Алексей после суда прошёл карантин и отправился зимовать в обычную тюремную камеру.
Мужчина, выслушав строгий приговор, свыкся с мыслью о своей дальнейшей судьбе.
Он её просто принял.
– Принимайте пополнение! – раздался голос конвоира.
Алексей вошёл в камеру. Спёртый воздух ударил в нос. Мужчина остановился у двери,
осмотрел присутствующих. Оценил обстановку. «Народа намного больше чем нужно.
Набили словно селёдку в спичечный коробок! Душно!» Алексей глазами посчитал кровати.
Их было три двухъярусных на одиннадцать человек. Именно столько голов насчитал
«новенький» жилец.
Алексей нашёл глазами туалет. Важное для жизни место выглядело цивильным. Стены вокруг отхожего места радовали
глаз наклеенными вырезками из газет и журналов. Они ярко пестрели на фоне облезлой краски.
В дальнем углу, над головами присутствующих, скудным пятном серело окошко. Алексей для себя отметил:
«На улице сейчас должно светить солнце! А у меня сейчас будет полный мрак!»
– Добрый день вашей хате! – он обратился к будущим сокамерникам.
– Добрый, коль не шутишь, - голос с хрипотцой раздался из дальнего угла камеры.
Толпа медленно расступилась. Алексей присмотрелся и увидел в тени
верхней кровати хозяина голоса. Мужчина лет тридцати пяти сидел, опершись локтями
на колени. В глаза Алексея бросились татуировки на его руках.
" Бывалый сиделец, авторитет наверное!"- прикинул Алексей.
Он к тому времени уже был наслышан, что единственный человек, кто мог заговорить
с ним будет «смотрящий» за «хатой». От этого человека зависела дальнейшая судьба,
теперь уже осуждённого председателя.
– Ты кто и откуда? - мужчина, оттягивая мезинец, тщательно смаковал сигарету.
- Алексей … из карцера, – последовал такой же лаконичный ответ от вновь прибывшего.
– За что угодил? – курящий по-прежнему оставался на своём месте.
– После суда передачку обокрали.
– Сколько чалился?
Алексей задумался, и вскоре понял, что потерял счёт времени.
Ему пришлось задать встречный вопрос:
– А какое сегодня число?
– Тридцатое ноября 1973года.
– Двенадцать суток, – отвечая, Алексей только сейчас стал понимать, что очень устал
и замёрз. Бетонные стены и нары в карцере сделали своё дело. Мелкая дрожь стала
покрывать его тело.
– Значит на двенадцать дней меньше осталось сидеть! – хихикнул молодой парнишка,
до этой поры молча лежащий на верхней кровати.
– А что вернули в итоге? – с улыбкой поинтересовался и поднялся
на встречу, кивая на свёрток в руках Алексея, "главный" по камере.
– Так, кое-что. – Алексей грустно произнёс. К нему на встречу, опережая всех, бросился сухощавенький
мужичок в застиранной майке с потными руками, и жирными волосами прилипшыми ко лбу.
– Шнурок охолонись! – говоривший оставался стоять рядом с нарами, и допрашивать новенького, - за что попал
в нашу компанию?
- Обвинили в убийстве и поджоге.
– А ты, я так разумею – не виновен? – мужчина стал медленно приближаться к
«невиновному», глядя прямо в глаза, и поглаживая ладони, - здесь все святые! Кем был на воле?
– Председателем колхоза.
– Значит, из коммунистов будешь? Как видишь, наша «хата» на «колхоз» не тянет –
маленькая! Нужен "колхоз" - эт, тебе, на зону! – человек с татуировками уверенным шагом приблизился к Алексею. Вновь прибывший
председатель остался стоять на месте. Алексей смотрел прямо, и смело в прищурые глаза
подошедшего старожила. Не изменяя своим привычкам, он выдержал паузу и ответил
с вызовом: - Уже освободили!
– Быстро же вас раскороновывают! Подельники есть?
- Нет, я один. – Алексей даже испугался своему быстрому ответу. Он при этом ещё и опустил глаза.
