Вы когда-нибудь задумывались о том, каков конец человечества? Как мы уйдем? Конечно, извечный вопрос. Сотни теорий и идей, сюжетов и историй, но для чего? Что движет людьми в поиске ответа на подобный вопрос? Страх перед неизведанным, страх перед тем, чего нельзя предвидеть? Несомненно, подобные тайны притягивают к себе внимание. Сколько эпических и трагических концовок вы видели на экране телевизора, или в книгах? Всегда находится герой, символ человечества, он может быть не признан людьми, может быть не заметен, но он есть – кумир человечества, воплощение наивысших качеств социума. А что если такого героя не будет? ...Или ему не предоставят шанс спасти Землю? Да, и кто предоставит? Природа? Космос? Мы так и не приобрели чувство ответственности и где-то в глубине ищем опеку той самой черной бездны. Но там холодно...
Мы ушли бесследно. Наш мирок рассыпался под гнетом макропроцессов. Одна волна, прошедшая по планете от полюса к полюсу испепелила все материальное подобно песку, рассыпающемуся при сильном порыве ветра. Не было паники, мы ни чего и не успели заметить, все произошло внезапно.Ни СМИ, ни правительство, ни ученые, никто ничего не знал, никто никому не рассказал, мы были в неведенье, и конец настиг нас в нем же. Многие наверняка задумывались, что умереть проще внезапно, и не зная о приближении смерти, так и было. Но…
Где же новая история?
На четвертой планете от солнца, за пятьдесят лет до трагедии человечество оставило свое потомство. Колония из сорока тысяч человек. Представляете, какими одинокими мы стали? И вообще можно ли сопоставить тех людей обживавших Землю и новое общество, построенное на другой планете? Нас мало, и мы брошены на произвол судьбы. На Марсе нет атмосферы, и черный космос через призму безвоздушного пространства выглядит еще более устрашающе, а мы безнадежно одиноко. Мы никогда не смиримся с потерей дома, даже если найдем новый, и нас всегда будут терзать вопросы. Не каждый человек прошлого мира был способен отправиться на поиски ответов, но сейчас мы готовы устремить взор на пепел нашей родины…
Как известно, еще с середины двадцать первого века в перспективе Марс приобрел статус второго дома человечества, но никто всерьез не задумывался, что он может стать нашим единственным убежищем.
Была и первая неудачная попытка колонистов восстановить атмосферу на Марсе, и первые удачные работы по созданию платформы для постройки крупной базы, и первое растение, выращенное на этой планете. Постепенно тяга человечества к звездам переросла в нечто большее, чем неловкие попытки прикосновения к неизведанному. Первоначально все проекты исходили от военных запросов. Обострение ситуации в мировом сообществе, из-за нехватки конечных ресурсов, привело к быстрому развитию ракетостроения. Позже, когда мы обнаружили в иссушенных морях Марса метрозенон – альтернативный вид топлива, свои инвестиции к космической отрасли приложили все ведущие корпорации мира. За пятьдесят лет на Марсе была сформирована своя инфраструктура, маленькое государство. Продукты питания для содержания колонии выращивались на планете. Имея колоссальный запас металлов, мы смогли развить транспортную систему, а проблема добычи воды, свелась к планомерному растапливанию ледяных шапок. Двадцать три года назад было рождено первое поколение внеземных людей, что привело к возникновению новых общественных движений, одни из которых выступали за продолжение освоения космоса, другие против. Я же попал на Марс после распределения космических войск. Неплохой инженер с хорошим послужным списком, полетел в девятой программе запуска в 2120 году, по рекомендации крупного деятеля космической отрасли Стивена Гольда. Работа здесь была крайне интересной и увлекательной. Повсеместно в пользование космопортов вошли нано роботы, они оказывали незамедлительный ремонт новоприбывшим судам - подобно рою пчел маленькие работники кружили вокруг кораблей. Рабочее название этого проекта - Парвамоликс и именно его разработкой занимался я. Мое детище. Ошибки при строительстве быть не могло, все меньше и меньше требовались человеческие руки, а время производства сокращалось в десятки раз. Не без гордости могу сказать, что это был огромный шаг для человека в космическом судостроении! Всего за четыре года я смог добиться звания командора и получил в свое распоряжение небольшой корабль класса А, на котором проводил и провожу различного рода испытания. На протяжении восьми лет представлял свое возвращение домой, как обрадуются родные, ждал встречи с друзьями. Но безликая стихия стерла эти мечты, пораждая душевную боль.Я так и не увижу тех ради кого отправился так далеко, не смогу обнять их. Часть меня безвозвратно затерялась под слоем пепла прошлой жизни.
