Идти было крайне тяжело, резкие потоки ветра сбивали с ног, пару раз проваливался в мокрые сугробы. Сначала не мог понять, как так? Потом допёр, что это сжиженный ксенон. Его тут очень много, аж ксеноновое озеро впереди! Идеально круглое и небольшое, оно стало для меня оазисом надежды посреди бескрайней пустыни отчаяния. В самом центре озера было воздвигнуто иглу. Конечно, я немного приукрасил, на самом деле это была лужа, всего пол метра глубиной. Но образ лужи не так поэтичен. Ведь согласитесь, «лужа надежды» – ну это совсем не то!
Я вошёл в иглу, внутри был установлен мощный грузовой лифт, из-под которого пробивался слабый ксеноновый родник. Внизу должно быть теплее, иначе зачем люди туда спустились? Я прочистил механику лифта. Раз! Два! Со всех сил крутил механизм, приводя в движение шестерни. Три! Послышался треск. Не хорошо, что-то сломалось… опоры! Они треснули! Лифт начал падать. Я попытался выпрыгнуть, но поток ксенона меня смыл. Спуск был под острым углом, из-за чего лифт скорее скользил, чем падал. А толку, скорость всё равно бешенная! Мне конец! Удар! Я вылетел из лифта и сильно долбанулся обо что-то, а затем накрыла волна. В глазах потемнело. Я потерял сознание.
Очнулся через пару часов в кипящей луже. Включил фонарь и огляделся: стены высокие, ровные. Я в каком-то туннеле. Только видимость плохая, повсюду пар – кипит ксенон. Жарко тут, почти как на сафари – всего минус тридцать два! И атмосфера другая: теперь ксенона аж семьдесят три процента! Кислорода тринадцать, остальное гелий. Это хорошо, ксенон намного хуже отнимает тепло, чем стандартный воздух и, тем более, гелий. В таких условиях мне хватит энергии на месяц. Жаль только голова трещит. Сканирование зафиксировало лёгкое сотрясение. Ничего, вколю стимулятор, стану как новенький. Самое главное скафандр цел!
Через несколько минут стимулятор подействовал. Боль прошла, появились силы, и я отправился исследовать туннель. Он явно искусственный, видны следы лазерной обработки.
Я шёл где-то двадцать – тридцать минут, пока не увидел свечение. Это был свет в конце туннеля, вначале тусклый, но чем ближе я подходил, тем сильнее оно становилось. Я обомлел, когда вышел наружу! Красота невероятная! Я очутился в огромном ледяном зале, чей высокий свод поддерживали извилистые колонны. Они выглядели словно птичьи кости под микроскопом: полые, причудливые и гладкие. Повсюду росли кристаллы и кораллы всех форм и размеров!
Всё это светилось, сияло и переливалось сотнями тысяч оттенков синего и зелёного. Воздух был наполнен чем-то мелким и пушистым. Споры? Трудно сказать. Какие-то круглые штуковины ловили их своими тонкими щупальцами. Эти существа мерцали разными цветами, прямо как земные головоногие. Обалдеть, тут есть жизнь и, надеюсь, она меня не сожрёт! Ну эти штуки нафиг, буду обходить стороной!
Куда мне идти? Тут слишком много ходов… постой-ка! Тут что-то нацарапано на кристалле – буква «А». И рядом как раз проход.... Через него я попал в следующий зал. Он был чуть меньше, но стены светились намного сильнее. Всё из-за мха, а может лишайника, его тут завались. Даже кристаллы заросли. Пришлось внимательно рассматривать каждый проход. Каким-то чудом я всё-таки нашёл букву «Б» и пошёл дальше. Затем попалась «В»... «Г»… «Эпсилон»… руна в виде молнии, как её? Сал, соль? Ай, похрену! Уже три дня шарахаюсь по этим гребанным пещерам! Никаких следов людей, кроме этих гадских букв! Четыре алфавита сменилось! А людей всё нет! Куда они девались!?
– Люди, ау! – кричал я через громкоговоритель. В ксеноновой атмосфере мой голос приобрел нечеловеческий бас. Неудивительно, что колобки (так я назвал круглых существ) разбежались подальше. Всё, на сегодня хватит скитаться. Пора сделать привал. Я забрался в зазор между двумя кристаллами и уснул.
Через какое-то время меня разбудил громкий звук. Что-то упало? Я вылез посмотреть, что случилось. О боже! Это люди! Двое – на них напала стайка колобков. Одного человека схватили щупальцами, разорвали скафандр и начали душить. Другой еле-еле отбивался копьём. Я завопил со всей силы и накинулся на душителей. Выдирал щупальца с мясом. Синяя кровь забрызгала шлем. Почти ничего не видел, бил на ощупь. Удар! Ещё! И ещё! Проламывал их хрупкие панцири! Твари падали один за другим, тряслись, извивались в предсмертной агонии. Рядом лежало копьё, взял его. Удар! Взмах! Удар! Проткнул первого, напугал второго, третьего добил человек с копьем. Остальные колобки убежали в страхе. Мы отбились!
