Ольга сидела в кресле, поджав ноги, и думала о своей жизни, хотя думать особенно было не о чем, ведь у неё не было её, то есть у неё не было жизни, как таковой. Нет, она, конечно, была живая, но разве можно её существование назвать жизнью. На её взгляд, такую жизнь можно было назвать только мучением, а ни чем иным. Поэтому она сидела в кресле и жалела себя.
Обычно все её такие сидения заканчивались слезами – слезами отчаяния и бессилия. Она не видела никакого выхода для себя, и никто не мог помочь ей, кроме её самой, но она сама, сколько бы не пыталась, ничего не могла поделать.
И дело было даже не в амнезии, которая длилась уже пол года, дело было в тоске, которая поселилась в её душе, казалось навечно. Она ходила на работу и не замечала, как работает, она, что-то ела и не понимала что, она общалась с людьми, но всё это происходило словно во сне и не с ней.
Даже имя – Ольга, которое было написано у неё в паспорте, ни о чем ей не говорило, оно было чужое и она, бывало, не отзывалась на него, как будто обращались ни к ней, а к кому-то еще.
Ольга могла бы долго так сидеть и копаться у себя в голове, в надежде вспомнить хоть что-нибудь, хоть какую-то малость, но её мысли прервал звонок в дверь, кому-то явно не терпелось её увидеть, и она с неохотой, пошла открывать дверь.
- Привет, Ольгуш, опять сидишь и думы думаешь. Вижу-вижу, не отнекивайся, - с ходу начал наступление сосед по лестничной клетке, у которого было звучное русское имя – Захар.
- Проходи, Захар. Ты опять меня проверять пришел, как будто у тебя своих дел нет. Извини, конечно, за грубость, но сколько можно со мной нянчиться. Я же тебя просила – оставь меня в покое, мне просто нужно кое-что вспомнить, а для этого нужен покой и время – так мне врач объяснил, а ты лишаешь меня и того и другого.
- А твой врач не говорил тебе, что нужно отвлекаться от своих дум, и хотя бы немножко поразвлечься, сходить, допустим, в клуб или в кино? Нет? – взялся спорить Захар.
- Я о развлечениях с врачами не разговариваю, - парировала Ольга.
- Ну ладно, я сюда не спорить пришел, хочу поснимать тебя немного, - и он щелкнул своим фотоаппаратом, который, кажется, вечно висел у него на шее. Иногда Ольге казалось, что он с ним родился, потому что без фотоаппарата она его не видела никогда, похоже он даже спал с ним, хотя она подозревала, что в душ он, всё-таки его не решался брать.
Ольга, не ожидавшая такого поворота событий, даже не успела отвернуться – она не любила фотографироваться, а Захар никак не хотел этого понимать и всегда норовил застать её в врасплох, и в этот раз ему это удалось.
-Послушай, - рассердилась Ольга. – Сколько раз тебе говорить, что не надо меня фотографировать?
- Что я могу с собой поделать, если у меня руки чешутся, я же фотограф, это же профессиональное – снимать то, что мне интересно.
- Вот и чеши их в другом месте, руки свои, я не шучу, ещё один снимок и я тебя прогоню, ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю, - начала заводиться Ольга.
- Всё сдаюсь, больше не буду, - подняв руки вверх, Захар так жалобно посмотрел на Ольгу, что она невольно улыбнулась.
- Ну вот, слава богу, хоть что-то живое показалось на твоем лице, и на том спасибо, - промурлыкал Захар и расплылся в улыбке.
Ольга уселась обратно в кресло и спросила Захара, задумчиво глядя в окно, где тихо кружился снег:
- Как ты думаешь, Захар, ко мне вернётся когда-нибудь память или нет? Я бы так хотела проснуться утром и всё уже помнить. Каждый день ложусь спать с этой мыслью, но просыпаюсь и опять ничего, опять пустатаю
- Знаешь, да не переживай ты так, поверь, наступит такой день, когда жизнь повернётся к тебе самой своей лучшей стороной, я в это совершенно уверен, так что не кисни. Ну, кому говорю, не кисни. Слушай, давай погуляем, просто погуляем под снегом. Будем гулять, и смотреть, как снежинки падают с неба, и не о чём не будем думать, ни о прошлом, ни о будущем. Пойдём, а?
