-= Клуб начинающих писателей и художников =-

9.

…

 Мне сразу показалось странным, что беглянка преодолела такое расстояние по такой местности, располагая босыми ногами и еле укрывающим платьем. Две-три ночёвки на улице – и воспаление лёгких или других внутренних органов обеспечено. Ни ножа, ни другого снаряжения, ни еды. Шита белыми нитками эта история.

 Сначала я подумал, что кто-то её подвёз по пути. Про кого Трини рассказывать не хочет. Передвижной бордель, к примеру, или цирк. Запросто могли принять за ведьму и шантажом принудить к чему угодно. Да, вполне вероятно, если не считать одной мелочи. У Трини при себе амулет или артефакт с неслабым зарядом силы. Где она его прятала – можно только предполагать, но сам факт того, что она прятала – настораживает.  Поэтому я позвал Мглу и Тумана и попросил не прозевать приближение посторонних к усадьбе. А сам попытался разобраться, что же это за штука у нашей спасённой? Не вышло.

 После этого, я оповестил всех дружинников, чтобы не отлучались дальше, чем до околицы и готовились к любой неожиданности. К чему именно – я и сам не знал.

  Туман застал меня, когда я умывался следующим утром. Сразу, не дав лицо вытереть, затараторил:

 - Дядя Рауль! Я их нашёл!

 Я еле успел сделать ему знак молчания. Нашёл – замечательно, вот только орать не надо. Мало ли кто за углом прячется?

 Дядя Рауль, они в Лосином овраге! – мальчишка перешёл на шёпот, но умолкать не собирался. Никакой дисциплины у оборотней. И представления о субординации не выше уровня семьи, так что его обращение можно считать вежливым и уважительным.

 - Ночевали?

 - Да. Там двадцать человек, двадцать две лошади. Сейчас сестра за ними наблюдает.

 Лосиный овраг – подходящее место, чтобы спрятать там отряд. Местные селяне обычно не отходят от дома больше, чем на семь-восемь перестрелов, да и дружинники редко попадают в те места. А добраться до усадьбы шагом можно за пару часов.

 После завтрака поговорил с женой, задал ей несколько вопросов по нашей гостье. Действительно, по словам Роксаны, Трини до сих пор боится, поэтому расспрашивала, как устроен защитный контур на стенах, и достаточно ли надёжно запирается вход?

 Я покивал, высказал, что не помешает пройти с парой дружинников по окрестностям.

 Туман пробежался по дворам, собирая дружинников на опушке за пределами видимости из окон. Нечего жену волновать. А затем все выдвинулись к Лосиному оврагу. По дороге я сплёл маскировочный полог, чтобы враг не засёк раньше времени.

 Мгла встретила нас недалеко от оврага. Вынырнула, заставив дружинников подскочить и вполголоса выругаться. Тут же доложила, чем занимаются пришельцы. Шатры собрали и ждут заката, двигаться, судя по подслушанным разговорам, собираются к усадьбе. Её заметили, когда она подкралась близко, но не восприняли, как угрозу. Выпустили стрелу из арбалета, чтобы напугать, промахнулись, конечно.

 Верно, никому в страшном сне не могло присниться, что у князя Кайо оборотни в охране. Даже мои дружинники смотрят на них с опаской. И Макс со своими людьми воспринял Мглу, как любопытствующего детёныша и не стал тратить магию на удар. А то с усадьбы могут заметить.

 Моя маскировка оказалась получше. Группа уже была в пределах видимости, а я оставался для них незаметен. Да, Макс, он самый. Эту рожу я запомнил. И пришёл сюда не с добром, так что надо бить. Первому, иначе неизвестно кто в победителях окажется. В отряде кроме него два крепких мага, да ещё два средненьких, но представляющих реальную силу.

 Я отполз, подобрался к своим и начал раздавать инструкции. Каждого заставил повторять, пока не усвоили. А затем медленно начал приближаться снова.

 Сейчас все держались так, чтобы не выходить за колпак скрытности. Молодцы, вот ещё бы сблизились, чтоб побольше одним ударом.

 Вот такая я свинья. Вместо того, чтобы выйти, представиться и честно вызвать Макса на дуэль, жду момента ударить в спину. Чего ещё ждать от бывшего Властелина Замка? И совесть меня мучить не будет, ибо эти люди не честный бой планируют. Будь иначе – не собирались бы они к усадьбе после заката, а уже сейчас стояли бы у ворот и трубили, как стадо лосей.