– Ну-ну, будем поверить! А ты, что-то плохо выглядишь Председатель? – мужчина прищурившись,
интонацией выделил назначенную кличку Алексея, - Я правильно твоё погоняло назвал?
- и остался смотреть на новенького, изучая его реакцию. Алексей понял намёк,
немного подумал и ответил:
- Откуда знаешь? – Алексей вспомнил первый день в СИЗО. Именно там ему
и присвоили кличку - «Председатель».
- Земля слухами полнится! – главный улыбнулся, продемонстрировав золотой зуб. Алексей не стал настаивать.
Он просто ответил на первый заданный вопрос о внешнем виде.
- Замёрз я в карцере. Не спал несколько дней.
– Понимаю, сам хаживал на эти курорты. А пока слушай! Я - Санёк - смотрящий по хате. Все базары - ко мне.
Общак - я смотрю. Народу сам видишь здесь много, предъяв тоже.
– Так понимаю – я двенадцатый? – Алексей решил разрядить атмосферу.
– Ошибаешься – тринадцатый! – Санёк съязвил.
– Ну, фортуна попёрла! – Алексей невыдержал и рискнул пошутить. Народ в хате понял шутку и засмеялся.
– Спать будешь по три часа два раза в сутки: ночь и день! – Санёк тоже искренне улыбнулся.
Дождался, пока все угомонятся, и уже серьёзно добавил: - предъява есть к кому?
Алексей, прежде чем ответить осмотрел всех присутствующих. Он уже был наслышан о кое-каких порядках, и
решил точно им следовать.
- Нет. Здесь никого не знаю.
– Дачка от жены… матери?
- Матери, отца нет уже давно. Жена пока есть, но думаю ненадолго.
– Что, откинется скоро?
- Хорошо бы, если скоро! – Алексей искренне желал этого и в его словах Санёк понял намёк.
– Бог с ней, не сожалей Председатель!
- А передачку… соседка-старушка после суда смогла передать. Остались после шмона
мыло и сигарет немного… только поломали их безбожно, – Алексей показал на свёрток в руках,
- чая совсем мало оставили. Так, что я к вам почти с пустыми руками.
– Куришь много? – Санёк по-житейски интересовался.
– Раньше смолил одну за другой, а сейчас сократил. Больше передачек мне не будет.
Некому собирать.
– Это уже хуже, но… обойдёмся, - Санёк повернулся к нарам и указал пальцем на парня
в спортивном трико, с вытянутыми на коленях пузырями, - Кок собери свои шмотки. Сейчас… он спать будет, - головой кивнул
в сторону Алексея, – занимай верхнюю шконку на ближайшие три часа.
Кок быстро свернулся с постели и отошёл, пропуская новенького жильца.
Санёк проводил Алексея к кровати и громко, словно для всех присутствующих, сказал:
- Тюремный порядок за последние три месяца думаю, ты - освоил. Поспишь –
поговорим конкретно. А теперь – все утихли! – Смотрящий вернулся на своё место,
неся в руках поклажу Алексея. Пока хозяин посылки укладывал своё тело на матраце
меж бугров из скомканной ваты, он развернул газетный свёрток и покачал головой:
- Вот уроды, так безбожно поломали курёху!
Как делилась его передачка, Алексей уже не услышал. Он, наслаждаясь мягкой постелью,
уснул. За последние три месяца председателю впервые приснился сон:
«Тёплое июльское солнце согревало его тело, в тот момент пока он – ещё председатель колхоза-миллионера,
лёжа на краю поля, ожидал подъезда комбайнов на обмолот хлеба. Алексей прищурыми глазами смотрел на слепящее солнце, думая о хорошем урожае! Тело накрыла приятная нега!»
В минуты блаженного сна, Алексей не знал, что Санёк набросил на его уставшее и замёрзшее тело своё выцветшее одеяло. Он просто благодарно улыбался во сне – нет, не Саньку - солнцу.
***
- Чифирь будешь? – ровно через три часа Санёк похлопал спящего Алексея по плечу. Тот резко открыл глаза, непонимающим взглядом осмотрел облезлый потолок, через секунду вспомнил реальность. Алексей немного подумал и решительно ответил:
- Я бы съел чего-нибудь.
