Погрузка шла полным ходом. Роме нужно было лишь следить, чтобы трехметровые, обитые металлическими противоударными пластинами ящики, доставленные на космодром при помощи грузовых самолетов, при помещении на конвейеры не оказались перевернутыми. В противном случае в фильтратах запустится необратимый химический процесс, и прибор выйдет из строя, а стоил каждый из них немалых денег.
Расположившись на нижнем ярусе, предназначенном для размещения крупногабаритных грузов, Рома всем телом ощущал нарастающий рокот «Альнаира», временами переходящий в нестерпимый рев. Корабль готовился к взлету. Увидев его впервые несколько лет назад, когда основная сборка была завершена и, сверкая новой, отполированной до блеска обшивкой, он, покинув подземные цеха, предстал перед публикой, Рома потерял дар речи. Хищный, заостренный нос, мощные, покатые четырехлопастные крылья и утяжеленное днище. Все это делало похожим звездолет на истребитель, что и являлось его отличительной особенностью от применяемых ранее космопланов. Данная конструкция не предусматривала использования ни разгонных ступеней, ни внешних ускорителей, ни сбрасываемых топливных баков, так как полет осуществляется за счет многорежимных гиперзвуковых двигателей. ««Альнаир» должен видеть земной горизонт, красоту рассветов и закатов, иначе он не захочет покидать космос, привыкнув к бескрайним просторам звездного неба»: однажды сказал главный инженер, когда окончательно утвержден был горизонтальный взлет, а разгонную полосу проложили в сторону восходящего солнца.
Способный вместить до десятка тысяч людей, корабль был поистине великим творением людских умов, его детищем. Неповторимый, возвышающийся на сотни метров над вековыми елями, он приковывал восхищенные взгляды, служа главной красой космодрома, но сейчас, когда погрузка шла полным ходом, а брюхо звездолета зияло множеством раскрытых погрузочных люков, напоминал гудящий муравейник.
Стянув наушники, защищавшие слух от гула звездолета, Рома спустился с наблюдательной площадки. Погрузка завершилась, и конвейеры, исправно сделавшие свое незамысловатое дело, вздрогнув, остановились. Вытащив рацию, юноша нажал кнопку вызова:
- Блок пять, прием, вызывает блок пять, как слышно?
- Прекрасно слышно, блок пять. Погрузка закончена?
- Так точно, прием, - отрапортовал Рома.
- Начинаем консервацию. Вставь пульт управления в системник и покинь блок. Люк закроется через пять минут. Как понял?
- Приступаю к выполнению, отбой.
Выключив рацию, Рома направился к выходу. Конвейеры уже наполовину скрылись в жерле звездолета, а отсеки с ящиками блокировались металлическими перегородками. Оказавшись на безопасном расстоянии, он оглянулся и с удовлетворением отметил, что мощный люк, ведущий в грузовой отсек, плавно поднимается, скрывая за собой тридцатиметровый проем. Однако как все отлажено, с нескрываемым восторгом отметил парень про себя.
Не успел Рома прошагать и пары метров, как сработал, напоминая о себе, персональный пропускной лист. Изъяв его из внутреннего кармана, прочитал поступившее сообщение: «Посадка на корабль начнется через десять минут. Ваш лифт под номером пять. Прибыть на место без опозданий. Удачного полета». Осторожно свернув лист, аккуратно вернул на место. Служебная машина уже ждала его на стоянке. Тесновато, но придется потерпеть, иначе не успеть вовремя.
Из мощного, приземистого брюха корабля по спущенному восьмиполосному трапу не спеша, шурша колесами разъезжали груженые транспортники и пассажирские автобусы. Пристроившись за одним из грузовиков, машина успешно миновала очередной блокпост и вскоре оказалась в посадочном отсеке корабля, способном вместить в своем жерле небольшой, густонаселенный городок. Конструкторы, проектировавшие звездолет, не зря предусмотрели столь огромные размеры помещения, ведь оно служило не только лифтовым отсеком, но и разгонной полосой для истребителей, а также разгрузочным плацдармом. Не было здесь ни лестниц, ни дверей, ни эскалаторов, лишь металлические створки, ведущие к лифтам, вмонтированные в стены корабля по обе стороны от размеченных полос, строго параллельных друг другу. У каждой из них расчерчена парковка для транспорта, а у входа, перехватив автоматы, следят за порядком военные, уже облачившиеся в форму внутренней охраны корабля. Рома знал, что лифты, расположенные слева, предназначались для доставки грузов в верхние отсеки звездолета, поэтому умная беспилотная машина, варьируя только ей известными путями, избегая столкновений, пересекла несколько полос, направляясь к пятому лифту. Считав данные с проходного листа, она безошибочно определила маршрут, личность пассажира и спустя несколько минут уже припарковалась на стоянке. Хлопнув дверцей, юноша направился к толпившимся у лифта ученым, на ходу доставая пропускной лист и демонстрируя военному, преградившему ему путь. Пожав руки знакомым, отыскал Сержа, успевшего обзавестись слушателями для травли очередной байки.