 Удар я нанёс тогда, когда все собрались вокруг котла, подкрепиться перед дорогой. Хорошо ударил, качественно, только шестеро остались на ногах. Двое магов посильнее, которые уловили атаку и поставили щит, да четверо стоявших подальше.

 Реакция у них отличная, тут же выпустили две стрелы. Одна застряла в стволе молодого деревца, вторая прошипела над моей головой. Маги не успели толком собрать силу, как в бой вступили мои люди. Чика огненной птицей снесла голову одному магу, а второго отвлекла от меня, чем я и воспользовался, нанеся в его спину удар. Точный.

 Оставшаяся четвёрка пошла на прорыв, грозно размахивая мечами, но тут уж подавляющий перевес оказался не на их стороне. Всё кончилось быстро, наши потери – один раненый.

 Дружина собралась вокруг тел. Быстро обшарили, обрадовались, было, трофеям, но я их огорчил, сказав, что брать можно только то, что не привяжешь к роду. Деньги. Амулеты – мне на переделку, оружие – кузнецу на перековку, лошадей – селянам на колбасу. Ну ладно, для работ в поле, но к тракту не ездить. Если кто-то опознает – возникнут вопросы. А вести открытую войну с княжеством Блас не хотелось, мне тогда придётся бежать до самых степей.

 Вернулся к ужину, махнул рукой, сказал, что обошли южное направление, всё чисто, а завтра нужно проверить северное. Жена поняла, что не всё так гладко, как я рассказываю, но промолчала. А Трини расслабилась, пытаясь скрыть облегчение. Знала она про эту банду, иначе с чего такая реакция?

 Поужинав и искупавшись, мы разошлись по спальням. Тут же я велел Мэйт спуститься по задней лестнице на кухню и ждать там. А сам прошёл в спальню жены.

 Роксана не спала, увидев меня, раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но увидела жест молчания. Я нагнулся, шепнул ей, чтобы тихо встала, свернул второе одеяло в валик, сунул под первое, создавая иллюзию спящего человека, а в изголовье пристроил кристалл, на который записана аура Роксаны во время сна. Давно я подготовил этот кристалл, у меня в спальне два таких же, имитирующих меня и Мэйт. Затем мы бесшумно спустились вниз, где сели в пустующей комнате для прислуги. Её достоинством была возможность через следящие системы наблюдать за всем домом, кроме спален.

 Пока мы сидели, я рассказал о сегодняшней стычке, предположив, что Трини послана для какой-нибудь диверсии. Например, устроить пожар, и когда мы выбегаем наружу, на нас наваливается два десятка бойцов. Или убить меня, к примеру.

 - Думаю, что её просто выследили, – усомнилась Роксана. – Я её знаю, она не смогла бы так виртуозно соврать о своих горестях.

 Следящая система в здании сработала безупречно, выход Трини в коридор мы заметили сразу. Гостья заглянула в спальню к Роксане, увидела, что аура показывает крепкий сон, прошла дальше, сунула голову в мою спальню, убедилась в том же самом. Тихо, в полной темноте, прошла к главной лестнице, и только спустившись, зажгла свечу.

 Странно, огонь зажгла с помощью амулета, как это делала Мэйт. Такая малость, как свечка, доступна любому Избранному. Может быть, за долгие месяцы, когда любая попытка использовать магию превращалась в боль, выработалась стойкая привычка?

 В руках Трини мелькнул тот амулет, назначение которого я так и не смог понять. Сейчас она сунула его туда, где проходили силовые линии охранного контура. Теперь я понял, что это подавитель, причём сделанный мастером. Контур отключился тихо, как будто я или Роксана лично его сняли. Снаружи бы такой номер не прошёл, а изнутри – возможно. Теперь усадьба уязвима для любого, способного перелезть через стену. Или зайти в распахнутую дверь.

 Поставив свечу на столик, девушка медленно открыла дверь. Хорошо смазанные навесы даже не скрипнули. Трини встала в дверном проёме, подняла свечу, подавая сообщникам сигнал.

 - Гадина! – не сдержалась Роксана, представив, что могло бы случиться, не уничтожь мы вражеский отряд.

 - Всё, пора брать, – я выскользнул, беззвучно подошёл сзади. Трини не заметила, она всматривалась в ночной мрак, ждала, что вот-вот оттуда появятся вооружённые люди. Я с металлическим щелчком защёлкнул ошейник на её горле. Она вскрикнула, шарахнулась, глядя на меня с ужасом, пробормотала:

 - Мне показалось, что здесь ребёнок плачет. За что? – она схватила бронзовое кольцо руками.