- Я не могу, правда. У меня такое чувство, что пока я вспомню всё, то моя жизнь не начнется, и я ничего с этим не могу поделать, извини.
- Да ты пойми, дурёха, нельзя же всё время сидеть и думать-думать, так ведь и свихнуться не долго, - начал кипятиться Захар.
- Я не свихнусь, обещаю.
- Ну, да. Ладно, не хочешь гулять, пойдем, снимки посмотришь, выберешь, какие тебе больше понравятся.
- Господи, от тебя не отвяжешься, - проговорила Ольга, поднимаясь с кресла. - Лучше уступить. Пойдём смотреть твои снимки.
- Так-то лучше, - торжествовал Захар. – Улыбочку, мисс! – И фотоаппарат опять сверкнул вспышкой.
- Захар, ты опять!
- Не опять, а снова, - веселился сосед, замечая, что Ольга уже не сердится.
В квартире у Захара, был не то что беспорядок, там был полный кавардак: кружки с остатками кофе на полу, журналы на диване вперемешку с футболками и носками, а стол просто завален разными снимками, тут были и разные люди и просто укромные уголки их ни чем не примечательного города, всего не перечислишь, что можно было увидеть на этих снимках.
Ольга же знала, что это только часть, ещё раз в десять больше, находилось в больших коробках, тщательно рассортированные по темам и заботливо упакованные. Отдельно стояла коробка с её фотографиями, за пол года, что она тут жила, их тоже накопилось немало.
Ольга по привычке начала разгребать вещи на диване, отделяя одежду от журналов, газет и всякой другой белиберды.
- А это что тут делает? – спросила она удивлённо, вытаскивая из кучи на диване помятый, но довольно приличный галстук. – Что-то я никогда не видела на тебе ни костюмов, ни галстуков. Может ты в офисе менеджером работать собрался? Ты уверен, ведь на работу нужно будет вставать с утра пораньше и…
- Послушай, - перебил её Захар. – Перестань издеваться, я просто на переговоры ходил, по поводу своей выставки, а там люди серьёзные, не дело на встречу с ними в таком виде ходить, - и он махнул рукой на зеркало, указывая на своё отражение.
- Да, видок ещё тот, в этих старинных джинсах и видавшем лучшие времена свитере, ты навряд ли произвёл бы впечатление на устроителей выставки, - проговорила Ольга, скептически разглядывая его отражение в зеркале.
- Ну, хватит ерничать, пойдем, лучше новые снимки смотреть, - не обижаясь на сказанное, произнёс Захар и потащил её в лабораторию, где на верёвочках сохли новые фотографии. Вот тут-то был идеальный порядок: всё на своих местах и абсолютно ничего лишнего.
- Вот, смотри, - и он протянул стопку фотографий Ольге. – Выбери, самую, на твой взгляд, хорошую, а потом я выберу, самую, на мой взгляд, хорошую, посмотрим, совпадут они или нет.
- Ну, ладно, давай поиграемся, если тебе так интересно, - согласилась Ольга и стала внимательно рассматривать снимки.
На них, в основном, были запечатлены люди в самых различных ситуациях: вот какой-то парень спорит с девушкой, а на другой, наоборот, они нежно целуются, на других – девушка сидит на скамейке и читает какой-то журнал и снята она не с одного ракурса, а с нескольких, так, что можно понять, интересна ей или нет та или иная статья. Перелистав почти половину фотографий, Ольга увидела снимки, на которых была она, собственной персоной. Она нисколько не сомневалась, что они будут, но чтобы столько много.
- Ты опять целое состояние на меня потратил? – укоризненно спросила она.
- Это беспроигрышное вложения денег, когда-нибудь я их выставлю и обрету всемирную известность, ну а потом заказы польются рекой, и я разбогатею. Точно тебе говорю.
- Ну, конечно, вот эта страшненькая грустная девчонка принесёт тебе известность, мечтать не вредно. Так, что перестань бросать деньги на ветер и начинай делать, что- нибудь действительно стоящее, а то обанкротишься. Точно тебе говорю, - скопировала его слова и интонацию Ольга.
- Да тебе в породисты надо податься, точно примут, вон, как ты меня передразниваешь, - восхитился Захар.
