Всё пройдёт...Четвёртая часть, окончание повести)
- Эй, Витёк, ты чего не отвечаешь, - осторожно трогая своего боевого товарища за плечо, тихо спрашиваю я. – Ты что, брат, никак решил отправиться на тот свет. Тоже мне, нашёл для этого время, - хватая друга за грязную руку, начинаю расходиться я.
Витькина рука безжизненно повисает в моей руке, не оставляя мне никакой надежды. Быстро приставив два пальца правой руки к шее друга, я понимаю, что разговариваю уже с мертвецом.
- Витька, - в бессильной ярости кричу я в холодное звёздное небо Чечни, - не бросай меня здесь одного.
Но мой товарищ продолжает неподвижно лежать, открытыми газами уставившись в бездонное звёздное небо над собой. Но, всё - же инстинкт самосохранения берёт вверх над моими эмоциями и чувством тяжёлой утраты. Заложив тело бойца крупными камнями и соорудив небольшой крест из сухих веток кустарников, я, прихрамывая, двигаюсь дальше вниз по ущелью.
Ущелье начинает постепенно расширяться, постепенно переходя в слабо холмистую местность, сплошь поросшую густым кустарником.
- Вот, это как раз и хорошо, - лихорадочно соображаю я, - здесь духи уже меня не найдут, есть где спрятаться.
Мои пищевые запасы быстро кончаются и уже на пятый день моего благополучного побега и вовсе заканчиваются. Воду мне приходится пить из ручьёв и родников, которые в изобилии разбросаны по ущелью. Но ущелье вскоре кончается, и передо мной встаёт, как суровая реальность, проблема воды. В первые дни моего побега я отчётливо ощущал за со-
бой погоню, но благодаря какой-то непостижимой мощной силе, мне каждый раз удавалось укрыться от погони.
Мои ноги страшно болят от ссадин и мозолей, а одежда на мне висит уже сплошными рваными тряпками. Страшно хочется пить, и каждый раз ранним утром, с надеждой вглядываясь в далёкий горизонт, я всё надеюсь увидеть признаки хоть какого-нибудь цивилизованного жилья.
И вот, наконец, с большим трудом преодолев где-то ещё километров пятнадцать, я различаю какой-то небольшой посёлок. Напрягая последние свои силы, я почти ползком добираюсь до первого дома и теряю сознание. Очнулся я от того, что кто-то довольно-таки сильно пинал меня ногой в бок.
-Эй, чучело, ты кто такой и откуда здесь взялся?
Я открываю глаза и вижу склонённое надо мной лицо какого-то мужика лет пятидесяти, который с брезгливым видом продолжает пинать меня в бок.
- Где я нахожусь, - еле слышно хриплю я, - где бандиты?
Какие бандиты, о чём ты толкуешь, - подозрительно глядя на меня, отвечает мужик.
- Я нахожусь на территории Чечни? – сильно напрягаясь, хриплю я.
- А, так вот ты о чём толкуешь, - нахмурился мужик, немного пятясь назад. – Так ты, стало быть, один из тех головорезов, из-за которых гибнут наши сыновья. Погоди маленько, сейчас я тебе быстро вправлю мозги.
Мужик быстро ретируется в дом и уже через минуту выскакивает оттуда с охотничьим ружьём.
- Ну, что, поганец, молись своему Аллаху, пришёл твой конец, нацеливая на меня оба ствола, зло щурится мужик.
- Я – русский и был в плену у чеченских бандитов, - поднимая руку, чуть слышно шепчу я. – Я не убивал наших парней.
- Да какой же ты русский, если на твоей морде борода, а сам приодет в камуфляжную форму, правда, уже сильно потрёпанную. Меня не проведёшь, я за версту чую таких, как ты! А ну, бандюга, признавайся, иначе моё ружьё быстро продырявит тебя, как мешок с гнилой картошкой.
- Почему вы мне не верите, - хриплю я, пытаясь ближе подползти к мужику, - я говорю вам чистую правду.
- Лежи, где лежишь, бандюга, и не пытайся дёргаться, а я покуда вызову милицию, - опуская стволы ружья вниз, рявкает мужик.
- Вот и всё! Господь всё-таки уберёг меня в этой страшной мясорубке, - с глубоким чувством удовлетворения, констатирую я и вновь теряю сознание.
Не знаю, сколько времени я пролежал в беспамятстве, но вновь открыв глаза, я обнаруживаю себя лежащим на широкой кровати в большой комнате.
Из соседней комнаты доносятся голоса двоих мужчин:
- Ну, ты даешь, Сергей Петрович, - кому-то сердито выговаривает строгий голос. – Ты что, чеченца не можешь отличить от русского?
- Так ведь, товарищ капитан, он же приполз ко мне с той стороны, да и потом эта борода…
- Ну, и что мне твоя борода? Мало ли русских мужиков ходят с бородами. Неужели ты не понял, что на нём российская форма, а ни какая-нибудь там другая? Ты же мог его просто убить.
- А что мне оставалось делать, товарищ капитан, когда этот чудак ползает около моего дома с неизвестными для меня намерениями.
- Ладно, Петрович, будем считать, что ты поступил правильно, вызвав меня по телефону, а за то, что спас от верной гибели российского солдата, выношу тебе особую благодарность.
- Это точно свои, и я уже нахожусь на территории, где эти отморозки меня вряд ли достанут, - мысленно в душе ликую я, откидывая голову на мягкую подушку.
***
Это мое второе вынужденное заточение, но уже на родной земле, продлилось достаточно долго. Провалявшись в госпитале два месяца, я был комиссован из рядов Российской армии и отправлен к своему мессу жительства.
Я летел в самолёте в свой родной Питер с надеждой в душе, что в скором времени увижу своих родных и друзей, совсем не подозревая, что суровая действительность опять преподнесёт мне ряд сюрпризов, от которых я ещё очень долго не смогу прийти в себя.
