамбат.
Понимая, что бойцу уже ничем нельзя помочь и чтобы облегчить ему страдания, я достаю из походной аптечки одноразовый шприц с наркотиком. После инъекции боец сразу успокаивается и закрывает глаза. Я хватаю телефонную трубку и кричу:
- Восемьдесят второй, я первый, у нас ЧП!
Но телефонная трубка безмолвствует.
- Так,- бросая трубку на уже совершенно бесполезный аппарат, с горечью в душе констатирую я, - эти мерзавцы всё же успели перерезать кабель.
- Витька, - быстро командую я, - немедленно по рации свяжись с батальоном и передай, что у нас проблемы и требуется подкрепление.
- Понял, - ошалело кричит мне в ответ рядовой Баринов, подскакивая к радиостанции.
Я склоняюсь над раненым бойцом, пытаясь понять, жив ли он ещё или нет. Но, видимо, разрывной пулей были задеты какие-то важные центры его организма, поскольку боец уже не подаёт признаков жизни.
Между тем по нашему блокпосту начинает работать крупнокалиберный пулемёт, вырывая из стен нашего убежища приличные куски.
- Ну, что там у тебя, - с трудом перекрикивая свист пуль и стрекотание автоматов, обращаюсь я к Витьке, - есть связь или нет?
- Товарищ сержант, похоже, что в радиостанции сели аккумуляторы, а запасных у нас нет.
- Так, что, похоже, или всё-таки они сели, - во всё горло ору я на Витьку.
- Да сели они, проклятые, точно сели, – чуть не плача кричит мне в ответ Витька.
- Идиоты, - в ярости рычу я на Витьку, - сколько раз я вам говорил, не гонять без дела рацию. Вот теперь хлебнём мы с вами, как говорится, по полной.
Я хватаю гранатомёт и через амбразуру прицеливаюсь в предполагаемого пулемётчика на соседней высотке. После моего выстрела, пулемёт сразу же умолкает, но через несколько мгновений на нас обрушивается целый шквал ответного огня из гранатомётов и автоматов.
- Сержант, что будем делать, - в сильнейшем волнении кричит мне Витька. – У нас кончаются патроны и гранаты и, похоже, что духи скоро поджарят нас в этом убежище.
- Будем прорываться к своим, – кричу я в ответ, - у нас нет другого выхода. Под прикрытием дымовой завесы, мы сможем с боем расчистить себе путь к спасению.
Быстро установив вокруг блокпоста дымовую завесу, мы выскакиваем из своего укрытия и постоянно отстреливаясь, кидаемся, как
нам тогда казалось, в нужном направлении. Я слышал, как вокруг меня рвутся гранаты и острые осколки от них в клочья рвут на мне «афганку» и подсумок с гранатами, оставляя на теле кровавые раны. Во время одного из разрывов я ощутил сильнейший толчок в спину и потерял сознание.
Не знаю, сколько времени прошло с момента моего падения, но, с трудом открыв глаза, я увидел над собой бородатое лицо бандита, который, смеясь, что-то говорил на незнакомом мне языке. Увидев, что я пошевелился, дух пинает мне в голову ногой и с удовлетворением замечает:
- Ну, что, шайтан, отвоевался? Бойцов свободной Ичкерии нельзя победить!
От повторного сильного удара ногой я вновь теряю сознание. Очнувшись, я обнаруживаю себя уже в каком-то тёмном сарае без окон.
Моя голова гудит и раскалывается от жуткой боли. Спину и грудь постоянно саднят раны от осколков гранат. Я пытаюсь приподняться на локтях и громко стону от резкой боли.
- Эй, ты кто? – слышу в темноте я знакомый голос.
С трудом разжимая губы, я хриплю в темноту сарая:
- Я сержант Зайцев, а ты, я полагаю, Витька.
- Он самый и есть, - вновь тихо говорит кто-то в кромешной темноте.
- Витька, ты в порядке или тебя раненого духи захватили как и меня.
- Как и тебя, сержант, - совсем тихо шепчет Витька, - меня сильно контузило при разрыве гранаты, поэтому - то я и здесь.
- Витька, я, наверно, не дотяну до утра, - вновь шепчу я, - у меня такое ощущение, что я лежу в луже крови.
- Да ты что, сержант, ты уж держись, не оставляй меня одного на растерзание этим головорезам.
- Не знаю, Витёк, похоже, что мне скоро край, а так бы хотелось ещё раз увидеть свой родной Питер.