- Серж, - оттащил его в сторону Рома, - я не прав был, извини. Погорячился с утра. Погрузка эта, архаровцы, а тут ты со своими историями…
- Псих, - недовольно пробурчал тот в ответ, но глаза его уже светились прежним дружелюбием, хоть он и пытался скрыть это, старательно хмуря брови.
- Да ладно тебе. Лучше скажи, что обо всем этом думаешь.
- А ничего. Много ли может знать научник С-класса? Разве что название техники, которую они старательно в корабль впихивают. Мое дело маленькое, бактерий отлавливай, да описывай. Слыхал только я однажды от надежного человечка, - добавил он после нескольких секунд раздумий, - что цель полета совсем не исследовательская, да и планета не радиоактивная. Хотя по мне это полный бред. Материал, доставленный разведывательным зондом, подделать не так-то просто, - и, раздобрев вконец, попытался скормить Роме бутерброд собственного приготовления. Душа-человек. – Кстати, почему так пассажиров на посадку мало прибыло? – неожиданно сменил Серж тему разговора, заметив, что топтавшийся неподалеку военный неодобрительно косится в их сторону.
Рома огляделся по сторонам. А ведь действительно. Лифтовые зоны были заняты лишь под номерами пять, семь, одиннадцать, двенадцать и тринадцать, а это не больше двух тысяч человек. Больше половины посадочных площадок были свободны.
- А это, Сергей Иванович, потому, что вам чаще нужно было собрания посещать, где подробно жизнь на корабле рассказывали, - ехидно ответил Рома, недовольно цокая языком. – Биологи и зоологи в ботаническом саду трудятся. Об инженерах-строителях и говорить не буду, эти трудоголики корабль больше пяти лет не покидают. Энергетики от малого атомного реактора не отходят. Как с ребенком возятся. Маневровщики и наводчики вчера прибыли, за ними медики. Обсуживающий персонал также давненько здесь обжился, а о военных и говорить не нужно. Остались ученые, то есть мы, командиры подразделений, которые у седьмого лифта толпятся, высшие чины, транспортники, ну и, конечно, капитан с пилотами…
Разговор друзей прервал сигнал, сообщающий о начале посадки. Створки лифта раскрылись, демонстрируя сияющее белизной просторное помещение. Один за другим ученые заходили внутрь, прикладывая к распознавательной пластине персональные листы. Система безопасности на «Альнаире» была на высшем уровне, что и говорить. Створки бесшумно закрылись, и лифт пришел в движение. Рома, прижавшись к стене, закрыл глаза, тяжело вдыхая воздух. Сердце забилось учащенно, тревожно. Он чувствовал, как стены, сжимаясь, сближаются и вот-вот раздавят его. Паническая атака захватывала, не желая отпускать трепещущую душу. Опустившись на пол, затрясся, ударив пытавшегося помочь друга, лихорадочно вспоминая советы психолога. Не помогло. Страх не желал отступать, напоминая о страшных событиях детства, к горлу подступала тошнота. Люди, словно издеваясь над ним, столпились плотной стеной, отбирая живительный воздух и так необходимое жизненное пространство, но это не помешало расслышать спасительный гудок, сообщающий о прибытии лифта на место. Юноша, вскочив на ноги и, расталкивая людей локтями, словно ошпаренный, выскочил наружу.
Оказавшись в длинном, просторном коридоре, убегающем вперед и освещаемом мягким, желтоватым светом, исходящим от сводчатого потолка, Рома постепенно приходил в себя. Оглядываясь по сторонам, он надеялся, что произошедшее осталось незамеченным, а страшные, пугающие картины оживали лишь в его болезненном подсознании.
- Мне думалось, что у нас намечается прогресс, - мягкий, грудной голос раздался у него за спиной, - а вместо этого Вы умудрились избить человека.
Обернувшись, Рома увидел своего лечащего врача, сорокалетнего мужчину с властным, тяжелым взглядом сияющих голубизной глаз.
- Я тоже так думал, Эдуард Николаевич, пока не оказался в лифте. Нейролептики, гипнотические трансы, десенсибилизация, все к черту. Я не смог ничего забыть и будто снова оказался там, в горах. Зря эксперимент с лифтом затеяли, - с тоской произнес Рома. – Мне необходимы таблетки.
- Да-да, я прекрасно Вас понимаю, молодой человек, но сначала Вы пройдете в каюту, иначе мне придется тащить Вас на своих плечах,- доктор ободрительно улыбнулся. – Лучше, кстати, нам поторопиться, если не желаете быть впечатанным в стену при взлете.
Как ученому А-класса, Роме предоставлялась отдельная каюта, состоящая из нескольких отсеков, в одном из которых размещался пункт слежения за основными показателями фильтратов. Основная задача юноши заключалась в том, чтобы два раза сутки отправлять отчет о состоянии приборов, а в случае неисправности спуститься в пятый блок и устранить ее. Доктор же должен был, в свою очередь, следить за состоянием здоровья Ромы, выводить его из искусственного сна в положенное время, выдавать таблетки и поглядывать на приборную доску, где при поломке фильтратов загорался красный тревожный свет. Эдуард Николаевич, в душе всегда мечтавший стать великим ученым, отчасти исполнил свою мечту, приблизившись к ней на столько, насколько это вообще было возможно, пусть и ограничивалась она приборной доской и мягким, уютным креслом инженера- физика А-класса.