Ко мне плавной походкой подходит стюардесса с подносиком в руках и, мило улыбаясь, предлагает:
- Не хотите ли минеральной воды или мятных леденцов?
- Девушка, а чего-нибудь покрепче у вас не найдётся, - вынимая пачку сигарет из кармана куртки, скромно интересуюсь я. – А то, знаете, у меня в горле что-то совсем пересохло.
Стюардесса, смерив меня презрительным взглядом, моментально реагирует на мою просьбу:
- Не знаю, молодой человек, где там у вас и что пересохло, но у нас в салоне не курят, да и спиртного мы не держим. Всё это вы найдёте в нашем аэропорту «Пулково» по прилёту на место.
- Ну, хорошо, - откидываясь на спинку кресла, сразу же соглашаюсь я, - но, может быть, вы всё-таки скажете, как вас зовут, милая девушка.
- Мои личные данные вам совершенно ни к чему, молодой человек, и потом, вы мне мешаете работать, - слегка смутившись, отвечает мне стюардесса.
- Ну, а если вы мне нравитесь, - продолжаю настаивать я, - то, что мне теперь с собою делать?
- Ничего не делать, спокойно сидеть и дожидаться, когда авиалайнер своими шасси коснётся взлётно-посадочной полосы аэропорта.
- Да, неужели, мне придётся два часа скучать в этом вашем дюралевом футляре?
- Могу вам предложить свежую периодику с кроссвордами, это вас сразу же отвлечёт от вашей чрезмерной активности. Но, если для вас это так важно, то меня зовут Ксения.
- Очень приятно, Ксюша, - сразу же повеселел я, - а меня все кличут Иваном. Вот теперь и перекусить можно вашими мятными конфетками, - смеюсь я, сгребая с подноса стюардессы все её запасы.
Между тем наш самолёт входит в область сплошной облачности, в результате чего, восходящие и нисходящие потоки воздуха начинают изрядно болтать наш воздушный «Ноев ковчег». Законцовки крыльев лайнера начинают беспорядочно трепыхаться, как у подбитой птицы, а сам самолёт начинает осуществлять в небе стремительные нырки на десятки метров вверх и вниз. Кроме всего прочего, разражается довольно-таки приличная гроза. По салону самолёта нервно забегали стюардессы, призывая всех быстро пристегнуться ремнями безопасности и строго выполнять все требования экипажа самолёта.
- Ну, вот, не хватало мне ещё так банально погибнуть, после того, что я прошёл в Чечне, - нервно ёрзая в своём кресле, - с тоской в душе думаю я.
Взглянув на пустое место рядом с собой, я искренне молюсь:
- Господи, да хоть бы рядом со мной какая душа живая сидела, а то уж что-то совсем не хочется в одиночестве помирать.
Я закрываю глаза и отворачиваюсь к окну. За окном, мимо меня с огромной скоростью проносятся чёрные тучи, которые время от времени исторгают из себя зигзаги гигантских молний. Медленно отвернув голову от окна самолёта, я, к своему величайшему изумлению, вижу в кресле рядом с собой своего деда, который смотрит на меня своими лучистыми, добрыми глазами и улыбается.
- Ну вот, у меня уже от страха глюки начинаются, - вновь отворачиваясь к окну, с грустью отмечаю я.
Но слова стюардессы сразу же отрезвляют меня, возвращая к действительности:
- Дедушка, зачем вы пересели на чужое место, разве вы не слышали просьбу экипажа лайнера до особого распоряжения не передвигаться по салону и сидеть на своих местах?
Резко повернувшись к стюардессе, я спокойно говорю:
- Ксюша, ну что вы так волнуетесь, может быть на своём месте этого милого дедушку укачивает, а в этом кресле ему вполне комфортно, да и мне не так скучно будет скоротать оставшееся время с этим милым человеком.
- Ну, хорошо, дедуля, - всё ещё подозрительно разглядывая старика, нехотя соглашается стюардесса, - но я вас очень прошу до окончания полёта больше никуда не пересаживаться.
Через минуту стюардесса скрывается в своём служебном помещении, а я, прижавшись к своему родному существу, начинаю сбивчиво рассказывать ему о своих мытарствах в Чечне.
- Дедушка, родной мой, ты не представляешь себе, как я скучал по тебе. Но, неужели, такое возможно, что ты можешь вот так просто материализоваться в моём мире?
- Дорогой ты мой, в принципе, возможно всё, - улыбается мне дед, - но для этого надо очень много работать над собой и для тех, кто нуждается в твоей помощи при переходе в иной мир. Но сам я ничего не могу. Только благодаря молитвам и помощи Господа мне на какое-то время позволено повидать тебя. Ты можешь мне больше ничего не рассказывать, я всё знаю о тебе и о твоих проблемах. Ты не должен ничего бояться. Для того я и здесь, рядом с тобой, чтобы сказать тебе, что ваш полёт благополучно завершится.
- Дедуль, расскажи мне о смысле мирского бытия и о карме, которая постоянно довлеет над нами, ведь нам ещё до дома лететь целых полтора часа. Вот скажи, дедуль, как можно навсегда освободиться от кармических воплощений в этот грешный мир, если, например, ребёнок рождается в семье преступников или пьяниц? Какие высокие духовные качества приобретёт ребёнок по мере своего взросления? В конце концов, с большой долей уверенности можно будет сказать, что и он встанет на тот же путь пороков, что и его родители. Ребёнок ведь не помнит, что в своём предыдущем воплощении он вёл безобразный образ жизни. В его памяти начисто стёрта информация о его неправедной прошлой жизни.
- Эх, милый внучек, истинно сказано: «Пути Господни неисповедимы». Всё так и не так, как ты говоришь. Да и вообще православная церковь отрицательно относится к карме.