В последнее время я все чаще вспоминаю свое детство. Ласковое солнце будило по утрам, а я валялся в кровати, не думая о будущем дне. Вечерами, заглядываясь на звездное небо, можно было часами думать о бесконечности мира. А дневная суета города, вечно спешащие люди - я часто задумывался над их судьбами, которые за несколько секунд разбились в дребезги. Еще тогда удивлялся, насколько отлажен мировой механизм, как все взаимосвязано и верил в судьбу, верил в “призрачную” опеку. Но теперь, я понимаю - мы одни. Мы сами вершим свою судьбу, и мы задаем свой вектор.
С этими словами я закрыл дневник и подошел к иллюминатору. Вгляделся в бескрайний простор, отдающий блеском миллионов звезд. На орбите остался огромный корабль с символическим названием «Возвращение», по виду напоминающий Ноев ковчег или римскую галеру. Мы постепенно отдалялись от этой огромной махины, зависшей над планетой в молчаливом ожидании. Наш небольшой экипаж, состоящий из одной спецгруппы и десяти штатских: техников, ученых разной направленности, двое из которых никогда не были на Земле, опускался к земной поверхности на небольшом посадочном космоплане – Ястреб. Этот корабль казался мухой по сравнению с «Возвращением». Он состоял из грузового, командного и стыковочного отсеков, а основные габариты занимали разгонные блоки.
Я лечу домой - первая экспедиция в обратный конец после трагедии. Но мне до сих пор, как будто во сне, представляется картина последнего дня, последней минуты.
21 июня 2128 года. День сравнительно ничем не отличающийся от предыдущих, и уж тем более не предвещающий трагедию. В момент, когда всех советников, капитанов и командоров срочно вызвали в цитадель, я как раз направлялся в конвентус - совещательный зал. В коридоре на меня налетел парень, он явно был ошарашен и напуган. У него как будто ком в горле застрял: «Мы потеряли Землю!». Такого никак нельзя было ожидать. Через полминуты я влетел в зал, где собралось, по меньшей мере, человек сорок. Туда-сюда бегали люди. Несколько советников и связистов находились у огромного черного экрана в конце зала. Они тщетно пытались настроить хоть один канал связи. Их действия были похожи на действия врачей, когда те пытаются вернуть пульс умирающего. На панелях мелькали цифры 220, 230, 240… Я с ужасом пришел к выводу, что это температура поверхности Земли.
- Что происходит!? – крикнул я одному из советников.
- Не стойте как вкопанный! Проверьте волну… - он не закончил - появилась картинка. По экрану бегал ошарашенный взгляд человека в скафандре.
- Терк Брайн, капитан транспортного корабля «Бета – Прайм»! – прокричал человек. – Мы только что оторвались от земли! Планета будто взрывается!
- Это база «Люмос», австралийский штат Виктория. У них сегодня должен быть пассажирский запуск. – отчеканил связист.
- Какая у вас высота!? – крикнул советник.
- Две тысячи метров! Мы выбираемся! – голос капитана перебивался ревом двигателей.
- Выводите корабль на орбиту!
- Двигатели на восемь и девять! Двигатели на восемь и девять! – Почти ором капитан приказал вывести двигатели на предельную мощность.
- Покажите температурную маску Земли, – я знал, что таким образом мы сможем узнать, хватит ли времени у этих людей, возможно последних людей планеты Земля. Через несколько мгновений передо мной оказалась разноперая голограмма Земли. Нет… Нет... От увиденного я непроизвольно завертел головой. Красно-оранжевое одеяло уже накрыло три четверти поверхности и плавно ложилось на еще голубые участки.
- Они не успеют, – не отрывая взгляда от мониторов, произнес техник. – У них тридцать секунд.
- Сколько у вас человек на борту!? – появились помехи, и мой вопрос не дошел до адресата. Связные подключили к передаче еще один спутник, и канал наладился. – Сколько человек на борту?!
- Около сотни, – сообщил Брайн. – Что значит, не успеем?
