Глава 12
Рудольф Вейкинг выполнил обещание, данное жене, и пригласил старика лекаря к обеду, несмотря на отчаянный протест Герды. Лекаря звали Йорген, он пришёл в дом в своём странном одеянии, но держался с таким достоинством, что никому и в голову не пришло бы посмеяться над ним. Весь вечер мужчины оживлённо разговаривали, то они вспоминали прошедшие годы, то Вейкинг задавал старику вопросы, совершенно не понятные для Инессы, а старик давал такие же не понятные объяснения.
Инесса молчала, ей не были интересны ни воспоминания давно минувших дней, ни научные рассуждения мужчин. И всё-таки она была совершенно счастлива. Она заворожено следила за Йоргеном, слушала его голос, разглядывала его лицо, и, при ярком свете свечей, её казалось, что глаза старика светятся своим необъяснимым светом.
На следующий день Инесс, гуляя по лужайке, подошла к самой опушке леса, но нерешительность опять взяла верх, и женщина не смогла сделать ни шага по направлению к жилищу лекаря. Тогда ей в голову пришла удачная мысль. Она вернулась в дом, взяла кусок пирога, оставшегося после завтрака, и вновь направилась к избушке. Держась за пирог, как за спасательный круг, она пересекла опушку леса и постучала в дверь. После долгого ожидания ей открыли.
Йорген стоял в проёме двери, и, как человек, которого оторвали от дела, долго смотрел на баронессу, не узнавая её. Прервав неловкое молчание, Инесса поздоровалась. Старик, наконец, поклонился гостье.
- Простите, - лепетала Инесс, - я, наверное, не вовремя...
- Ну что вы, госпожа, - улыбнулся лекарь, и ей показалось, что глаза его сверкнули.
Наконец пирог был вручён и с благодарностью принят, а баронесса всё никак не решалась уйти. Тогда хозяин заговорил сам:
- Вы хотите о чём-то спросить меня, госпожа?
Йорген испытывающе смотрел на неё. Но она так и не решилась сказать правду.
- Я испытываю недомогание из-за беременности, и подумала, может, вы посоветуете мне что-нибудь?
Домой Инесса вернулась с мешочком травяного сбора и подробным объяснением, как его принимать. Она была ужасно недовольна собой, расстроена и подавлена. Но, ложась спать, она снова пообещала себе, что пойдёт в дом к лекарю.
Наутро, вооружась очередным угощением, она действительно пошла к старику. В этот раз Инесса осмелилась попросить разрешения осмотреть жилище.
Избушка была полна всевозможных странных вещей, были в ней диковинные предметы, как видно сотворённые руками самого хозяина, были мешки и горшочки разных величин, были совсем необычные сосуды из глины или стекла. Под потолком, привязанные к балкам, сушились всевозможные травы и коренья. Было так много всего загадочного, что казалось невозможным охватить взглядом всё.
Инесса спросила, действительно ли можно излечиться травами от любых недугов. И Йорген загадочно ответил: «Смотря как лечиться». С этого дня между баронессой и стариком завязалась дружба. Женщина подолгу просиживала в его хижине, наблюдая за его опытами. Она задавала множество вопросов, и старик отвечал ей. Вскоре ей уже не казалось таким непонятным то, что он говорит. Она внимательно слушала, впитывала как губка и оказалась способной ученицей.
Инесс стала сама, без разрешения мужа, приглашать лекаря в дом. Герда была в ужасе, она неоднократно говорила хозяину, что это до добра не доведёт. Но Вейкинг только посмеивался, не видя дурного в визитах соседа, а ревновать свою молодую жену к древнему старику ему и вовсе не приходило в голову. Что же касается Софии, то она с нетерпением ждала, когда хозяйка освободится, чтобы послушать, что нового поведал «колдун», как София его называла. Она тоже ждала ребёнка, хотя об этом не говорили так много, как о будущем ребёнке хозяйки.
Однажды Рудольф Вейкинг должен был отлучиться по делу на несколько дней. Вечером, после его отъезда, Инесса разговаривая с Йоргеном, задала ему вопрос, который мучал её всё последнее время. Йорген улыбнулся своей таинственной улыбкой, а потом заговорил, он говорил долго. Он рассказал о том, что с незапамятных времён женщин волнует вопрос, как сохранить вечную молодость и красоту.
Он рассказал о царице Клеопатре, совершавшей омовения в молоке ослиц, поведал об одной японской императрице, которой удалось сохранить молодость при помощи мазей и отваров, составленных ей самой, а также упражнений для лица, которые она придумала и использовала. В итоге, японка в свои шестьдесят выглядела как отроковица, за что и была казнена, объявленная ведьмой. Рассказал Йорген и о средневековой феодалке, которая в желании сохранить молодость и красоту, пошла ещё дальше, она принимала ванны из крови своих крепостных девушек. И ещё Йорген сказал, что начиная с Елены Прекрасной, ни одна женщина, желавшая посредством молодости и красоты получить власть над миром, не заканчивала свои дни счастливо.
Но Инессу не напугали его рассказы, она не вняла предостережению старика. Каким-то внутренним чутьём она поняла, старик сказал не всё.
- Может быть, современная наука знает иные способы, - не отступала она.
- Наука? – Переспросил лекарь и снова улыбнулся.
Инесса напряглась.
- Может быть, и знает, но меня никогда не интересовала эта тема.
Старик, кажется, собрался уходить. Инесса встала.
- Но, может быть, вы что-нибудь слышали об этом?
Йорген тоже поднялся, лицо его стало предельно серьёзным.
- Боюсь, мне нечем вас обнадёжить, госпожа.
- Но вы прочли столько книг! Молила Инесс.
- Думаю, мои книги слишком скучны для вас.