Вот послушай меня, что я тебе скажу. Конечно, каждый из нас несёт в своих генах и в душе что-то такое, что напоминает нам о наших родителях, но это вовсе не значит, что мы должны расплачиваться за их грехи. Каждый из нас в какой-то степени грешен и уходит в иной мир с большим количеством грехов. Но чтобы наши умершие родственники поскорее приобрели Царствие Небесное, то для этого нам надо посещать церковь и молиться за них Господу об отпущении им грехов. Они в ином мире уже сами ничего попросить у Господа не могут, а вот мы на Земле можем и должны это делать всякий раз. И вообще, внучек, огромную роль в твоём будущем спасении будет играть исповедь.
Дед ненадолго о чём-то задумался, и в этот момент к нам подошла стюардесса:
- Дедушка, а что это вы здесь устроили панихиду? – поправляя на себе униформу, интересуется бортпроводница. - Зачем же народ прежде времени пугать всякой загробной ерундой и какими-то грехами? Да, наш авиалайнер попал в грозу и сильную турбулентность воздуха, но это вовсе не означает, что нам всем уже пора каяться и усердно молиться о спасении наших душ.
- Эх, милая девушка, - скромно отвечает дед, - каяться и молиться следует всегда, чтобы спасти свою грешную душу от смерти. Мы все под Богом ходим, и порой даже не ведаем, когда придёт наш смертный час.
- Да ладно вам, дедушка, а то ещё накликаете нам беду, - нервно смеётся стюардесса, стреляя в меня своими голубыми глазками.
- Истинно говорю вам, неразумным людям, опомнитесь и покайтесь Господу Богу, чтобы оградить себя от мук адовых. Вот вы, миленькая, лучше предупредите пилотов, что у них через двадцать минут возникнут небольшие проблемы с топливом из-за засорения одного из магистральных фильтров левого двигателя.
- Дедушка, да вы что, провидец что ли, - возмущается стюардесса, с испугом разглядывая неизвестно откуда взявшегося гостя. – С чего вы взяли, что где-то в авиалайнере что-то засорилось? Вот вы уже пожилой человек, а несёте мне всякую чушь, вам не стыдно.
Я уже вижу, что дело начинает принимать серьёзный оборот и быстро вмешиваюсь в их разговор:
- Ксюша, да бросьте вы, в самом деле. Вы же прекрасно видите, что перед вами пожилой человек и сделайте ему скидку на его откровения. Ну, вот захотелось старому человеку излить свою душу нам, что здесь плохого.
- Хорошо, - соглашается бортпроводница, - но, перед посадкой самолёта я всё-таки попрошу вас занять своё место.
Стюардесса, гневно сверкнув на деда глазами, быстро исчезает в служебном отсеке самолёта.
- Дедуль, ты уж извини этих людей, - нежно гладя дедушкины руки, тихо шепчу я, - многие из них ещё не доросли до понимания духовного.
- Вот то-то и оно, Ваня, что сейчас в миру многие из вас сопротивляются всеми силами своей души тому, что может спасти их души.
- Дедушка, не исчезай, - тихо прошу я, - ты так всегда интересно рассказываешь, у меня порой дух захватывает. Расскажи мне теперь о своей жизни на Небесах.
- Всему своё время, дорогой мой, а мне сейчас надо тихо и незаметно оставить тебя.
Дед нажал на кнопку вызова бортпроводницы и устало откинулся на спинку кресла.
- Слушаю вас, дедушка, – быстро подойдя к нашим местам, интересуется стюардесса.
- Голубушка, ты уж не серчай на меня, на мою старческую болтливость, но мне бы сейчас как-то надо сходить в одно укромное место на вашем чудо ковре – самолёте.
- Вообще - то, дедушка, во время грозы и болтанки пассажирам категорически запрещается вставать со своих мест и перемещаться по салону самолёта, но для вас, старого человека, я сделаю скидку и провожу вас до туалета.
- Вот и хорошо, миленькая, - шепчет, поднимаясь с места, дед, - век буду помнить твою доброту.
Я с тоской в глазах смотрю, как фигура деда медленно уплывает в длинный проём пассажирского салона, до сих пор не веря, что только что рядом со мной сидел самый дорогой моему сердцу человечек.
Стюардесса услужливо открывает деду дверь в туалет и тут же назидательно замечает:
- Только я вас очень прошу побыстрее справить свои дела, после чего я вас отведу на ваше место в салоне.
- Да ладно, миленькая, не хлопочи уж так, - улыбается дед бортпроводнице, - видать, мы уже с тобой боле не встретимся.
- Дедушка, ну, сколько можно толдонить одно и то же. Почему это я с вами больше не встречусь, - искренне удивляется стюардесса, – вот справите свои дела и вновь будете созерцать этот прекрасный мир за окном нашего лайнера, да и меня в том числе.
- Прощай, голубушка, - тихо произносит дед и закрывает за собой дверь.
- Вот странная старик, - кидая грязные салфетки на стойку бара, зло шепчет бортпроводница себе под нос. – Не понимаю, зачем в такой ответственный момент кликушествовать о чём-то трагическом.
Между тем самолёт успешно покидает зону сплошной облачности и переходит к заключительной стадии своего полёта.
Быстро наведя порядок в своём служебном помещении, стюардесса вновь подходит к туалету и осторожно стучит в дверь.
- Эй, дедок, самолёт скоро начнёт снижаться, а вы уже целых десять минут прохлаждаетесь в туалете. Давайте, выходите на волю, а я вас доведу до вашего кресла, - всё настаивает стюардесса. – Дедуля, в вашем воз-
расте страшно вредно столь долго отдавать должное отхожему месту. Послушай, Сергей, - обращается стюардесса, проходящему мимо неё бортинженеру, - тут что-то не так.
- А что случилось, - остановившись, интересуется бортинженер, - у тебя, Ксюша проблемы?
- Проблемы, проблемы, Серёга, - быстро тараторит стюардесса, - да вот один старичок чего-то не желает выходить из туалета, хотя уже находится там целых пятнадцать минут. Представляешь себе, даже голоса не подаёт на мои предложения и требования оставить свой пост.