Меня трясло, в висках пульсировало. Раньше никогда не сражался, не убивал. Хотелось снять шлем, не хватало дыхания. Упасть бы в обморок, но нельзя. Человек умирал! Мы подбежали к нему, пытались помочь. Но без толку, он надышался ксеноном. В низких концентрациях этот газ опьяняет, но в высоких…
– Всё кончено, он умер, – сказал я.
Человек с копьём присел рядом с убитым. Я смог разглядеть его лицо: приятное, женственное. Стоп, да это же девушка! Она воткнула в землю копьё и провела рукой по лицу умершего, а потом посмотрела на меня. В её глазах было восхищенное удивление. Подобный взгляд я уже где-то видел. Да и вообще, кажется, что мы знакомы. Но это невозможно – все, кого я знал, скорее всего умерли века назад. Это могло бы сломить обычного человека, но я не таков. Всю жизнь был один, даже одного человека, которого мог бы назвать другом, никогда не было. Как такое возможно с моим-то невероятным обаянием!? Не знаю… Возможно это к лучшему. Иначе просто лёг бы рядом с телом, снял шлем, как следует вдохнул местного воздуха и уснул на веки вечные. Не самая плохая смерть. Но это не мой путь. Умирать я не намерен!
Я посмотрел на убитого, жалко его, совсем молодой был. Лет на пять моложе меня. Он и девушка были облачены в шубу-накидку, одетую поверх обычного позолоченного скафандра. В отличии от моего скафандра их были очень старые, изношенные, с множеством царапин и заплаток, а ещё переделанные в сторону даун-грейда. Прямо как в древности используют для дыхания громоздкие баллоны. Оно и понятно – аккумуляторы давно сдохли, вся высокая технология перестала работать. Ни тебе экзоскелета с подогревом, ни системы рекуперации воздуха, ничего не осталось. Пришлось выкручиваться как могли – ставить баллоны и одевать поверх эти странные тёплые одеяния. Из чего они? Шерсть? Нет, да это же человеческие волосы!? Сделано, конечно, очень искусно и красиво, но всё равно жутко, как и костяные ожерелья. Прям папуасы!
– Вы меня понимаете? – спросил я.
Девушка кивнула головой. Хорошо, что звук в скафандре передаётся через мембрану, которой для работы не нужно электричество! Жаль, с громкоговорителем не так.
– Я пришёл с миром, хочу помочь, – я протянул руку.
Девушка взялась за неё, и я помог ей встать. Она показала какие-то жесты.
– Извините, не понимаю.
Тогда девушка попыталась поднять труп, но сил ей явно не хватало.
– Сейчас помогу, – я приподнял тело, тем временем она подкатила сани, наполненные красными кристаллами. Я аккуратно положил туда покойного.
Мы вместе потащили сани. Я пытался разговаривать с девушкой, но она не могла ответить словами, только непонятными жестами. Поэтому решил молчать, вдруг скажу чего лишнего.
Прошло около двух часов. Всю дорогу колобки шли следом, но не нападали. Наверное, кровь на скафандрах отпугивает их.
– Раньше они не проявляли агрессию, что случилось? Почему они охотятся на нас?
Девушка указала на красный кристалл.
Я просканировал его, это оказался обычный бихромат аммония. Что в нём особенного? Надеюсь, скоро узнаю.
Мы вошли в зал, тот самый, где была буква «А». Оттуда завернули в какой-то проход и оказались возле города. Я, блин, как баран петлял несколько дней, когда город был совсем близок! Чёрт! Да он прекрасен! Только представьте: вдоль неровного рельефа зала раскинулась ветвистая многоуровневая сеть из белоснежных иглу с переходами между ними. Здания выглядели так, как если бы безумный архитектор-селекционер женил бетонный завод на эскимосской деревне и от сего союза на свет появились удивительно красивые креольчики-иглу, сочетающие в себе этническую ламповость и величественную утилитарность монолитного индустриального дизайна. Кроме того, все строения были «озеленены»: на фасадах рос густой флуоресцирующий синим мох, а на некоторых крышах выступали кораллы. Правда хиленькие какие-то, да и мох так себе, в других залах поярче будет. Самым главным арт-объектом и украшением города были трубы. Тысячи их! Из некоторых валил густой пар, другие просто гудели. Наверное, из-за газовых выбросов практически ничего не росло на своде и стенах зала. Да и прочей живности не было видно. Мда… где ступает нога человека, там природа отступает…
Margaret Mozart (10-го, 123 года)
