-= Клуб начинающих писателей и художников =-

Владислав с яростным рыком смел на своем пути тело последнего Охотника. Душа уже несколько секунд как была отделена от плоти. Он ненавидел этих жалких людей холодной, расчетливой ненавистью. По-другому он не умел ненавидеть. По-другому и нельзя было – иначе бы он не смог расквитаться с ними так, как сделал это сейчас. В последние мгновения своей жизни их души ощутили сосущий страх, ужас настолько сильный, что не успевали сообразить, когда жизнь покидала их. Убийство не тел, но душ. Страшная расплата, ведь Дарелл не сможет их возродить теперь в новом цикле жизней, как делал это несчетное количество раз до этого. И Глава Охотников не посмеет предъявить ему какие-либо требования, не сможет, не захочет и не станет.

Древний оказался возле треклятого забора в мгновение ока. Выдрал буквально вместе с мясом большие гвозди из пробитых ладоней Честера – и сразу же подхватил его бессознательное тело, стараясь не допустить сильного отклонения – чтобы не причинить большего ущерба пробитым и прибитым ногам. Охотники оказались несколько оригинальнее – ноги не стали прибивать так же, как и на распятии Иисуса – две плюсны вместе одним гвоздем, но поступили куда жестче – раздробили оба колена молодому вампиру. Владислав тщетно старался не задумываться о том, что чувствовал Честер, когда его пригвоздили к забору, вытаскивая из костных тканей застрявший металл. Ему это удалось, но раны его любимого представляли собой страшное зрелище: развороченные, разодранные края, реки крови.

- Потерпи, скоро станет легче, - зашептал на ухо вдруг зашевелившемуся Честеру. Тот издал нечеловеческий крик, когда попытался напрячь ноги. Конечности безвольно дернулись, а сам вампир тихо стонал от боли. – Терпи, уже скоро, совсем скоро…

Дарелл и без всяких просьб понимал, что Владиславу не добраться публичным транспортом, а свою машину ждать слишком долго – Честеру нужно срочно оказать помощь, его регенерация не на том уровне, чтобы наращивать новые ткани. И потому Охотник распорядился о выдаче транспорта и быстрейшей доставке древнего до его резиденции. Никто не возражал, не перешептывался и не переглядывался – все чувствовали, что натворили нечто непоправимое. И начальство за это по головке не погладит.

С трудом забравшись в машину на заднее сидение, Владислав назвал свой адрес. Всю дорогу он смотрел на искаженное от боли лицо Честера. Это были не простые гвозди – и Басараб это понимал, не будучи дураком. Иначе бы Честер не страдал бы, иначе бы он не потерял сознание.

Когда молодой вампир издал новый стон, Владислав прижал его к себе и поцеловал в лоб.

- Все хорошо, скоро боль пройдет, терпи… - он шептал, а в голове возникла картинка из далекого прошлого, их самой первой встречи, отчего древний крепко зажмурился, вдыхая терпкий запах кожи парня. Воспоминание о первой жизни его любимой души.



Это была невзрачная на вид девушка из пустынного города – у нее были короткие, передними прядями почти достающие до плеч, волосы, загорелая кожа. Одета была вообще по минимуму, всего лишь в набедренную повязку, а какая-то ткань была туго завязана на груди. Она была изгоем в своем роду – это было видно по трем отметинам-шрамам на ее левой щеке. Каин, уже отвергнутый собственной семьей и их Господом, не обратил бы на оборванку внимания, если бы не ее глаза. Две звезды, казалось, они горели бы в ночи и освещали бы дорогу. Таких глаз не встретишь у обычных жителей пустынь, куда забрел Каин.

- Как тебя зовут? – обратился он к девушке, сидевшей одиноко у иссохшего колодца. Та спокойно подняла на него взгляд, почти не щурясь на солнце.

- Лия, а тебя? – голос не высокий, среднего звучания, не мелодичный, как в сказках. Обычный голос. Все, что выделялось в этой девушке – ее глаза. И только.

- Зови меня Каином, - мужчина опустился рядом с ней на нагретый дневным светилом камень. – Ты не боишься меня. Ты знаешь, кто я? Я – страшный братоубийца, преступивший законы Божьи. Я – шельма, отмеченная Им. Почему ты не страшишься меня? Мне предначертано бессмертие в одиночестве и тьме, я – олицетворение бесконечного зла и предательства…

- Ты просто запутавшийся и испуганный человек, - прервала его тираду Лия, потирая израненную от постоянного пешего хода по не ласковой земле ногу. – Если хочешь, я буду ходить с тобой до самой смерти – ведь мне больше некуда идти – хотя бы так скрасить твое вечное скитание в тени. Я буду твоим спутником. Хочешь?

В тот момент Каин уже видел – эпохи сменят одна другую, он сменит сотни лиц, а она – тысячи, но она всегда будет рядом с ним. Он видел, что она будет страдать рядом с ним, но ни за что не оступится, не свернет со своего пути. Он будет предавать ее снова и снова до тех пор, пока он не поймет одну важную вещь, пока что сокрытую от его разума.

Мужчина поднялся, поправляя на себе одежды и подавая руку девушке. Когда та встала за ним следом, тут же зашипела от боли в ногах. Тогда Каин подхватил ее на руки со словами:

- Потерпи чуть-чуть, боль скоро уймется.

И она унялась, когда они пришли к оазису.



Когда Честер открыл глаза, то долго не мог сфокусировать взгляд на больничной лампе. Он узнал этот невзрачный, серый от осевшей на нем пыли, плафон даже будучи не в состоянии четко различать предметы. Парень прислушался к ощущениям своего тела – ничего не болело. Что-то нежно, невесомо гладило его по руке. С трудом заставив себя повернуть голову, он прищурился, пытаясь узнать кого-то в темном силуэте, сидящем подле его койки на табурете. Кажется, на табурете.

- Ты в порядке? – тихий, со скрытыми нотками беспокойства, голос взрезал тишину.

Честер не знал в порядке ли он. Он даже не мог понять, в реальности ли он сейчас, или все еще пребывает во сне, вызванном болеутоляющим.

- Боль… ница… - прохрипел парень, преодолевая сухое жжение в горле. – К… Как?

Кажется, ему послышался вздох того, что сидел рядом. Рука, гладившая его руку, сжалась. Что-то не так? Он что-то не то спросил? И кто это, черт возьми, был? К сожалению, Честер не мог задать все эти вопросы, горло пересохло, он слишком долго молчал. Возможно, и сорвал голос до того, как попасть в больницу.

- Ты попал к Охотникам, пытаясь найти меня. Они… те, на кого ты напоролся, не узнали тебя, видимо, совсем недавно вышли в дозор. И… в общем, тебя распяли на заборной стене. Были пробиты колени и ладони. Руки давно зажили, следов не осталось, а вот раздробленные кости доставили кучу неудобств. Но сейчас все в порядке – твоя регенерация вновь активна, и сейчас тебе просто нужно прийти в себя после многих уколов обезболивающего. Так как ситуация была экстренная, мне пришлось замедлить твои регенеративные функции. Благо, хоть медсестру толковую обратили, а то бы остался без ног… Только на коленях шрамы останутся. Эти сволочи использовали в качестве материала для покрытия оружия и гвоздей атомарное серебро. Если на стекле оно безвредно, то…

Остальные слова не имели значения для него, и потому Честер даже не пытался уловить суть. Он уже понял, кто сидит перед ним, остальное не имело значения. Он его не бросил, все еще сдерживает обещание, или делает вид, что сдерживает. В любом случае, это успокоило его. Но все то время, что он был в альтернативной, придуманной реальности, сбежав от боли и подстегнутый уколами, Честер вспоминал свою недавнюю жизнь. У него была девушка, которую он любил, была карьера, были друзья… А теперь он просто одержим этим Владиславом, рьяно хочет быть подле него, снова, в очередной жизни. Столько раз ведь он убеждался, что нельзя верить. Нельзя допускать и мысли о том, чтобы подпустить к себе близко это существо. И снова он совершил ошибку. Но пока что Честер не знал, стоит ли жалеть об этом, стоит ли передумать, забрать свои слова назад и вернуться к обыденной жизни.