- Так, - серьёзно отвечает бортинженер, – а может ему там плохо стало. Сейчас я открою дверь своим ключом.
Через минуту дверь в туалет была открыта, но к изумлению стюардессы и бортинженера там никого не оказалось.
- Что за чёрт, – с испугом заглядывая в свободное пространство туалета, кричит бортпроводница. – Ведь я только что сама, своими руками провожала этого колдуна в туалет, и вот на тебе – никого нет.
- Слушай, Ксюша, а ты случаем перед рейсом не тяпнула так грамм сто спиртного для храбрости, - смеётся бортинженер, - потому тебе и мерещится всякая чертовщина.
- Да нет, Серёга, я говорю тебе чистую правду, да вот, один из пассажиров может подтвердить, что я с ним разговаривала. А, действительно, может у меня не совсем всё в порядке с головой, - напряжённо глядя на бортинженера, совсем смущается Ксения.
- Всё, малышка, хватит мне мозги пудрить, - вновь смеётся бортинженер, нежно рукой касаясь раскрасневшихся щёк девушки. – У меня сегодня ещё есть дела, чтобы тут с тобой разбираться. Насвистывая весёлую песенку из популярного кинофильма, бортинженер удаляется в кабину пилотов.
- Ну, что, Иван, готовься к самому худшему развитию событий, – сам себе мысленно произношу я, – дед слов своих зря на ветер не бросает.
И, действительно, буквально через двадцать минут после моего последнего разговора с дедом самолёт вдруг по неизвестной причине начинает заваливаться на левый борт. Моментально с этим по громкой связи звучит команда:
- Уважаемые пассажиры, наш авиалайнер через несколько минут совершит аварийную посадку. Просьба ко всем пассажирам срочно пристегнуться к своим креслам ремнями безопасности, нагнуться вперёд и положить голову на скрещенные перед собой руки.
Мимо меня быстро проносится весь красный от возбуждения бортинженер с каким-то набором инструментов в руках. Скрывшись за занавеской служебного помещения, он с плохо скрываемым волнением начинает что-то объяснять стюардессе.
- Да, Иван, вот когда в самый - то раз почитать тебе покаянные каноны, - услышал я в своей голове чей-то голос, который сразу же был заглушен голосом стюардессы, вышедшей к пассажирам из-за занавески:
- Господа, прошу всех соблюдать спокойствие, у нас на борту небольшие технические неполадки, которые совершенно не отразятся на посадке авиалайнера.
- Дай-то, Бог, – с грустью в душе резюмирую я, беря за руку бортпроводницу. - Ксюша, ты, главное, сама не волнуйся, ведь мы действительно благополучно приземлимся в аэропорту «Пулково», в противном случае, дедушка мне обязательно бы поведал о самом худшем, что могло бы произойти с нами.
- Иван, сидите спокойно и не хватайте меня за руки, – скашивая на меня покрасневшие от возбуждения глазки, зло шипит бортпроводница. – Этот ваш попутчик всё же накликал нам всем беду, из которой теперь надо будет как-то выбираться. Господи, и почему этим вредным старикам никогда не сидится дома, а всё тянет их куда-то в неизвестное и опасное.
- Ксюша, ты только что стала свидетелем появления на твоём борту ангела в образе старичка, который, кстати, и предупредил тебя о грозящей опасности. Надеюсь, что ты уже предупредила экипаж об истинной причине аварийной ситуации на борту?
- Какой, к чёрту, ангел? - морщится стюардесса, – вот вы уже взрослый человек, а всё продолжаете верить во всякую ерунду.
- Да нет, милая Ксюша, - совершенно спокойно отвечаю я, - это реалии материального и духовного миров. На самом деле, существуют и ангелы, и гномы, и русалки, и ещё многое и многое из того, что нам пока кажется совершенно нереальным и фантастичным.
Судя по тому, что шум в салоне самолёта от работающих двигателей значительно возрастает, с большей долей уверенности можно предположить, что один из них благополучно прекратил свою работу, а второй двигатель перешёл на повышенный режим работы, чтобы хоть как-то удержать авиалайнер в горизонтальном полёте.
Пилотам всё же удаётся в значительной степени выровнять самолёт по горизонту, но, так или иначе, незначительный крен в сторону отказавшего двигателя ещё сохранялся.
Не буду далее подробно описывать все перипетии того трагического для всех пассажиров дня, но скажу только одно, что при аварийной посадке с малым креном самолёт моментально развернуло в сторону от полосы. Самолёт одним крылом начал чиркать по грунту, что в конечном итоге привело к полному отрыву плоскости от фюзеляжа. Ещё какое-то время самолёт уже в неуправляемом режиме катился по грунту рядом с ВПП, пока передним шасси не угодил в канаву. От сильнейшего удара о грунт передняя стойка шасси моментально сложилась, а сам авиалайнер носом уткнулся в рыхлый грунт, пропахав в нём борозду метров в тридцать. К счастью, всё обошлось без тяжёлых травм и увечий, но всё-
же кто-то из пассажиров получил незначительные ушибы и царапины. Аварийно спасательная служба аэропорта сработала быстро и чётко, окружив наш самолёт специальной техникой, предназначенной для работы именно в таких случаях.
В медпункте аэропорта мне наложили на лицо несколько бактерицидных пластырей, чтобы хоть как-то прикрыть те синяки и царапины, полученные мной при неудачной посадке самолёта. В добавлении ко всему, достаточно сильно саднило колено, которым я приложился к кронштейну кресла, находящегося впереди меня. Сильно прихрамывая на правую ногу, я с небольшой сумкой через плечо вышел из здания аэропорта и направился на стоянку такси.
Широко открытыми ноздрями я жадно вдыхал морозный воздух до боли знакомого мне города на Неве и никак не мог налюбоваться совсем уж скудному декабрьскому солнышку и мелким снежинкам, которые как белые пчёлки кружились над моей головой.