– Баландер был час тому назад. Твою пайку оставили, но она уже холодная. Алексей спрыгнул с кровати и огляделся. Жильцы камеры занимались своими делами, не обращая на него внимание. Шнурок чистил туалет. У окна два парня налаживали «дорогу". По их работе председатель понял, что время отбоя уже протрубили. Санёк сидел на своём привычном месте, на нижней наре и читал. Это была газета, в которою две недели назад соседка Макаровна завернула передачку.
– Что пишут? – Алексей поинтересовался, утрируя вопрос.
– В основном всё хорошо в нашей стране. Передовики выполняют соцсоревнования. Мусора отчитываются о снижении преступности. Колхозы рапортуют о наполнении «закромов Родины» хлебом и мясом.
– Значит всё путём в нашем Датском государстве?!
- Выходит, что так. – Санёк из газеты стал скручивать трубку, - сейчас подогреем твою пайку, - бывалый зэк умело наладил огонёк под алюминиевой чашкой с баландой. Вездесущий Шнурок протянул ему ложку. Председатель одним глазом покосился на дырявый столовый прибор и вопросительно посмотрел на услужливого официанта. Тот ехидно улыбался. Алексей не выдержал и вспылил:
– Ты что мне предлагаешь, чушок?
- Весло.
- Сам ей ешь!
- А другой нет.
– У меня своя есть. – Алексей встал из-за стола, и хотел было идти к своим вещам, но услышал за дверью камеры возню. Он резко взглянул на «дорожников» и нашёл глазами тех кто должен закрывать обзорный глазок камеры. Первые занимались своим делом и не отвлекались на разговоры в камере. Вторые же заинтересовавшись игрой в карты, совершенно упустили дверь из вида. Алексей решительно занял место, перед дверью перекрывая осмотр дежурному по тюрьме. Вскоре с лязгом открылась окошко для раздачи баланды и все услышали грозный окрик купкаря:
- Всем отойти к стене, открыть обзор!
Председатель остался стоять на месте, наблюдая как дорожники умело сворачивают свои шнуры и нити. Они быстро замаскировали концы, и отошли от окна. Игроки спрятали колоду и разошлись в разные углы камеры. "Сторожа» испуганно посмотрели в прищуренные глаза Смотрящего. Он улыбался одним уголком губ, сверкая фиксом, что говорило о его недовольстве. Санёк перевёл взгляд на Алексея. Тот оставался стоять, словно перед расстрелом твёрдо и уверенно. После нескольких указаний дежурного мента, дверь с душераздирающим скрежетом открылась, и в камеру ворвались конвоиры с дубинками. Алексей с хода получил мощные удары по спине и вскоре оказался в наручниках. Его выволокли из камеры в коридор тюрьмы.
Непослушного Председателя ждал карцер, а хату - шмон. Всё время пока обыскивали, Санёк не отрываясь, смотрел в глаза провинившихся. Те хорошо понимали, что если дорогу обнаружат и уничтожат, то им предстоит серьёзно ответить перед Смотрящим, а возможно и перед всей тюремной братвой. Теперь каждый мечтал избежать верных побоев. Им повезло. Благодаря стойкости и реакции Председателя основную дорогу менты не нашли. Поэтому Санёк посоветовавшись с жильцами камеры, назначил только по одному удару от каждого, не ограничивая силы удара.
Но, к сожалению, Алексей этого уже не узнал. Его спустя всего три часа, вновь принял в свои объятья холодный карцер на последующие пятнадцать суток.
Пока он отбывал неповиновение, Смотрящий получил маляву в которой говорилось: « Председателя не трогать - «мужик» правильный!» Санёк понял её по-своему: « Алексей убил за дело и сел достойно!»
Смотрящий задумался. Ему предстоял нелёгкий разговор с Председателем. Если даже воровские авторитеты за него хлопочут, значит не так всё просто в посадке Алексея.
При встрече Санёк пожал Алексею руку. Накормил без вопросов и отправил на верхнюю кровать отсыпаться. Председателю на этот раз позволено было спать шесть часов.