- Ничего, ещё увидишь его и ни один раз, - убеждённо замечает Витька, прижимаясь спиной ко мне. Какие наши годы, братан!
Неожиданно скрипит дверь и на пороге сарая вырисовывается фигура бородатого бандита в камуфляжной форме.
- Ну, что, отдохнули, русские свиньи, а теперь выползайте наружу по одному, с вами
хочет поближе познакомиться мой командир Гурам.
Нам с Витькой завязывают глаза и двое духов тянут нас в неизвестном направлении. Примерно через пять минут нам развязывают глаза и усаживают на две табуретки. Я быстро оглядываюсь по сторонам и замечаю, что мы находимся в какой-то землянке, стены и потолок которой обшиты грязными досками. Перед нами за столом сидит пожилой мужчина в натовской камуфляжной форме, нервно поигрывая десантным ножом.
- Значит так, молодые люди, я полагаю, что вам не надо лишний раз напоминать, что вы находитесь на территории свободной и независимой республики Ичкерии, а посему вы должны чтить и уважать наши законы и нашу религию. Я предлагаю вам перейти на сторону воинов Аллаха и принять нашу веру. Если вы согласитесь, то до конца своих дней будете обеспечены всем необходимым для достойной и счастливой жизни. Ну, а если вы всё-таки заупрямитесь и будете настаивать на своём, то мои джигиты просто отрежут вам головы. И поверьте мне, русские, у вас нет, и не может быть другого выхода.
- Нет, уважаемый господин, слабым голосом хриплю я, сплёвывая кровавую слюну под ноги чеченцу, - мы Родиной не торгуем, да и потом мы приняли присягу и останемся ей верными до конца.
- Хорошо, - засмеялся бандит, - я уважаю храбрых парней и вижу, что вы не из робкого десятка. Я нисколько не сомневался, что вы мне именно так и ответите. Русские - удивительно упрямые люди и фанатично преданы тем, кто их постоянно обирает и унижает. Мы поступим иначе. Мы уже успели связаться со спецслужбами и через них установили ваши имена и места проживания. Короче говоря, вашим родным будет выслано сообщение о вашем бедственном положении с требованием перевести на наши счета определённую сумму денег. Вы же понимаете, господа, что мы испытываем некоторые трудности в приобретении всего того, что необходимо для защиты нашего молодого государства от неверных. А пока до прихода определённой суммы денег вы побудете у нас в качестве заложников. Конечно, я вам не обещаю комфортных условий, но, клянусь Аллахом, что голодать вы не будете. Но учтите, что если ваши родственники или
ваши правители не выполнят наши условия, то я обязательно выполню то, что обещал вам в начале нашей беседы.
- Гиви, - обращается бандит к своему помощнику, - окажи этим русским необходимую медицинскую помощь и посади их туда, где мы обычно держим неверных. Да, смотри, чтобы с их головы не упал ни один волос. Эти парни мне живыми нужны. Всё, выполняй!
Нам вновь завязывают глаза и ведут какими-то тропами. Оказав нам первую медицинскую помощь, бандиты сажают нас в какую-то глубокую яму продолговатой формы. Сверху яма прикрывается крупноячеистой решёткой с небольшим люком в её центре. На дне ямы рассыпана солома, а немного в стороне я обнаруживаю несколько солдатских бушлатов явно российского происхождения. Бородатый чеченец через люк бросает нам две вскрытые банки тушёнки и буханку ржаного хлеба.
- Слушай, Гиви, - поднимая голову вверх, кричит Витька, - а как насчёт горяченького чайку?
- Молчи, собака, - яростно вращая глазами, рычит на Витьку бандит, - ещё слово и вместо чая ты получишь гранату.
- Да ладно тебе, Гиви, - продолжает куражиться над чеченцем Витёк, - ничего ты мне не сделаешь. Всегда помни священные слова твоего командира Гурама, иначе он и тебе отрежет голову.
Бандит, ожесточённо матерясь, всё же бросает нам литровую бутылку с минералкой.
- Ну, что же, - смеётся Витька, - и на этом спасибо, уважаемый! Да, и не забудь нам спустить отхожее ведро, а то мы с командиром как-то не привыкли ходить под себя.
Бандит захлопывает люк над нашей головой и исчезает.
- Ну, что скажешь, Иван, - толкая меня в бок, говорит Витька. – Я полагаю, что эти мерзавцы потребуют за наши головы баснословные суммы, которых ни у моих родных и, надеюсь, что и у твоих тоже нет.