Вопрос повис в воздухе, и Брайну пришлось повторить. Но и в этот раз ответом послужило гудение приборов. Советник нашел в себе смелость и произнес: “Держитесь капитан…”
Лицо на экране покрылось капельками пота. Душераздирающий взгляд столкнулся с каждым человеком, находящимся в зале. Брайн включил громкую связь, так чтобы все пассажиры могли услышать его последние слова. Не знаю, какие внутренние силы нужно иметь, чтобы сжать в кулак всю свою волю и подарить напуганным и обреченным людям такую надежду: “ Мы выходим на орбиту и направляемся к Марсу. Все будет хорошо.” Через мгновение связь оборвалась, также как и человеческие жизни…
Два года мы не решались вернуться за ответами, но месяц назад температура Земли резко упала, давление нормализовалось. Появились положительные результаты исследований со спутника, что предполагало запуск экспедиции, а в столице России, вернее в том, что от нее осталось, был зафиксирован взрыв. Это могло быть, что угодно: последствия катастрофы, породившие литосферные сдвиги; взрыв подземных хранилищ; или все в совокупности, но маршрут был определен. Наши результаты не давали точной картины обстановки на планете, однако было ясно, что наступил наиболее стабильный период.
До входа в атмосферу 10 минут, - вытащил меня в реальность бортовой компьютер. - Экипажу приготовится к перегрузкам.
На кораблях уже давно стояли регуляторы перегрузок, и посадки проходили без осложнений, но из алгоритма речевой записи ИИ до сих пор не убрали эту фразу.
Немного погодя, я спустился на капитанский мостик.
Половину панорамного иллюминатора закрывала планета пепельно-сизого оттенка, из-за контура которой нещадно палила звезда. Солнечный свет слепил глаза и заставлял щуриться. По центру у самого окна стоял неподвижный темный силуэт - Грин Торс, седовласый капитан, один из «первооткрывателей» Марса, один из тех, кто дольше всего не видел дом. Он не пожелал оставаться на «Возвращении» и решил одним из первых ступить на Землю.
Я направился к иллюминатору. Услышав мои шаги, но не повернувшись ко мне лицом, он продолжал вглядываться в космос.
- Мы уже близко, – произнес капитан затаив дыхание.
Я молча поравнялся с ним.
Смотря вдаль с отрешенным счастьем, отражающимся в глазах, он спросил.
– Вы считаете оправданным столь скорое возвращение?
- Честно говоря, мы сделали поспешные выводы, – я открыл планшет и просмотрел исследования. - Результаты могут давать погрешность, и от неприятностей мы не застрахованы – на Земле ужасные бури, да и причину всплеска мы не знаем.
Грин заложил руки за спину и повернулся ко мне.
- Тон, я не сомневаюсь в вашей предусмотрительности, но неужели нас стали бы посылать, не делая при этом точных расчетов?
- Да… Но все же мы летим не совсем домой. Трагедия тоже ничем не предвещалась, однако мгновенно стерла с лица Земли человечество, и это чудо, что нам удалось выжить. Мы должны делать выводы, - довольно холодно и поучительно произнес я. Неужели миллиарды смертей ничему не научили людей?
Внезапно на мостике появилась Терина. Это милое юное создание мгновенно оказалось около капитана и развеяло разговор своей беспринципностью.
- Пап, мы с Карлом решили, что тоже отправимся в город, - ожидающим взглядом она посмотрела на отца.
Терина и Карл как раз и были теми единственными пассажирами, которые ни разу не были на Земле. Несмотря на то, что в момент трагедии им уже было по двадцать лет, они ни разу не покидали марсианскую станцию из-за возрастного ограничения на полеты.
Грин сурово посмотрел на дочь, но взгляд девушки свел все возражения на нет. Капитан повернулся ко мне и добродушно похлопал по плечу.
- Ну что ж, Тери, как мне известно, руководитель группы Тон Редгар, а я всего лишь капитан корабля. Думаю, по этому вопросу, ты посоветуешься с ним, когда мы посадим корабль.
Она поцеловала его щетинистую щеку, от чего он совсем раздобрел.
Мы обсудили вопрос о Карле и его научной работе, после чего Тери покинула мостик. Но как только девушка скрылась за дверной панелью, Грин переменился в лице. Чары дочери недолго действовали на капитана, и озадаченно он взглянул на меня.
