-= Клуб начинающих писателей и художников =-

Если глядеть издалека, рассмотреть долину не представлялось возможным. Равнина скрывала её, маскировала невысокими пологими возвышенностями и еле заметными впадинами, выделить среди которых одну глубокую не смог бы даже опытный обитатель здешних мест. И лишь если подойти близко, открывался вид на маленький, пересыхающий в сухой сезон ручей, выбивающийся из расщелины. Берега ручейка густо заросли невысокими плодовыми деревьями, а ниже по течению он скрывался в узком, можно перепрыгнуть, каньоне, прорезающем вулканические породы.

 А между источником и садом пристроился дом. Бревенчатый, одноэтажный, довольно длинный, если сравнивать его с другими домами этой местности, которые большинство строителей делали двухэтажными и почти квадратными. Красная черепичная крыша пережила уже не одну сотню лет, как и стены. Ниже по течению, повторяя изгиб долины, раскинулся сад и маленький огород, основа жизни людей в этих местах.

 Недалеко, так, что можно от крыльца добросить камнем, располагались хлев, мастерская и лаборатория, непременная принадлежность любого здешнего хозяйства. Сейчас, когда солнце уже коснулось горизонта, а дом оказался в тени, во дворе было пусто. Овцекоз уже загнали в хлев, на огороде никого не было, да и ворота в заборе стояли закрытыми. Белые предупреждающие знаки оповещали любого, решившего войти без спросу, что защитный пояс в боевом положении.

 Айк, устроившийся так, чтобы его не могли рассмотреть снизу, поглядывал на свет в окнах и думал, что стоит ему подойти к воротам и постучать, как его впустят, накормят и уложат спать. Но настроение требовало выкинуть какую-нибудь шалость, поэтому парень терпеливо ждал, пока тьма сгустится, а свет в окнах погаснет. И после того, как это случилось, он ждал ещё почти час.

 Забор высотой в два метра, сложенный из камня, не представлял для человека сколько-нибудь заметного препятствия, но по верхнему краю его лежала полоса металла. Ёмкостной детектор, если задеть его, в доме сразу поймут, что кто-то пытается перебраться через ограду. Глупец, понявший это и всё-таки решивший остаться незамеченным, мог при некоторой ловкости спрыгнуть по ту сторону забора, не трогая металл, но Айк знал, на что такой смельчак приземлится. Поэтому он, опираясь на небольшие выступы, перенёс руку через гребень стены, нашарил там подходящую впадину, опёрся, с трудом сохраняя равновесие, перенёс одну ногу, застыл в позе какой-то древней гимнастики, перенёс через периметр центр тяжести и медленно начал спускаться по внутренней стороне стены, так и не потревожив сигнализацию.

 Не доходя до земли, парень коснулся грунта кончиком ножа, несколько раз еле слышно стукнул по твёрдой поверхности. Опустил ногу на выбранный участок, перенёс на неё тяжесть тела, ожидая, что она треснет. Но поверхность выдержала. Вторая нога опустилась в полуметре, также после простукивания.

 Айк знал, что тонкие керамические плиты не выдержат веса человека, и наступившая нога провалится ниже, где её ждут острые шипы, устроенные так, что выдернуть ногу окажется нетривиальной задачей. Но хрупкие пластины должны на чём-то лежать, и эта опора была достаточно прочной. Такие же керамические плитки, положенные на ребро, держали его, если, конечно, не прыгать.

 Медленно, простукивая каждый сантиметр, парень миновал опасный участок. Чуткие уши не подвели, уловив еле слышное эхо от сигнальных нитей. Хозяева дома не ограничились одним типом сигнализации. В полном мраке Айк перешагнул одну нить и проскользнул под другой.

 Он выпрямился перед внутренней оградой, небольшим заборчиком, мешающим овцекозам и детям зайти на защитную полосу. Заборчик тоже имел сигнализацию, простейший тип, колокольчики, звенящие, если покачнуть его. Айк, пользуясь тем, что зона шипов кончилась, прыгнул, приземлился на руки, кувыркнулся и встал на ноги, ухитрившись сделать это так тихо, что ни одна деталь его экипировки даже не звякнула. Улыбнулся, имея основания быть довольным собой. Так миновать защитный пояс мало кто смог бы.