- Конечно, нет, – слабо шепчу я, - но может быть нам помогут местные власти, у них - то всегда есть деньги на всё.
- Да ты что, брат, - нервно смеётся Витька, - какие местные власти, кому мы там нужны. Давай лучше немного перекусим, а то, действительно, можно быстро загнуться от голода и холода. Смотри, как здесь сыро и прохладно.
- Витёк, – тяжело поднимаясь с грязной соломы, говорю я, - я не стану есть их продукты, мне это противно.
- Ну и напрасно, - усаживаясь на солому и поправляя повязку на голове, быстро отвечает Витька. – Ты пойми одно, сержант, что в данный момент своим упрямым поведением ты всё равно ничего не докажешь этим мерзавцам, а только сократишь свой срок пребывания на белом свете. Короче говоря, Ванька, хватит выпендриваться, садись рядом со мной и жри, что тебе подали слуги Аллаха.
- Ты ещё предложи мне Коран почитать перед едой, – огрызаюсь я, но, всё же, сажусь поближе к товарищу.
После этого незатейливого обеда мы садимся друг к другу спинами, пытаясь хоть как-то согреться.
- Слышь, Витёк, - уже более спокойно заговариваю я, - а ведь до нас здесь уже кто-то побывал из нашего брата. Смотри, на соломе лежат наши российские бушлаты.
- Да вижу я, - отворачивая голову в сторону, тихо отвечает мой товарищ. – Видать не сладко пришлось нашим парням в этом гадючнике.
***
Вот уже конец октября, а мы с Витькой всё продолжаем сидеть в этой зловонной яме. Некоторые из наших ран затянулись, а другие покрылись язвами и нестерпимо саднили. Незаметно для самих себя мы обросли бородами. Наши тела постоянно чешутся от грязи и вшей. Наша одежда превратилась почти во что-то среднее между лохмотьями и сильно поношенными старыми вещами. Конечно, настроение у нас подавленное из-за того, что мы уже не надеемся ни на что. Очень редко мы видим, как над нашими головами пролетают наши «вертушки», но от этого нам легче не становится, а, наоборот, в душе разгорается какой-то нехороший огонёк ненависти к тем, кто должен и может освободить нас из плена.
Я смотрю в безоблачное синее небо Чечни, зарешётчатое стальными прутьями, и уже совершенно с безразличным видом наблюдаю как на меня из-за решётки смотрит чьё-то детское лицо.
- Ты кто, - устало спрашиваю я, наблюдая, как мальчишка лет семи кидает в нашу темницу камешки.
Мальчик, сурово сдвинув густые чёрные брови, отвечает мне с большим акцентом:
- Молчи, русский, мой отец говорит, что вы бандиты и хотите захватить нашу страну.
- А кто твой отец? – тихо спрашиваю я, поворачивая голову к Витьке и подмигивая ему.
- Мой отец Саид – верный сын Аллаха, – растягивая слова, с гордостью отвечает мальчик.
- Как тебя зовут, чудо ребёнок? - смеётся Витька, вставая на ноги.
- Меня зовут Руслан, - быстро отвечает мальчик и бросает в моего товарища камень.
- Ну, а зачем ты обижаешь нас, – вновь заговариваю я, - мы ведь тебе лично ничего плохого не сделали. А хочешь, я подарю тебе зажигалку?
Мальчик уже с некоторым интересом всматривается в наши лица и сдержанно улыбается.
- На, держи, Руслан, от нас подарок, - кидая вверх зажигалку, кричу я.
Мальчик ловким движением руки хватает зажигалку и моментально исчезает.
- Иван, ты спятил что ли? – зло косясь на меня, шепчет Витька. – Это же наш неприкосновенный запас, если вдруг появятся у нас сигареты.
- Да брось ты, Витёк, откуда здесь у нас появятся сигареты. Можно подумать, что духи начнут нас баловать различного рода изысками. Но, у меня на этот счёт созрела одна мысль, которую, я думаю, мы с тобой в скором времени реализуем.
- Это ты о чём, – сразу же настораживается Витька, - неужели о побеге толкуешь?
- Ну, а о чём же ещё?
- Да, но как же нам этот малец поможет осуществить этот план?
- Не надо торопиться, брат, всему своё время, а пока нам надо привести в божеский вид всё то, что может заинтересовать этого маленького джигита. Ну-ка, пошарь у себя в карманах, может быть что-нибудь и найдёшь в качестве презента чеченскому ребёнку.
