Движение – это жизнь. Вениамин любил ездить. Неважно, каким транспортом, лишь бы находиться в пути. Странное ощущение двойственности – едешь в толпе попутчиков, вместе со всеми и, одновременно, один. Никому до тебя нет дела. Все погружены в свои мысли, или увлечены карманными гаджетами: телефонами, проигрывателями, компьютерами и книгами. Книги на батарейках. Писатель не возражал против новомодных электронных чернил, напротив, он считал это удобным. Сожалел Веня лишь об одном: по безликим блокнотам невозможно определить, что именно сейчас читают попутчики.
Игнорируя затертое «не прислоняться» на мутном стекле, писатель подпирал двери несущегося по туннелю метрополитена поезда. За последнюю неделю он дописал свою четвертую историю о супергерое Венике и даже получил заказ на пятую, но никак не мог начать - образ амазонки не желал отпускать его воображение. Ночная гостья исчезла два дня назад, прекратив посещать его квартиру. Ночь, дочитав третью книгу, просто не сказала своего «до зав-тра», а Веник, уже привыкший к её регулярным визитам, не обратил на это внимания.
«Почему мне так хреново? – удивлялся Венечка.- Нас же абсолютно ничего не связывало. Она читала, я работал. И все. Ей было интересно и смешно. Забавно, а я ведь писал все очень серьезно»
Вениамин вздохнул, оглядывая вагон. Народу поубавилось, поезд вырвался за кольцевую линию, унося писателя в своем чреве на окраину мегаполиса. Вдруг, на очередной остановке Веню охватило желание сойти. Подчинившись порыву, писатель шагнул на платформу. Двери тут же хищно захлопнулись за ним, и поезд, шумно вздохнув сжатым воздухом, умчал в тоннель. Станция оказалась немноголюдной, пассажиры торопливо текли по эскалатору наверх. Веня перешел на другую сторону платформы и остановился, подпирая спиной мраморную колонну.
«Ночь в отряде называли Хромоножкой, хотя походка амазонки была легка и бесшумна. Свое прозвище она получила из-за нелепого случая, когда столкнулась нос к носу с барсом. Теперь шкура дикого зверя украшает её плечи, а на левой щеке через глаз появился рваный шрам от удара когтистой лапы. Ночь, уклоняясь от прыжка хищника, оступилась, подвернув ногу, и не смогла избежать когтей зверя»
Писатель с удовольствием нырнул в свои фантазии, ожидая поезда. Он не видел, как по эскалатору медленно спускается героиня его будущего романа. Взломщица, засунув руки в карманы длинного непромокаемого плаща, задумчиво разглядывала рекламные плакаты на стенах. Её берет, лихо заломленный на левую сторону, при ярком свете ламп, оказался не черным, а темно-синим. Из-под берета на лицо спускался темный платок, прикрывая его левую половину. Женщина, сойдя с эскалатора, заметила писателя. Она остановилась и секунду размышляла, глядя на витающего в облаках Венечку, затем она решительно шагнула к нему.
-Я здесь.
Услышав знакомый голос, Веня вздрогнул и обернулся.
- Рада встрече.
-Ты! - выпалил Вениамин, переживая целую гамму чувств от смущения, до досады.- Я ждал вчера и сегодня. Ты ничего не сказала…
Он почувствовал, что его речь похожа на лепет разобиженного подростка и замолчал.
- Не сказала,- чуть улыбнулась Ночь краешком рта.- Но, я же не-дол-го.
- Два дня,- сердито пробубнил Веня.- И еще неизвестно, пришла бы сегодня или нет.
- Нет,- чуть качнула головой взломщица.- Сегодня — нет, завтра. В гости - завтра.
- Вот,- убито буркнул Вениамин и встретился взглядом с собеседницей. Ночь, молча, смотрела на него сквозь полупрозрачный шифон платка.
- Зачем тебе платок? – Веня, в который раз попытался приоткрыть завесу над одной из тайн своей знакомой.- Я же вижу, у тебя оба глаза на месте.
- На месте,- согласилась Ночь и привычным движением отвернула голову к левому плечу.- Платок для кра-со-ты.
- Я написал, что на тебя напал барс,- сообщил Веня, делая шаг в сторону и бросая пытливый взгляд на лицо лучницы,- и теперь у тебя там шрамы от его когтей.
- Написал? – удивилась Ночь, поворачиваясь к любопытному писателю открытой стороной лица, и многозначительно добавила. - Что написал? Роман? Мне ин-те-рес-но.
- Да, - кивнул Веник и, спохватившись, сразу замотал головой.- То есть, нет. Не до конца еще написал, только пару глав. И почитать не дам,- заметив, что женщина, обиженно моргнув, отводит взгляд, писатель торопливо добавил,- зато могу дать почитать четвертую книгу про Веника. Я вчера сдал рукопись издателю.
Ночь молчала, и Веня почувствовал себя идиотом.
- Не обижайся,- виновато попросил он.- Просто… книга про тебя это что-то совсем другое, не то, что Веник. А вдруг тебе опять станет смешно?