- Ладно, проехали, - оборвала его Ольга, но где-то глубоко внутри дрогнула какая-то струнка от слов Захара, словно она это уже слышала, но от кого, этого она не знала. В голову опять полезли всякие грустные мысли, и Ольга печально смотрела на свою фотографию, но так же, как и в зеркале не узнавала себя.
С фотографии на неё смотрела девушка с карими усталыми глазами в обрамлении тёмных пушистых ресниц, тёмные же брови, казалось, хотели улететь, но ко всему этому совершенно не подходящие покрашенные в белый цвет волосы, которые уже начали отрастать своим натуральным – тёмно-каштановым цветом. Стрижка была не очень короткая, за счет этих отросших корней, и Ольга то хотела состричь эти белые концы, то, в последний момент передумывала, боясь, что если она изменит свою внешность, то уже никогда не найдёт себя, поэтому волосы отрастая становились двухцветными.
Ольга, продолжая рассматривать своё изображение, не могла понять, почему же она себя не узнаёт, ведь должна же она помнить эти полные губы с чуть капризным изгибом и этот нос с маленькой горбинкой, это же её губы и нос. Почему же они выглядят, как чужие? Она не находя ответа, всё внимательней всматривалась в фотографию, казалось, что она хочет забраться внутрь снимка и спросить у незнакомки: - Кто ты?
Захар, прервав её размышления, подошел сзади и, заглянув Ольге через плечо, легонько потряс её за плечи, отчего она вздрогнула и выронила стопку фотографий из рук, она совсем забыла про Захара, забыла о том, что находится в его квартире.
- Ты где? – шепотом спросил он.
- Я и сама не знаю где, - грустно ответила Ольга и присела, чтобы собрать упавшие фотографии. Она аккуратно сложила их на стол и, повернувшись к Захару, улыбнулась и попросила его проводить её домой:
- Уже поздно, а завтра на работу рано вставать. Не получилось у нас выбрать лучший снимок, извини, просто, ты же знаешь, я не о чем не могу думать, только об это дурацкой амнезии. Извини.
- Да брось ты извиняться, я же всё прекрасно понимаю. Я вижу, что тебе тяжело и хочу тебе хоть чем-нибудь помочь, а ты не разрешаешь мне, ты закрылась, как жемчужина в ракушке, и не пускаешь никого. Как же тебе помогать, в таком случае?
- Никак, ты мне не сможешь помочь. Никак и ничем. Открой мне дверь, пожалуйста, мне, правда, пора.
Захар молча прошел в коридор и распахнул двери:
- Прошу, мисс.
- Не обижайся, Захарик-сухарик, давай завтра в кино сходим? – вопросительно посмотрела на него Ольга.
- Ага, а завтра ты скажешь, что у тебя голова болит или ещё чего-нибудь, - убеждённо проговорил Захар.
Ольга вышла из квартиры, ничего не ответив на его реплику, и не оборачиваясь, шагнула к своей квартире. Ей не хотелось ничего обещать Захару, но она чувствовала, что он искренне желает ей помочь, но не знает как. Она шагнула в квартиру и осторожно закрыла за собой дверь.
Захар так и остался стоять в дверях своей квартиры, лихорадочно думая, как же ему растормошить Ольгу и пробудить в ней желание жить, просто жить, а не стараться что- нибудь вспомнить о том, что было раньше, но похоже это было не возможно.
Тогда Захар решительно шагнул назад в свою квартиру, у него была идея, как помочь Ольге. Он не думал, что она её одобрит, но результат, если он, конечно, будет, стоил того, даже если Ольга рассердится на него.
Он подошел к коробкам с фотографиями, нашел среди них Ольгины и тщательно начал просматривать их, откладывая некоторые в сторону.
Ольга стояла, прислонившись спиной к входной двери уже довольно долго, но шевелиться не хотелось, её силы были на исходе, как физические, так и душевные. Она боролась целых пол года. Пол года бесполезных хождений по врачам и экстрасенсами, и бесполезная трата времени на то, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто её знает. Ведь должен же её кто-то знать, она же не с луны свалилась.
Оказалось, что с луны. Её никто не знал ни в этом городе, ни в областном центре, а сюда она приехала непосредственно перед потерей памяти, только и успела купить квартиру, даже вещи не разобрала.