Водители такси со скучающими лицами стояли у своих машин, поигрывая ключами от зажигания. Я подхожу к первому попавшемуся
мне навстречу таксисту и скромно интересуюсь:
- Простите, уважаемый, а вы меня случайно не подкинете до Лиговки. Знаете, я так устал с дороги, что хотел бы как можно скорее добраться до дома.
Таксист, подозрительно взглянув на меня, с усмешкой в голосе замечает:
- Где ж это тебя так разукрасило? Небось, где-то всю ночку гульвасил или как?
- Или как! – нехотя, в тон нахальному таксисту отвечаю я, продолжая вопросительно глядеть на него.
- Ладно, прыгай в тачку, а то совсем свой нос отморозишь, - грубо смеётся таксист, садясь в машину. – Подкинуть говоришь, ну что же, это всегда можно! А как насчёт бабок, я могу рассчитывать на твою щедрость?
- Можете, можете, уважаемый, - уже начинаю нервничать я, садясь на заднее сиденье.
- Ну, так это же совсем другое дело, – с воодушевлением произносит таксист, заводя машину.
Через пятьдесят минут быстрой езды, я уже почти на ватных ногах взбегаю на свой этаж родного дома и звоню в дверь. Как ни
странно, но мне никто не открывает. Я продолжаю настойчиво звонить в дверь своей квартиры, даже совершенно не замечая, что эта дверь, которую я на протяжении многих лет открывал и закрывал, приобрела уже абсолютно другие очертания, превратившись из деревянной в стальную с целым набором замков. Наконец, после моих многочисленных попыток дозвониться до обитателей квартиры, дверь распахивается и на пороге вырисовывается фигура мужчины в трусах с полотенцем на шее. Судя по его внешнему виду, можно было с большой долей уверенности сказать, что передо мной стоял человек явно кавказской национальности. За его спиной я явственно различал визгливый женский голос:
- Вахтанг, зачем ты всяким попрошайкам открываешь дверь? Разве ты не видишь, что это – бомж. Взгляни на его лицо.
Не ожидая ничего подобного в своей квартире, я стою перед этими двумя людьми, словно в летаргическом трансе и не могу произнести ни единого звука.
- Вахтанг, милый, ты же простудишься, - вновь за спиной мужчины звучит женский голос. – Да и потом, этот тип, по-моему, просто немой.
Мужик, толкнув меня в грудь, с силой захлопывает перед моим носом дверь. Я продолжаю стоять в полном оцепенении, совершенно не понимая, что происходит. Ниже этажом тихо скрипит дверь, и женский голос нежно зовёт меня:
- Ванечка, никак это ты, дорогой, здравствуй!
Я несколько раз встряхиваю головой, чтобы снять с себя оцепенение, которое полностью овладело мной, и медленно спускаюсь ниже этажом.
- Здравствуйте, Светлана Осиповна, а что, собственно, здесь происходит, и почему в моей квартире находятся посторонние люди.
- Ванечка, да где же ты так долго пропадал, дорогой ты наш,- тихо шепчет мне соседка, приглашая меня войти в её квартиру. - Господи, да ты, пожалуй, многого и не знаешь.
- Может быть, Светлана Осиповна, ведь я же служил в Армии и был совершенно отрезан от всего того, что так привычно вам.
- Ваня, дорогой, даже и не знаю с чего начать свой рассказ, - заплакала соседка, закрывая на цепочку входную дверь. – Первое время твои родители места себе не находили от горя.
Ведь ты же так внезапно исчез из города. Но, слава Богу, ты через какое-то время дал о себе знать, написав матери письмо. Но вот, через непродолжительное время ты вновь исчез, перестал родителям писать и всё такое прочее.
- Я, Светлана Осиповна, был в плену у чеченских бандитов, - с грустью замечаю я.
- Да ты что!?- искренне изумляется соседка, вытирая фартуком слёзы. - То-то я думала, почему Надежда Сергеевна и Олег Иванович всё время говорили о какой-то большой сумме денег. Так эти бандиты потребовали за тебя выкуп, так что ли?
- Именно так, Светлана Осиповна, и очень большие. Простите меня, мне сейчас очень тяжело, и в своё время я вам обязательно всё расскажу о тех страшных днях, проведённых мной в неволе. Скажу только одно, что мне всё же удалось бежать из чеченского плена.
- Конечно, конечно, Ваня, расскажешь потом, снимая с меня куртку, сразу как-то засуетилась соседка. – Давай, дружок, проходи в комнату, я сейчас быстро соображу чего-нибудь на ужин.
Я прошёл в комнату и плюхнулся на мягкий диван. В моей голове стоял какой-то сумбур от тех невероятных событий, которые за эти короткие сутки обрушились на меня. На кухне соседка гремела кастрюлями, пытаясь на скорую руку что-то мне приготовить
- Так, Ваня, видимо, тебе и на этот раз судьба ставит подножку, - медленно закрывая глаза, мысленно рассуждаю я. – Похоже, что я уже навсегда лишился своей квартиры. Но, позвольте, где же тогда мои отец и мать?
Держа в руках две тарелки, в комнату входит соседка:
- Вань, да ты садись за стол, я вот здесь кое-что нам с тобой приготовила. Ты уж не обессудь, сам знаешь, время сейчас какое.
Соседка подходит к буфету и извлекает из него початую бутылку перцовой водки.
- Ванюша, как мы все здесь переживали, когда ты вот так сразу исчез из дома. Мама твоя, ну прямо, извелась вся. Но это не главное, сынок, а главное то, что с определённого момента их уже никто не видел в нашем доме. Ну, а где-то за месяц до твоего появления здесь в твою квартиру въехала эта подозрительная чета явно кавказской национальности.
Соседка быстрым уже отработанным движением разливает спиртное в два стакана.
- А где же они тогда, - настораживаюсь я, принимая дрожащей рукой стакан.
