Зной явно почувствовал себя хозяином в городе. Уже несколько дней стояла невыносимая жара. Горожане давно привыкли к высокой температуре, но подобное даже их заставило отсиживаться дома или уезжать подальше к родственникам. Тяжелый, теплый ветер лениво задувал песок в щели каменных домов. Солнцу, казалось, тоже не хотелось работать. Оно явно задержалось в зените. Хотя день постепенно подходил к концу.
Торговая площадь пустовала. На улицах никого не было. Только одинокая фигура в капюшоне. Темный силуэт тенью скользил по песчаным дорожкам пустынного города. Неизвестный прошел пару закоулков и очутился перед храмом. Его серые каменные стены не один век достойно сопротивлялись натиску песчаного ветра. Здание было одноэтажным, невзрачным. Обычный домик, если не считать треугольную крышу (в городе они строились плоскими). Человек немного постоял у входа, видимо что-то обдумывая, и вошел внутрь.
Переступив порог, любой бы застыл, ошарашенный внезапным перевоплощением маленького зданьица. Куполообразная застеклённая крыша находилась гораздо выше первого этажа. Различные птицы, звери, безымянные духи, изображенные на фресках, бесстрастно взирали на прихожан со стен. Огромные витражи из разноцветного стекла играли с лучами света, окрашивая их и оживляя. Могучие воины, выложенные из этого стекла, сжимая свое грозное оружие, колоссами возвышались над людьми. Острые, квадратные и треугольные глаза с древней задумчивостью наблюдали за жизнью в храме. А она то, не особо била ключом.
Единственных, кого заметил здесь неизвестный, это песнопевцев. Хор стоял на специальном возвышении под самым светлым витражом. Все лица поющих были прикрыты капюшонами, что не давало возможности разглядеть их. Голоса явно принадлежали мужчинам. Они не звучали по отдельности, не было ни одного, кто бы сбивался или звучал фальшиво, это был действительно хор. Звук чистой, ошеломляющей волной захлестывал весь храм. Резкие раскаты песни отражались от стеклянного купола и молнией низвергались на единственного слушателя.
Мужчина скинул капюшон. Темные, карие глаза быстро заморгали, привыкая к яркому свету. Он глубоко вздохнул, наслаждаясь легкой прохладой, царившей в здании, и сделал первый шаг к центру зала. На белоснежном мраморе, устилавшем пол зала, не осталось ни одной пылинки, ни одного следа его грязных ботинок. Заметив это, узкие губы исказила ухмылка, больше звериная, чем человеческая, так ухмыляются хищники, которые выследили свою добычу. Мужчина окинул храм оценивающим взглядом. Он прошелся мимо колонн, похлопал по ним тяжелой, широкой рукой. Незнакомец посмотрела наверх, на лучистое небо, что сияло в вышине. До того, как он вошел в храм, солнце неистово палило в предзакатном небе. Скорей всего жаркая ночь уже заполнила улицы города. Но в храме был день. Человек вальяжно прошелся возле стен, осмотрел их. Он зевнул и вытер остатки высыхающего пота с морщинистого лба.
Неизвестный еще некоторое время потратил на исследование здания. В конце концов гримаса недовольства исказила его лицо. Озлобленный взгляд остановился на хоре. В глазах промелькнул огонек. Что он означал, ведомо было только ему. Быстрые шаги направились к поющим.
- Хей, сладкоголосые пташки, может поясните, что за чертовщина тут происходит? – голос мужчины утонул в звуке песни и остался без ответа. Он прищурился, внимательно вглядываясь в темные фигуры впереди. Свет, падающий на них сзади, не давал ничего различить. – Эта игра начинает мне нравиться еще больше. – Человек оскалился, облизнул пересохшие губы и расстегнув сбросил плащ. Под ним оказался кожаный доспех и набор оружия: шесть метательных кинжалов на бедрах, еще два клинка в сапогах, сзади к поясу прикреплялась сумка, судя по всему с медикаментами.