Что же могло с ней случиться, и зачем она уехала из Хабаровска, где, судя по прописке, она жила до того, как переехала в этот город. И почему на все её письма в Хабаровск, никто не откликнулся. Поехать туда она не могла – билет стоил целое состояние, а она работала всего лишь продавцом в маленьком магазинчике, где у неё не потребовали никакого диплома, поэтому и зарплата была соответствующая. Так что о поездке следовало и не мечтать.
Ольга пошла в ванну, чтобы принять душ и успокоиться. Душ всегда успокаивал её, тугие капли горячей воды, с силой бившие по её телу, оставляли после себя следы и кожа становилась горячей и красной. Ольга провела рукой по полной груди, думая, ласкал ли её грудь мужчина, скорее всего да – ведь ей уже двадцать и вряд ли она до сих пор девственница. Иногда ей хотелось почувствовать на себе сильные руки мужчины, но только любимого мужчины, а такового не было, поэтому Ольга гнала от себя эти мысли.
Ольга вышла из душа. Хорошенько вытерлась полотенцем и высушила голову феном.
- Теперь в кроватку и баиньки, - проговорила она. Она часто разговаривала сама с собой, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Ольга ещё долго лежала в постели без сна, но, в конце концов, сон сморил её, и она уснула.
А в это время Захар отобрал уже порядочное количество Ольгиных фотографий, он твёрдо решил включить их в свою выставку, ну а Ольге необязательно об этом знать, если получиться, то замечательно, а если нет, то лишний раз травмировать Ольгу ни к чему. .
май 2004 год Нижний Новгород
Роман был приглашен на выставку молодых фотографов, которую устраивал его старый приятель. Эта выставка объехала уже порядочное количество городов и имела определённый успех. Наконец-то она добралась и до Нижнего Новгорода. Роман, конечно, встретился со своим приятелем и пообещал тому обязательно побывать на выставке, которую тот устраивал в его городе. Идти с женой не хотелось, в последнее время они почти не общались, но на разные мероприятия ходили вместе, чтобы лишний раз не давать повода сплетникам, так как разводиться он уже не собирался, какой смысл, если новой избранницы всё равно не было, а жить холостяком, значит привлекать к себе лишнее внимание незамужних, но желающих выйти замуж, дам, а вот это ему было совсем ни к чему.
Вот поэтому он и жил под одной крышей с Аллой – она считалась его официальной супругой, но фактически у каждого из них была своя жизнь, но на светских мероприятиях они старались появляться вместе. Да и Алла не возражала против такой жизни. Роман не ограничивал её свободу и давал достаточно денег. Детей у них не было.
Когда только поженились, Роман ужасно хотел ребёнка, но Алла не беременела, а сейчас он был только рад, что у них нет детей – дети всё заметно осложнили бы.
Роман сидел в офисе своей мебельной фирмы, и всё раздумывал, стоит ли всё же идти с Аллой или пойти одному и пообщаться со своим старинным приятелем.
Они были знакомы ещё по институту, и хотелось посидеть после выставки, за бокалом вина и вспомнить годы студенчества. Этот аргумент перевесил аргумент про сплетни, которых и так было достаточно,
- Всё-таки надо разводиться, а то мои рога скоро упрутся в небо, - подумал Роман, и решил, что пойдёт один - без Аллы.
Приняв решение, он связался с Леночкой – своим секретарём, по селектору и сказал, что завтра его не будет после трёх часов, и чтобы она отменила всё встречи.
- Хорошо, Роман Евгеньевич, я перенесу встречу с менеджерами на другое время, - тотчас же среагировала она.
- Ну, вот и договорились, - подытожил Роман и углубился в работу, которой накопилось вагон и маленькая тележка, как любила говорить Олеська.
Вспоминая о ней, Роман всегда испытывал противоречивые чувства: потери и гнева. Он долго искал её после её исчезновения, но так и не нашел, видимо его деньги помогли ей очень хорошо спрятаться, а найти её теперь, когда прошел почти что год, он и не мечтал.
Олеська потихоньку стиралась из памяти, но иногда он ещё тосковал по ней, особенно по ночам – ему не хватало её, сколько бы женщин он не приводил в свою кровать, но она была лучшей - она была его женщиной.
- Так, я опять отвлекаюсь, - прервал свои воспоминания Роман. – Так не долго и в трубу вылететь с таким рвением к работе, - он открыл папку с планом оптовых поставок и, наконец-то углубился в работу. Если завтра он собирался работать только до обеда, то - сегодня нужно выложиться на все сто.