- Ваня, а разве ты не находишь никакой связи между внезапным исчезновением твоих родителей и въездом в твою квартиру этих кавказцев? Да и вообще, Вань, у них там часто собирается целая компания из каких-то подозрительных личностей.
- Ничего, Светлана Осиповна, я этих мерзавцев выведу на чистую воду, – выпивая залпом свой стакан, убеждённо говорю я.
- Ваня, что ты и не думай даже к ним лезть. Они все катаются на дорогих иномарках и одеваются как принцы.
- Не знаю, Светлана Осиповна, как они одеваются, но думаю, что скоро им всем придётся сменить свой наряд на лагерную форму где-нибудь в Норильске.
- Ой, Ваня, лучше не связывайся с ними, у них же всё везде схвачено и всё куплено, и тебе нигде и никогда не удастся ничего доказать.
- Это мы ещё посмотрим, Светлана Осиповна, - твёрдо замечаю я. – В Чечне я и не таких ставил на место своим калашом.
- Милый мой, не забывай, что ты уже давно не в Чечне, где действуют уже вполне мирные, гражданские законы. Здесь уже тебе никто не позволит вот так просто размахивать оружием. Ладно, дорогой, я вижу, что ты только что с дороги и очень устал. Пока ты можешь пожить у меня, поскольку тебе, я полагаю, вообще уже некуда идти.
- Спасибо, Светлана Осиповна, - благодарно заглядывая в глаза хозяйке, тихо шепчу я, - надолго я у вас не задержусь. Вот только разберусь с этими проходимцами и займу свою законную квартиру.
- Ну, вот и хорошо, дорогой, устраивайся на ночлег, а я в соседней комнате расположусь, - вставая из-за стола, устало произносит соседка.
***
На следующий день я поднимаюсь чуть свет, собираясь пройтись по соответствующим инстанциям, дабы пролить свет на то вопиющее безобразие, которое никак не укладывается в моей голове. Из соседней комнаты ко мне выходит заспанная Светлана Осиповна и, удивлённо взглянув на меня, скромно интересуется:
- И куда это ты собрался в такую рань? Небось в муниципальный совет побежишь иль в приёмную депутата?
- А что мне остаётся делать, Светлана Осиповна, когда только от одной мысли, что эти мерзавцы в настоящий момент спят на моих кроватях и сидят за моим столом, меня просто выворачивает всего наизнанку.
- Ваня, не надо так горячиться. Во-первых, все эти друзья, которых ты сегодня намерен посетить, принимают простой народ только в определённые дни и часы. Во-вторых, я думаю, что тебе это дело всё равно не выиграть, только зря потратишь своё драгоценное время, да и здоровье тоже.
- Нет, Светлана Осиповна, по натуре я боец и привык все свои дела доводить до логического конца, и эта сволочь не будет жить в моём доме.
- Хорошо, хорошо, – уже с испугом глядя на меня, произносит соседка. - Поступай, Ваня, как знаешь, препятствовать этому я тебе не стану, но запомни только одно, что мой дом всегда открыт для тебя. Я на протяжении многих лет знала твоих родителей, и ты рос на моих глазах.
Соседка достаёт из кармана передника носовой платок и смахивает с глаз слёзы.
- Значит так, дорогой, к сильным мира сего ты всегда успеешь сходить, а пока я тебя чем-нибудь накормлю.
- Я не хочу есть, – отворачиваясь к окну, хмурюсь я, - мне сейчас совершенно не до еды. Спасибо вам большое, Светлана Осиповна, за добрые слова и гостеприимство, но я всё - же займусь вначале делом.
- Ну, что же, сынок, вольному – воля, а спасённому – рай, - совсем расстраивается соседка. – Я сейчас ухожу на работу и вернусь где-то к шести вечера. Когда ты будешь уходить, то, пожалуйста, закрой все форточки и захлопни входную дверь.
- Спасибо, Светлана Осиповна, - быстро отвечаю я, подходя к соседке и беря её за руку. - Вы очень добры ко мне.
- Да ладно тебе, - совсем смущается соседка, обнимая меня за плечи.
Через пять минут соседка уже стучит своими каблуками по бетонным ступенькам лестницы, а я не спеша начинаю обдумывать план своих действий на сегодня:
- Итак, Иван Олегович, что вы имеете на сегодняшний день, - мысленно рассуждаю я.
-А имеете вы на сегодняшний день практически ничего: небольшой запас подъёмных денег после госпиталя, документ о демобилизации по здоровью и твёрдую веру в справедливость и закон. Хотя, если вспомнить всем известную поговорку: «закон как дышло, как повернёшь так и вышло», то становится на душе до того тошно, что хоть руки на себя накладывай. Но я полагаю, что вначале надо поговорить с этими нахалами и дать им однозначно понять кто в России настоящий хозяин, а кто является поганым клопом, нагло сосущим его кровь.
Во мне поднималась какая-то мутная волна негодования и мстительности, с которой самостоятельно я уже справиться не мог. Быстро собрав свои пожитки, я твёрдыми шагами направляюсь к двери своей квартиры. На этот раз мне быстро открыл тот самый мужик в трусах, но уже с пенкой для бритья на щеках:
- А, это опять ты, – хмурится мужчина, вытирая щёки полотенцем. – Тебе же вчера чётко и внятно объяснили, чтобы ты здесь больше никогда не появлялся.
Мужчина делает движение рукой, чтобы снова захлопнуть входную дверь, но я уже
готов к этому, саданув его жёстким кулаком в челюсть. Мужик, слабо вскрикнув, валится на пол прихожей. Я с силой захлопываю за собой дверь и склоняюсь над распластавшимся на полу мужиком.
- Ну, что, подонок, я надеюсь, что теперь тебе не надо долго доказывать, кто здесь хозяин, а кто – просто пустое место.
Мужик от сильного удара на какое-то время теряет сознание, а из его разбитого рта обильно течёт кровь.
- Эй ты, поганец, - хлопая мужика по щекам, в ярости кричу я, - хватит прикидываться, открывай свои зенки.