 «Да и дури на такое у большинства бы не хватило» – самокритично решил он, бесшумно подходя к дому. Застыл у одного из окон, прислушался. Лёгкое дыхание спящих девушек показало, что он не ошибся окном. На лицо парня сама собой наползла смущённая улыбка, некоторое время он слушал, а затем отступил к хлеву.

  Овцекозы обычно бурно реагируют на внезапное появление незнакомого человека, поэтому Айку пришлось проявить немалое терпение. Медленно, сантиметр за сантиметром открыть дверь, так же медленно, чтобы не потревожить животных, проскользнуть внутрь, а затем так же неторопливо закрыть дверь за собой. Опуститься на пол в свободной клети и расслабиться. До рассвета ещё оставалось немного времени, его можно было потратить на сон. Только уши не сворачивать, чтобы проснуться, если кто-то выйдет из дома.

Когда рассвет погасил звёзды в небе, а солнце вот-вот готово было выглянуть из-за горизонта, дверь дома чуть слышно скрипнула. Проснувшийся от этого звука Айк вскочил, бесшумно подпрыгнул, зацепившись за матицу, взобрался наверх и замер, прячась в почти непроглядной тени.  Дверь хлева открылась, и внутрь скользнула изящная девичья фигурка. Айк улыбнулся: как он и рассчитывал, Алия встала первой, чтобы подоить овцекоз и выгнать их на пастбище. Девушка присела рядом с первой овцекозой, и в подойнике зазвучали первые струйки молока.

  Наполнив подойник, Алия поставила его так, чтобы выходящие овцекозы не задели его, и взялась за дверь. В этот миг Айк прыгнул за её спиной, одна рука его прижала руки девушки к телу, а вторая закрыла рот, заглушив испуганный вскрик.

 - Тише, красавица, – негромко сказал парень в ухо девушке. – А то шум будет.

 Та, узнав голос, замерла, давая возможность Айку отпустить её. Обернулась, поняла, что не ошиблась и возмущённо высказалась:

 - С ума сошёл?! – её маленькая, но сильная ладошка звонко залепила парню пощёчину. – Разве можно так на людей нападать? А если бы я ножом ударила?

 - А у тебя есть нож? – не поверил Айк.

 - Нет! Но всё равно! А вдруг бы был? Нормально зайти не мог?

 Говоря это, она шагнула к Айку, обхватила его обеими руками и прижалась так, что трудно стало дышать. Лицо её уткнулось куда-то в район ключицы, волосы защекотали его подбородок. Айк тоже обнял девушку, и какое-то время они стояли неподвижно, ощущая тепло друг друга.

 - Не сердись, – шепнул парень прямо в ушко и погладил толстую каштановую косу девушки. – Я хотел тебя первую увидеть, а потом уж всех остальных. Мы только позавчера с юга вернулись.

 - Ещё раз так сделаешь – за ухо дёрну! – Голос Алии, не спешившей высвобождаться из объятий, показывал, что она уже не так уж и сердится. – А как сходили? Расскажешь?

 Она переместила руки со спины на затылок парня и запрокинула лицо. Его губы коснулись щеки, уголка губ, замерли на секунду:

 - Обязательно расскажу.

 Рассказ, то и дело прерывающийся поцелуями, не дошёл ещё даже до середины, когда дверь хлева распахнулась, впуская внутрь солнечный свет.

- Та-а-ак! – мать Алии строго глянула на парочку. – А я думаю, почему Алия ушла и никак не возвращается? А что, скотину выгнать пастись и молоко отнести нельзя было?

 - Ой! – Алия ещё во время первого слова спряталась за спиной Айка, который не придумал ничего лучшего, как сказать:

 - Здравствуйте, мама.

 - Ты, молодой человек, сначала женись, а потом мамкай. Или я чего-то не знаю? К тому же тебе подумать надо крепко, стоит ли такую в жёны брать, которая о хозяйстве забывает?

 - Мама! – возмущённо пискнула Алия из-за спины жениха.

 - Да хоть завтра, – пожал плечами Айк, повернувшись к смущённой Алие. – Вот, мама твоя не против, так что сейчас завтракаем в семейном кругу, и собирай вещи. Слышала?

 - Раскомандовался, – фыркнула будущая тёща. – Будешь здесь распоряжаться – до осени дочку не увидишь. Алия, бери молоко и неси в дом, а жених твой, раз уж он здесь, пусть овцекоз выгонит, должна же быть от него хоть какая-то польза?