Дел накопилось много, в связи с тем, что наступила весна и клиенты, то бишь покупатели в его мебельных магазинах, отогрелись от зимы, поднакопили денег после многочисленных зимних праздников, и решили посетить мебельные салоны, а это всегда связано с новыми поставками, ну а поставщики, как всегда ставят все новые и новые условия по закупу.
Роман уже купил две мебельные фабрики, но на одной шла реконструкция, чтобы производить мебель по высшему уровню, а производительности другой явно не хватало. Наконец, когда основная работа была сделана, Роман решил, что дальше могут справиться и без него, дал указание Леночке и не спеша, отправился домой.
Домой особо не хотелось, там он мог застать Аллу, а спорить с ней не хотелось. То, что они будут спорить, он знал точно – любой их разговор заканчивался спором.
- Как мне это надоело, даже дома у меня своего нет. Нужно всё-таки разводиться, - второй раз за день подумал Роман, садясь в старенький «Ленд Крузер», хотя назвать его стареньким язык не поворачивался, ему было- то только три года, но его зам – Иван Григорьевич, без конца повторял, что его пора сменить на более новую машину, но его внедорожник ему нравился, а он очень трудно расставался с вещами, которые ему сослужили хорошую службу. Тем более что он был на этом самом джипе, когда он познакомился с Олеськой, и ему не хотелось терять и его, как он потерял свою маленькую весёлую девочку, свою единственную любимую женщину – практически свою жизнь.
Август 2002 года Нижний Новгород
Он только что купил себе новую машину, которая ему жутко нравилась, и теперь даже не хотелось с ней расставаться, вот он и катался на ней просто так по городу без всякой цели, просто в качестве обкатки. Дворники работали исправно, слизывая струи дождя с лобового стекла. Мотор мягко урчал, работая в пол силы. В салоне пахло новой машиной, это был запах победы.
Роман помнил его ещё с тех давних времён, когда он покупал свою первую новую машину, казалось, это было так давно. Сколько сил он на это положил, ведь он тогда только окончил институт и работал на нескольких работах, практически не спал, но свою мечту – покупку нового автомобиля – он осуществил.
Уже давно забылось сколько сил на это было положено, но запах… запах нового автомобиля, всегда вызывал у Романа чувство победы. Этот запах как бы говорил ему: - Ты всего сможешь достичь, стоит тебе лишь захотеть и, конечно же, не пасовать перед возникающими трудностями. Этот запах пьянил его, поэтому, можно сказать, что он был в стельку пьян, когда увидел её, танцующую под дождём .
Она была босая в каком-то дурацком желтом платье, коротко подстриженные волосы слиплись в сосульки от дождя, в руках у неё были туфли и похоже у одной туфли совершенно не наблюдалось каблука.
По все этим признакам она должна была уныло брести под дождём рыдать в три ручья, ну по крайней мере бежать через дождь, как угорелая скорее домой, а она танцевала, вернее кружилась, под дождем и ещё чему-то счастливо улыбалась, глядя прямо на темные тучи.
Всё это Романа слегка шокировало и он, притормозив возле девушки и открыв дверь, прямо у неё перед носом спросил:
- Вас подвезти?
Девушка, перестав кружиться, отступила от машины в сторону, энергично замотала головой из стороны в сторону:
- Нет-нет я сама прекрасно доберусь, - ответила она, ещё дальше отступая от машины.
- Да не бойтесь вы меня, я вас не съем. А вы всегда танцуете под дождём? - продолжал наступление Роман. – Садитесь, а то совсем промокните, хотя мокрее уже некуда. Так не долго и простудиться.
- Он тёплый.
- Кто?
- Не кто, а что. Дождик, он тёплый. Так что я не простужусь, не переживайте. Я прекрасно доберусь до дома сама, - проговорила она и взъерошила волосы, отрясая их от дождя, и сразу стала похожа на ёжика, который выставил все свои колючки, отчего Роману тоже почему-то стало весело.
- А это мы сейчас проверим тёплый он или нет, - весело сверкнув глазами сказал он и, открыв дверцу смело шагнул прямо под дождь.
– И правда, тёплый.
- А вы думали я вас обманываю? Я вообще стараюсь не врать, хотя порой это просто не возможно.