- Влад… Владис… - парень пытался выговорить полное имя, но не получалось. Тогда пальцы накрыли его губы, препятствуя попыткам заговорить.

- Перестань, - перед глазами все еще плывет, но Честер знал, что эти два размытых желтых пятна – горящие глаза Владислава. - Обратись ко мне так же, как и в нашу первую встречу. Вспомни, прошу тебя. Вспомни мое имя.

Честер, повинуясь, закрыл глаза, вспоминая. На лбу появилась горизонтальная полоса морщины. Напряженно задумавшись, уходя далеко, в глубины памяти, он не сразу заметил, что Владислав увлек его в поцелуй. Губы мужчины ненавязчиво касались его губ, не принуждая даже отвечать, но Честер ответил, углубив этот поцелуй. Все еще непослушные руки дрогнули в воздухе и опустились на плечи Владислава. Когда тот чуть отстранился, парень открыл глаза и улыбнулся восстановившемуся зрению. Теперь он отчетливо видел лицо, которое и хотел видеть.

- Каин… Я ненавижу эту твою уловку… - на губах Честера расцвела улыбка.

- Заметь, она всегда работает. Все время ведешься.

Клуб «Ласомбра» в этот вечер не кипел, не изобиловал толпою извивающихся в экстазе тел. Сегодня клуб был не местом развлечения, а местом разборок между Охотниками и вампирами. Последние якобы от лица Владислава требовали двух сильнейших, убивших наибольшее количество вампиров, в качестве дани. Узнав, что прошение будет от имени его друга, Дарелл явился сам, но ни Владислава, ни даже Честера не было.

«Очередная самодеятельность», - подумалось Дареллу, когда тот набирал сообщение на номер Басараба. В сообщении он указал место, куда нужно приехать и почему. Не хотелось бы опять влипать в неприятную историю, как с Честером.

- А может, перерезать их всех к чертям – и с богом, а? – Сверр нетерпеливо сплюнул под ноги. И тут же получил затрещину от своего напарника. – За что, твою мать?

Асгейрр извинился перед начальством и, получив разрешение в виде кивка, схватил в охапку Сверра и утащил в смежное с танцполом помещение. Это была комната отдыха для персонала. Разумеется, никакого персонала сегодня и в помине не было.

- Что ты вытворяешь? – зашипел Охотник, закрыв за собой дверь и швырнув Сверра на потрепанный кожаный диван. – Я не узнаю тебя! То тебе было все равно на них, то вдруг завелся! Какая муха тебя укусила? Это из-за того, что культ не получил жертв? Всего лишь?

- Не всего лишь! – в тон ответил Сверр, гневно глядя на напарника исподлобья горящим гневом взглядом. – Ты не понимаешь! Каждый раз, восходя на трон, я проливаю свою кровь, каждый раз! Это происходит постоянно, несколько раз за день! Я устал, я хочу отдохнуть от всего этого, от служения. Я хочу получать наслаждение от боли, а не нести ее службу каждый день! Я… Отпусти меня, ублюдок добросердечный! Отпусти! Отпусти…

Асгейрр снова сгреб в охапку Охотника, но лишь для того, чтобы обнять, крепко прижать к себе и успокаивающе провести по волосам, по щеке, на которой недавно зарубцевался порез – на тренировках зацепил ножом. Он знал – под одеждой Сверра очень много различных царапин, порезов, ссадин и ушибов. Многие были получены отнюдь не на тренировках, а в здании культа, где Сверр в последнее время проводит очень много времени. Асгейрр не верил в Триаду культа, но отчего-то знал, что Сверр приносит жертвы не просто так. И не просто так страдает, жалуется ему. Как минимум, Сверр ничего не станет делать зазря.

- Успокойся. Если Дарелл и пропустил эту твою выходку мимо ушей, то другим ты подал «отличную» идею. Сейчас всем быстро надоест здесь торчать, и они захотят напасть на вампиров. Наших хлебом не корми, ты же знаешь, дай кому-нибудь морду набить, - зашептал Асгейрр на ухо, в надежде, что его напарник одумается.

Неизвестно, что сработало лучше – слова или объятие, но Сверр оставил попытки вырваться и даже неловко приобнял одной рукой за пояс Охотника в ответ. Он понимал, что все дело в его горячности, вспыльчивости, которую он оставляет только тогда, когда одевается в одежды культа. Стоит ему снять терновый венец, смыть краску с лица – эмоции, подобно воде, сносят мысленную дамбу и топят его. Сверр знал, что с этим нужно что-то делать, но ничего не приходило на ум. Асгейрр всегда его спасает в такие минуты, всегда отрезвляет, успокаивает. Это немного задевало его, ведь он выставлял себя несдержанным, но в то же время был благодарен напарнику. Без него Сверр давно бы лишился должности в культе, давно был бы рядовым Охотником, каким-нибудь патрульным, или еще того хуже…

- Пойдем, не нужно долго задерживаться, - шепнул снова Асгейрр, выводя из раздумий Сверра. На мгновение прижавшись губами к его виску, он выскользнул из комнаты отдыха.

- А ведь он прав, парень, - раздался сзади подозрительно знакомый голос.

Сверр нервно обернулся и наткнулся на вполне серьезный взгляд желтых глаз. И хотя на губах Владислава (а кто же еще это мог быть) расползлась улыбка, Охотник чувствовал, что вампиру не до веселья.

- Хотя, с другой стороны, - продолжил древний, приближаясь к Сверру, - Я бы на вашем месте давно уже порешал этих зазнавшихся ублюдков. Серьезно. А теперь, действительно, тебе тоже нужно идти туда. Все должны присутствовать при переговорах, если ты помнишь правила.

А правила Сверр помнил хорошо. Именно потому он не отреагировал на руку, развернувшую его за плечо лицом к двери и подтолкнувшую вперед. Охотник вышел первым, ловя на себе недоумевающие взгляды. Еще бы, за ним шла известная личность. Мало ли, чем они в комнате отдыха успели заняться за эти несчастные несколько минут.

- Он просто сказал «Привет», - буркнул Сверр в ответ на взгляд Асгейрра. Тот пожал плечами и подвинулся, давая место Сверру.

- Здравствуйте, уважаемые Охотники и мои неуважаемые отпрыски, - громко поприветствовал Владислав, выходя на середину площадки, специально оставленную пустой для него. - Как я понял из сообщения Дарелла, кое-кто решил здесь устроить вендетту за распятие одного из собратьев-вампиров. И нечего скалиться мне в спину, никто не давал вам разрешения на это! И ты, открывший рот, чтобы возразить, лучше захлопни его обратно. Меня нельзя перебивать!

Дарелл вздохнул. Владислав в своем репертуаре – если кто-то вдруг действует не по его воле, он начинает страшно беситься и устраивать разбор полетов, не жалея своих. Конечно, дисциплина это хорошо, но иногда нужно знать меру. Бывают моменты, когда можно сделать и послабления, но, видимо, Басараб не был склонен жалеть собственных потомков.

Глава Охотников поднял голову, приглядываясь к входной двери. Ему показалось, что она тихо скрипнула. Ах, точно. Из тени вышел молодой человек, вампир, со светлыми встрепанными волосами и лихорадочно блестящими глазами. Мальчишка-любовник Владислава, его дражайшая душонка, которую он без ума и памяти любит. Вот уж кого здесь определенно не хватало. Не то, чтобы Дарелл недолюбливал щенка, наоборот, относился со всей возможной симпатией, но ему не верилось, что эта душа так просто простила Владислава. Все-таки столько перерождений быть убитым, а теперь раз – и простил. Что-то тут нечисто было, Охотник чувствовал это нутром.