В тот же миг я чувствую прикосновение к моему затылку какого-то металлического предмета. От сильного электрического разряда меня бросает в сторону и вниз, и я теряю сознание. Я уже не могу понять, сколько времени я лежу без чувств, но, открыв глаза, я ощущаю себя лежащим на полу моей комнаты со связанными руками и ногами. Мой рот заклеен вонючим лейкопластырем. Несколько раз, дёрнувшись всем телом, я пытаюсь освободиться от своих пут, но, видимо, тот, кто меня связал, отлично знает своё дело, туго затянув на моих конечностях верёвки. Оглядевшись по сторонам, я замечаю четверых мужиков, сидящих поодаль от меня на диване. Увидев, что я начинаю проявлять признаки жизни, один из них, не спеша, подходит ко мне и, презрительно ухмыляясь, говорит:
- Ну, что, русская собака, не будешь больше кусать уважаемых людей? Следовало бы тебя прирезать, как паршивую овцу, но мы здесь посовещались и решили всё же подарить тебе жизнь. Ты что же думаешь, что сбежав из нашего плена в Ичкерии, ты теперь можешь спокойно продолжать жить?
Я вновь дёргаюсь всем телом, давая понять бандитам, что хочу им ответить.
- Вахтанг, освободи ему рот, - обращается к моему обидчику молодой кавказец, - вероятно, у него есть, что нам сказать.
Бандит, нагнувшись надо мной, резко сдёргивает с моих губ лейкопластырь.
- Сволочи, немедленно освободите меня, выходя из себя, кричу я. Я нахожусь на территории России, и вы не имеете никакого права лишать меня свободы и издеваться надо мной.
- Рустам, этот сопляк хочет нас учить жизни, - издевательски смеётся бандит, с силой ударяя меня ногой в печень.
От страшной боли, пронзившей всё моё тело, я хриплю, стиснув в бессильной ярости зубы.
Бандит грубым рывком поднимает меня с пола и усаживает на стул.
- А вот теперь ты, шайтан, послушай нас, - зло косясь на меня, говорит Рустам. – Тебя никто не звал на мою Родину, но ты всё - же пришёл и убивал наших воинов. Кроме всего прочего, ты позорно сбежал из нашего плена, обманув мальчишку. И самое последнее: твои родители не смогли заплатить выкуп за твою паршивую голову, фактически бросив тебя на произвол судьбы. Вот поэтому мы и здесь, в твоей квартире, которая отошла теперь к нам в качестве выкупа за твои похождения на моей земле.
- Негодяи, это вы убили моих родителей, - напрягая всё тело, кричу я, - вы за это ещё ответите.
- Да что ты, уважаемый, разве мы людоеды какие, - улыбается Вахтанг, - где находятся твои родители мы не знаем да и знать не хо-
тим. Но, должен тебе сказать, русский, что твоя квартира оформлена на нас с соблюдением всех правил и норм юриспруденции российских законов. Ты потратишь только зря время и своё драгоценное здоровье на обивание порогов многочисленных инстанций, где ты всегда будешь получать только одно – отказ.
- Чего вы хотите от меня, - кривясь от боли, хриплю я.
- Рустам, а ведь он не так уж и глуп, как мне это сразу показалось, – хлопая меня по плечу, смеётся бандит. - Хорошо, Иван, мы простим тебе смерть наших бойцов, но ты должен сегодня же покинуть этот город и не появляться уже здесь никогда. В противном случае мне уже весьма трудно будет удержать моих друзей от расправы над тобой.
- Сволочи, где моя одежда, где мои вещи, – в исступлении кричу я, - вы не запугаете меня, я сегодня же пойду в милицию.
- Конечно, дорогой, пойдёшь, - грубо смеётся Рустам, – но только на кладбище. Ты же умный парень и должен понимать, что после нашей откровенной беседы с тобой мы уже так просто не сможем выпустить тебя на волю без определённых с твоей стороны гарантий.
- Какие ещё, к чёрту, гарантии? – хриплю я.
- Ты сейчас подпишешь нам несколько бумаг, в которых откажешься в пользу уважаемого Вахтанга от своей квартиры в связи с невозможностью оплаты коммунальных услуг и переездом на новое место жительства в другой город.
- Это почему же я должен куда-то уезжать, мне и здесь хорошо, - зло отвечаю я бандитам.
- Зато нам не совсем спокойно будет находиться в этой квартире, зная, что ты можешь в любую минуту в отношении нас выкинуть какой-нибудь неожиданный фортиль. Короче говоря, русский, вот эти бумаги и ты их сейчас непременно подпишешь. Мы же со своей стороны гарантируем тебе жизнь и, кроме всего прочего, ты получаешь от нас некоторую сумму денег в качестве компенсации за твои утерянные нами вещи. Но это ещё не всё, Иван, - сильно хмурится Рустам. - Мы дарим тебе билет на фирменный поезд «Санкт-Петербург – Иркутск». Поедешь в вагоне «СВ» класса, и я полагаю, что эта поездка принесёт тебе большое удовольствие. Ты мо-
жешь сойти в любом сибирском городе, который придётся тебе по душе, но не ближе чем за две тысячи километров от нас. Тебе всё ясно? Вахтанг, развяжи ему руки и дай ему чего-нибудь попить, а то парень что-то совсем скис.
Я сижу на стуле и потираю затекшие от крепкой верёвки руки. Жить после всего, что со мной произошло, уже совсем не хочется. Настроение моё ещё подавлено и тем, что у меня, действительно, не остаётся никакого выбора, и я, взяв в дрожащие руки авторучку, подписываю все представленные мне бумаги.
- Молодец, Иван, - удовлетворённо замечает Рустам, - ты настоящий джигит! С тобой действительно можно иметь дело!
- Дайте чего-нибудь выпить, – с болью в сердце слабо шепчу я, - иначе я сейчас сойду с ума.