 - Он не придёт, – сочувственно промолвил я, прикрывая дверь. Холодно всё-таки. – Мы с ним поговорили, я убедил его, что внезапной атаки не выйдет, и потеряет он здесь больше, чем приобретёт. Заодно и заплатил за тебя выкуп. Ты его больше не интересуешь.

 Трини молчала, стискивая ошейник тонкими пальцами. Роксана подошла и остановилась справа от меня:

 - Как ты могла, Трини? После того, что ты пережила, помогать этому человеку? Разве ты не знала, чего он хочет от меня? Почему?

 - Он обещал, что оставит мне следующего ребёнка, – прошептала Трини, как сквозь сон. – И обещал, что когда ты станешь его, он не будет меня сильно бить. Ему нельзя говорить «нет», потом бывает хуже.

 - И ты, когда мы сняли ошейник, не предупредила нас? Ты хотела, чтобы он увёз и меня? В обмен на обещание меньше бить?

 - Да! – выкрикнула Трини, исказив черты лица в жуткой гримасе. -  Я тебя ненавижу! За что тебе такое счастье? Я видела, как вы с мужем смотрите друг на друга! Почему на меня так никто не смотрит? Чем я хуже тебя? Я хочу, чтобы ты тоже почувствовала, как это! Целовать того, кто противен, доставлять ему удовольствие такими способами, от одной мысли о которых тошнит! И радоваться, что не воешь от боли! Я хочу, чтобы ты ползала у него в ногах, вымаливая час передышки! Чтобы он издевался над тобой так же, как надо мной! Почему только я должна страдать?  Я красивее тебя и заслуживаю большего!

 Роксана молча вскинула руку и Трини, вскрикнув от боли, упала на колени. Первый раз я увидел, как моя жена использует магический хлыст, она вообще не любила наказывать людей. Но сейчас она не сдержалась:

 - Заткнись. С тобой всё ясно. Бывают такие люди, которые только плеть уважают, а того, кто им добро сделал, норовят побольнее укусить. Отправляйся в комнату и жди, пока я не прибуду.

 Каждое предложение она сопровождала ударом магического хлыста, от чего Трини вскрикивала и корчилась на полу. А когда услышала приказ, кинулась вверх по лестнице. Я за это время вновь активировал защиту.  Роксана шагнула ко мне и спрятала лицо на моей груди:

 - Я не знаю, что с ней делать. Отправить к отцу – через два дня все будут знать, что Макс с отрядом доехал сюда.

 Верно. А когда поймут, что его больше никто не видел, у нас будут сложности.

 - Прибить и забыть, – буркнул я. – Иначе придётся всё время ждать какой-нибудь пакости.

 - Жалко, – выдохнула Роксана, прижимаясь плотнее. – И пленницей держать тоже как-то не по-людски.

 - Ей тебя жалко не было, Но если тебе её жалко…

 - Жалко. Придумай что-нибудь.

 Несколько минут я думал, пока не додумался до приемлемого варианта.

 – Завтра я отправлюсь в столицу, могу заехать к её родителям, возьму её с собой. Думаю, что смогу с её отцом договориться, чтобы он сохранил случившееся в тайне. Под замком её подержит, например. Если он узнает, что месть свершилась – пойдёт навстречу.

 Роксана кивнула, хотя сомнения у неё оставались. Мы поднялись по лестнице и вошли к Трини. Я выругался, Роксана охнула: Трини за это время успела сделать петлю на пояске от халата и повесилась.

 Я перерезал пояс, попытался привести девушку в чувство. Тщетно, сердце не билось, аура погасла. Теперь осталось только убрать тело.

 В голове блуждали мысли о случившемся. Почему Трини решила помочь своему похитителю? Возможно, была запугана до такой степени, что боялась даже подумать об ослушании? Или, как иногда бывает, влюбилась в своего насильника? Или Макс шантажировал её, угрожая, к примеру, похитить её сестрёнку? Теперь это уже не узнать. А почему она решила умереть – тут проще. Трини знала, что за подобный проступок, совершённый прислугой, наказание – долгая и мучительная смерть. Решив, что с ней поступят так же, она решила уйти сравнительно легко. Зря, даже в худшем случае, я убил бы её быстро.