- Вернемся к разговору. Тон, я всего лишь хотел убедиться в вашей ответственности. Не будет глупостью, если скажу, что больше всего переживаю за свою Тери…
- Но почему вы доверяете свое сокровище мне? Почему вообще взяли ее на корабль? – перебил его я.
- Эту девчонку ничего не остановит! Уж поверьте мне, она столько раз преподносила сюрпризы. Конечно, я пытался отговорить ее от полета и даже просил комиссию о ее не допуске, - Грин многозначительно вздохнул. – Вы сами видите, чем это увенчалось! Хорошие специалисты сейчас нужны, а она в своей биологии делает очень неплохие успехи, да еще к тому же плюсом идет ее излишнее любопытство.
- И вы хотите отпустить ее к аномалии, когда мы сами не знаем, что там произошло?
- Я? – изображая удивление, он посмотрел на меня. - Ни в коем случае. Я не хочу, но это бесполезно.
- А Карл? Он не мог ее отговорить?
Грин усмехнулся.
- Да он такой же, как и Тери…
По кораблю пролетело оповещение: « Вход в атмосферу», и разговор закончился сам собой. ИИ предложил нам погрузиться в кресла, похожие на стоматологические.
Уже на подлете можно было видеть пробивающийся сквозь километровый пепел, свет Земли. Но все осознание события пришло после того как резко затих гром нашей машины, и мы ворвались домой сквозь серую завесу. Внезапно, темное холодное пространство сменилось обволакивающими оранжевыми цветами и белесыми облаками. Мы спускались, и свет заливал Ястреба, он отражался от всех панелей, переливался и создавал поистине великолепную картину. Мы молча наблюдали за чудом, а наш корабль как стрела приближался к цели.
Вот уже очертания планеты: холмы, иссохшие русла рек, пепел, витающий в воздухе как снег. Снег! Я давно не видел снег! И эта маленькая иллюзия пробудила множество чувств. Первые экспедиции на Марсе занимались восстановлением атмосферы. По сути, там тоже можно было создать осадки, однако, атмосфера планеты постоянно «сдувалась» солнечным ветром и при одной из сильных вспышек улетучилась полностью.
Через несколько секунд компьютер объявил о посадке, и корабль сильно тряхнуло – двигатели изменили направление реактивной тяги, и спуск, которым управлял искусственный интеллект нашей птички, стал проходить плашмя. Мы приземлялись на одну из главных магистралей Москвы. Дорога напоминала черное разломанное плато, вокруг ни листочка, ни травинки – все вымерло. Свернутые катастрофой, изъеденные коррозией и кислотными дождями были раскиданы несколько десятков машин. А вокруг бескрайняя пустошь…
- Трейс, - обратился капитан к одному из солдат, когда индикатор стыковки замигал зеленым огоньком. - Что скажешь о воздухе?
Трейс пробежался пальцами по сенсорной клавиатуре.
-Компьютер говорит, что уровень кислорода низкий, но достаточен, содержание ядоносных металлов высокое, но для короткой прогулки не убийственно.
- Маски не снимать, первой выходит спецгруппа, остальные за ними, - скомандовал Грин и повернулся ко мне. – Ваш выход.
Долго одевать защитный костюм не пришлось – требовалось просто встать в круговое поле и тонкая струя накладного аппарата, проходила за несколько секунд все тело, обволакивая его разными слоями ткани. В отсеке уже собралась большая часть команды, и я отдал приказ об открытии стыковочной панели.
Через минуту, которая показалась вечностью, открылся шлюз, и в лицо ударил яркий свет. Я почувствовал, как отвык от подобного ощущения. Несмотря на то, что в атмосфере витала пелена пепла, свет был достаточно резким. Лучи впились в глаза, но я чувствовал, как кожа впитывает эту энергию, которой так не хватало на протяжении восьми лет. Здесь солнце не такое как на Марсе, здесь оно родное.
Скомандовав группе, я собирался было сделать шаг, но, отхватывая солнечные блики, заметил хрупкий силуэт, прыгающий с корабля на планету. Это была Терина. Ее безрассудство меня поразило. Что она делает? Экипаж закричал: «Остановись!», но нога уже ступила на чуждую планету. Проигнорировав возгласы, она побежала прочь от корабля, и мы кинулись за ней вдогонку.