- Станет,- кивнула Ночь,- мне часто бывает смеш-но и очень редко грустно. Я не обиделась. Мне пора. До вечера.
- До вечера? – обрадовался Веня.- До сегодняшнего? То есть, не до завтра, а до сегодня, да?
- До ве-че-ра,- повторила Ночь и плавно двинулась по платформе. Писатель смотрел вслед ускользающей от него взломщице, пока на станцию не подошел поезд. Веник заметил, как Ночь вошла в распахнувшиеся двери вагона. Поддавшись неожиданному порыву, Веня рванулся в ближайший проход и успел протиснуться в поезд. Двери на мгновение обиженно приоткрылись, и тут же кровожадно захлопнулись, едва не прихватив писателя за пальто. Поезд устало вздохнул и тронулся в сторону центра.
Продираясь сквозь толпу пассажиров, Вениамин продвигался вперед, перебегая на остановках из вагона в вагон. Он хотел найти Ночь, а когда, наконец, увидел её, сидящую на скамье, то так и не решился подойти. Взломщица, зажатая с обеих сторон тетками бальзаковского возраста, дремала, иногда чуть поклевывая носом. Веник ушел в конец вагона и, прислонившись к дверям, временами бросал взгляды на свою читательницу. Когда поезд подъехал к очередной станции, Ночь встрепенулась и, поднявшись, проскользнула к выходу. Веник, маскируясь за пассажирами, последовал за ней. К удивлению писателя, объект его слежки направился к Музею Изобразительных Искусств. Дойдя до центральных ворот парка, в котором стоял музей, Ночь обернулась к прятавшемуся за машинами новоявленному Пинкертону и замерла в ожидании. Писателю хватило десяти секунд, чтобы понять - ждут именно его. Веня поднялся с карачек и, виновато улыбаясь, развел руками в стороны.
- Извини,- произнес он, подходя к неподвижно стоящей женщине. - Какое-то ребячество нашло...
- Я живу здесь,- Ночь повела рукой в сторону музея.- Но я не могу сейчас позвать тебя в гости. Извини. Мне жаль.
- Ночь в музее,- засмеялся Веня, и вдруг посерьезнел. - Ты ведь не обиделась? Ну.. что я шел за тобой и вообще…гм… что я такой… идиот?
- Смеш-ной,- улыбнулась Ночь краешком рта, и, подняв руку, коснулась пальцами плеча Пинкертона.- Не ходи дальше. Я не обиделась. До вечера.
Веня хотел поймать её ладонь, но взломщица неуловимым движением оказалась в полутора метрах от него. Еще мгновение она улыбалась писателю, а затем, повернувшись, пошла по асфальтовой дорожке к черному входу музея.
Веня еще немного постоял, наблюдая, как взломщица скрывается за углом здания. Его вдруг охватило искушение последовать за ней.
«В конце концов,- подумал писатель,- одни тайны, и ни одного ответа! Это же категорически неправильно!»
- Эй, дядя! – окликнул Венечку хриплый ребячливый голосок. Писатель опустил глаза и обомлел. Перед ним стоял мальчик лет десяти-двенадцати, ну вылитый Гаврош.
- Тебя же очень ласково попросили не ходить,- хмуро заметил шкет. - А ты чего задумал?
- А-а-а, простите, - промямлил Веня, пугаясь догадки, кто перед ним стоит.- Я нечаянно…
- За нечаянно, можно и в глаз получить,- сообщил Гаврош.- Сказано тебе – придет вечером. Вот иди и готовься.
- В смысле? - заинтересовался Веня, загоняя суеверный ужас поглубже в пятки. - К чему готовится?
- Ты осел? – уточнил наглый хулиган.
- Как ты со старшими разговариваешь!? – поразился писатель.- Я тебе в отцы…
- В дедушки,- перебил сорванец, скаля в улыбке белые зубы на чумазом личике.
- А еще говорят, вандализм – плохо,- пожаловался Веня.- Да просто памятники наглые пошли!
Гаврош посерьезнел и воровато оглянулся по сторонам.
- Ладно, старикан,- негромкой скороговоркой пробормотал он,- я тебя предупредил, ты все понял. Яблок купи! Она яблоки любит… когда за книжкой сидит. Все, проваливай! А то сейчас Дон подойдет, с Росси вместе. В них два квадратных метра бронзы. У одного в длину, у другого – в высоту. Тебе же хуже будет.
- Ка-акой Дон? – ахнул Венечка. Он обвел взглядом небольшой парк, разбитый перед входом в музей. Здесь стояли разнообразные скульптуры, в том числе и бронзовая фигура рыцаря печального образа, верхом на тощей лошадке.- Кихот, что ли?
Но Гавроша уже и след простыл. Шкет занял свое место в группе солдат, сражающихся на баррикадах, схватив в руки корзину с патронами.
Вениамин зажмурился и помотал головой. Статуи в парке терпеливо позировали, изображая солидные молчаливые скульптуры.
- Ну ладно, ладно,- вслух произнес Венечка. - Я понял. Иду за яблоками...
Он развернулся и скорым шагом направился в подземный переход, где находился вход в метро.