- Вахтанг, - обращается бандит к своему напарнику, - надо уважать законы гостеприимства. Иван, твой гость и ты должен накормить и напоить его досыта.
Чеченцы усаживают меня за стол, весь уставленный горячительными напитками и разнообразной едой. Совершенно не помню, сколько тогда я выпил водки, но после
последней стопки сознание моё отключается, и я роняю голову на стол.
Очнулся я от ощущения того, что нахожусь в каком-то замкнутом пространстве. Голова моя невыносимо болит, то ли от побоев, то ли от количества выпитой мной водки. Полежав неподвижно где-то минут пять с открытыми глазами, я вдруг совершенно чётко осознаю, что еду куда-то в поезде. Скосив глаза в сторону, я замечаю сидящего напротив меня пожилого мужчину с орденскими планками на пиджаке. Мужчина смотрит на меня весёлыми глазами, как бы говоря: « Ну, что, парень, и где это ты так нализался?»
Медленно спустив ноги на пол, я сажусь на мягком диване. Только теперь в моём сознании четко откладываются события предшествующего дня.
- Простите, - вежливо обращаюсь я к своему попутчику, - мы, случайно, не в Иркутск едем?
- А, оклимался, стало быть, - смеётся надо мной мужчина. – Ты, парень, уже вторые сутки спишь. Твои друзья очень хорошо о тебе позаботились, доставив тебе в купе в полубессознательном состоянии.
- Это не друзья, – еле сдерживаясь, глухо отвечаю я, – это мои недруги, которые лишили меня всего.
- Да ты что, парень, какие же они тебе недруги, когда с такой нежностью уложили тебя в постель и договорились с бортпроводником присмотреть за тобой, аж до самого Иркутска.
- Вот, вот, чтобы никуда не сбежал, - грустно замечаю я.
- Странно, - вновь начал говорить мужчина, - а на вид они все такого интеллигентного поведения и такие обходительные, даже презентовали мне пару бутылочек армянского коньяка.
- Выкиньте эти бутылки в окно, - не помня себя, в ярости кричу я. - Эти интеллигентные люди – бандиты, и они не остановятся ни перед чем для достижения своих преступных целей.
- Господи, сынок, да что ты такое говоришь?
- Я знаю, что говорю, отец, - чуть не плача, отвечаю я. – Вчера я потерял всё: родителей, любимую девушку и квартиру. Теперь мне абсолютно всё равно – куда я еду, что
ждёт меня впереди. Жизнь потеряла для меня всякий смысл и интерес.
- Да ладно тебе, парень, – серьёзно говорит мне мужчина, – давай вначале познакомимся, а уж потом решим, имеет ли смысл вообще жить на белом свете.
- Зайцев Иван, - скромно представляюсь я.
- Вот и прекрасно, Ваня, сразу же повеселел мужчина. – А меня все Иваном Петровичем кличут. Значит, ты мой тёзка.
- По всему выходит, что так, но это дело не меняет, - сердито отворачиваясь к окну, уныло замечаю я.
- Как это не меняет? – уже весело смеётся мужчина, – да ещё как меняет. Да, брат, недаром ваш город все называют бандитским Петербургом. Видать тебе крепко досталось от этих мужиков.
- Было дело, Иван Петрович.
- Ладно, Ваня, эти бутылки мы всё же выбрасывать не станем, зачем же добру зря пропадать, а вот как раз с помощью их мы сможем с тобой немного поправить своё здоровье. Кстати, мне здесь мои родственнички насовали в пакеты всякой всячины, которую мы вместе с тобой должны оприходовать до моей станции. Как ты на это смотришь?
- Делайте, что хотите, Иван Петрович, – вновь укладываясь на мягкий диван, устало отвечаю я.
- Так, так, – суетится мужчина, - где тут у меня разносолы всякие?
- Иван Петрович, а вы петербуржец или сибиряк, – тихо интересуюсь я.
- А что, разве я не похож на сибиряка, – мягко улыбается мне мужчина. – Конечно, сибиряк, Ваня, а в Питер приезжал, чтобы проведать дочку, которую уже не видел четыре года.
- Иван Петрович, а вы где живёте и чем занимаетесь, - приподнимаясь на локтях, опять интересуюсь я. – Вы знаете, не всегда в жизни можно встретить доброго и отзывчивого человека. И вообще, мне кажется, что наш мир постепенно погружается в трясину мракобесия, пошлости, алчности и коррупции.
- Ну, Ваня, ты это немного преувеличиваешь в отношении нашего мира, но всё - же ты, конечно, в чём-то прав. Жить в нашем мире становится с каждым годом совсем не просто, – серьёзно замечает Иван Петрович. – В прошлом, Ваня, я кадровый военный, служил в элитном авиационном полку под Екатеринбур-
гом. Пришлось мне и в Афганистане с душманами повоевать и своими глазами увидеть кровь молодых совсем пацанов, которые, умирая, кричали: «Мама!». В восемьдесят пятом году мы ушли из Афгана, казалось бы, выполнив свой воинский долг, но с тяжёлым осадком на сердце на всю оставшуюся жизнь. Ну, а после возвращения из Афганистана мою часть расформировали, а меня отправили в отставку.
- Так вы, Иван Петрович, теперь совсем не у дел? – осторожно спрашиваю я.
- Да почему же не у дел, Ваня, - широко улыбается мне мужчина, - конечно, у дел. Сам понимаешь, в наше время надо как-то барахтаться, чтобы оставаться на плаву и жить. После Афгана у меня ещё было что-то припасено на всякий непредвиденный случай, вот я и решил открыть свою конеферму. Вначале, Ваня, трудновато было, то одного не хватало, то другого, но
Ссылка на этот материал:
Общий балл: 0
Проголосовало людей: 0
Автор:
DENI30SКатегория:
Проза
Читали: 137 (Посмотреть кто)
Размещено: 2 октября 2017 | Просмотров: 220 | Комментариев: 0 |