- Что ты делаешь!? – вскипел я.
Остановившись, девушка повернулась. Обвела всех радостным взглядом, сняла маску и сделала глоток воздуха.
- Разве не за этим мы сюда прилетели?! - улыбнулась она.
- Но это же опасно!
- Не настолько, чтобы не сделать этого! - Терина наслаждалась, и ее лицо все еще сияло в улыбке.
И в правду. Мы дома. Мы проделали весь этот путь не только ради исследований. Это наша родина! Я тоже снял маску, дабы сделать несколько глотков родного воздуха. Он был солоноват на вкус, одного глотка не хватало, чтобы набрать достаточно кислорода, но это не имело значения. Я обернулся и увидел остальных членов экипажа. Каждый переживал те же чувства, что и я, и ни у кого не было кислородной защиты. Люди возвели взгляды к солнцу, и жмурились от лучей, затуманенных пеплом. Несмотря на гонимые ветром облака и потоки пыли, чувство родной земли под ногами создавало безмятежность, и в наслаждении я закрыл глаза. Невольно я вспомнил зеленые поля и леса в изобилие расстилавшиеся по планете. Но приподняв веки, увидел только опаленную землю. С трудом подавив острый приступ сочувствия к осиротевшей земле, я собрался. Нужно было двигаться дальше. Несколько техников уже кропотливо работали с первой машиной. Остальные же все еще вкушали прелести родной планеты, однако быстро принялись выполнять свои обязанности после нескольких моих команд. По связи капитан сообщил о прибытии броневика (Из-за огромного веса машины, мы не могли взять ее на борт Ястреба, и воспользовались технологией «комета», когда прямо с орбиты на поверхность планеты доставляется полностью автоматизированный грузовой модуль). Это означало, что мне нужно проконтролировать спуск и проверить системы. Спустя пару минут, в небе замелькала точка, она стремительно неслась вниз, и уже на подлете к земле сработали двигатели, их тяга удивительно быстро сбила скорость штуковины. Плавно опустившись, передо мной сиял огромный транспортник. Восьмиколесный зверь. Его шины приходились выше меня на целых полметра, амортизирующая система крепилась к блочному трейлеру обтекаемой формы, а внутри легко могла уместиться целая лаборатория. Пока я разбирался с двигателем, ко мне подскочил Карл. Он не без гордости заявил, что закончил сканирование, и выдвигаться к аномалии прямо сегодня не стоит, вечером ожидается буря. А до вечера оставалось не более четырех часов. Что же, если до завтра мы не сможем отправиться в город, то сегодня надо совершить небольшую прогулку. До конца убедившись в исправности махины, я направился к капитану. Грин согласился с необходимостью подобной прогулки, но возник вопрос с маршрутом. Однако эту проблему решил Карл, бесцеремонно прервавший разговор. Оказалось, что к западу расположен небольшой поселок, причем холмистая местность прикрыла его от полного разрушения, так что это был бы идеальный вариант для прогулки, к тому же единственный. Когда же все детали похода были обговорены, я отправился за командой. На сбор желающих потребовалось менее десяти минут – каждый, кто не занимался обследованием местности, хотел принять участие. Конечно же дочь капитана и ее парень не обсуждались. Мой отказ повлек бы за собой целую лекцию об их незаменимости даже в простой прогулке, плюс я отлично понимал их детскую радость и любопытство, ведь сам испытывал подобные чувства. Еще два человека были из личного состава моего корабля, другие двое были учеными из НЦМ (Научный Центр Марса). Отбор людей для экспедиции предоставили мне, и большинство команды я выбрал из своих проверенных подчиненных.