- Позвольте мне хотя бы взглянуть! – в голосе хозяйки послышалось отчаяние. Старик долго молча глядел на неё.
- Что ж, - произнёс он медленно, как будто взвешивая каждое слово, - попробую угодить вам. С этими словами он откланялся.
Всю ночь Инесса не спала, утром чуть свет она отправилась в избушку. Лекарь был сосредоточен, если не сказать озадачен. Он усадил женщину на деревянный табурет, сам сел напротив и снова долго смотрел на гостью. Вздохнув, он начал:
- Я знаю, что вы одержимы идеей, от которой я, к сожалению, не могу вас отговорить. Вы будете стремиться к желаемому как мотылёк к огню. Но будьте готовы обжечь крылья, так как это неизбежно. По крайней мере, вы не сможете сказать, что я не предупреждал вас. Я дам вам то, о чём вы просили, но прежде обещайте мне, что никто никогда не увидит эти книги и не узнает то, что узнаете вы.
Инесса твёрдо кивнула, хотя её била дрожь то ли от нетерпения, то ли от страха. Старик достал из тайника старую книгу в истрёпанном переплёте и подошёл с ней к баронессе.
- Прочтите её внимательно и запомните: ничего не предпринимайте, пока не дочитаете до конца!
Инесса взяла книгу, руки у неё дрожали, она спрятала драгоценный дар под накидку и побежала домой. Дома, вбежав в свою комнату и закрыв дверь, она распахнула книгу. Женщину охватил непонятный трепет, был ли это восторг, или предчувствие чего-то, или книга сама внушала подобные чувства людям, прикоснувшимся к ней?
Теперь уже не важно, но с этого момента Инесса читала книгу и днём, при свете Солнца, и ночью, при мерцании свечей. Ей было интересно всё, что открывала для неё книга. Как устроен человек физически и духовно, чем отличается дух от души. Фрау Вейкинг буквально завораживали понятия - теология, атирмология, морфология. Она постигала тайны астрософии и психометрии. Постепенно Инесс добралась до таких столпов, как наука ауры и наука мантр. Научилась выстраивать небесные и лунные часы. Узнала о значении взаимного положения планет, часы механических операций. Особенно внимательно Инесс изучала магические травы и минералы. Она узнала, что всё пространство вокруг наполнено духами. «Все стихии имеют душу и жизнь». (Парацельс). Надо только научиться существовать в контакте со стихиями. Днём и ночью её окружали элементалы, келиппоты и сефираты. Она научилась распознавать сигнатуры и составлять пантакли.
Инесс выходила из дома только для того, чтобы спросить у Йоргена то, что не могла понять сама, совершенно перестала общаться с Софией, стала привередлива в еде, с мужем общалась только короткими отговорками. Герда страшно злилась, плевалась и ругалась на кухне, постоянно зажигала церковные свечи и окуривала дом ладаном. Ей очень хотелось пригласить священника, но она не осмеливалась сказать об этом хозяину.
Однако со временем внешний вид хозяйки сильно изменился, и стал вызывать беспокойство мужа. Инесса почти не спала, щёки её ввалились, под глазами появились тёмные круги, нос заострился. Обеспокоенный муж пригласил в дом деревенского доктора. На все вопросы врача молодая жена отвечала, что всё в порядке, никаких ухудшений она не замечает и чувствует себя вполне сносно. Старый и опытный доктор не поверил женщине, и, прописав некоторые укрепляющие средства, посоветовал Вейкингу проследить за сном супруги.
Узнавший о визите врача, Йорген настоял, что бы Инесса прекратила чтение, и стала на время примерной женой, дабы не вызывать подозрений. Она ужасно расстроилась, но наказ старика выполнила, и в доме опять восстановился покой. А между тем, у Инессы приближались сроки родов.
В один из вечеров схватки начались у Софии, и, несмотря на все отговоры домашних, Инесс решила помогать повитухе. На самом деле, её толкала вовсе не человеческая добродетель. Просто Инесс было необходимо увидеть сам процесс родов, как проявление одного из высших таинств природы. Надо сказать, в восторг это её не привело, никаких чувств не вызвал и сам младенец – она приняла ребёнка из рук акушерки, и, передав счастливому Клаусу, отправилась мыть руки, даже забыв поздравить Софию.
Ещё некоторое время баронесса наблюдала за молодой матерью. Несмотря на несомненное счастье служанки, внешний вид её бесспорно ухудшился, лицо стало одутловатым, приобрело серый оттенок из-за бессонных ночей. Грудь сильно разбухла, София начала прибавлять в весе. Всё это укрепило Инесс в её намерениях, и она снова принялась за чтение. Теперь её подгоняла мысль, что она не успеет до собственных родов.
И вот однажды Рудольф Вейкинг проснулся среди ночи и не обнаружил жены в постели. Тогда он поднялся и отправился в её комнату в надежде, что супруга читает, спасаясь от бессонницы, но и в комнате её не было. Рудольф заглянул в зал и на кухню, всё было напрасно, он постучал в комнаты прислуги, но никто не знал, где находится хозяйка.
Тогда мужчины взяли лампы и вышли на улицу. Они осмотрели сад и уже хотели разделиться для поисков, как вдруг Отто заметил слабые отблески огня в конюшне. Все трое бросились туда. Когда они распахнули двери, взглядам их представилась такая картина: на полу конюшни был нарисован круг, разделённый линиями и исписанный непонятными знаками. По краям круга горели свечи, а в центре стояла обнажённая баронесса. Руки её были раскинуты в стороны, а голова неестественно запрокинута назад. Рудольф Вейкинг кинулся к жене, но женщина была в глубоком трансе, у её ног лежала старая книга в потёртом переплёте.