- Ты вовремя, - отвлекся Владислав от жестокого поливания грязью собравшихся вампиров. Мужчина обернулся к Честеру и кивком приказал ему подойти, что тот выполнил без заминки. – А теперь скажите мне, что именно вы собирались натворить, за что теперь я вынужден стоять здесь и держать ответ перед Дареллом?

«Почему мне кажется, что ответ держать будут все, кроме него?», - Дарелл хмыкнул на последние слова древнего и скрестил руки на груди. Он даст Владиславу еще немного времени для демагогии, а затем выдвинет требования. Или предложит Сверру это сделать. Как будто глава Охотников не знал, почему Асгейрр увел своего напарника.

Из толпы вампиров кто-то вякнул о том, что они готовы ревностно защищать своих собратьев и не хотят просто так спустить такое преступление против них. На что Честер возразил звонким голосом о том, что мстить толком даже не за что – сейчас он в полном порядке, живет нормальной жизнью, даже шрамов не осталось. Конечно, здесь он покривил душой, но ведь никто не заставит его сейчас раздеваться для доказательства.

- Я хочу, чтобы сторона Охотников изложила свои требования! – объявил Владислав, поворачиваясь лицом к Охотникам.

«Ну, наконец-то!», - выдохнул Дарелл и выступил вперед. Охотники быстро освободили своему начальнику дорогу. Мужчина вскинул взгляд на Честера, внимательно глядя ему в глаза. Эти зеленые глаза, эти черты лица… Владислав как-то говорил, что эта душа всегда возрождается в новом теле, но черты всегда неуловимо похожи. Из века в век. А что если?..

- Твой подопечный поступает ко мне на месяц. На службу, - медленно, громко произнес Дарелл. Сзади Охотники зашептались, но тихо, чтобы не раздражать его. А вот вампиры подняли громкую волну недовольных выкриков. Охотнику пришлось напрячься, чтобы перекричать их, - Я не закончил! Спасибо за тишину… Заговорщиков – уверен, их не так много – ты также отдаешь мне. Без права возвращения.

Честер нахмурился и вопросительно посмотрел на Владислава. Тот, не менее мрачный, смотрел на него.

- Чего стоишь? – тихо рыкнул мужчина, сверкнув желтизной глаз. – Иди, как велено. Через месяц вернешься. И не смей ему перечить – он не станет терпеть или жалеть.

Сглотнув, молодой вампир не стал ничего говорить в ответ, только понурил голову и прошел за спину Дарелла. Тот никак не отреагировал на послушный жест со стороны Честера. Или сделал вид, что не отреагировал. Дождавшись, пока Владислав опросит своих и выдаст четверых вампиров – троих парней и одну девушку, Дарелл отдал распоряжение Сверру отвезти их к зданию культа. Затем, схватив Честера под руку, направился к выходу, шикнув:

- Будешь хорошо себя вести – обижать не будем.

Честер позволил вывести себя из здания клуба. Он все время молчал, ни разу не обернулся на Владислава. На сердце словно кошки скреблись. Неужели Басараб решил обхитрить свое обещание – убить не своими руками? Если так, то… он снова даст себе обещание не верить в следующей жизни. Его снова убьют. Снова. Пора бы уже привыкнуть, пора перестать чувствовать что-то по отношению к этому… существу. И снова, и снова, и снова он наступает на одни и те же грабли.

- Я не собираюсь тебя убивать, если ты вдруг подумал об этом, - уронил снисходительно Дарелл, когда они сидели в машине на заднем сидении. – Просто хочу показать твоему Каину, что память должна оставаться памятью. Прошлое – в прошлом. Думаю, тебе тоже стоит это понять.

Посмотрев в ясные глаза главы Охотников, Честер задумался. Зачем Дареллу это? Какое вообще отношение он имеет к нему? И откуда ему известно настоящее имя Владислава?

Честер возился на жестком матрасе, каждый раз морщась от скрипа пружины кровати. Он пытался вспомнить, когда ему приходилось слышать эти проникновенные интонации, этот пронзительный взгляд Дарелла. Жизнь за жизнью, эпоха за эпохой, разные культуры, разные национальности и языки, разные уголки мира. Кажется, что-то нашел. Молодой вампир закрыл глаза и погрузился в глубины памяти, заставляя себя проигрывать в голове воспоминание одной жизни.



Ее звали Вивьен, это была приятной наружности девушка с рыжей косой почти до пояса. Одета она была в простенькое льняное платьице, сверху которого повязан фартук. На белых щечках, на руках и шее виднелась россыпь веснушек, чего девушка стеснялась и пыталась скрыть – повязкой ли, рукавом ли платья. Окружающие недоумевали, почему красавица стесняется себя, умилялись, когда скулы Вивьен рдели, едва девушка слышала очередной комплимент.

- Эй, ты!...



Он ощутил мощный пинок, ощутимо встряхнувший кровать.

- Эй, ты! Поднимайся, кровосос, начальник хочет тебя видеть! – грубый голос заставил Честера поморщиться и подняться со своего ложа на затекших руках.

Парень, к своему счастью, не задавал никаких вопросов о цели аудиенции, он еще был не настолько глуп. А вернуться в прошлую жизнь ему уже не составит труда – он примерно запомнил эпоху.

До кабинета Дарелла молодого вампира вел высокий, широкоплечий детина со шрамом над правой бровью. Он был совсем не разговорчивым, даже не говорил, куда поворачивать, уверенно идя впереди, не оборачиваясь. Честеру оставалось только петлять и отставать на резких поворотах от ведущего, а иногда, когда он угадывал поворот, врезался в жесткую спину Охотника. Тогда детина с фырканьем отталкивал от себя «кровососа» и продолжал свой путь. Честер никак не реагировал на столь грубое обращение. Это еще не было верхом грубости, и он это прекрасно знал. Почувствовал на своей шкуре.

В конце очередного коридора их ждал лифт, который «держал» уже знакомый Честеру Охотник. Сверра он узнал без белил и фиолетовых цветов в одежде, без тернового венца на голове – раны, не прикрытые ничем, говорили сами за себя.

- Ты свободен. До кабинета сопровождаю его я. Таков приказ, - тихо произнес Сверр, на что приведший к лифту Охотник сухо кивнул и пошел в обратном направлении.

Честер стоял с минуту, не шевелясь и изучая лицо Сверра. Скулы обострились, под глазами – тени, взгляд не выражал ничего, кроме усталости. Видимо, культ вытягивает из него слишком много сил. Плюс его обычная работа не способствовала продолжительному отдыху.

- Пойдем, он не любит ждать, - Сверр ощутимо расслабился, едва его напарник скрылся за поворотом.

Охотник и вампир зашли в лифт, и Сверр нажал кнопку нужного этажа. Девятый этаж – это Честер увидел, заглянув Охотнику через плечо.

- Он будет говорить с тобой долго, изматывающе, возможно, говорить провокационные вещи. Но не поддавайся. Он увидит, что ты непоколебим и смягчится, - посоветовал Сверр, пока они поднимались в тесной кабине, стены которой были простыми металлическими листами, смутно отражающими предметы. – И, заклинаю тебя, не думай даже заговорить первым про Владислава.

- Почему ты помогаешь мне? – Честер изогнул бровь, хоть Сверр этого и не мог видеть, стоя спиной к нему.

- Я не помогаю тебе, - Охотник повел плечами, как если бы ему вдруг стало холодно. – Я возвращаю долг твоему мучителю.

Честер не стал уточнять, что это был за долг, и почему именно Сверр возвращает его. В конце концов, он не в том положении, чтобы уточнять или спрашивать что-то. До тех пор, пока ему не разрешат это делать.

