Мою подругу здесь звали Валерией Игоревной, фрукты и всякие вкусности подносили без устали, а все присутствующие, казалось, хорошо знали друг друга.
- Женька, быстро посмотри вон на того красавца. Как он тебе?
- Не люблю мужиков с длинными прическами, ты же знаешь. Красавицы они, а не красавцы. Небось ещё и разит от него, как от парфюмерной лавки.
- Да какой тебе ещё нужен? Смотри, костюмчик с иголочки. А туфли, туфли у него, Женька! Это по твоей части.
Пришлось ещё раз, как бы невзначай, окинуть взглядом человека в черном, склонившемся над Hennessy и крупным куском почему-то ненарезанного сыра. Волосы у него на самом деле были красивы: смоляные вьющиеся пряди, и не такие уж длинные. Больше с полуоборота ничего толком нельзя было разглядеть, кроме светлого воротника рубашки и до ужаса стильной обуви.
- Ну и чего он как мышь над сыром мается? Глянь, ни с кем не говорит. Не курит, не пьёт. Нелюдимый какой-то.
- Он нелюдимый? Хе-хе.
- Что хе-хе, вы знакомы? Валерия Игоревна, ещё одна медицинская тайна?
- Да наш город оброс такими тайнами и культурно погряз в них. Молодая-красивая от него укатила, а он её… обхаживал-обхаживал, двадцатишестилетнюю вертихвостку, к бизнесу подпустил, семью забросил, и зря, выходит, та ни в какую, видишь? Разница у них в двадцать один год, вот в чем главный тормоз перестройки!
- А она что, у тебя на аборте об этом тормозе поведала?
- А как же! Куда им всем без меня-то? Ещё как поведала. И на каком сроке!.. Три месяца! Он, бедняга, и не подозревает. Носил мне букеты, думал лечу её… Ладно, это уже подробности.
Игоревна и я не заметили, как слегка опьянели. Закуски томились невостребованными, разговоры крутились вокруг да около. Чего-то опять не хватало. Я на минутку вышла припудрить носик, а когда вернулась, рядом с Hennessy уже сидели двое. Сыр прямо-таки сжимался от смущения, когда моя хранительница тайн оживлённо жестикулировала.
Она, то наклонялась к своему знакомому и смеялась, то одобрительно кивала. По всему усматривалось – настроение возвращается: нежный румянец и всё такое. Он же, раз от раза поглядывал в сторону нашего столика и чуть смущённо, но тоже улыбался.
Я было задержала взгляд на выходе из кафе, как вдруг возле плеча раздалось громкое:
- Вы ещё не пробовали шампанское «Французский бульвар»? Тогда мы идем к вам!
Лера-Лера… Всегда в своём репертуаре. Она уже рассказывала, в какую игру будем играть, а передо мной во весь рост стоял тот самый нелюдимый человек в черном.
Несколько секунд, и я, как дурёха, вытянулась перед ним по стойке смирно. Его совершенно спокойный взгляд притягивал и обволакивал. Мелькнула мысль: я высчитываю мою с ним разницу в возрасте. Нет, не то чтобы он приглянулся, просто в глазах напротив я увидела такую лагуну тоски… в которой хронически пребывала сама.
- Роберт, - тихо сказал человек.
- Евгения, - ответила я, стараясь казаться уверенной.
- Ой, да идите вы! Жека, Робик, сядьте уже! Играем на желание. Вот кто мне определит, все ли дольки у этого апельсина?
- Не все, - решила я поддержать Лерку и хоть как-то скрыть своё волнение.
Роберт, подтянув к себе блюдце, сложил апельсиновый десерт воедино и многозначительно посмотрел на меня:
- Молодец Евгения. Здесь только голубая каёмочка настоящая, а цитрус-то неполноценный. Не хватает самой сладкой дольки. Какое будет желание? – спросил он, подыгрывая смешной затее.
- Мм, желание… Хочу, чтобы вы, Робик, в двух словах открыли мне свою главную тайну… на ушко.
И тут случилось самое интересное. Лера чуть ногу мне под столом не отдавила, пытаясь о чем-то предупредить. А Роберт вдруг, откровенно щурясь, стал приговаривать:
- И чья же туфелька ко мне ближе?
- Ты или открывай ей чего-нибудь, или!.. – психовала Лерка, суетливо вынимая зеркальце.
Роберт выдержал паузу. Я тоже. И…
- Пусть тебе повезёт, - шепнул он на ушко, как договаривались.
Могла ли я знать наверняка, к чему были эти благие пожелания? Догадки, и не более. Одно лишь было ясно – записку донжуана писал он, а Лера мне многого не договаривает.
Понеслись остроумные фразы, тосты. Пикантные новости сменялись хмельными глупостями. Я боялась прямо смотреть на Роберта. Странно, но во всеобщей атмосфере веселья чувствовалось совсем другое: он тоже знаком с «необитаемым островом». Это непривычное обстоятельство несколько смущало меня и будоражило пробудившееся любопытство.
Наше подчеркнутое «равнодушие» друг к другу становилось заметным.
- Всё! Вы проиграли, – объявила Лера результат какой-то очередной игры.
Тогда Роберт встал и произнёс, улыбаясь:
- Всё было очень вкусно, особенно соль. Благодарю за прекрасный вечер.
- Куда? – переполошилась Лера.
Ещё никому не удавалось так просто ускользнуть от невинной игруньи. Пара минут, и мы уже ехали к ней в гости смотреть какой-то убойный эротический фильм.
Роберт поинтересовался моей профессией, я отшучивалась, после чего из уст моей подруги следовало:
- Робик, наша Жека на дому приём ведёт. Салонных дел мастер. С бухгалтерией не дружит, и в торговлю её не возьмёшь…
- Где-то учились? – выручал меня Роберт.
- Да, в Питере. Взяла бронзу на конкурсе бикини-дизайна, - резанула я, рискуя своей репутацией.
Сработало, долгих расспросов и ещё более длительных пояснений удалось избежать.
Как отрезало. Мы дружно поднимались пешком на седьмой этаж, вспоминая анекдоты о смешных консьержах и отключенном лифте.
- Вы поили меня шампанским «Французский бульвар»? Тогда я иду к вам!
Так шутила Жека, т.е. я, первая, сдавшая позиции перед алкоголем. «Бульвар» был ко мне беспощаден, а, может, и наоборот – непривычное состояние опьянения дурманило и ласкало моё естество.
Танаис (25-го, 56 лет)