Инессу принесли в дом. Весь остаток ночи ушёл на то, чтобы привести бедняжку в чувства. Но и придя в себя она только дрожала и плакала. Герда торжествовала, теперь обоснованность её опасений была очевидна всем. Все же были взволнованы и испуганы, а хозяин просто взбешён. Утром он взял пресловутую книгу и отправился в избушку лекаря.
Однако встреча со стариком состоялась на лужайке, и женщины видели из дома этот разговор. Хозяин был вне себя, его жестикуляция и мимика выдавали резкий и даже грубый тон произносимых им слов. Судя по его виду, он обвинял и негодовал. Йорген стоял прямо, глядя в лицо Вейкинга, кажется, он и не пытался отвечать. В конце разговора барон резко указал рукой в сторону большой дороги. Йогрен поклонился, и мужчины разошлись в разные стороны.
Благочестивая Герда ликовала – наконец-то они избавятся от ненавистного безбожника. А суеверная София увидела в этом недобрый знак; нельзя так поступать с колдуном.
Хозяин действительно выгнал старика, дав ему три дня на сборы. Всё это время Инесса находилась в своей комнате, под присмотром прислуги. На третий день назначенного срока Рудольфу неожиданно пришлось уехать из дома на ночь. Вечером того же дня Йорген пришёл к поместью проститься с баронессой. София тайком вывела хозяйку на улицу. Увидя старика, Инесса снова задрожала, она умоляюще глядела на него, а из глаз у неё капали слёзы.
То, что сказал ей в тот вечер колдун, надолго осталось тайной, даже для неё самой. «Я ухожу, но вы получите то, чего так желали. Вам придётся заплатить за это дорогую цену, быть может, слишком дорогую, и никогда, ни одной минуты вы не будете счастливы, но пройдёт много, много лет прежде, чем вы поймёте правоту старого Йоргена.» С этими словами он передал ей старый холщёвый мешок и ушёл навсегда.
Инесса спрятала мешок у себя в комнате, даже не взглянув на его содержимое. Странное предчувствие овладело ей, как будто она чего-то ждала, она просидела всю ночь, глядя в темноту.
Утром пришла София, она тоже была сама не своя. Даже Герда, готовя завтрак, была как-то необычно сосредоточена. С самого утра над поместьем повисли чёрные тучи, а после обеда небо прорвалось холодным проливным дождём.
И с этим ливнем в дом пришло известие, что, возвращаясь из поездки верхом, господин Вейкинг не совладал с лошадью, и она понесла. На полном скаку лошади барон вылетел из седла, и ударился головой о дерево. Когда Рудольфа Вейкинга принесли домой, он уже скончался.
Герда и Отто собрали вещи и ушли, не став дожидаться похорон хозяина. Как только люди, принесшие барона домой, ушли, выразив свои соболезнования супруге, Инесса и София бросились в комнату наверху и достали мешок, подаренный стариком. В нём оказался огромный нож, которым обычно закалывают свиней, и пергаментный свиток. Развернув свиток, женщины прочли вверху послание, написанное рукой Йоргена.
«Отныне и навечно ваши часы будут хранить вашу молодость. Вам же надлежит заботиться о том, чтобы часы не останавливались. Вы научитесь складывать дни и годы, вычисляя нужное время. Бой часов подскажет вам магические мгновения. Часы Меркурия – для вещей замечательных и вместе с тем самых тяжёлых. Часы Венеры – для любви и необыкновенных опытов».
Далее приводился чертёж планетарных магических часов с семиконечной звездой в центре. Рукой самого лекаря были отмечены места пересечений магических лучей с циферблатом часов.
Не успев ещё ничего понять, женщины услышали, как из гостиной, где лежало тело Рудольфа, раздался необыкновенно громкий бой часов. И в это мгновение Инесса почувствовала резкую боль внизу живота. Она скорчилась и упала на пол. Приступ не кончался, и София побежала за помощью, а часы всё били, заполняя своим звуком всё пространство.
Когда в каминном зале прощались с бывшим хозяином дома, наверху его вдова мучилась схватками. Вокруг неё суетилась повитуха, ей помогала София. Инесс казалось, что время умерло вместе с её мужем, осталась одна нескончаемая боль. Только проходила одна схватка, вслед за ней накатывала другая. Лица, мелькающие перед ней, расплывались, она почти перестала понимать, что происходит, какое-то липкое, тошнотворное чувство овладело ей.
Она не сразу поняла, когда сквозь полузабытьё до неё донеслись слова: «Младенец умер». Неожиданно для неё самой, эта новость не сразила её наповал. Некоторое время она находилась будто бы в прострации, и первое, что она поняла приходя в себя – часы больше не бьют. Тогда Инесс позвала Софию. «Никто в деревне не должен знать, что наследник Вейкингов умер!»
В эту ночь повитуха не вернулась домой. Дождь так сильно размыл дороги, что поскользнувшись, она упала и разбила голову о камень.
Когда на следующее утро люди из деревни пришли поздравить молодую маму, им показали дочь Софии Марту. Ни у кого из присутствующих не вызвал удивления тот факт, что Марта была крупнее, чем только что родившийся младенец. Санкт-Петерцы привыкли гордиться статью своих земляков, и дородные младенцы были частью этой гордости.
Рудольфа Вейкинга похоронили на фамильном кладбище за особняком со всеми деревенскими почестями. Люди старались как могли утешить вдову, предлагали всевозможную помощь. Инесса вежливо и сдержанно благодарила. Когда хозяйка дома закрыла дверь за последним человеком, приходившим почтить память барона, она окончательно отгородила себя от жизни деревни. Правда, несколько последующих лет её приглашали по традиции открывать праздник урожая. Она являлась неизменно в чёрном, полуприкрыв лицо вуалью. Фрау Вейкинг сопровождала нарядно одетая дочь. Проходящие или проезжающие мимо поместья, часто видели двух девочек, играющих около дома, одну в простом платье, другую в богатом одеянии, но ни разу никто не заставал их вместе. Инесс почти не выезжала из дома, со всем хозяйством управлялись София и Клаус, оставшись верными своей госпоже.