Пропищал звонок, оповестивший о прибытии на нужный этаж. Едва двери лифта разъехались в стороны, Честер сразу почувствовал изменение обстановки – по запаху. Если на тех нижних этажах, где его содержали, пахло горелым хлебом, человеческим потом, даже запекшейся кровью, то верхний этаж поражал резким контрастом запахов. Честер смог различить отдельные нотки сирени, яблоневого цвета и черемухи. Остальные запахи оставались для него загадкой, но эти сладковатые акценты не делали разливающийся по этажу аромат приторно-сладким. Словно здесь поработал умелый парфюмер.

- Дарелл не любит запаха крови, - пояснил Сверр, пропуская впереди себя вампира, выпуская его из лифта. – Он вообще насилие не любит, но это не означает, что он не склонен к нему. Будь осторожен в своих словах.

Поблагодарив Охотника за советы, Честер двинулся вперед, к видневшейся в конце коридора единственной двери темного дерева с резным орнаментом. Приблизившись к ней, Честер позволил себе увлечься изучением витиеватых узоров можжевельника, каких-то необычных цветов и растений. Определенно, рука хорошего мастера, знатока своего дела, прикоснулась к дереву, покрывая его рисунком. Одернув себя, Честер заставил себя отвлечься от созерцания картины и открыл дверь, потянув за себя.

Он оказался в просторном кабинете, напротив большого письменного стола, за которым стояло задвинутое кожаное кресло. Закрыв за собой дверь, вампир оглядел кабинет: на светлых стенах висели несколько картин маслом, изображавшие нейтральные пейзажи лесов и степей; на самом столе лежал закрытый ноутбук, большой журнал в черном переплете, в органайзере стояли ручки и простые карандаши, остро наточенные. По левую сторону от Честера стоял большой шкаф, наверное, с различной канцелярией, как то: отчеты, доносы, ходатайства и прочее. Справа же стоял низенький журнальный столик с двумя чашками с дымящимся напитком – кажется, недавно здесь кто-то был. Напротив друг друга по разные стороны от столика стояли два уютных мягких кресла. Чуть позади за одним из кресел виднелась дверь светлого дерева, почти сливаясь цветом со стеной. Только ручка была кричаще-золотистой, выдавая присутствие двери.

И, как только взгляд Честера пал на эту дверь, та плавно отворилась, без единого скрипа, и в кабинет прошел его хозяин собственной персоной – Дарелл. Одет он был несколько неофициально: длинный темно-серый халат, хлопковые полосатые домашние штаны и угадывающуюся в запахе халате хлопковую рубашку Начальник Охотников скользнул ничего не выражающим взглядом по лицу Честера, кивком указал на кресла. Когда оба они сели, Дарелл подтянул к груди ноги и, взяв кружку с кофе (судя по запаху, это был кофейный напиток), уставился на Честера.

Сейчас суровый начальник Охотников не был похож на тот образ, который поддерживал изо дня в день, сейчас он выглядел таким по-домашнему уставшим, сонным и расслабленным.

- Удивлен моему виду? – бесцветным голосом произнес Дарелл, громко отхлебнув из кружки. – В конце концов, могу же я у себя дома расслабиться. Ты, кстати, тоже можешь. Не знаю, чем тебя попытались запугать по дороге, уверяю – сейчас я слишком устал для того, чтобы злиться и выплескивать негативную энергию.

Последовав примеру Охотника – взяв в руки теплую кружку с кофе – Честер также сделал маленький глоток, некоторое время посмаковал вкус. Обычный растворимый кофе с сахаром, никаких особенных элементов, типа корицы, карамели, имбиря или мускатного ореха. Все просто.

- Могу я задать Вам вопросы? – осторожно поинтересовался Честер, памятуя о советах Сверра.

Дарелл сделал еще несколько глотков и отставил кружку обратно на столик. В его голубых глазах плескалась задумчивость пополам с сонливостью. Настолько измотан? Почему он тогда принимает Честера сейчас, не предпочтя выспаться для начала?

- Сначала говорю я, потом ты, - спокойно предупредил Охотник после некоторого молчания. – На самом деле ты здесь лишь в качестве рычага воздействия на Владислава. Или Каина – это уже как тебе удобно его называть. Мне нужно дать ему понять, что это моя работа – ставить на место его выродков, коих он гордо именует потомками, пусть и в уничижительном контексте. Он не имеет права приходить из забытья и просто выполнять вместо меня мою же работу. Он забылся, проводя время с тобой. Я все понимаю – он тебя любит, без ума от этой любви, он опьянен тобой. Видит небо – я не хочу этому препятствовать. Я всего лишь хочу, чтобы он помнил, что есть четкое разделение нашей с ним работы. А так – своими жесткими законами он почти лезет на мою территорию.

Дарелл вздохнул так, как если бы этот факт печалил его, но не злил. Возможно, как он и сказал, он слишком устал, и не может сейчас показывать какие-либо свои эмоции. Честер честно допил кофе и только тогда поставил кружку и поднял взгляд на Дарелла. Тот сидел, почти калачиком свернувшись в кресле, и выглядел сейчас таким беззащитным, таким открытым. Вампир понимал, что это – всего лишь личина, только наружность. На самом деле, Дарелл был жесткой пружиной, готовой вот-вот расправиться. Это была его внутренняя сила – то, что Честер чувствовал нутром. Каким бы уставшим и обессиленным Охотник ни был, справиться с вампиром он сможет.

- Мне кажется, ты бы хотел узнать у меня, откуда мне известно настоящее имя твоего патрона. Во всяком случае, это было бы логично. А по твоему взгляду я понимаю, что попал в точку, - Дарелл устроился в кресле удобнее, поправив на себе халат и вытянув рукава. Кажется, рассказ обещал быть интересным. – Мы давно знаем друг друга – я и Каин. Когда-то давно я сбился с пути, потерялся на своей дороге жизни. Не знаю, как скоро бы я пропал, если бы не он. Каин увез меня в другую страну, заставил забыть о том горе, которое постигло меня, когда я был еще человеком. Видишь ли, мне тогда было всего ничего – под тридцать. Деревня, в которой я жил, сгорела, лишь немногие выжили, среди них, как ты понимаешь, был я. Но я потерял двух детей – сыновей – и свою жену. Я искал смерти, хотел умереть в лесу, но Каин доказал мне, что жизнь может снова обрести смысл.

- И он наглядным примером показал это? – не без нотки ревности спросил Честер и тут же прикусил язык, ощутив на себе холодный взгляд Охотника. – Простите.

- Никакого уважения, - вздохнул Дарелл, отведя взгляд и изучая теперь пейзажи на картинах. Собравшись с мыслями, он продолжил свое повествование, - Я был простым охотником на зверя, торговал в соседнем городке мясом, пушниной. Ничему не был обучен, ни оружейному делу, ни даже драке. Единственное – хорошо орудовал мясницким ножом да луком. Если тебе так интересно – да, тогда я спал с ним. Это могло меня отвлечь от ненужных мыслей. Затем он обучил меня убивать не простых зверей, а более умных, более ловких и хитрых – двуногих. Это были его отпрыски, их было так много, и они творили столько зла, что ему не было жалко тренировать меня на их убийстве. Он закалил мою душу, сделал мою руку твердой. И он сделал меня себе подобным. Ты думаешь, ты первый, кого он сделал таким же? Как бы не так. И нечего буравить меня таким взглядом. Всем сердцем он принадлежит тебе, в твоих руках – его любовь, а ты так бессовестно обращаешься с этим даром. Право, будь я на твоем месте, я бы был более благодарным.

- И как давно Вы хотите быть на моем месте? – Честер подобрался в кресле, готовый отразить атаку Дарелла. Почему-то он был уверен в том, что Охотник кинется на него, желая научить хорошим манерам.

Но вампир ошибся. Мужчина медленно поднялся с кресла и подошел к письменному столу, открыл журнал и, быстро пробежав глазами по нужной странице, отложил журнал.