- Я все понимаю, вы такие чистые и милые. Но не могли бы помочь потерявшемуся путнику и сказать ему, где находится один человек? – Опять песня лилась не прекращая. Мужчина кивнул головой. Его рука резко выхватила один из кинжалов и метнула в темную фигуру впереди. Послышался лязг стали, отраженной от кирпичной стены. Улыбка наемника стала широкой, но сразу исчезла. Песнь продолжала литься, но темные фигуры начали соскальзывать с возвышения, плавно продвигаясь к обидчику. Тут уже стало не до смеха. Мужчина рванулся к центру храма. Он обернулся. Тени росли и множились, они окружили его. Солнце в храме вошло в свой зенит. Наемник сглотнул. В руках оказалось два клинка, вынутых из сапог. Короткие лезвия чуть поблескивали на свету. Мужчина попытался направить солнечный свет на тени, но ожидаемого результата не последовало. Тьма просто поглотила лучи. Фигуры приблизились к своему обидчику почти вплотную. Послышалось их шипение и свист. Наемник, попытался нанести удар по тени, но рука проскользила сквозь нее. Зато черный шип, вонзенный тварью в плечо, обжог доспех и породил ужасную боль в мышцах мужчины. Сотни иголок вонзались в его тело. До этого хищническое лицо изображало загнанность, панику. Но не смотря на всю агонию, он не кричал. Колени подкосились, мужчина рухнул на пол. Кровь ручьями сочилась из ран. Красная жидкость окрасила белый мрамор. Обветренные губы, до этого сомкнутые, приоткрылись и выдавили из себя слова. Они остались не услышанными, но тени всполохнули зеленым огнем. Твари завизжали, перебивая звук песни. Их крик оглушил наемника, впечатал его в пол.
Наступила тишина. На храм опустилась ночь. Она постепенно погасила свет и окутала все. Неизвестный лежал в луже крови. Он кашлянул, ругнулся. Корчась от боли, заставил себя сесть на пол. Губы зашевелились, что-то шепча. Опять послышалась брань вперемешку со стонами.
- Не поможет, Даруэл. – Чей-то ласковый смешок прервал тишину. – Своими заклинаниями ты не сможешь затянуть раны, нанесенные моими питомцами. Твоя сила гораздо меньше моей, но признаю, ты - молодец. Догадался и выследил меня, увидел иллюзию.
- Ну да, странно же, что нож не воткнулся в одного из твоих подопечных или не разбил витраж позади них. Да и звук песни раздавался отсюда, хоть и отражался грамотно, вуалируя шипение этих гадов, создавая ощущение, что поют они. – Мужчина вздохнул и сплюнул кровь. – Не смотря уже на то, что эта иллюзия не осознает моего присутствия. Ни на полу, ни на стене не осталось следов от рук или ног.
- Говорю же: молодец. Умный. Еще и чарами пользоваться умеешь. Но ты скоро умрешь. Конечно, если я тебе не помогу. – В голосе не было злобы или насмешки. Он звучал обычно, даже немного тепло. – Ты тот, кто мне нужен. Твоя сила пригодится. – Последовала пауза. Будто невидимый собеседник что-то обдумывал.
- Давай так: ты работаешь на меня, а я тебя исцеляю и (голос протянул эту букву) так и быть дарую тебе подпитку силы, ну и еще парочку полезных вещей. Ну как? Договорились?
- Я не договариваюсь с теми, кого не вижу. – На этой фразе раздалось тихое хихиканье.
- Ладно, что ж. Вполне справедливо.
Из центра зала, где лежал Даруэл, начал бить свет. Но он не был ни теплым, ни ласковым, как лучи солнца. Из под земли медленно поднималась тонкая фигура. Она и была источником этого света. Мужчина не поверил своим глазам. Перед ним в воздухе висел человек, прекраснейший из всех, кого он встречал. Тонкое золото волос лучилось. Косы создания были настолько длинными, что спускались ниже его изящных стоп. Над головой сплетались отраженные от витражей лучи и формировали подобие короны. Фигура хрупкая, полная грации и неестественной красоты плыла перед наемником. Все тело создания утопало в прекраснейшем облачении. Длинный плащ, расписанный светом солнц и лун, обволакивал каждый мускул, а непомерно широкие рукава скрывали тонкие руки, сомкнутые на груди. На голову был накинут капюшон, но он нисколько не скрывал прекрасного лица. Длинные серебристые ресницы заколыхались. Открылись глаза, наполненные светом тысяч звезд. Подобный взгляд слепил и восторгал. На изящном лице лучилась игривая улыбка.
-Ну как тебе? – Существо изогнуло седую бровь.
-Вид у тебя, конечно, впечатляющий. Но ты не в моем вкусе. Того, кто повелевал этими чудовищами я представлял себе несколько… иначе. Ну да ладно. – Наемник откашлялся. – Я согласен. Жизнь мне дороже.
- Замечательно. И не удивляйся. Тени рождаются от света, так что нет ничего странного в моих зверушках. – Неизвестный улыбнулся, от чего в храме стало еще светлей. – А теперь к ним прибавится еще одна.
Eroshkun (16-го, 21 год)