- Слышь, сержант, а ведь в твоих словах что-то есть и, пожалуй, нам удастся когда-нибудь завоевать его доверие.
И, действительно, через пару дней мы опять увидели тёмную головку мальчика над решёткой ямы. На этот раз вместо камней на нас посыпались яблоки и печёный картофель. В течение месяца мы с Витькой налаживали контакт с чеченским мальчуганом, каждый раз
даря ему всякие безделушки с нашего обмундирования. Не буду подробно описывать, насколько непросто было нам это всё осуществить, поскольку мы не обладали навыками профессиональных психологов, но всё - же наступил тот счастливый для нас день, которого мы ждали без малого семь месяцев.
По всему было видно, что в сердце этого маленького человечка нам удалось разбудить какие-то добродетельные начала. Каждый раз, приходя к нашей яме, мальчик приносил нам всё то, что было необходимо для побега. Нам совершенно не трудно было скрывать от охранников все эти предметы, потому как они наведывались к нашей яме только два раза в день: рано утром и на закате дня. Да и под толстым слоем соломы ничего не было видно. В течение нескольких дней, благодаря бескорыстной помощи нашего юного спасителя, мы обзавелись ножами и котомкой с хлебом и яблоками.
В условленное время, сразу же после ухода охранника, к нам прибежал Руслан с верёвкой в руках.
- Эй, русские, я принёс вам то, что вы просили. Что мне с ней делать? - горячо зашептал нам мальчик.
- Прежде всего, Руслан, попробуй открыть крышку люка, - еле сдерживая волнение, отвечаю я. – Найди где-нибудь прочную железяку, и попробуй ей свернуть навесной замок на люке, а потом мы тебе скажем, что делать дальше.
Примерно через десять минут я услышал над своей головой какой-то скрежет, после чего на солому что-то свалилось достаточно сильно приложившись к моему плечу.
- Что это? - пугается Витька, вскакивая на ноги. – Чёрт, в этой кромешной тьме я ничего не вижу. Что это свалилось в нашу яму?
- Всё в порядке, брат, похоже, что нашему юному освободителю всё же удалось свернуть замок с крышки люка, и наше освобождение уже не за горами.
- Слышь, Руслан, как ты там, чем нас обрадуешь? – тихо зову я мальчика. – Тебе удалось сделать то, что я просил тебя сделать или нет?
- Я это сделал, русские, - взволнованно отвечает мальчик, с трудом поднимая тяжёлую крышку люка.
- Молодец, Руслан, ты настоящий джигит! - хвалю я мальчугана. – А теперь один конец
верёвки закрепи на каком-нибудь массивном предмете, а другой конец брось нам. Ты понял меня?
- Эй, русские, - через несколько минут вновь шепчет нам мальчик, - здесь ничего такого нет, но рядом с вашей ямой стоит дерево, за которое я и закрепил верёвку.
- Так чего же ты медлишь, пацан, - уже нервничает Витька, - бросай нам другой конец верёвки.
- Почему, вы русские, называете меня так? Я не пацан, а джигит Руслан, - гордо заявляет нам мальчик, с грохотом опуская на прежнее место решётку.
Не помня себя от ярости, я подскакиваю к Витьке и хватаю его за горло.
- Слушай ты, идиот, если ты своими словечками сейчас сорвёшь мне весь план нашего освобождения, то клянусь всеми святыми, что вот этими руками я сам отрежу тебе твою совершенно тупую башку.
- Да ладно тебе, Иван, я же не со зла это ляпнул, - захрипел мне в ответ Витька. – Кто же знал, что у этого пацана так сильно развито чувство гордости.
- Руслан, ты слышишь меня, - вновь тихо обращаюсь я к мальчику. – Мы вовсе не хотели тебя обидеть. У нас в России так обычно обращаются к маленьким детям. Ну, а ты, конечно же, настоящий мужчина и джигит, и тобой вполне может гордиться твой отец!
После продолжительной паузы мы вновь услышали скрежет открываемого люка и шорох от спускаемой к нам верёвки.
- Ну, вот видишь, - горячо шепчет мне Витька, - а пацанёнок - то всё же правильный!
- Благодари Бога, что он передумал, а то сидеть бы нам в этой яме до второго пришествия Христа, - хватая конец верёвки, строго замечаю я Витьке.
Через две минуты мы уже были на поверхности и обнимали мальчика.
- Не знаю, русские, может быть, я плохо поступаю, что освобождаю вас – неверных. Мой отец не простит мне этого.