Со временем, сославшись на болезнь, вдова отказалась от участия в праздниках. Когда же баронессе пришло время покинуть этот мир, её место заняла Вирджиния Вейкинг – так свету представили дочь Инессы.
Глава 13
Когда Вальтер узнал из газет о пропаже Карла, он серьёзно задумался. Не то, чтобы он верил в какую-нибудь мистику, но странное совпадение объяснить не мог. Вальтер вспоминал свою последнюю встречу с Карлом, весь тот бред, который нёс приятель, какой он был взвинченный, как просил его о помощи.
Да нет, Вальтер не проигнорировал его просьбу, просто был, как всегда, очень занят, а Данкель больше не объявился. Теперь Лаудон знал, почему. И на сердце у него скребли кошки, не оказать другу помощи в деле, которое, может быть, стоило тому жизни.
Вальтер встал, подошёл к рабочему столу и достал из верхнего ящика носовой платок Карла и перчатку Себастьяна. Пришло время заняться этим.
День давно завершился, Вальтер сидел в лаборатории, в который раз проверяя результат анализа. Компьютер упрямо повторял ответ, но в мозгу Лаудона это никак не укладывалось. Когда в сотый раз монитор выдал положительный результат, Вальтер уставился в одну точку, в голове его была путаница. Он думал всю ночь, мучительно взвешивал все за и против. Когда взошло Солнце, Вальтер точно знал, что не сможет прожить ни одного дня спокойно, если не узнает правды, пусть даже она разрушит все его прежние представления о жизни.
Проехав по самой широкой улице Санкт-Петера, Лаундон, конечно же, оказался на центральной площади. Выйдя из машины и оглядевшись, он направился к Якобу, который, как всегда, вышел к дверям, чтобы посмотреть, кто приехал.
После вопроса, заданного Вальтером, Якоб недовольно отвернулся, и сказал, глядя в сторону, как будто говорил сам собой: «Видимо, у этих городских и впрямь нет совести, никак не могут оставить людей в покое, даже когда у людей горе». После этого Якоб скрылся за дверями. Лаундону пришлось расспросить нескольких человек, прежде чем он узнал, как добраться до поместья, кроме того ему сообщили, что в доме умерла старая служанка.
Анна сидела в кухне на старом табурете, на котором обычно сидела Марта, когда чистила овощи. Человеческие переживания давно не беспокоили Анну, но Марта была не в счёт. Она была тем последним человеком, который имел для Анны значение. Много лет Марта постоянно была рядом, и Анна любила её как дочь. Ведь сколько раз она укладывала Марту спать, напевая ей цыганские песни, которые сама слышала в детстве от матери. Пока София занималась хозяйством, Анна рассказывала девочке сказки. Ведь это она научила Марту читать и писать. Она придумывала и шила для неё одежду, она научила её разбираться в травах, вместе они собирали цветы и семена. Много вечеров скоротали вместе за вышивкой или вязанием. Как весело было всем, когда, окончив дела, к ним присоединялись София и Клаус. Сколько историй было рассказано, сколько игр придумано, сколько пережито невзгод и решено проблем.
На глазах Анны Марта из смешной девочки превратилась в цветущую девушку. И, когда пришло время, Анна приглядела, и, вместе с Софией, сосватала для Марты прекрасного парня. И это Анна сшила для Марты подвенечное платье.
Тогда Анну уже звали Вирджинией, и, как дочь Инессы, она могла выходить в мир, не пряча лица. Конечно, она стала подружкой невесты, и была очень взволнована и счастлива, когда несла шлейф фаты своей приёмной дочери. Когда же настал последний день Софии, она полностью передала Анне заботу о дочери, сказав: «У неё всегда было две матери, теперь ты остаёшься одна».
И вот Марты больше нет. Её погребли на кладбище позади поместья. Анна уже привыкла, что все вокруг только и делают, что умирают. Но сейчас она ощущала пустоту. Прошедшие годы нескончаемой чередой представали пред её мысленным взором. Что было в её жизни, кроме Марты? Лужайка, сад, кладбище, книги, и нескончаемые постояльцы. Анна не задумывалась, какой рок отдаёт их в её руки, но недостатка в гостях не было никогда, даже в годы войны. Некоторых она убивала сразу, некоторых придерживала, играя, как кошка с мышью, а кто-то даже поселялся в поместье на неопределённый срок.
Анна делила с ними ложе, одаряла вниманием и лаской, но, когда приходило время «боя часов», хладнокровно убивала. И ни разу за сотню лет жалость не шевельнулась в её душе. Так было и с тем офицером, что жил в поместье в войну. Марта как раз носила ребёнка, и Анна-Вирджиния решила использовать этот факт в своих целях. Офицер сыграл роль суррогатного отца, а ребёнка Марты представили как новорожденного Вейкинга.
Трудности возникли с крещением. Дело в том, что Марта родила сына, Вирджиния же нуждалась в дочери и только! Но и в этом случае, как это не было бы нелепо, помогла война. Церковь почти не отапливалась, и, по настоянию матери, ребёнка не стали окунать в купель, дабы не простудить. Ему полили головку святой водой, даже не сняв одеяльца. И вот Клаус, названный так в честь своего деда, был крещён дважды, только с разными именами, как в своё время и его мать. Так на свет появилась Анна.