Потом под пристальным взглядом Санька и сокамерников, он помылся холодной водой, съел молча остывшую пайку и молча закурил, предложенную папиросу. Он устал и целенаправленно оттягивал хоть на пару часов новый допрос. Ему дали шанс. После ужина народ занялся своими делами, а Алексею была предложена сигарета и место рядом на шконке смотрящего. Разговор неминуемо приближался.
– Может, покалякаем про твои дела? – Санёк тихо стал интересоваться делом председателя, - как тебя угораздило вляпаться в криминалку? Ты же случайный человек в воровском мире?
Алексею ничего не оставалось, как затянуться поглубже и идти на откровенный разговор.
– Что интересует тебя?
– Кого замочил? Ты просто так, по бытовухе убивать не станешь!
- Ты прав. Гада одного. Я его только ударил, а поджег себя он сам, но я не жалею.
– Кто он был?
Алексей задумался, вспоминая Якова. Он затянулся, перед тем как ответить, и стал внимательно следить за переменами на лице Смотрящего. Ему хотелось понять, как воровской мир принимает подобного рода людей:
- Сын полицая.
Санёк услышал ответ, но для верности переспросил: - Я правильно понял – сын фашистского полицая? Ты точно его вычислил?
– Да. Точнее не бывает.
– А ты следоку говорил?
– Нет. А зачем?
– Так они ж их терпеть не могут. Глядишь, и отмазали бы! Средь них, тож правильные попадаются.
– Не мой вариант. За мной давно охотились. Неугодный я был для Советской власти, непослушный я коммунист! А тут такой удобный случай… - Алексей опять затянулся и расслабился. Разговор пошёл душевный.
– А жена?
– Чья? – Алексей решил уклониться от вопросов об Анастасии. Стал отвечать вопросом на вопрос.
– Его – убитого? Она имеет отношение к делу?
– Почему ты спрашиваешь?
– Что-то чутьё мне подсказывает, что как раз она-то и имеет!
– Она не при чём! – Алексей начинал нервничать. Санёк понял, что затронул больное место Председателя.
– Уверен? – смотрящий улыбнулся на реакцию Алексея.
– Уверен.
– Это она укокошила муженька своего, а ты попал под раздачу. Любишь её?
- Она не убивала! И закончим откровения! – Алексей резко встал на ноги, и хотел было отойти от кровати смотрящего, но тот резко рванул его на место:
- Я не враг тебе! Мне можешь сказать – к куму не побегу, будь уверен!
- Мой удар был последним… мой! Один удар – в нём вся моя ненависть к нему, к гаду! И покончим с этим! – Алексей нервно сжал горящую сигарету в руке, и этим кулаком ударил о металлическую гредушку кровати. Удар заметили все жильцы хаты. Они с осторожностью посмотрели сначала на Председателя, а потом и на Смотрящего. Обычно Санёк подобных выпадов не прощал, но.... Тот открыто улыбнулся и кивнул:
- Всё в порядке! - Алексея похлопал по плечу, - за этого гада тебе любой авторитет руку подаст! А пока на, - он достал чистый лист бумаги и конверт из баулов на верхней шконки, - пиши на пересмотр дела. Алексей с подарком направился к столу. Он долго размышлял, предварительно разделив лист на две половинки, и наконец-то начал писать. У него получились два коротких письма. В обоих был написан только один вопрос: «Сообщите про Анастасию!» Алексей обращался к двум милым старушкам: Матрёне Ивановне в Донские степи, и Полине Макаровне на Брянщину. У него теплилась в душе надежда, что хоть одна из них знает о его любимой. Он закончил писать и стал крутить в руке единственный конверт: - Кому в первую очередь отправить?
– Нужен ещё? – Санёк заметил нерешительность Алексея.
– Да.
Вскоре перед ним лежал такой нужный второй конверт. Алексей благодарно пожал руку Саньку. Мужчины улыбнулись друг другу. Жильцы хаты расслабились и продолжили свои дела.
Indiya (24-го, 25 лет)
