Сквозь протертые и сальные шторы, солнце активно пыталось разбудить меня. Лучи попадали сквозь щелки и освещали пыльный высокий шкаф, сумку рядом с ним, небольшой столик и часть моей кровати. Я лениво развалился на ней, и мне вовсе не хотелось вставать. Потянувшись рукой к тумбочке, я взял будильник. На нем ярким зеленым цветом, горело 6.42.
Мой покой был нарушен, когда в дверь вломился отец и прокричал:
- Миша вставай! Живо! К сестре забегай, собирайтесь, я жду вас в гараже. Время у нас ограничено. – Договорив он, начинал уходить.
- Ага, сейчас будем, – сонно и потягиваясь, сказал я вслед.
Я поднялся и начал собираться.
Отца звали Стэн, спортивного телосложения, с седой бородой и черными как ночь волосами. Ему всего сорок четыре, а похож он был на старичка около шестидесяти. С моей сестрой Вероникой они были не в ладах. Девчонке скоро будет четырнадцать, переходный возраст и прочие девичьи премудрости. А вот со мной ему было легко общаться, может быть это, потому что я парень или же, потому что я был ему не родным.
Моя комната находилась на чердаке, а все, потому что в детстве я хотел быть ближе к небесам. Глупо, понимаю, но в те деньки мне казалось, что до них можно ухватиться рукой, с крыши нашего домика. Пока мои мысли крутились в голове, я оказался на втором этаже, у комнаты сестры.
Громко проговорил и постучался:
- Вероник! Я вхожу.
Оказавшись внутри, передо мной оказалась свалка – из книжек, одежды и другого хлама: в виде игрушек и прочего. На заваленном тетрадями столе стояли остатки вчерашнего ужина. Пробираясь словно по минному полю я подошел к кровати. Растолкав сестру, объяснил, что и как, и помог ей собраться.
Спустившись в гараж, Вероника одернула меня рукав и заявила:
- Без мамы не пойду! – И надула свои розовенькие щечки.
Тут я, пожалуй, поясню. Нашей мамы не стало после рождение сестры. Вероника же став взрослей начала винить себя в её смерти. А всё что осталось в память это брелок с собачкой и одно фото.
- Ну, ладно-ладно иду. – Буркнул я.
Поднявшись в комнату, я окинул свой взгляд и обнаружил в шкафу серванте то, что искал. Взяв фото и брелок, я увидел свою молодую маму. Светлые русые волосы, голубые глаза, стройная фигура и милые ямочки на щеках. Увидев её образ, я сразу вспомнил, как в детстве мы гуляли и играли вместе. Где-то в глубине моей души появилось чувство большой утраты, и мне стало очень некомфортно.
Невольно по моей щеке скатилась слеза, и тут раздался взрыв, меня ударной волной вынесло за пределы комнаты. Оглушенный я поднялся, отряхнулся, убрал брелок в карман, и вытащил фото из разбитой рамки. Быстро спустился вниз, запрыгнув в машину - мы двинулись в путь. В заднее стекло автомобиля было видно, как наш дом рушиться от выстрелов то ли танков то ли минометов.
Задремав, я немного призадумался:
Из новостей услышанных, прочитанных, и увиденных мной кусочками, я понимал какая обстановка в мире. Централ – раздельный на Юг, Север, Восток, Запад – резко начал бастовать. Они предложили гениальное предложение: все кто не входил в их состав, должен обязательно войти в него. Всех кто против - естественно в мусор, даже если это целая небольшая страна, коей являлось наше место проживание.
Я же в свои семнадцать мог предположить, что этот геноцид начал Юг. Там же обитали самые жирные держатели управления потока распределения. Нефть, газ, и всё остальное в массовом потоке проходили через них. Если же они не одобряли чего либо – то могли спокойно закрыть поставку того или иного товара. Южане могли перекрыть все вентиля – и Централ бы встал. Поэтому их уважали и побаивались. Север же самой бедной частью централа, там обрабатывали всякий хлам. Большая часть местности была заставлена заводами. Люди, живущие там – с рождения призваны на смерть от тяжелой промышленности. Менее пугающе факты и реализация хотя бы, какой-то выживаемости достались Востоку и Западу. Моя же догадка такова, что в нашей небольшой стране было много тех, кто против объединения, тем самым они подписали смертный приговор – став мишенью для юга.
Пока я размышлял, мы оказались на полпути до места, где жил наш дедушка Митчелл. Остановившись на заправке, отец остался заправлять машину, а мы с сестрой двинулись в так называемую придорожную кафешку. Заказав блинчиков с медом и молока, мы все еще пытались проснуться, и понять реальность. Когда я более менее очнулся от сна, увидел часы над барной стойкой на них было 9.52. В целом антураж был таков: это немного парных столиков, с протертыми коричными сидениями, небольшая стойка – прилавок и касса, за ней дверь в кухню. Настенный телевизор, и различные спортивные украшения на стенах. Осмотревшись получше, я увидел людей, загнанных и запуганных - видно они тоже бежали.
Тем временим когда подошел отец, подоспел и завтрак. Поев мы отправились дальше.
Dolt75 (22-го, 50 лет)