Когда же Клаус подрос, и стал носить полоразличимую одежду, Вирджиния поняла, что пришло время отправить Анну на обучение в город, в закрытый пансион. Время возвращения Анны из пансиона как раз совпало с болезнью Вирджинии. Бедняжка слегла, и даже не смогла поехать за дочерью в город. Больше она не выходила из дома. Анна же напротив, нанесла визит вежливости в совет деревенской общины и посетила праздник урожая, на который была приглашена.
Юная, цветущая, она дарила улыбки всем вокруг. Тронутая вниманием деревня охала, как Анна похожа на покойную Инессу. Ну, да что же здесь невиданного – внучка похожа на бабушку.
Анна обвела взглядом осиротевшую кухню. Она никак не могла решить, что же больше принёс ей волшебный дар Йоргена – радости или… Мир вокруг стремительно изменялся. Двадцатый век открыл удивительные возможности. Анна-Инесса была в курсе всего происходящего. Она читала газеты, расспрашивала гостей. Кроме того, прогресс проникал и в их деревню, как ни как, они были расположены вблизи от важной трассы. Инесса даже приобрела телевизор, когда первые смешные ящики появились в продаже. Но вскоре она разочаровалась в этом изобретении, с помощью магии она могла видеть больше, и ящик перекочевал в каморку Клауса.
Годы шли, Инесса стала замечать, что меняется только внешний мир, то, что составляет основу бытия, остаётся прежним. Также встаёт и заходит Солнце, также сменяют друг друга времена года, но, главное, тем же остаётся человек. Со своими чаяниями и обидами, пороками и достоинствами. Всё так же, как и тысячу лет назад, любят друг друга и ненавидят, также страдают от боли физической и духовной. И всё тот же первобытный страх в глазах (Инесса это видела много раз), появляется при неизбежной встрече со смертью. Всё также женщины лелеют свою красоту, для того, чтобы нравиться мужчинам, с которыми мечтают просто жить и вырастить детей.
Сотню лет Инесса наблюдала, как люди живут – ждут друг друга, делят друг с другом свои радости и горести, ссорятся, мирятся и снова ждут. Как за это время вырастают их дети. Как сморщивается кожа на их лицах и руках, как сгорбливаются их спины и какой удивительный свет появляется в их глазах.
Конечно, так было не всегда. Если годы не наделяли человека мудростью, то его глаза становились тусклыми и бессмысленными. Инесса видела и тех, и других и ни тем, ни другим, за краткостью их жизней, не надоедал этот круговорот однообразия, как надоел он Инессе. Да что там, она и сама себе надоела. Что толку быть вечно молодой и красивой, если являешься заложницей механического монстра, удерживающего тебя на одном месте.
Инесса давно думала, как интересна была бы её жизнь, если бы ей удалось увидеть мир. Для этого нужно было демонтировать часы. Современные технологии давали ей эту возможность. Конечно, путешествовать, возя с собой огромную конструкцию не так просто, но как славно было бы затеряться в огромном городе, где никто о тебе не знает. Сколько возможностей давала такая жизнь. А дальше, как знать, может быть, со временем, удастся уменьшить механизм часов. Времени у Инессы было достаточно. Странно, но в последние годы она совсем потеряла интерес к этой идее. Мир за пределами деревни перестал привлекать её. Ей стало казаться, что любой крупный город – это только большой Санкт-Петер. Что ничего нового она всё равно не увидит. Но теперь, когда Марты не стало, и нужно было чем-то заполнить пустоту, может быть, стоило подумать о переезде.
Со стороны входной двери послышался шум и голоса, прервав ход её мыслей. Через некоторое время в кухню вошёл Клаус.
- Вас хочет видеть какой-то мужчина, он сказал, что у него важный разговор.
- Не сейчас, Клаус, скажи, что мы никого не принимаем.
Клаус ушёл, но скоро вернулся.
- Мужчина сказал, что имеет доказательства для полиции, и, если вы его не примете, он отправится к ним.
Инесс резко выпрямилась.
- Хорошо, - сказала она, - раз он так хочет, я его приму. – И сама направилась к двери.
Вид Вальтера обескуражил баронессу, она ожидала увидеть кого-то вроде Данкеля. Но в лице молодого человека не было ни наглости, ни самодовольства. Он смотрел на женщину, вышедшую к нему, открытым взглядом и в этом взгляде, кроме ожидания, присутствовало ещё что-то. По выражению его глаз можно было судить, что он тоже видит не то, что ожидал.
- Я не хотел вас шантажировать, - первым оправился от замешательства гость, - просто для меня очень, очень важен этот разговор.
Инесса молча указала рукой на зал. Она сама принесла выпивку.
- Выпейте в память о моей служанке.
Пока Вальтер пил, хозяйка разглядывала его лицо. Он был красив, очень красив. За свою долгую жизнь Инесс видела много красивых мужчин, но впервые за столько лет ей показалось, что человек, сидящий перед ней, не такой, как все. Она мучительно пыталась понять, что же делает его таким особенным, и не могла найти подсказку, разве что глаза – этот взгляд, он напомнил ей что-то, на мгновение ей показалось, что она снова видит Йоргена.
Глава 14
Вальтер действительно был не такой, как все. Даже близкие друзья считали его, что называется, «не от мира сего». Прочие же и вовсе почитали ненормальным. Он обладал сказочной красотой, и девушки, которые сталкивались с ним волею судьбы, влюблялись в него с первого взгляда.
Однако, как только Вальтер решался произнести хоть слово, девушки утрачивали к нему всякий интерес. При особях женского пола он становился рассеянным, терялся и забывал разговорный язык. В светских разговорах он был полным профаном, развлечения сверстников с самых юных лет его не интересовали.