- Всё равно я вас тут не брошу совсем одну и под дождём, я вдруг к вам маньяк пристанет, - не сдавался Роман.
- А вдруг вы маньяк?
- Я? Маньяк? Ну вы даёте. Так меня еще никто не обзывал. Я смертельно обижен, но всё равно буду охранять вас как верный раб, - Роману по-настоящему стало весело. – Даже если желаете, я буду кружиться вместе с вами под дождём, правда если меня застукают мои подчиненные, то они неправильно это истолкуют – мужику за тридцать, а он кружится под дождём – могут и в психушку сдать.
- Не надо из-за меня в психушку. Езжайте себе по своим делам, а я ещё немного погуляю и домой пойду. Сейчас мне нельзя домой, там к Зойке Петька пришел, зачем им мешать, вот я и решила прогуляться. Вообще-то я люблю дождь, так что не переживайте за меня.
- Хорошо, будем гулять вместе, но если я простужусь и умру, то это полностью останется на вашей совести. Давайте не будем до этого доводить, давайте просто покатаемся, пока там Зинка с Петькой общаются. У меня новая машина есть, сегодня только купил, ещё совершенно никого не катал, вы будете первая. Пожалуйста.
- Зойка.
- Что?
- Зойка, а не Зинка.
-Хорошо Зойка. Ну так как, я вас уговорил?
- Обещаете хорошо себя вести? – спросила незнакомка.
- Клянусь, - ответил Роман, положа руку на сердце. И она осторожно, стараясь не замочить его новую машину, опустилась на сиденье.
Роман, захлопнув дверцу пассажира, и не подозревал тогда, что он впустил в свою новую машину свою новую жизнь – своё счастье. Счастье, которое звали Олеськой.
Раньше он думал, что живёт полноценной жизнью и только после встречи с Олеськой он наконец-таки прозрел – то была не жизнь, а просто существование: он ел, пил, спал, занимался сексом сначала с женой, затем её место заняли любовницы, которые сменялись с пугающим постоянством, работал, как вол, тратил заработанные деньги, но не чувствовал себя счастливым, удовлетворённым – да, но что такое счастье Роман узнал только с этой мокрой, как мышь, девчонкой в ядовито желтом платье, которая в тот вечер очутилась у него в машине.
- Меня зовут Романом, а вас? – спросил Роман, доставая с заднего сиденья свою куртку, чтобы его попутчица хоть немного согрелась. – Вот возьмите, а то правда заболеете, ведь уже август месяц к концу приближается, так что это тепло обманчивоё.
Она молча взяла куртку и, укутавшись в неё, ответила:
- Вообще-то это вам ни к чему, знать моё имя, но если вы меня спасли от дождя, то я думаю, что вполне можно открыть вам эту страшную тайну – моё имя – Олеся.
- Красиво. Можно звать Лесей. У вас лесное имя, а в этом платье вы похожи на ёжика с яблоком.
- Почему ёжика? – засмеялась Олеська Роман повернул к ней зеркало, и она увидела, что волосы действительно торчат в разные стороны, как колючки у ёжика.
- Господи, какая я страшная, как ещё вы на своей машине не уехали от меня прочь поскорее, - пробормотала она, приглаживая торчащие волосы.
- А что очень даже оригинальная прическа, - поспешил успокоить её Роман.
А Олеська, тем временем, начала стучать зубами, всё-таки проливной дождь да ещё поздно вечером, да ещё в августе месяце, это вам не грибной дождик в июле, после которого радуга в пол неба.
- Замерзаешь? – спросил Роман. – Сейчас печку включу, заодно и проверим, исправно ли она греет. Может выпьешь стопочку, изнутри согреешься?
- Нет, - испугалась Олеська. – Я не пью совсем-совсем, правда.
- Ну нет, так нет, не нужно так пугаться, тогда давайте я вас домой отвезу, вам бы переодеться поскорее, а то и воспаление лёгких можно подхватить. Почему вы так легко одеты, ведь уже вечер? - Просто когда я выходила, то был ещё день и дождь совсем не собирался, - проговорила Олеська, начиная потихоньку согреваться в теплой куртке Романа. – Вы меня извините за беспокойство, что я вам причинила. Вы, наверное, куда-нибудь ехали, а я вам помешала?
- Да никуда я не ехал, просто машину новую обкатывал, - отмахнулся Роман.
- Красивая у вас машина и такая большая.