- Я давно перестал хотеть быть на твоем месте, - со всей искренностью сказал Дарелл, и Честер понял, что тот действительно не лжет. – Да, признаться, первое время я был очарован Каином. Ведь невозможно не влюбиться в него. А затем… затем я стал понимать, что любить его – это очень тяжело, это не для меня. В моих глазах он не заслуживал любви. А когда я увидел тебя… То воплощение было таким невинным, таким непорочным… И то, как он поступил с тобой меня ужаснуло.

Честер подался вперед, обернувшись и жадно ловя каждое слово Охотника. Он понял, что тот начал говорить именно о том воплощении, когда они впервые увиделись. Иначе не могло быть, совсем не могло.

Дарелл устало улыбнулся, заметив неподдельный интерес и немую просьбу продолжать в зеленых глазах вампира. Для него Честер сейчас был похож на ребенка, которого увлекли интересной сказкой. По сути, если не вдумываться в то, что происходило с этой несчастной душой, то история ее воплощений действительно была похожа на сказку – страшную, временами веселую, динамичную, волшебную. И все же, он боялся навредить этой душе своим рассказом, боялся испугать ее еще больше, больше, чем Владислав, хотя это было очень трудно сделать.

Первая их встреча произошла в шестнадцатом веке, в провинциальном городке, недалеко от Марселя. Тогда душа приняла облик милой рыжеволосой девушки, что работала в трактире разносчицей заказов. Она слыла первой красавицей, и ходили слухи, что она вышла краше, чем дочь самого герцога. Поговаривали, будто бы своими веснушками и улыбкой могла затмить солнце, а ее смех был подобен звону серебряных колокольчиков. Голос – словно бы певчая птичка даровала ее своим талантом. Владислав и Дарелл тогда уже не были спутниками, но изредка встречались в том или ином городишке, путешествуя абсолютно разными маршрутами. И однажды судьба свела их в невзрачном французском городке, и надо было так случиться, что оба мужчины зашли в тот трактир, где рыжая красавица только-только начала свою смену.

- ... и надо было такому случиться, что первым ты заметила не его, а меня, - продолжал Дарелл, не сводя взгляда с лица Честера, видя совсем не его. – А ведь тот Бессмертный, кого ты увидишь первым, станет твоей судьбой. Каин не обвинил меня в этом, хоть и разозлился на себя, но не препятствовал нашему… общению с тобой. Ты чувствовала опасность в нем, и не хотела с ним сближаться, как бы он ни старался. В конце концов, сблизились мы с тобой. Это не были отношения, у нас не было сексуальной связи. Но это было выше, чем дружба. Это было абсолютное доверие. Ты рассказывала мне свои тайны, так увлекательно делилась своими мечтами, переживаниями, что я… я не мог остаться равнодушным, я не хотел оставаться в стороне в урочный час.

Забывшись в своих воспоминаниях, видя их почти вживую, наяву, Дарелл протянул руку вперед, к Честеру, все еще сидящему в кресле. Он мысленно касался рукой нежной кожи лица, гладил щеку, любовался веснушками и озорным блеском зеленых глаз… Одно неверное движение Честера разрушило мираж, но глаза остались прежними, не потеряв своего блеска, своего заряда, своей чистоты. Возможно, только поэтому Дарелл не сразу опустил руку.

- Поэтому я стал вторым ключевым персонажем в твоей сказке, чистая душа, - подытожил Охотник, приближаясь мягкой поступью к креслу.

Молодой вампир во все глаза смотрел на мужчину, не в силах отвести взгляд после услышанного. То, что он пытался увидеть сам – он узнал от врага!.. Но был ли Дарелл врагом после этого? Ведь он открыл ему прошлое, рассказал правду, он был максимально честен с ним. Пусть Охотник и сказал про давление на Владислава – это не могло навредить вампирам никоим образом.

Молодой вампир вздрогнул, ощутив прикосновение к своей щеке. Кожа на пальцах Дарелла была огрубевшей, привыкшей к держанию оружия, но сам жест вышел нежным, осторожным, почти неуверенным. Голубые глаза Дарелла сейчас казались почти черными из-за сильно расширившихся зрачков. В них Честер видел отражения самого себя: с широко распахнутыми глазами, в ожидании новых откровений, в ожидании чуда. Дарелл назвал его чистой душой, но почему? Что такого чистого было в нем? Почему Охотник с такой заботой и сожалением смотрел на него?

- Иди в ту комнату, ложись спать, - тихо приказал Дарелл, не меняя, однако, своего положения, продолжая легко гладить вампира по щеке. – Я хочу, чтобы ты отдохнул от тех условий, в которых тебя держали. И ложись с левой стороны. Блок с душем найдешь сам, не смей ложиться на чистую постель немытым. Ступай.

Дарелл отступил сначала на два маленьких шага назад, затем еще три, не отворачиваясь от Честера, как если бы пытался запомнить его образ, словно не хотел расставаться даже взглядом. И вампир уже подумал, что что-то случилось, но Охотник спокойно развернулся к своему столу и занял за ним место в кожаном кресле на колесиках. Тихо зашумел включенный ноутбук, осветив лицо Дарелла ярче, чем закатное солнце.

«Уже вечер», - заметил Честер, поднимаясь с кресла и глядя в окно. Город скоро должен был замереть на пару часов для того, чтобы возродиться, подобно Фениксу, из пепла прошедшего дня в новой, ночной жизни. А ведь совсем недавно он, Честер, жил только ночами, не видя настоящего солнечного света, не чувствуя его тепла на своей коже. Какая-то маленькая ошибка стоила многим его собратьям жизни, какая-то маленькая ошибка сделала его почти неуязвимым. И этой ошибкой был не сам факт пробуждения Владислава-Каина, а его жизнь, его существование. И было ли это действительно ошибкой – смотря с какой стороны посмотреть.

Дверь, из которой Дарелл появился, вела в спальню, гораздо меньшую по размеру, нежели кабинет, но оттого еще более уютную. Двуспальная кровать стояла изголовьем к большому окну, почти во всю стену, застеленная светло- и темно-голубым постельным бельем. С правой от кровати стороны стояла небольшая прикроватная тумба, на которой стояли электронные часы. Приставленный к противоположной двери стене комод, величаво возвышался над небольшой тумбой, что стояла перед ним. Над самим комодом на стене висело небольшое зеркало прямоугольной формы. Никаких излишеств, но и недостатка в мебели не было. Налево от двери шел небольшой коридорчик, ведший к душевой.

Наскоро помывшись, использовав гель для душа из единственного флакона, Честер надел только белье и, немного подумав, чистую футболку, которую нашел аккуратно сложенной на стиральной машинке. Футболка была идеально чистой, кристально белого цвета, немного большой ему. Все-таки, Честер не отличался особо крупными габаритами. Даже в сравнении с Дареллом он казался несколько худым.

Помня, что ему сказали лечь с левой стороны, Честер откинул плед и одеяло и скользнул на прохладные простыни. Почему-то его клонило в сон, хотя физически он не устал совсем. Да и мозг не был сильно загружен информацией. Тайные способности Дарелла – усыплять? Или просто приказы Охотника невозможно не выполнять? Или, возможно, это как-то связано с его фразой о том, что он тоже является «ключевым персонажем»? После этой, казалось бы, проливающей на многие детали свет, беседы, появилось слишком много вопросов. Может, именно под их воздействием и захотелось спать.

Честер долго лежал, не ворочаясь, медленно проваливаясь в дрему. Потеряв счет времени, он не мог точно понять, через сколько минут (возможно, и часов) матрас кровати прогнулся под весом второго тела. Но абсолютно точно – он услышал тихое «Спокойной ночи».

Крик, полный боли и отчаяния. Крик, зовущий на помощь любого, кто слышит его. Крик обреченного на долгие муки и страдания.

Он сначала почувствовал его, а затем услышал. Он ощутил всю боль, словно бы чувствовал ее сам. Он вздрогнул и резко сел в постели. Перед глазами темно, но Честер хорошо различал в темноте очертания предметов. Взгляд влево – рядом никого нет. Через щель между дверью и полом вампир увидел приглушенный свет. Наверное, это Дарелл в кабинете. Работает?.. Новый крик, разнесшийся где-то на нижних этажах, но не слишком далеко, заставил Честера поежиться и вскочить с постели, а следом – и выбежать в кабинет.