Не спеша мы выступили на дорогу и начали продвижение по холмистой пустыне. На пути встречались обломки поверженной в крах цивилизации наводившие печаль. Вся команда с интересом разглядывала новый пейзаж, который стал более напоминать безжизненную пустошь нашей марсианской базы. В основе ужасной картины был искореженный метал, торчащий из под слоя бесцветной породы. Несмотря на свою нынешнюю ущербность, эта планета поразила парочку – с таким удивлением они упивались этой «призрачностью», делали снимки и пометки в своих блоках. Меня же все больше сдавливали нахлынувшие воспоминания, а от вида мертвого поселка вообще стало как-то не по себе. По периметру были раскиданы остатки земного жилья – рассыпавшиеся от волны многоэтажки. Мы продвигались к центру по змеевидной дороге изрезанной шрамами. Горелый транспорт, заваленные обломками детские площадки, черные глазницы выбитых окон и полная тишина – все это создавало не лучшую атмосферу. Но тишину нарушил возглас Тери. Ее в ступор привел истлевший труп, вросший в каркас разорванной легковушки. Я молча приблизился к мертвецу. Тело осталось в неизменной позе, обгорелые кости мертвой хваткой держали руль, видимо от волны автомобиль прикрыли близлежащие дома, и безжалостная стихия не прикоснулась к движению. Оно и поразило девушку, ведь никто не был готов, мир просто застыл и время как будто остановилось. Таких скульптурных произведений миллионы в этой страшной колыбели. Карл заметил несколько пятиэтажек, сохранивших свой облик, и предложил заглянуть внутрь. Пробираясь через завалы камней и арматуры, я разглядывал эти бетонные склепы и пришел к выводу, что они очень хорошо сохранились – все предыдущие строения, казалось, развалятся от одного прикосновения. Мы с опаской подкрались к подъезду. Дверей не было, только черная дыра приглашала нас посетить свою утробу.
Первой в подъезд осмелилась войти Терина. Внутри царила тьма. Мы включили фонарики и во мгле засверкали тысячи частичек пыли. Обведя светом лестницу и заглянув через перила вверх, я замер, с пристальным вниманием наблюдая за утопающим светом моего фонаря. Я услышал шепот доносящийся сверху. Оглядев команду и увидев страх, понял, что мне не померещилось. Что это? Не возможно.
–Там кто-нибудь есть?!- крикнул я, и мой голос разнесся эхом по мертвым пролетам.
Шепот усилился, но никто не смог разобрать ни слова. Ничего не оставалось, как молча дать команду подниматься. В недоумении и страхе мы ускорили подъем по лестнице. Звук наших шагов гулко разлетался во мраке. Я достал пистолет, который мне всучил Грин «на всякий случай». Видимо это и был тот случай. Как это объяснить? А может у нас галлюцинации из-за отравленного воздуха? Вдруг я наступил на какую-то деревяшку и свалился на пол, поднимая клубы пыли. Хорошо, что я откинулся назад – прямо передо мной на пол обрушилась бетонная глыба. Мне помогли встать и протянули фонарик. Трейс, идущий за мной, указал пальцем на пролет выше. Звуки исходили оттуда. Быстро отряхнувшись, я повел отряд именно туда. На верху оказался длинный коридор, он был завален трупами, но они меньше всего сейчас меня привлекали - в самом конце, из последней двери бился свет, не дневной, не вечерний, не естественный…
Голос усиливался и стал еще громче трезвонить в голове, когда мы подобрались к самой двери. Но разобрать слов я так и не мог. Сердце бешено стучало, а на носу появились капельки пота. Я стоял у дверей, ожидая пока команда немного соберется. В такой ситуации это было сложно, но необходимо. Я два раза медленно взмахнул рукой, вскидывая каждый раз по пальцу. На третий резкий взмах Трейс выбил дверь с ноги, и мы очутились в небольшой залитой сизо-белым светом комнатушке. На полу были раскиданы игрушки, покрытые пылью, в углу лежали горелые деревяшки от детской кровати. Ветер, сквозняком проходивший в окно, кружил в воздухе пыль, а у окна стоял мальчик лет десяти. Он был в одной кофточке, рваной и старой. Кожа и глаза ребенка были бледно голубого оттенка. Он не двигался и не шевелил губами, но голос уже звучал где-то внутри меня. Он заворожил. Мы все просто внимали несуразному звучанию и в страхе наблюдали за мальчиком. Только сейчас я понял, что свет озаряющий комнату исходит от самого ребенка! Он смотрел на меня, на нас, на каждого, каждому прямо в глаза. На его лице было смирение. Мои мысли путались, слова пропали, и я просто был зрителем. Отведя стеклянные глаза от ворвавшихся и развернувшись к окну, он медленно поднял руку и указал на заходящее солнце. В глазах зарябило, шум полностью заложил уши и сдавил голову. Через мгновение все прекратилось – ребенок исчез, он растворился в воздухе, образовав туман, который подобно голосу обволок нас…
AlanLecter (17-го, 28 лет)