Мир природы привлекал всё его внимание ещё с детства, мир естественных наук был его зазеркальем. Когда в средней школе на уроке прекрасного очаровательная фрау Виндишгрец попросила детей принести частичку живой природы, которая вызывала бы у них восхищение и про которую они могли бы рассказать что-нибудь интересное, Вальтер Лаудон принёс препарированного таракана. Он, конечно же, хотел рассказать и показать, как совершенно поработала природа над этим уникальным созданием. Когда он положил его на стекло микроскопа, девочки завизжали, некоторых одноклассников тошнило, а сама фрау Виндишгрец стояла у доски с крепко сжатой в руках указкой и была не в состоянии вымолвить ни слова.
С тех пор, как Лаудон поступил в университет, он полностью отдался науке. Его жутковатая для других работа очень помогала ему в познании жизни. Наука подарила ему целый мир со своими откровениями и загадками, и он существовал в этом мире, и был счастлив, пока в его мир не ворвалась тайна, которую его любимая наука не смогла объяснить.
И ключом к этой тайне была женщина, сидящая сейчас перед ним. Поэтому Вальтер без обиняков начал разговор.
- Меня зовут Вальтер Лаудон. – Представился он.
- Вы предок знаменитого генерала? – Поинтересовалась собеседница.
- Генерала? – Не понял Вальтер.
- Историческая личность, про него даже сложена песенка. – Пояснила баронесса.
Вальтер пожал плечами.
- Я не интересовался семейной родословной.
Он задумался, решительное начало разговора было скомкано, и он не знал, как его возобновить. Однако Лаудон был далёк от компромиссов, и, немного поразмыслив, сказал напрямик:
- Я знаю, что на вашем семейном кладбище захоронен прах Себастьяна Шлемера. Я выяснил это по фрагменту тканей, который привёз мне Карл Данкель.
- Ах, вот оно что! Карл, вездесущий Карл! – Баронесса откинулась на спинку стула. – Бедняжка, я слышала, что с ним случилось что-то нехорошее.
Вальтер поднял на неё глаза. Нет, ему не показалось, тон, которым была сказана фраза, и выражение лица собеседницы свидетельствовали о недвусмысленности сказанного.
- Вы убили его? – Медленно спросил Лаудон.
- Да, - ответила Инесс, - глядя на него своими удивительными глазами. – Его и второго вашего друга. Они сами виноваты, не стоило им быть такими настойчивыми.
Вальтер молчал, баронесса совсем выбила его из колеи, такая откровенность была черезмерной даже по его понятиям. Но, несмотря на известие о смерти Карла, он взял себя в руки. В конце концов, так было даже проще, не нужно было ничего доказывать, и Вальтер продолжил:
- ДНК останков принадлежит Себастьяну, это доказанный факт, компьютер не ошибается, он также показал, что возраст останков более ста лет. Я проверял много раз, ошибка исключена. Но Шлемеру было всего тридцать четыре. Объясните, что произошло с Себастьяном и как это возможно, и обещаю, я оставлю вас в покое.
Инесс продолжала рассматривать своего неожиданного гостя, и, чем дольше она смотрела, тем больше убеждалась в его уникальности. Она не совсем понимала, что с ней происходит, но одно она поняла точно: она не хочет, чтобы он оставил её в покое.
- Вы спрашиваете меня о том, - заговорила она после долгого молчания, - о чём я не слишком много знаю. Но кое-что я вам покажу. Подождите здесь.
С этими словами хозяйка поднялась и вышла из зала. Вернувшись, она положила на стол перед гостем большую книгу, такую старую, что невозможно было определить её возраст.
- Эту книгу оставил мне один человек. Этот человек смог бы дать ответы на все ваши вопросы. Но, к сожалению, он давно умер.
- Магия, - прочитал Вальтер, - но я знаком с основоположениями Папюса, ничего подобного в них нет!
- Читал основоположения, - усмехнулась Инесса, - если бы вы были знакомы с основоположениями анатомии, смогли бы вы постигнуть тайну, скажем, этой вашей ДНК? Йорген изучал это всю жизнь, он ушёл от мира, чтобы заниматься наукой.
- Значит, вы не можете объяснить мне того, что случилось?
- Я попытаюсь, но вряд ли тебе будет этого достаточно. Ты ведь не обидишься, если я буду говорить тебе «ты», ты ещё так молод. Скажи, ты знаешь, как достать мёд из сот, в которые он запечатан? Можно открыть соты, и положить их в блюдо. Мёд станет вытекать под действием земного притяжения, и, рано или поздно, вытечет в блюдо. Но можно извлечь мёд гораздо быстрее, способом, которым пользуются пасечники. Они помещают соты в центрифугу, которую начинают вращать, и центробежная сила в считанные минуты отжимает мёд и сминает соты. Вот что-то похожее произошло и с твоим другом.
- Но какая же сила сделала с ним это?
- Время!
- Время?
- Время, мальчик мой, самое неизученное явление, если человек сможет подчинить себе время, он станет богом.
- Ваш Йорген был богом?
- Почти, он был гением.
Повисло долгое молчание. Первым нарушил его Вальтер.
- Вы не могли бы дать мне на время эту книгу? – попросил он.
- Нет, - ответила баронесса, - но я могу позволить тебе остаться. Дом большой, тебе никто не будет мешать, ты можешь заниматься, сколько хочешь.
- Но вы, - замялся Лаудон, - я не стану для вас обузой?
- Нет, в свободное время ты будешь разнообразить мой досуг, это будет платой за моё приглашение. Согласен?
Лаудон открыл книгу, она была написана на латыни, между строками аккуратным почерком карандашом кто-то написал перевод. Вальтер задумался. Аспирантура, работа, в конце концов, всё можно будет уладить, книга стоит того, и он решительно сказал:
- Согласен.