 - Да без проблем, – кивнул Айк, подхватив с пола ракетницу и взявшись за хворостину. – Ворота только откройте, я же не знаю, как ваша система устроена.

 Тут Айк малость покривил душой. Он сам участвовал в ремонте защитного пояса, так что разрядить ловушку на воротах смог бы даже с закрытыми глазами. Изнутри, конечно. Но говорить об этом не стоило, а то ещё всё переделают.

 - Вот пусть тебе та ворота открывает, кто тебя впускал, – мать Алии строго глянула на дочку, уже подхватившую подойник. – Давай молоко, сама отнесу. Вот вырастила, рост почти с меня, а поручить ничего нельзя.

 Она скрылась, прихватив молоко, а Алия, шагнув к жениху, цепко ухватила его за левое ухо.

 - Ты зачем матери такое сказал? – покраснев шепнула она. – Ведь теперь подумает, что мы уже…

 Он обнял девушку за талию, притянул к себе. Та, отпустив ухо, спрятала лицо у него на груди. И только овцекоза, которой надоело стоять в хлеву и хотелось на пастбище, отвлекла их друг от друга.

 Держась за руки, молодые люди подошли к воротам. Айк не сводил с девушки восхищённого взгляда, но обнимать не рисковал. Из окон за ними наблюдала, наверное, не одна пара любопытных глаз. Алия, вспомнив что-то, повернулась к нему:

 - Да, брат с тобой поговорить хочет. После завтрака.

 - Поговорим, – рассеянно ответил Айк, перебирая тонкие девичьи пальцы.

 - Стоп! – Алия посмотрела на закрытые ворота и недоумённо глянула на жениха. – А как ты вошёл?

 - Через забор, – признался парень.

  - Вот так взял и перелез? И шум не поднял, и не напоролся ни на что? Ты хочешь сказать, что защитный пояс так плохо сделан?

 - Отметь, это ты говоришь, – так же рассеянно отозвался Айк, разряжая ловушку у ворот. – Все претензии своему отцу, он сказал тот раз, что человеку такое не преодолеть, вот я доказал обратное. А если бы это был не я, а какой-нибудь враг? И не отпустил бы тебя, а связал и вынес да хоть через ворота, они изнутри открываются. Унёс бы далеко-далеко и сделал бы с тобой… то, после чего порядочные парни женятся. А теперь твой отец усовершенствует защиту, и этот враг уже не сможет тебя украсть. Понимаешь, от какой судьбы я тебя спас?

 - Болтун, – подытожила Алия. – А кто меня обещал забрать сегодня? И вообще, влез, напугал, опозорил меня перед родной матерью, да ещё и благодарности ждёт?  Всё, дальше они до пастбища сами дойдут, пойдём завтракать.

Лен, старший брат Алии, высокий и худощавый, при родителях разговаривать не стал, а подошёл к Айку после завтрака, когда все переместились во двор. Излагал он всё запутанно и сложно, но Айк понял, что тут замешаны высокие чувства. Отец его не одобрил выбор Лена, заявив, что если Эрика хоть на четверть похожа по характеру на свою мать – не надо ему в доме такой невестки. Когда Лен попытался узнать подробнее, отец выругался и сменил тему.

Та семья отнеслась к идее породниться гораздо лучше, но с условием, чтобы Лен молодую жену куда-нибудь увёз, а то в доме тесновато. И Лен, поговорив с избранницей, решил выстроить новый дом, выбрав для этого побережье. Поскольку разведывать так далеко в одиночку было опасно, Лен предложил Айку составить ему компанию.

 - Ладно, – кивнул парень. – По дороге зайдём к моим, предупрежу, куда отправляюсь, да и Алию там оставлю.

 - Нет уж! – Мать Алии выглянула из окна прямо над головами парней. – Собрался привести жену домой и сразу сбежать? Сначала сходите, куда собрались, а на обратном пути зайдёшь сюда и заберёшь. Если она не передумает до того времени.

…

Трава ещё не начала подсыхать, покрывая зелёным ковром всё пространство до горизонта. Цветы, раскрывшиеся там и тут, создавали впечатление не закончившейся вовремя весны. Дожди, выпадающие этим летом по нескольку раз в месяц, не давали земле высохнуть.

