Глава 1
Мальчик из подземелья
Остров Энсердар. Северная тюрьма.
Как только смотритель скрылся в дальнем проходе, алхимик последовал за ним. В подземелье было холодно, пахло плесенью и сыростью, с деревянных балок свисала паутина. Темнота окутывала со всех сторон, и только огонек масляной лампы боролся с мраком. На стенах плясали причудливые тени: они изгибались и удлинялись, но не отставали от смотрителя. Тот медленно спускался по крутой каменной лестнице. В одной руке он держал миску с еще горячей едой, а в другой - фонарь. Потолок здесь был особенно низок, потому здоровяку приходилось нагибаться.
По всему было видно, что нижним этажом давно не пользовались. Ступени под ногами попадались треснутые и даже сколотые. Каждый раз, вдыхая спертый, затхлый воздух, алхимик чувствовал, как давит в груди, и горлу подступает кашель. По словам бывалых работников, здешние камеры пустовали не первый год.
Смотритель вдруг резко обернулся и посветил перед собой, но никого не заметил. Он замер, вслушиваясь. Было тихо, только капала с потолка вода, да тощая взъерошенная крыса копошилась в углу. Алхимику повезло, что свет не добрался до места, где он стоял, вжавшись в стену и дрожа, будто осиновый лист.
Смотритель помешкал немного и продолжил путь. Скоро он завернул за угол, и лампа осветила коридор, по бокам которого темнели массивные дубовые двери. Он подошел к последней, три раза повернул ключ в замочной скважине и вошел. Пару секунд из забранного решеткой окошка лился золотистый свет, а потом заслонка на нем захлопнулась, и стало совсем темно.
Догадки алхимика оправдались - Редорф кого-то здесь прятал, может родственника, а может друга, приговоренного к смертной казни. Оставалось только взглянуть на него одним глазком, и дело в шляпе.
***
За дверью раздавались торопливые гулкие шаги. Это шел Редорф и нес с собой что-то съестное. Вкусный запах Аринд почувствовал почти сразу. В желудке протяжно заурчало, он облизнулся и заерзал на лавке. Скоро шаги стали громче, а свет в проеме ярче. Аринд зажмурился: вчерашний факел давно прогорел, а после кромешной тьмы даже слабый огонек казался ослепительным.
- Что, не подох ты еще? – сухо осведомился Редорф, подвигая к лавке ящик и ставя на него щербатую глиняную чашку.
- Не подох, – улыбаясь, ответил Аринд.
Он был очень рад приходу Редорфа, огню и еде.
- Жри тогда, чего скалишься?
Аринд схватил ложку и первым делом принялся вылавливать из жирной гущи кусочки разваренного мяса.
Вскоре плошка была пуста и вылизана, а Редорф ушел, не обмолвившись ни словом. Только веселое пламя зажженного им факела продолжало плясать, отбрасывая блики на влажную кладку стен.
Аринд любил огонь. Он согревал озябшие руки, подсушивал вечно волглое одеяло, дарил предметам вокруг формы и очертания.
Весь мирок Аринда состоял из каморки четыре шага длинной и два шириной. Тут помещалась только грубая деревянная лавка, забитая каким-то наполовину сгнившим от сырости тряпьем. Отсветы играли на двери с маленьким окошком, до которого Аринду было не дотянуться. Иногда он вставал на ящик или крышку ведра для справления нужды и надолго замирал, жадно вдыхая запах другого мира, откуда из тьмы приходил, и где снова терялся Редорф.
Но сейчас, пока горел огонь, настало время развлечений. Можно выискивать в постели вонючих клопов, рассматривать и отпускать, а потом хватать снова. Некоторые попадались резвые, за ними охотиться было интересно. Другие, упившись крови, еле тащились, их Аринд давил и размазывал по стене, рисуя красные узоры.
Еще можно было возить пальцем в луже, накапавшей с потолка, но это занятие не отличалось особой увлекательностью, и Аринд решил найти себе игрушку поинтересней. Он раскрошил оставшийся кусочек хлеба в углу, где чернела небольшая норка, и принялся ждать. Скоро появилась острая морда крысы, учуявшей пищу. Аринд едва дышал. Он позволил ей подбежать к крошкам, а потом ринулся и схватил, едва не впечатавшись лбом в стену.
Грызун попался большой и злобный, он верещал, норовя укусить, но Аринд быстро свернул ему шею. Особенно интересно было играть, пока тушка еще оставалась теплой. Аринд украшал ее тряпочками, долго возил по полу за хвост, пугал клопов, а когда от факела остался тлеющий уголек положил спать, укрыв камнем.
Потом он забрался на кровать, уставший и совершенно счастливый, и собрался уже заснуть, когда снаружи снова послышались шаги. Осторожные, тихие, будто человек не шел, а крался. Не похоже на то, как обычно ходит Редорф. Аринд залез под лавку, сердце у него колотилось, как у той пойманной крысы.
Замок лязгнул, послышался скрип открываемой двери. В своем занавешенном тряпками укрытии Аринд видел, как сквозь ткань пробивается знакомый желтоватый свет. Пахнуло гарью и жаром, кто-то склонился над лавкой, и свалил на пол ворох тряпья. Аринд зажмурился, съежившись, будто запуганный зверек.
- Мой Создатель! Да это ж совсем ребенок! – послышался совсем рядом чей-то сухой, скрипучий шепот. – Не бойся, дитя, я тебя не обижу!
Аринд съежился сильнее и вздрогнул, когда сморщенная ладонь коснулась его руки и потянула на свет. Он принялся вырываться и попытался укусить незнакомца.