Утром Инесс отправилась на кухню. Пришедший посмотреть, что происходит, Клаус с удивлением уставился на неё. Инесс улыбнулась – надо же теперь кому-то готовить. Она сама удивлялась себе, давно уже она не предполагала, что это занятие может доставить ей удовольствие. Она порхала по кухне, как будто на плечах её не лежал груз ста прожитых лет.
Когда завтрак был готов, хозяйка поднялась в комнату гостя и постучалась в дверь. Никто не ответил. Инесс толкнула дверь и вошла. Молодой человек спал, сидя за столом и уткнувшись лицом в книгу. Инесс позвала его, он не откликнулся. Тогда она подошла и потрепала его по волосам, но Лаудон не проснулся. Волосы были шелковистые и чёрные, как и у самой Инесс.
Женщина поймала себя на мысли, что ей доставляет удовольствие гладить эти волосы. Поддавшись внезапному порыву, она наклонилась и поцеловала спящего в макушку. Вальтер вздрогнул и поднял голову.
- Я не слышал, как вы вошли!
- Ты читал всю ночь, да?
- Я не знаю, я не заметил, как уснул.
- Будешь досыпать, или хочешь позавтракать?
- Пожалуй, не стоит утром ложиться.
- Тогда приводи себя в порядок, и спускайся в зал.
Через некоторое время Вальтер и Инесса сидели за столом в гостиной. У Вальтера не было аппетита, но он честно засовывал в рот всё, чем его угощали, рассеянно глядя на стол.
- Как тебе понравилась книга? – поинтересовалась Инесс.
Вальтер неопределённо пожал плечами.
- Скажите, - неожиданно произнёс он, - вчера мы говорили о смерти Себастьяна, но я не спроси вас – зачем?
Лицо Инесс стало суровым.
- Ты узнаешь об этом потом, сначала прочти книгу!
До конца завтрака они больше не разговаривали. После Лаудон поднялся к себе в комнату. А Инесс отправилась осматривать хозяйство с целью определить фронт необходимых работ. Дел наметилось много. Хозяйка слишком долго не интересовалась поместьем, и многое в нём пришло в упадок и запустение. Но баронесса была полна энтузиазма, внезапная жажда деятельности проснулась в ней. Она обсуждала с Клаусом необходимые дела, давала поручения и с нетерпением ждала вечера, когда Вальтер спустится в гостиную.
Вечером они ужинали при свечах, и Инесс пыталась расспросить гостя о его жизни. Правда, он оказался никудышным рассказчиком во всём, что касалось его лично. Зато о своей работе он мог говорить часами. В области судмедэкспертизы ему не было равных. Его собеседнице было интересно всё, она вспоминала те далёкие времена, когда в этом зале сидел Йорген и делился с ней своими удивительными познаниями. Она даже не приказала разжечь камин в обычное время, заметив, что не ощущает ставшего привычным для неё холода.
Прощаясь с Вальтером на ночь, Инесс предупредила: «Не разгуливай по дому ночью. В гостиной ночует собака, она не любит чужих».
Так стали проходить дни, Инесса занималась хозяйством, сама ездила за покупками и готовила. А когда Вальтер освобождался от чтения, они проводили время вместе. Инесс водила его в сад, на кладбище и к избушке Йоргена, рассказывала о прежней жизни поместья и его обитателях. Но чаще говорила о старике-лекаре, о его поразительных талантах и учёности, о его работе и опытах. Лаудон с удивлением понимал, что ему интересно слушать эту необыкновенную женщину, не понимал он только, откуда она так много знает. И ещё странен казался ему её материнский тон, на вид она была не старше его, но какое-то пятое чувство убеждало его, что хозяйка этого загадочного места имеет полное право на такое покровительство.
Между тем, по деревне распространился слух, что в поместье приехал родственник хозяйки по материнской линии. Инесса сама распространила этот слух, тем более что Вальтер действительно был похож на неё. На самом деле, она просто хотела пресечь иные досужие домыслы.
Шло время, Вальтер всё дальше углублялся в волшебный мир познаний, пришедший к нам из глубины веков, и собранный в этой уникальной книге, он остро ощущал недостаток своей лаборатории с современным оборудованием и доступом к всемирным знаниям, чтобы обработать полученные сведения. Но запрет был запрет, да Вальтеру и в голову бы не пришло бежать с украденной книгой, слишком он был бесхитростен. Кроме того, он начал ощущать действие непреодолимого притяжения хозяйки дома. Её несравненное обаяние пробило его защитную скорлупу, и очень скоро он стал испытывать потребность прерывать занятия не только для еды и сна. Сам того не замечая, он стал ждать момента, когда увидит Инесс, услышит её голос. Но это ещё не было любовью, это было только лёгким предчувствием, её неуловимым ароматом.
Однажды вечером, во время разговора в каминном зале, Инесс подошла к старинному серванту, чтобы показать семейную достопримечательность, о которой рассказывала. Её силуэт на фоне морёного дуба, точёный, творение Корбеллини, поразил воображение Лаудона. Её лицо, её поднятая рука казались полупрозрачными, и сквозь них своим синевато-свинцовым отсветом просвечивал фамильный хрусталь. Её волосы волшебными бликами играли в отблеске пламени свечей. Её глаза, смотревшие на гостя, сияли как две звезды.
Вальтер понял, что давно уже не слышит, что она говорит. Заметив это, женщина медленно подошла к нему и прикоснулась рукой к его щеке, он обеими руками обнял её стан и притянул к себе, утопая лицом в тепле её тела.
Дальше всё происходило как в волшебном сне, Лаудон не заметил, как начал целовать её лицо, шею и ладони. Она обвивала его своими руками, как волнами неземной нежности, лаская его волосы и плечи. И это наваждение длилось, длилось и длилось.