 Кое-где между пучками травы виднелся зеленоватый оливиновый песок, в некоторых местах водные потоки прорезали овраги и каньоны в рыхлом грунте, а кое-где напротив виднелись скалы. Именно под такой скалой друзья устроились на ночлег.

 - Веток для навеса нет. В грот заберёмся? – предложил Айк. – А то ночью вдруг дождь?

 - Там неудобно, – не согласился Лен, расстилая войлочную кошму прямо на песке, чтобы в неё завернуться. – Если польёт – успеем спрятаться.

 Айк не спорил, устроился на большом плоском камне, нагретом дневным зноем так, что должен был остаться тёплым до утра, а чтобы было комфортнее – срезал несколько охапок степной травы. Заворачиваться в кошму по примеру друга он не стал, да и ракетницу положил под рукой. Подумал, что возможно стоит предупредить Лена о том, кто крался за ними уже не первый час, но снова решил, что неизвестный на таком расстоянии слышит каждое слово, а Лен наверняка начнёт выспрашивать подробности.

 Айк, как и все его родственники по материнской линии, мог расслышать приближение чужака даже во сне, если, конечно, не сворачивать уши. И эта ночь не стала исключением. В предрассветной мгле, когда ещё недостаточно светло, чтобы различить красный и зелёный цвета, кто-то очень тихо вышел из-за камня и начал подкрадываться к спящим.

 Глаза Айка оставались закрытыми, но он слышал ночного посетителя так чётко, как будто видел его. Или её, такое предположение возникло у парня чуть позже. Сердце посетительницы билось гораздо чаще нормального, но двигалась она так осторожно, что лишь чуткий слух подземника мог различить шаги и лёгкое дыхание.

 В тот момент, когда незнакомка взялась за лямки вещмешка, Айк накинул на неё кошму, подсёк ноги, тут же навалился сверху, нашаривая руки сквозь тонкий войлок. Пойманная вскрикнула, подтверждая свою принадлежность к женскому полу, рванулась, но Айк держал крепко.

  - Что тут? – вскочил Лен, тут же оценивший ситуацию. – О, а у нас гости?

Айк тем временем стянул незнакомке кисти за спиной тонким ремешком и стянул с головы кошму. Первое, что он заметил – коротко обрезанные волосы, что само по себе было редкостью. Худощавая, большеглазая, невысокого роста, с какой-то дерзкой отчаянкой в глазах, она вдруг расслабилась и глянула в упор на Айка:

 - Так и будешь держать?

 Айк вдруг понял, что ладонь его лежит точно на левой груди ночной посетительницы. Отвёл руку, слегка смутившись, заодно мысленно признал, что у Алии грудь чуть больше и другой формы.

 - Могу и по-другому подержать. Ты кто? Имя у тебя есть?

 - А зачем тебе моё имя? Зови как хочешь, мне всё равно.

 - Из какого ты дома? – поинтересовался Лен, разглядывая пленницу.

 Та, повернула к нему голову и процедила с неожиданной злостью:

 - А не скажу тебе!

  - Понятно, – кивнул Айк. – Изгнанница.

 По тому, как девушка опустила взгляд, стало ясно, что Айк попал в точку. Жизнь в домах полупустыни не была идеальной. Случались конфликты, иногда довольно серьёзные. И, хоть и редко, бывало, что такие конфликты приводили к изгнанию провинившегося. Обычно такой человек пытался пристроиться в какой-нибудь из домов, довольствуясь наименьшим рангом, а в случае, если никто его не принимал – погибал. В одиночку выжить в этих суровых местах не получалось.

 Последний раз изгнание случалось лет пятнадцать назад, в восточных пределах, когда мелкая ссора между братьями привела к выстрелу из ракетницы. Убийцу отказались принять в других домах, тот попытался прожить один, но не пережил зимы. Но, ни разу не слышал Айк, чтобы изгоняли пятнадцатилетнюю девушку, и тем более странно, что её не приняли другие дома.  Или она не пыталась?

  - Давно? – спросил Лен, но незнакомка лишь отвернулась, плотно сжав губы.

 - Не очень, – за неё ответил Айк. – Исхудать слегка успела, лицо осунулось, а одежду и обувь истрепать – нет, всё новое. Странно, что нет ножа, даже при изгнании нож оставляют.

- И чего с ней делать будем? – почесал в затылке Лен, взгляд его обшарил девушку, задержался на холмиках грудей, скользнул по ногам. – Симпатичная.