Глава Охотников стоял возле окна только в ночных штанах, потягивая прозрачную жидкость из высокого стакана. Обычная вода. Честер замер на несколько мгновений, наблюдая за мощным торсом Охотника, обычно скрытым под одеждой. Он никогда бы не подумал, что у Дарелла может быть такое мощное тело, по рельефности явно не уступающее даже Владиславу. Наоборот, мышцы мужчины виднелись очень хорошо, освещенные огнями ночного города.

- Не могу уснуть, когда Сверр работает, - признался Дарелл, не отводя даже взгляда от окна. Создавалось впечатление, будто бы он смотрел в глаза своему отражению в окне.

- Работает? – хрипло переспросил Честер, облизнув губы. Отчего-то ему тоже захотелось пить, едва он взглянул на стакан в руке мужчины.

Неизвестно, каким образом поняв, Дарелл приблизился к вампиру и отдал ему свой стакан с водой.

- Работает на культ, - медленно произнес Дарелл, изменив интонацию на последнем слове. Видя, что Честер все равно ничего не понимает, Охотник подождал, пока тот сделает пару глотков и пояснил, - Он пытает твоих собратьев. Тех, кого выдал Владислав.

Глаза Честера расширились, отразив всю ту боль и страх, который пытался передать следующий надрывный крик.

- Что там происходит? Что там происходит?! – Честер в порыве схватил Дарелла за шею и припер к стене, отчего одна из картин с грохотом упала на пол. Но молодого вампира это не заботило, ни капли. Сейчас ему было важно узнать, чем еще занимаются Охотники помимо этого… зверства. – Отвечай мне, гнида!

Если бы Дарелл не был Охотником с многовековой выдержкой, с огромным опытом, с большими знаниями психологии как вампиров, так и людей, возможно, он бы по методу Владислава отшвырнул от себя явно уступавшего по силе Честера, научил бы того уму-разуму путем выбивания дури. Но Дарелл тем и отличался от своего давнего знакомого, что был против бессмысленного насилия.

Мужчина стерпел удар головой и спиной, почти вышибивший из легких воздух. Он посмотрел уверенно и спокойно в глаза Честера, влажно блестевшие тусклой зеленью в полумраке кабинета, освещенного лишь огнями города. Мягко и осторожно обхватив запястья Честера, Дарелл постарался придать хриплому от слабого удушья голосу как можно более мягкие, заботливые интонации, отчасти и сожаление.

- Успокойся, парень. Если ты сейчас изобьешь меня – ответы тебе никто не даст. Более того, тебе даже не на ком будет срывать свою злость. Ты действительно хочешь знать? Я покажу тебе, я все тебе покажу, только попроси по-хорошему, ладно? Давай, заканчивай строить из себя благородного мстителя. Эй, Честер, ты меня слушаешь? – одной ладонью Охотник скользнул по щеке и похлопал, приводя парня в чувство, вырывая из раздумий.

- Я… хочу видеть… - тихо произнес Честер, нехотя выпуская шею Дарелла и отходя назад на несколько шагов.

Он не знал, почему, но ему не хотелось выпускать шею мужчины. Не оттого, что им вдруг овладела жажда мести или убийства, вовсе нет. Под руками он чувствовал такой спокойный, не сбившийся пульс, словно метроном, гулкие удары. Дарелл не испугался, не взволновался ни на йоту. Эта выдержка восхитила его. И одновременно заставила задуматься о том, что ему, Честеру, этой самой выдержки порой и не хватает. Особенно в такие моменты, как сейчас.

Вампир пробормотал какие-то слова извинения, скомкано, едва понятно. Но этого Дареллу было более, чем достаточно. Он видел замешательство Честера, видел, что тот не хотел по-настоящему причинить боль Охотнику. В конце концов, он хорошо понимал, что сейчас вампир совсем сбит с толку, а его задача – направить на путь истинный. Пока этого не успел сделать Владислав.

«Его методы слишком жестоки для этой души», - горько подумал Дарелл, надевая идеально отутюженную рубашку, висевшую на спинке стула в кабинете. Это выглядело несколько нелепо – пижамные штаны и офисная рубашка, но переодеваться ему не хотелось. В конце концов, какая кому разница, что на ком надето?

- Оденься, - Охотник обернулся к Честеру. – На том этаже прохладно, там необходимо поддерживать низкую температуру.

- Я же не заболею, - хмыкнул вампир, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя босыми ногами пол кабинета.

Мужчина закатил глаза и на пару минут скрылся в спальне, а вышел с джинсами и сланцами в руках.

- Не хватало мне еще, чтобы ты потом жаловался Каину, что я тебя тут заставлял огонь и холод проходить, - проворчал Дарелл и вручил предметы одежды Честеру. Тот, смутившись, оделся, тихо поблагодарив. – Не за что. Держись точно позади меня. Ни шага вправо, ни шага влево. И я на полном серьезе.

Последнее можно было бы не добавлять, по тону голоса Честер понял, что все очень серьезно. В конце концов, изначально было понятно, что его ведут не в музей на экскурсию. Возможно, сейчас он увидит тех, кого знал когда-то. Тех, с кем бок о бок уходил на разведывательные вылазки к Охотникам.

Дарелл, разумеется, первым вышел из кабинета, зачем-то взяв с собой сильный фонарь, который сразу же включил, едва оба вышли в длинный коридор. Честер сначала и вовсе не понял, почему Охотнику понадобился фонарь, ведь строение именно этого этажа было таким простым – так ему казалось. Впрочем, это действительно было так, на девятом этаже коридор не ветвился особо, и заплутать там было невозможно, даже при всем желании. Но фонарь был нужен не потому что Дарелл не видел дороги, или не знал, куда идет. Он показывал Честеру то, по чему они идут.

И вроде ковровая дорожка – самая обычная, если бы не темно-бурые пятна, которые выхватывал фонарь в кругу собственного света. По этой дорожке Дарелл и Честер дошли до лифта, возле дверей которого лежал ошметок чего-то кровоточащего, с участком длинных волос, вымазанных в липкой субстанции.

- Он нетерпелив в работе, - тихо пояснил Дарелл, нажав кнопку вызова лифта. – Иногда может не выдержать криков и скальп снять, только бы жертва заткнулась. Раздражается, потому что дорога проходит мимо моего кабинета, а он не любит беспокоить меня. Особенно не любит, когда это делают вверенные ему…

- Агнцы, - закончил за Охотника Честер, с трудом заставив себя отвести взгляд. Он не хотел спрашивать, почему, лишенные скальпа или других участков кожи, его собратья переставали кричать. Не хотел думать о том, что заставляло их, собственно, кричать.

Почему-то Честеру показалось, что лифт уже пришел, и он дернулся, чтобы пойти вперед, но тут же уткнулся носом в затылок Дарелла. Охотник хмыкнул и сместился чуть вперед, давая пространство вампиру и одновременно оборачиваясь к нему.

- Не нервничай. Ты не сможешь повлиять ни на плохой исход, ни на хороший, - произнес все тем же тихим голосом мужчина, внимательно глядя на лицо Честера, считывая почти каждую эмоцию, которая отражалась на нем. Это было довольно нетрудно сделать, и теперь Охотник опасался за психическое состояние парня. Не каждый день смотришь на то, как потрошат твоих знакомых. – Давай проясним ситуацию…

Охотник прервался лишь на то, чтобы впустить в кабину приехавшего лифта Честера и зайти следом. Кабина была достаточно освещена, чтобы можно было погасить фонарь, что, собственно, Дарелл и сделал, перед самым входом в лифт.