С того вечера Вальтер перестал заниматься книгой, а Инесс хозяйством. С утра и до утра они жили и любовались только друг другом, безумствуя во всех уголках дома. Время приостановило для них свой бег. Они престали даже разговаривать, понимая желания друг друга с полувзгляда. Сначала они вовсе не выходили из дома. Но их чувствам было тесно в четырёх стенах, и, забыв всякую осторожность, они вынесли свою любовь наружу, предаваясь нежным ласкам и в саду, и в лесу, сбивая с толку случайных прохожих, видевших ласкающуюся пару во владениях поместья, и недоумевающих, кто же это может быть.
По деревне поползли слухи, что в поместье творится что-то неладное. Предположения строились самые невероятные. Клаус попытался предупредить об этом хозяйку, но она только засмеялась в ответ, расцеловав Клауса. Впервые в жизни она не замечала времён года, ей казалось, что это будет длиться вечность.
А между тем, время безумств заканчивалось. Их чувства мало-помалу уравновешивались, становясь более спокойными и глубокими. Страсти улеглись, уступая место привязанности, более прочной. Они могли уже беседовать, оставаясь наедине. Радуясь жизни, Вальтер стал, однако, задумываться о заброшенных занятиях. А Инесс, пусть и нехотя, пришлось вспомнить о доме. Не желая ничего терять, они решили, что смогут совмещать одно и другое.
Странное наступило время. И Вальтер, и Инесс как будто заново открывали для себя жизнь, и в этой жизни было столько разнообразных сторон, что не хватило бы и трёхсот лет, чтобы насладиться каждой из них.
Такая простая и бесхитростная, такая мудрая и таинственная, жизнь стоила того, чтобы её прожить. Именно об этом думала Инесс однажды утром сидя на кухне. Ей стало совершенно очевидно, что надо было прожить сто с лишним лет, перенести все горести и лишения, чтобы, в конце концов, повстречать на своём пути того, ради кого стоило родиться. Впервые за столько лет она оценила радости простой жизни, когда хочется просыпаться утром и засыпать вечером уставшей, но полной надежд на грядущий день. Впервые за столько лет она стала строить планы на будущее. Она представляла, как Вальтер будет уезжать на работу и возвращаться вечером, как она будет ждать его. Шальная мысль метнулась в голове, может, она сможет родить ребёнка?
Эта мысль возродила воспоминание, чёрной тенью закрывшее все радужные мечты. У Инессы захолонуло сердце, какое-то горькое страшное предчувствие комом встало в горле. Она посмотрела в окно – светило Солнце, щебетали не улетевшие пташки. Тихо умирал на зиму сад. И это увядание добавило горечи и беспокойства в изменившиеся мысли Инесс. Она сидела, глядя в одну точку, пытаясь отогнать ощущение надвигающейся беды.
И в этот момент действительность разорвал звук. Он был чужой и одновременно до боли знакомый. С каждым ударом сердце её сжималось всё сильнее, пока не превратилось в атом. Неизбежность происходящего вдавила её в стул. Вдруг она совершенно отчётливо представила Вальтера, увидела его взгляд, услышала его голос. В глазах у неё потемнело. Нет, только не он! Инесса опрометью бросилась в мастерскую Клауса.
Вальтер стоял в гостиной перед беснующимся механизмом и пытался понять – эти часы всегда так били, или он слышит их впервые. За спиной послышались шаги. Он обернулся, это была Инесс. В руках у неё был топор, в глазах – бездна. Прежде, чем он успел что-то спросить, женщина оттолкнула его и бросилась к часам.
Топор вздымался и опускался, как будто им управляла не хрупкая женщина, а неистовая сила. Ничего не понимая, Вальтер смотрел на Инесс. Она была прекрасна даже в этой жуткой пантомиме. Однако что-то происходило с ней, она истончалась, как будто неведомая сила высасывала из неё жизнь.
Разбиваемые часы ревели, как раненый зверь. Треснувшее дерево корпуса стонало человеческим голосом. Зазвенело и посыпалось стекло, его осколки блестели в лучах осеннего Солнца как капающие слёзы.
В дверях появился испуганный Клаус. Инесс продолжала таять на глазах, окутываясь клубами зловещего тумана. Из часов, как будто стеная, сыпались стрелки, винты и пружины. Последний трагический высокий звук издала основная пружина, развинчиваясь и выталкивая циферблат. Бой прекратился, часы остановились.
Инесс обернулась, топор упал из её рук. Глядя на Вальтера полными слёз глазами, она, казалось, хотела навсегда вобрать в себя его образ. Между тем её уже почти не было видно за клубами тумана. Она пыталась что-то сказать, но только хриплое сипение вырвалось из её груди. Лицо её страшно исказилось, и, прежде чем окончательно скрыться в тумане, она успела прошептать: «Книга – твоя!». Когда туман рассеялся, на полу в складках платья лежала только груда костей.
Через несколько дней Вальтер Лаудон ехал домой в своей машине. Выражение его лица было ещё более отрешённым, чем всегда. Рядом с ним на сидении лежала старая потрёпанная книга. На заднем сидении дремал Клаус.
ЭПИЛОГ
Учитывая необъяснимость произошедшего и предыдущие события, потрясшие Санкт-Петер, местные власти решили не давать ход расследованию происшествия. Деревенский врач, со всеобщего согласия, вынес заключение о естественной смерти последней представительницы рода Вейкингов, а именно Анны Вейкинг.
Баронетту поспешили похоронить на фамильном кладбище. На похоронах присутствовали представители местной власти и несколько жителей деревни. Большинство Санкт-Петерцев не пришло, слишком много пугающего было в последнее время, связанного с именем хозяйки поместья.
И только двое мужчин долго стояли у могилы, в надгробной надписи которой правдой была только дата смерти.
nadeg2 (02-го, 47 лет)