 - Да, не уродина, – согласился Айк.

Он перевернул пленницу на живот, дёрнул за шнурок, распуская узел. Девушка, освободившись, не бросилась наутёк, села, прижав подбородок к коленям и обхватив голени руками. Лен посмотрел недоумённо, похоже, он уже начал строить планы, и развязывание с этими планами не сочеталось.

 Судьбу изгнанницы, принятой в чужой дом, вряд ли кто-то назовёт счастливой. Считается, что она должна быть благодарна за то, что ей позволяют жить. Работает она больше, чем другие, отдых и развлечения не для таких. Никто за неё не заступится, если кому-то захочется её избить, никто не среагирует на её жалобы. А если есть в доме подросшие парни – никто не запретит им поразвлечься с бедняжкой, лишь проследят, чтобы она надёжно предохранялась. Соглашаются на такое лишь, когда альтернатива – смерть в одиночестве.

Айк тоже понимал, что никто из уроженцев полупустыни их не осудит, если они с Леном разложат изгнанницу прямо на этом плоском камне. А, получив всё, что хотели, пинком прогонят с глаз долой. Даже Алия, хотя и не обрадуется, не станет долго сердиться. Изгнанница – не соперница, это все знают. А вот мать – осудит, как и тётя Канто, у них другое воспитание. Для девушек подземников групповое изнасилование хуже, чем смерть.

 Айк быстро прикинул варианты. Просто прогнать её? Накормить, а потом прогнать? Отойти в сторону, пусть Лен сам решит? Хотя, понятно, что он решит, чуть ли не облизывается, глядя на девушку. Взять с собой, пусть помогает? А на ночь связывать, чтобы не удрала с вещами? И чтобы не сопротивлялась, если вдруг захочется… Варианты отбрасывались один за другим, а устраивающего решения не находилось.

 «В любом случае, гостья не должна оставаться голодной, раз уж пришла к костру. Даже если костра нет. Интересно, сколько она не ела? И чем её покормить? Ничего подходящего для долго голодающего человека, когда собирал еду в дорогу думал о весе и питательности» - мысли Айка обрели направление, он молча достал из кармашка рюкзака плитку сухофруктов и орехов, склеенных мёдом в единое целое, флягу с водой и протянул незнакомке.

 - Угощайся.

 Та медленно, испытывающе глянув, взяла предложенную еду, осторожно откусила кусочек и начала тщательно пережёвывать. Не спешила, несмотря на голод и явное желание быстрее проглотить. Негромко выговорила:

 - Спасибо.

 - Будешь рассказывать, из-за чего выгнали, или не будешь? – поинтересовался Айк, когда последняя крошка плитки исчезла.

 Во взгляде девушки мелькнула тщательно скрываемая боль. После недолгого обдумывания, она выговорила:

 - Ты всё равно не поверишь.

 Понятно было, что выжать из неё что-то большее получится лишь под пытками. Айк не настаивал, лишь пожал плечами:

 - Буду звать тебя Марикой. Так мою сестрёнку звали. Она умерла в детстве. Будешь вместо неё, если не сбежишь.

 Девушка не поверила, глядя на Айка так, как будто он сказал, что солнце позеленело. Лен, услышавший такое, разочарованно выдохнул:

 - Нет, все вы, ушастые, какие-то странные. Такую симпатягу – и в сёстры! Ни себе, ни людям.

 Именно эта фраза, и особенно – тон, которым она была произнесена, убедила изгнанницу, что Айк не пошутил. Она скривилась, закрыла лицо руками и тихо заплакала. Вспыхнувшая у неё в душе надежда на лучшее ощущалась почти физически. Проплакавшись, испуганно посмотрела на Айка:

 - А что скажут твои домашние, если ты такую сестру в дом приведёшь?

 - Думаю, не выгонят, – ответил Айк, хотя он и сам не был в этом уверен. Кто знает, что она натворила? Но выражение глаз и оттенки голоса выдавали прямую цельную личность, плохо умеющую врать и вряд ли способную на подлость. Больше похоже было на какую-то роковую ошибку, которую уже не исправить. Айк решил отложить выяснение подробностей, всё равно до дома ещё далеко, а сейчас они держат путь к побережью.

 Именно направление дальнейшего пути Айк озвучил Марике, которой сейчас было всё равно, куда идти, лишь бы не отрываться от того, кто считал её частью своей семьи.