- Ничего, Руслан, ты сын храброго война Саида и он не тронет тебя, ну может быть, немного поругает, - спокойно говорю я. – Но сегодня ты должен гордиться тем, что спас двоих людей от верной гибели и что это тебе в будущем обязательно зачтётся.
- А что мне зачтётся, - интересуется мальчик.
- В своё время, через много, много лет ты это узнаешь, а сейчас, дорогой, подскажи нам, где находятся русские войска и в какую сторону нам идти.
Мальчик стоял перед нами, и слёзы непрерывными струйками стекали по его детским щекам.
- Да ты что плачешь, Руслан, ты же настоящий джигит. Я обещаю тебе, что через несколько лет мы вновь увидимся с тобой, но уже в другом качестве – качестве закадычных друзей, - в последний раз обнимая мальчугана, с грустью замечаю я.
- Иван, ну что ты в самом деле тянешь резину, - толкая меня в спину, зло шепчет мне Витька. – Неужели ты не понимаешь, что нам сейчас каждая минута дорога, бежим…
- Русские, идите туда, там ваши люди, - обращается к нам мальчик и исчезает в темноте.
- Давай, давай, сержант, прибавь ходу, - сердито пиная меня в спину, хрипит Витька.
Мы, как только можем, кидаемся в указанном мальчиком направлении, постоянно падая и натыкаясь на острые камни. Почти в
полной темноте мы пробегаем километра три и падаем на землю в полном изнеможении.
- Всё, Иван, я больше не могу, - задыхаясь, кричит Витька, - надо сделать небольшой привал.
- Добро, - быстро соглашаюсь я, растягиваясь во весь рост на холодной земле. – Надо нам дождаться, когда взойдёт Луна, смотри какое небо звёздное. Я так полагаю, что через час это событие произойдёт, и тогда нам намного легче будет ориентироваться на открытой местности.
Почти в полубессознательном состоянии мы лежим на земле около часа. И, действительно, вскоре над нашими головами засияла ослепительно белая Луна, ярко освещая всё вокруг.
- Как думаешь, сержант, когда духи нас хватятся, – почёсывая грязные кровавые руки, интересуется Витька.
- Да здесь и думать нечего, конечно, рано утром, когда придёт охранник нас проведать.
- А всё же, мне как-то жалко пацана, - в задумчивости говорит Витька, - ведь эти отморозки и его могут приговорить за пособничество нам.
- Нет, Витя, не приговорят, - убеждённо отвечаю я, - они родственников и детей не трогают.
- Дай-то, Бог, дай-то, Бог, - шепчет, мелко крестясь, Витька.
- Слушай, брат, хватит болтать, до рассвета уже не так много времени осталось, а мы всё топчемся почти у них под носом.
На этот раз, благодаря яркой Луне, мы ускоряем своё продвижение и уже бежим без остановки до первых всполохов света на востоке. Силы нам придаёт уверенность в том, что мы, наконец, выйдем из окружения злых и беспощадных сил. Спустившись в глубокое ущелье и спрятавшись в нише, нависшей над нами скалы, мы совершенно обессиленные падаем на сырую землю.
- Сержант, ты как хочешь, но сегодня я уже никуда не побегу, - подкладывая бушлат себе под голову, тихо стонет Витька.
- Пойдёшь, брат, ещё как пойдёшь, если не хочешь вновь поселиться в той самой вонючей яме, из которой нам с таким трудом удалось бежать.
Передо мной лежал совершенно измученный от усталости и нестерпимой боли в руках и ногах человек. В этом существе уже трудно
было узнать того подтянутого и острого на язык бойца, которому всегда и всё было нипочём. Глаза его впали и потускнели, на плечи свисали длинные и грязные пряди сильно поседевших волос, а лицо заросло густой бородой.
- Ладно, Витёк, ты отдохни минут двадцать, поешь яблок и печёной картошки, - стараясь сдерживать себя, говорю я. – Ты должен понять, брат, что в наших же интересах постоянно совершать марш броски в направлении наших частей.
Витька неподвижно лежит передо мной и никак не реагирует на мои слова. Весь его вид говорит о том, что ему уже всё равно – слышит ли он меня или нет.
- Эй, Витёк, ты чего не отвечаешь, - осторожно трогая своего боевого товарища за плечо, тихо спрашиваю я. – Ты что, брат, никак решил отправиться на тот свет. Тоже мне, нашёл для этого время, - хватая друга за грязную руку, начинаю расходиться я.
AndRR0n (13-го, 28 лет)