- … Ты – наблюдатель. Наблюдатели не имеют эмоций, они не должны переживать что-либо, какие-либо эмоции, понимаешь? У наблюдателей не бывает привязанностей, - мужчина повернулся к Честеру всем корпусом и теперь снова сверлил его взглядом светлых глаз. – Смирись уже с этим. Чем скорее ты это сделаешь, тем менее болезненным будет твое восприятие действительности.

О прибытии на нужный этаж сообщили два звука. Первый – звонок в кабине лифта, стандартная трель. Второй – дикий вопль, разнесшийся по всему этажу, заставивший Честера вздрогнуть и упереться спиной в стенку кабины. От Дарелла это не укрылось. Он видел, что парень уже много раз успел передумать и пожалеть о своем решении, в глазах было осознание важности того, что ему сейчас собирались показать. Решимость была сломлена в Честере еще на девятом этаже, но это не означало, что силой воли вампир не мог заставить себя идти дальше.

- Не бойся, - Дарелл свободной рукой взял руку Честера и притянул к себе, тут же обхватив того за плечи. Другой рукой он включил фонарик. – Я удержу тебя от глупостей. Не бойся, все свершилось бы в любом случае – знал бы ты или нет.

Он чувствовал это всей левой стороной своего туловища – Честер мелко дрожал. Возможно, от пробравшегося в кабину лифта холода. Возможно, от страха. Судить наверняка Дарелл пока что не решался, и потому уверенно двинулся вперед, освещая коридор фонариком и ведя притихшего Честера.

Это был коридор ужаса. Один из тех, который показывают в фильмах ужасов, но холодок пробегал по спине, заставляя вздрагивать снова и снова от осознания того, что это все происходило на самом деле. На стенах не видно обоев, все давно забрызгано темными пятнами. Местами свежие, местами давно засохшие, они сильно отдавали металлическим запахом, который Честер почти чувствовал на кончике своего языка. Возможно, из-за обилия в воздухе молекул гемоглобина.

Тут и там валялись куски плоти, некоторые в крови, и потому было трудно угадать, чем именно это являлось до отсечения от тела, а некоторые были почти чистыми – носы, уши, пальцы. А когда Честер случайно услышал жалобно хлюпнувший звук, он некоторое время не решался посмотреть, на что ему не посчастливилось наступить. А когда посмотрел – тут же спрятал лицо на плече Дарелла, борясь с приступом тошноты. Под подошвой сланца оказалась чья-то нижняя губа. На это Охотник только немного поморщился – он сам был далеко не в восторге от того безумия, которое овладевало его подчиненным, но ничего - совсем ничего! – не мог сделать, не мог помочь Сверру справиться с этим.

- Почти пришли, - Дарелл осторожно подтолкнул Честера вперед, но после того, как очередной крик взрезал скальпелем тишину коридора, заставив вампира вздрогнуть снова. – Осталось только открыть эту дверь… Теперь точно нельзя поворачивать, парень. Теперь уже точно поздно.

Последние фразы он шептал вампиру на ухо, пытаясь заставить того оторвать от себя лицо и взглянуть на «работу» Сверра. Охотник чувствовал, что Честер боролся сам с собой, чувствовал, что «надо» в нем превозмогает над «не хочу».

Наконец, громко сглотнув, вампир поднял голову. От зрелища он тут же стиснул зубы, зашипев, как если бы Сверр начал работу и над ним. По щеке, никому не видимая, скатилась одинокая слезинка. В зелени глаз плескались чужая боль, ярость, злость, ненависть к себе за бездействие, за невозможность вмешаться, за бессилие. Впрочем, было уже поздно вмешиваться. Дарелл либо специально выбрал, либо случайно попал «удачно» - подчиненный уже закончил с ритуалами.

Посреди огромного зала, чем-то похожего по оформлению с главным зданием Культа, стояли несколько постаментов, напоминавших высокие ложа, но ровные, без подъема для головы. К этим ложам были прикованы четверо: трое парней и одна девушка. Честер даже знал их имена, знал их ранги, знал, когда трое из них были обращены. Рядом с этими постаментами стоял Сверр, тяжело дыша и сжимая в руках небольшой обоюдоострый кинжал. На лице, покрытом гримом, алели капли крови – и вампир был уверен, что это уже не кровь Охотника.

Пересилив себя, Честер отвел взгляд от Сверра на ближайший постамент. Не понимая, что перед ним, он приблизился и тут же закрыл себе рот рукой от отвращения, ужаса. Парень еще дышал, но он уже был не жилец. Грудная клетка вскрыта, ребра выставлены наружу и удерживались какой-то сложной конструкцией. Легкие судорожно сжимались, а сердце колотилось словно бешеное. Ненормальная работа органов для обычного вампира. Дальше, ниже легких… ничего не было. Кожа, под которой, как подразумевалось, находились остальные внутренности, опала, буквально прилипала к позвоночнику, который белел позади минимума оставшихся органов.

- Ты жил достойно, - выдавил из себя Честер, прощаясь с собратом. – Обрети покой.

Вампир подошел к следующему постаменту и понял, что это стало для него последней каплей. Дальше он бы не выдержал, не смог бы пересилить себя.

Несчастная Виола – когда-то она ему нравилась – была неузнаваема. Он догадался, что перед ним девушка только по наличию оставшейся одной груди. Другая была… отделена. Лицо было обезображено, как и голова – на месте носа рана, ушей нет, как и нет частично кожи на голове. Кожа над ключицами вспорота, через нее просунут язык – уже приобретший трупный фиолетовый оттенок. Также была был вспорот низ живота, над паховой областью. Кожа живота, как и у парня, была словно резина спущенного шарика.

Выпотрошили, как скот.

- Уведите меня отсюда, - тихо произнес Честер. Он боялся раскрывать рот, боялся дышать этим воздухом, пропахшим смертью, кровью, ужасом и страхом. Боялся, что сейчас он увидит себя на их месте, боялся, что мертвые начнут преследовать его и корить за то, что не спас их.

Дарелл мельком посмотрел на Сверра, безмолвно спрашивая о состоянии последнего. Тот медленно кивнул, прикрыв глаза. Все хорошо, это означало, что он держал себя в руках.

Услышав просьбу вампира, мужчина немедленно оказался возле него, накрыл ладонью ему глаза и зашептал:

- Они мертвы, они не придут к тебе. Забудь о них, они уже ушли. Ты не имеешь к этому отношения, это не твоя вина. Ты не виноват. Пошли, я проведу тебя.

В кабинете они оказались довольно быстро. К огромному облегчению, почувствовав изменение в воздухе, в запахах, Честер более-менее пришел в себя. Когда Дарелл убрал руку от его лица и заглянул ему в глаза, то к некоторому удивлению обнаружил ясность мысли и осознанность, полный контроль собой. Хорошо, парень справился сам. Хотя все равно чувствовалось напряжение, чувствовалось, что ему хотелось высказаться, но пока что Честер не мог подобрать именно тех слов, которые точно бы выразили его состояние.

- Это было не зря, - нашелся вампир, отходя к окну, не желая смотреть на того, кто своими приказами отправлял его собратьев на мучения. Да, Владислав выдавал их, но приказы отдавал Дарелл! По лицу Честера пробежала мрачная тень – это Охотник увидел в отражении стекла. – Как минимум, я увидел вашу настоящую личину. Всех вас, Охотников.

- Дай угадаю, что ты увидел, - хмыкнул Дарелл, подойдя сзади к вампиру и встав чуть сбоку. – Думаешь, я такой плохой, потому что отправляю их к Сверру в лапы? Думаешь, он сам получает великое наслаждение от пытки? Ты думаешь, что твой Каин – безобидная овечка, действующая по чести и справедливости? Я не буду пытаться в чем-либо убедить тебя, это было бы нечестно с моей стороны. Но ты подумай вот о чем: Каин всезнающ, ему известно абсолютно все – таково его проклятие, ты знаешь. Он знает, что будет с его отпрысками, ослушайся они его. Он знает, куда их отправляет, он сам разрабатывал систему пыток, после которой любой вампир умрет. Помнишь века инквизиции? Знаю, что помнишь. С другой стороны, ты спросишь – зачем это ему надо? Зачем ему добровольно отправлять своих вассалов на смерть? Подумай, какие могут быть причины? Не нужно глубоко копать, чтобы догадаться.