***
Дни для Ромы проносились быстро. Не успевал он проснуться, проверить состояние приборов и перекусить, как болезнь, на время усыпленная препаратами, брала свое, и он вновь погружался в мир сновидений.
Детство… Такое далекое, размытое пеленой времени, оно вновь и вновь всплывало в его подсознании. Рома играет в прятки с друзьями, купается в небольшой, кристально прозрачной речушке, греется у костра в детском лагере, впервые садится за руль отцовской машины на школьном выпускном. Но вот он уже студент. Стоит на параде, счастливый и беззаботный. Бессонные ночи перед сессией, подработки в свободное от учебы время и поход в горы. Как отчетливо, ясно помнит Рома первый перевал и глоток свежего, морозного воздуха на присыпанном снегом Гастелло, а после ледник с замаскированными тонким льдом трещинами. Лямки тяжелого, неподъемного рюкзака врезаются в плечи, его тянет назад, но он упрямо шагает вперед, врубаясь кошками в лед, а склон забирает вверх, становясь круче. Голый лед. Приходится идти в связке, по пятнадцать минут перецепляя карабины у ледобуров, разогревая замерзшие пальцы собственным дыханием. Группа шла траверсом, поэтому, когда Юлька, вскрикнув, сорвалась вниз, а за ней и Саша, вырывая ледобуры и скользя вниз, к разверзшейся трещине ледника, Рома, шедший последним, уже приготовился, вдавив ногой крепление и удобней перехватив ледоруб. Не обошлось. Под тяжестью двух людей парня потянуло вниз и вот он уже летит в разверзшую пасть горы. Рюкзак замедляет движение, но не настолько, чтобы избежать падения. Вниз… Стены трещины сужаются, сдавливают грудную клетку Ромы. Дышать тяжело, сил больше нет, а наверху, склонившись, кричит Юлька, подбадривает Сашка, обещая вытащить его оттуда. Им удалось избежать падения: веревка зацепилась за оголенный выступ скалы. Не хватает воздуха, рука и ребра сломаны, из рассеченной щеки идет кровь. Как долго тянется кошмар, нет конца… Хочется есть. Почему так жарко? Стены, вздрогнув, словно от взрыва, осыпаются глыбами льда, поглощая зовущего на помощь Рому, но вместо слов слышны лишь хрипы. Это не сон.
Раскрыв глаза, увидел склонившегося над ним Эдуарда Николаевича, руки которого сомкнулись на горле юноши. Не задумываясь, наотмашь ударил его в лицо, но кровь, хлынувшая из сломанного носа, не остановила обезумевшего доктора. Зарычав от бешенства, он лишь сильнее стиснул побелевшие пальцы. Рома задыхался, в глазах помутнело, выступили слезы. Предчувствуя скорую смерть, из последних сил саданул ребром руки по горлу, заставив нападавшего скрючиться от боли. Нескольких мгновений было достаточно, чтобы преломить ситуацию. С трудом поднявшись на ноги, шатаясь, Рома занес кулак для решающего удара, но доктор, мотая головой, хватая ртом воздух, отступил к стене, медленно сползая на пол. Не выпуская из виду сошедшего с ума соседа, юноша принялся судорожно выворачивать содержимое аптечки. Отыскав обезболивающее, вколол в вену, принял пачку тонизирующих препаратов и таблеток, восстанавливающих работу мышц. Через несколько секунд сознание прояснилось, дышать стало значительно легче.
- Мать вашу, ты что творишь?! – прохрипел Рома, придерживаясь за дверцу шкафа.
- Я не хотел, нет, не хотел, я не хотел, - замотал головой Эдуард Николаевич, вытирая рукавом грязного, замусоленного халата кровь, хлещущую из носа, - ты говорил во сне, нас могли услышать. Услышать, понимаешь? А я не хотел это, нет, - бормотал он, уже не обращая внимания на юношу, отвернувшись к стене.
- Ты чекнулся! – рявкнул Рома. – Дернешься в мою сторону - убью!
- Нет, только не кричи, тссс, - приложил доктор палец к губам, уставившись на него безумным, остекленевшим взглядом.
- Пошел ты! Сиди и не дергайся, я скоро вернусь, - прошипел тот в ответ, направляясь к двери.
- Не ходи туда, не ходи, ты впустишь их сюда! – застонал Эдуард Николаевич и, забившись в истерике, заполз под стол, трясясь от страха.
Рома, отмахнувшись от него, дернул ручку двери. Закрыта. Где пропускной лист? Ослабевший, истощенный, он с трудом передвигал ноги, ощущая нарастающую дрожь в руках и ногах, но, нужно вызвать охрану, они- то уж разберутся, что к чему. Отыскав лист, приложил к автоматическому замку. Раздался щелчок. Путь свободен.
Allie27 (27-го, 31 год)