-Ну что, какой у тебя адрес-то?
- Я вообще-то к подружке приходила в общежитие, - она махнула рукой на серую пятиэтажку, мимо которой они проезжали, - но её дома не оказалось. А в моей комнате Зойка. Ну ничего, вы меня отвезите в мою общагу, я там на вахте пересижу эту ночь, не буглачить же народ на ночь глядя.
- Какая вахта, ты же замёрзла совсем. Все решено, твоя судьба в моих руках, так значит и едем ко мне, - перешел на ты Роман и, видя, что Олеська готова ему возражать, проговорил, - сопротивление бесполезно. Да не бойся ты, дурёха, не буду я к тебе приставать, обычно это ко мне женщины пристают, а только отбиваюсь от них или сдаюсь на милость победителя, смотря по обстоятельствам. Кстати, нескромный вопрос, сколько тебе лет-то, а то ещё за развращение несовершеннолетних привлекут.
- Восемнадцать завтра исполняется, - прошептала Олеська, поплотнее укутываясь в куртку.
- Так у тебя день рождения на носу! – воскликнул Роман. – А ты, вместо того чтобы готовиться к празднику, бегаешь под дождём? Круто.
- Я не люблю дни рождения.
- Почему?
- Это не важно, просто не люблю и всё, - не захотела отвечать Олеська.
- Ладно. Завтра будет завтра, а сейчас ко мне – греться сушиться и спать, чтобы ко дню рождения выглядеть на все сто. Договорились?
- Хорошо если вы обещаете… ну…
- Без вопросов.
Когда они подкатили к дому, где Роман имел квартиру для приватных встреч, не тащить же любовниц домой, Олеська ещё раз попыталась отказаться от его помощи, но он был непреклонен.
Оставив машину на парковщика, Роман, пропустив Олеську вперёд и подтолкнув к лестнице, проворчал:
- Давай пошевеливайся, а то и я уже почти заморозился, да и штаны противно мокрые. Нам на третий этаж, надеюсь обойдёмся без лифта, его ждать дольше, чем ехать на нём.
Олеська молча поднималась по лесенке и на площадке третьего этажа остановилась и огляделась. - Вот, пожалуйста, - произнёс Роман, распахнув единственную дверь на площадке.
- А где другие квартиры?
- А зачем они мне, соседи-то? Тут только я живу. Удобно никто не мешает и места много.
Олеська пожав плечами, шагнула через порог и зажмурилась от яркого света, который залил огромную прихожую, в неё поместилась бы вся её комната.
- Ты давай проходи, а я сейчас переоденусь и ванну тебе налью погорячей.
Олеська продолжая кутаться в его куртку, не двигалась с места.
- Ну что замерла? Жалко с курткой расставаться, так хочешь, я её тебе подарю?
- Нет не нужно у меня своя есть, дома, - смущенно ответила она и, сняв мокрую куртку, огляделась, ища, куда бы её пристроить.
- Брось на пол, я потом уберу, - понял её Роман. Она стояла в мокром платье, которое облепило её хорошенькую фигурку и особенно полную грудь. Олеська проследила за его взглядом и, покраснев до корней волос, обняла себя руками и опустила голову.
Роман, стремительно развернувшись, направился в ванную комнату, коря себя за свою наглость. Девчонка почти, что без одежды, разве это мокрое платье можно назвать одеждой, а он вылупился, как баран на новые ворота, как будто баб не видел.
Олеська так и осталась стоять на месте, боясь пошевелиться. Роман пустил воду в ванну, налил пену и, приготовив чистое полотенце и толстый махровый халат, позвал Олеську:
- Ванна готова, прошу мисс, - пробовал он скрыть шуткой смущение, которое поселилось в его душе.
Олеська подошла к двери в ванную, и дерзко глянув ему прямо в глаза, произнесла:
- Может быть вы выйдите?
- Конечно, если ты только сама не попросишь остаться.
- Не дождёшься, - перешла она на ты, - между прочим, ты обещал не приставать, - напомнила она. –
- Боже упаси, тебе ведь ещё восемнадцати нет. Шучу, купайся спокойно, можешь даже дверь чем-нибудь подпереть, для собственного успокоения, как видишь, замков у меня нет – не от кого запираться.
- Обязательно подопру, - парировала она, захлопнув дверь.