- Да что ж такое! – хрип стал грубее. – Что за звереныш?
Незнакомец явно сердился, но ни разу не ударил за непослушание, как это сделал бы Редорф, и Аринд наконец решился выглянуть из-под лавки. Глаза у него испугано расширились, а сердце застучало еще сильнее. Это был высокий, худой, как палка, человек с волосами и бородой огненного цвета. Факел озарял морщинистое лицо, светлую одежду и удивительно белые руки с выпирающими венами.
- Ты пришел меня убивать? - осторожно спросил Аринд.
В коридоре послышался шорох. Человек приоткрыл дверь, выглянул наружу испуганно и снова закрыл.
- Редорф твой отец? Зачем он тебя тут держит?
- Он не отец, он Редорф. И он меня не держит, я тут живу, – пояснил Аринд.
- Ты как сюда попал? Мать твоя где?
Аринд поморщился, почесал сначала затылок, потом разодранную до крови руку и наконец сказал:
- А мать это что?
Человек выпучил глаза и долго молчал.
- Сколько времени ты здесь живешь дитя? – спросил он, запинаясь. – Когда ты сюда попал?
Аринд посмотрел на него с не меньшим удивлением и уверенно сказал:
– Это ты сюда попал, а я тут был всегда.
***
Уютно потрескивал огонь в камельке, багровые отсветы играли на вощеном полу, обитых красным бархатом стульях и столе черного дерева.
- Таола! Принеси чаю!
Саор торопливо сломал печать и вынул из конверта сложенный вчетверо лист. Письмо, написанное аккуратным мелким почерком, оказалось слишком коротким: старик успел перечитать его три раза, прежде чем послышался стук в дверь. В комнату вошла пожилая экономка с подносом, на котором дымился ароматный напиток и добрый кусок ягодного пирога.
- Какие новости на материке? – поинтересовалась она.
- Да так, – отмахнулся Саор, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Старший как прежде в военном деле, а младший в архив работать перевелся. Хоть бы оболтусы приехали раз да внуков показали.
- А чего ж сами не съездите, господин? – Таола расставляла на столе приборы.
- Еще чего не хватало! – вспылил Саор. – Тут им дом родной, а они как переехали на Картан, так сюда и носу не кажут, с чего я должен этому потакать? – он помолчал, - Как управишься с обедом, прикажи, чтоб закладывали лошадей, мне нужно съездить кое-куда.
- Совсем себя не бережете, господин! Какие ж дела в такую погоду?
Снаружи шел сильный дождь; каскады капель бились в стекла, бешеный ветер срывал остатки листьев с голых деревьев.
- Ты в чужие заботы нос не суй, - забрюзжал Саор, плотнее завязывая на ноющей пояснице шерстяной платок. - Сказал - поеду, значит поеду.
Таола пожала плечами и вышла. Как только дверь за ней закрылась, старик поднялся из кресла и прошаркал к старому сундуку, окованному железными пластинами. В нем среди кучи хлама покоилась стопка писем от сыновей. Алхимик положил недавно вскрытый конверт к остальным и достал резную шкатулку. Внутри лежала завернутая в тряпицу темно-зеленая скляница. Саор бережно вынул ее и необыкновенно разволновался. Он чувствовал себя неумелым юношей, которого после долгих лет учебы впервые подпустили к алхимическому столу. Желтоватое морщинистое лицо просветлело, сухие губы тронула улыбка.
Он изобрел лекарство, достойное королей. Раньше, когда сортов яда было не так много, мнимые монархи тратили десятилетия на то, чтоб выработать иммунитет к ним, а теперь видов отравы стало куда больше: ею покрывали лезвия и наконечники стрел, порошки подсыпали в бокалы врагов и даже распыляли в воздухе, чтобы усыпить или обездвижить противника. Почти каждый день появлялись новые рецепты, и ни один человек оказался не в силах обезопасить себя от отравления, но Саор сумел преодолеть эту трудность.
Мутная жидкость во флаконе была способна многократно ускорить процесс привыкания к ядам. Пришло время испробовать ее на деле, но рисковать собой ради опытов старик боялся, да и проводить их на ком-то открыто не хотел, не убедившись в действенности эликсира.
На роль тайной лаборатории лучше всего подходили тюремные подземелья, где на смертниках проверяли новые сорта ядов, наблюдали за реакциями и отправляли записи в столицу. В одной из таких тюрем Саор и решил попытать счастья. Устроившись работать алхимиком, он надеялся заполучить парочку преступников для опытов. Возни предстояло немало. Заключенных нужно было пристраивать куда-то, кормить, да и молчание работников грозило встать старику в монетку, но для такого дела ему не было жалко ни денег ни времени. Правда, так он думал сначала.
Уже на второй день работы в тюрьме словарный запас ругательств Саора заметно увеличился. Он проклинал свою затею, кашель и больную спину, но медленно, с бычьей упертостью, двигался к цели. С тем, чтобы подыскивать себе материал для работы алхимик не спешил. Первое время он только присматривался к работникам, чтобы понять, к кому как можно подступиться, кому заплатить, а кого и припугнуть в случае надобности.
Люди здесь были грубые и темные, но был среди них тот, что не понравился Саору особенно – смотритель Редорф, бывший палач. От одного взгляда на него бросало в холодный пот, и не зря. У алхимика все еще стояло перед глазами перепуганное лицо мальчишки, которого Редорф прятал на нижнем этаже подземелья среди сырости и крыс, тощего, грязного и больного.
Allie27 (27-го, 31 год)