Эта тирада действительно заставила Честера задуматься. Перед глазами мелькали сотни машин, потухали и загорались вновь фонари, светофоры, но сейчас он не видел всего этого. Он смотрел в желтые глаза и мысленно спрашивал ответа, искал причины и следствия. Парень судорожно пытался придумать и одновременно оттолкнуть от себя любые оправдания Владислава. Нужно мыслить объективно, в конце концов, если он желал действительно помочь своим людям… пусть и не совсем людям, ему нужно было смотреть в корень всех проблем.

- Такая лояльность может усыпить бдительность твоих людей, в основном – культа, - осторожно произнес Честер, начиная строить смысловую цепочку.

- Молодец, развивай мысль. Культ – ударная единица, главная мощь Охотников. Устрани ее, что останется? – Дарелл почти улыбнулся. Парень неплохо соображает, даже будучи одурманенным Каином. Не радовало только, что их рассуждения – отражение неизбежной реальной катастрофы.

- Горстка людей, которых будет нетрудно разбить, - слишком быстро ответил Честер, но после скептичного смешка со стороны Охотника, снова задумался. – Как вариант – возможность подсидеть Вас, Дарелл.

- Уже давно можно обращаться ко мне на «ты», - мягко поправил Охотник. – И да, ты прав. Он хочет убрать меня из этой игры. Я слишком долго стою на его игровом поле, мешая строить собственную стратегию. Слишком давно я мыслю сам. Часто поступаю так, как не угодно ему. Подсиди он меня – что случится? Размышляй дальше, доведи до ума мысль.

Честер нахмурился и перевел взгляд на отражение Дарелла в окне. Не сливаясь со светом города, горели два голубых глаза в отражении. Почти бесформенная тень туловища, чуть освещенное лицо, и глаза – яркие, светлые. И… добрые. В них не было того вызова, который частенько видел когда-то в зеркале Честер, бреясь. Не было дикой страсти и угрозы, как в желтых огнях Владислава-Каина. Не было дерзости, готовности к бою, как у остальных Охотников. Это были другие глаза, другой человек. Он устал от постоянных противостояний, междоусобиц – это можно было понять по его политике, если вдуматься. Только сейчас молодой вампир это понял.

- Если он уберет Вас… то есть, тебя, то останется один. Один с объединенными силами Охотников и вампиров, - тихо подвел итог Честер после некоторого молчания. – Один, в полной власти, абсолютный монарх. Он хочет этого? Править всем?

Эмоции захлестнули его, он хотел выплеснуть их, обернувшись к Дареллу, хотел столько всего высказать, но усталость, отразившаяся на лице Охотника, остановила его. Это он, Честер, ничего не делал все это время, а Дарелл работал. И он хотел просто отдохнуть, а вместо этого – открывал вампиру глаза на правду. Уже только за это можно было поклониться в ноги этому… человеку.

- Сейчас ты не пойдешь поднимать революцию в своем гнезде, - тихо, ледяным тоном произнес Дарелл. Уже мягче добавил, - Как минимум, потому что ты мой пленник. Уже поздно, пора бы спать лечь, надеюсь, теперь сон ничто не прервет. И да, в спальню с такими ногами я тебя не пущу. Сядь на стул, я сейчас вернусь.

Честер машинально опустил взгляд на свои ноги и нахмурился, увидев, что сланцы испачканы в крови, и не спасли его босые ноги от той же участи. Кровь многих его собратьев. На его ногах. На миг ему показалось, что он почувствовал жжение, как если бы это была не кровь, а кислота.

Последовав приказу Дарелла (а был ли это приказ?), парень уселся на стул и прикрыл глаза, честно постаравшись абстрагироваться от своих мыслей. Послышался приглушенный звук воды со стороны спальни, негромкий стук, звуки шагов – и Дарелл вошел в кабинет. Это Честер понял не только по звукам плеска воды, но и по запаху – у Охотника был своеобразный запах, почему-то похожий смесь пряностей – корицы, тмина, аниса и апельсиновой цедры. Это было весьма странное сочетание, но не сказать, что неприятное. К тому же, запах его кожи был едва уловим.

- Сланцы сними, - тихо произнес Дарелл, установив таз с водой на полу, а полотенце положив на колени Честеру, удивленно распахнувшему глаза.

Сняв обувь, парень что-то залепетал по поводу самостоятельности, но едва ощутимый шлепок по голени заставил его замолчать и молча наблюдать за тем, как сам глава Охотников закатал обе штанины на нем и опустил обе ступни в таз. Вода тут же окрасилась в мутновато-красный цвет. Температура воды была подобрана весьма удачно – не слишком горячая, но достаточно высокой температуры, чтобы по всему телу прошла волна тепла. Ладони Дарелла были жесткими, но их касания довольно мягкими, не грубыми. Честер ощутил приятную дрожь по всему телу от легкого массажа ног, но тот быстро закончился, и парню понадобилась вся его выдержка, чтобы не показать, что ему эта процедура доставила удовольствие.

Дарелл расстелил на полу полотенце, в центр его заставил поставить ноги и вытер насухо краями.

- А теперь – бегом в постель, и только попробуй перенести туда мусор.

Вампира как ветром сдуло со стула. Дарелл слабо усмехнулся и, взяв полотенце и таз, ушел в ванную. Проходя мимо кровати, заметил, что на ковре, возле самой кровати, валяются джинсы и футболка, что были на Честере. Покачав головой, Охотник вылил воду, закинул в таз с грязным бельем полотенце и, подойдя к кровати, поднял с пола одежду. Его взгляд ненадолго остановился на напряженном лице Честера, который честно пытался уснуть. Дарелл понимал, что парню сейчас явно не до сна.

Аккуратно сложив одежду на стул, Мужчина переоделся в чистые штаны и лег под одно с Честером одеяло, незамедлительно придвинувшись к нему и несколько резким жестом заставив перевернуться на другой бок, лицом к нему.

- Перестань думать о том, что ты не в силах изменить, - жестко произнес Дарелл, глядя в распахнувшиеся глаза вампира. – Думай лучше о том, что ты реально можешь сделать. Боль и скорбь – это удел культа, пусть страдают страдальцы. Но ты – не беспомощный калека. Ты можешь сделать многое, ты сильный, смекалистый. А лучше – выспись. После отдыха думается лучше.

- Такое ощущение, будто потрошили меня, - тихо произнес Честер, опустив взгляд и прикрыв снова глаза. – Будто я лежал там, будто я кричал…

- Я знаю. Я чувствую то же самое постоянно. С каждой новой жертвой.

- Поэтому не спишь в это время?

Скорее почувствовав, что мужчина кивнул, Честер снова открыл глаза и посмотрел на лицо Дарелла. Охотник думал о чем-то своем, напряженно нахмурившись и глядя перед собой. Руку с плеча вампира он все еще не убирал, и парню казалось, что не нужно.

- Тебе тоже нужно отдохнуть, - тихо проговорил Честер, накрыв ладонью глаза Дарелла почти тем жестом, каким это сделал сам Охотник в пыточной. – Твое сострадание гораздо… мощнее моего. Теперь я это понимаю.

- Спи, парень, - усмехнулся Дарелл, однако закрыл под ладонью глаза.

Убрав ладонь с лица Охотника, Честер тихо пожелал спокойной ночи и осторожно повернулся на другой бок, принимая положение, в котором лежал до того, как Дарелл побеспокоил его. Стоило ему замереть, как рука мужчины переместилась на живот и подтянула к себе, прижав. Почему-то от этой руки повеяло таким родным теплом, что Честер уснул очень быстро, отодвинув на задний план мысли о пытках.