- И не вздумай своё мокрое платье напяливать, возьми халат. Ответом ему было молчание.
Роман отправился на кухню, приготовить что-нибудь съедобное, в холодильнике всегда была еда, он сам заботился об этом, так что осталось разогреть что-нибудь замороженное и всё. Он выбрал стандартный вариант – пицу с ветчиной и сыром, решив, что пицу любят все. Забросив еду в микроволновку Роман пошел, наконец, переодеться в сухую одежду, ванная была одна, поэтому он решил обойтись без душа, вытерся насухо полотенцем и натянул чистые джинсы и белую футболку, вернулся на кухню и принялся за сервировку стола, поймав себя на мысли, что хочет понравиться этой девчонке.
С чего бы это, ведь он на целых пятнадцать лет её старше, а малолетками он предпочитал дел не иметь, слишком много они оставляли после себя проблем. Но эта девочка чем-то затронула его душу, чем – он ещё не понял, но надеялся разобраться.
В своих размышлениях он накрыл наконец-таки стол, и подойдя к ванной осторожно постучал в дверь:
- Олеся, ты там не утонула? Есть хочется жутко, после танцев под дождём.
Ему ответила тишина, но через несколько секунд дверь распахнулась и его гостья раскрасневшаяся от горячей ванны, смущенно придерживая халат на груди, шагнула навстречу Роману.
- Он мне велик, ваш халат, - нахмурилась она.
- Надо полагать, я и сам не маленький, а халат всё же мой, так что терпи, хотя если не нравиться, то можешь одеть мою же рубашку, она гораздо короче халата.
- Нет уж лучше халат, извините, что привередничаю, вы и так со мной нянчитесь.
- Мне нравится с тобой возиться, но хватит разговоров, пойдём перекусим, что бог послал, а то я уже скоро с голода скончаюсь.
Олеська покорно поплелась следом за Романом на кухню, хотя есть совершенно не хотелось. Горячая ванна разморила её и теперь ей хотелось одного лечь и побыстрее уснуть. Но она совсем не собиралась тут ночевать, сейчас высохнет её платье и она уйдёт. Дождь уже закончился. Так что она благополучно доберётся сама.
Но он её не отпустил. Не отпустил и всё, просто взял за руку, как маленькую девочку, и отвел в спальню, где стояла огромная кровать, явно предназначенная не для одиночного плавания. Олеська, судорожно вцепившись в огромный халат, затравленно смотрела на Романа. А он, едва взглянув на неё, поспешно вышел из комнаты и уже из-за двери прокричал ей:
- Спи. Нужна ты мне, - уже тише произнёс он. – На мой век баб хватит, - уже бурчал он себе под нос. – Ещё не хватало с малолетками связываться. Бред какой-то. Испугалась дурочка, - уже с улыбкой продолжая разговаривать сам с собой Роман.
Он оставил гореть свет в коридоре, на случай, если ей захочется попить или ещё чего. Зашел в свою спальню и поплотнее прикрыл дверь, и, скинув одежду, осторожно лёг на кровать.
Но сон не хотел приходить. Обычно он засыпал сразу, но сегодня, стоило ему закрыть глаза и тут же возникала его новая знакомая в мокром платьице и туфлями в руках.
- Бред, - снова повторил он и перевернувшись на живот и обняв подушку, принялся считать слонов там или баранов, но как-то незаметно перешел на ёжиков, а от них опять на эту девчонку, которую он сегодня подобрал на свою голову. Завтра он отвезёт её домой и выкинет из головы, потом встретиться со своей новой, сногсшибательной любовницей и всё встанет на свои места. С этими мыслями Роман отправился в страну снов.
А Олеська ещё долго прислушивалась к тому, что происходит за дверью, всё не решаясь лечь в эту шикарную кровать, но не спать же стоя и она тихонько опустилась на краешек кровати и аккуратно отогнув одеяло, она забралась под него так, что наружи остался только один нос и два глаза. Но сон тоже долго не шел к ней. Ей казалось, что стоит ей уснуть, так тут же явится хозяин, а о том, что может произойти дальше она даже и думать не хотела. Но постепенно усталость взяла своё, и Олеська крепко заснула, свернувшись в маленький клубочек.
-Где ты была? – возмущалась Зойка, когда та появилась на пороге их совместного жилища.
Dolt75 (22-го, 50 лет)