…

 Рауль покинул усадьбу сразу после смерти Трини. Нужно было завершить несколько сделок, начатых осенью. Скоро сюда придут новые люди, насчёт которых Роксана и Рауль договаривались осенью, да и закупленный скот пора перегонять. Роксана и сама с удовольствием проехалась бы с ним, но не сейчас. А теперь она смотрела в окно и считала дни.

 Люди работали старательно, расчищали изрядно заросшие поля, чинили дома, занимались прочими необходимыми делами. Роксана не выходила за пределы двора, но всё, что происходило, становилось ей известно. Вмешиваться почти не приходилось. Пару раз приходилось решать мелкие спорные моменты, а в остальном всё шло без её участия.

 С потеплением активизировалась разная нечисть, дружинники с ног сбивались, чтобы успеть всюду. А к тому времени, как листья дуба полностью развернулись, Чика привела к усадьбе десятка два человек.

 Четыре семьи. Мужчины, женщины, дети. Истощённые так, что казалось, их нарочно морили голодом. У всех – клеймо рода Начо. При виде княгини повалились на колени, а когда она спросила, в чём дело, один из мужчин выговорил:

 - Госпожа, мы просим взять нас под свою руку.

 - А прежние господа вас не устраивают? – холодно спросила Роксана. Принимать беглых считалось неэтичным и могло вызвать конфликт.

 - Там мы умрём, госпожа, – сказал, глядя в землю, второй мужчина. – От большого селения к весне только мы остались.

 - Расскажи, – потребовала княгиня, и за следующий час узнала немало интересного.

 Осенью в село нагрянул целый отряд Избранных и выгреб весь урожай. На установленные князем нормы никто не смотрел, забрали и долю селян, и зерно, предназначенное на посев. Увели всю съедобную живность до последней курицы. Тех, кто осмелился протестовать – убили. Князь, к которому затем обратились селяне, приказал жалобщиков выпороть.

 К весне в живых остались только те семьи, которые ещё во время уборочной припрятали часть урожая. А весной приехал новый управляющий и заявил, что осенью требуется сдать зерно по старому закону, а мелочи, вроде уведённых лошадей, его не волнуют. «На себе пашите».

 Селяне, понявшие, что им уже нечего терять, покинули дома ближайшей ночью. Решили идти на юг, поскольку в столице или на севере их повязали бы сразу. А глухие места в княжествах Лопе и Кайо показались им хорошим убежищем.

 При попытке задержаться в брошенном селении, на людей напала какая-то нечисть, по описанию – химера. Люди, потеряв двоих, продолжили путь на юг, и в итоге наткнулись на Чику, которая привела их сюда.

 Роксана задумалась. Люди нужны, а конфликт с многочисленным родом – не нужен. Поэтому она сказала Чике:

 - Сейчас пусть зайдут в конюшню, она пустует, места хватит. Я сниму клейма и поставлю свой знак. Вы всегда здесь жили, ясно?

 - Да, госпожа! – радостно выдохнули селяне, видно не надеющиеся на такой ответ.

 - Чика! Когда я закончу со знаками, отведи их в селение у Дубовой Гряды, объяви сбор на помощь беженцам. Если люди соберут достаточно – эти смогут выжить.

 Сама подумала, что если Рауль не одобрит этого, будет нехорошо. Но почему-то в душе была уверенность, что муж поймёт и поддержит.

…                                   

 В столице я застал хаос. За зиму, пока мы сидели в своей глуши, тут всё встало с ног на голову. Император обвинил княжество Блас в неуплате налогов, то есть князь заплатил в три раза меньше, чем полагалось. Князь заявил в ответ, что закон един для всех, и заплатит он не раньше, чем увидит, что заплатили все прочие князья. Между князем и императором возник конфликт, в результате которого князь заявил, что от императорской власти никакого толка, и от имени рода Блас объявил о независимости.

 Император срочно собрал всех Избранных, ходящих в его подчинении, собралось около тысячи. Это немногим больше чем у рода Блас. Прочие князья на призыв демонстративно не откликнулись, решив, что если император не может сам подавить мятеж – такой император не нужен.

 Сражение между законным властелином и мятежным родом закончилось поражением и гибелью императора. Но потери рода Блас оказались столь велики, что северяне отступили к себе зализывать раны. В столице царило безвластие.

 Мой тесть, как и ещё десяток князей, объявил независимость и прислал мне письмо. Там я прочитал, что в степях мне с Роксаной и нашими людьми всегда найдётся место, а если потребуется – князь окажет мне любую помощь. Это хорошо.

 Половина сделок накрылась медным тазом. Это плохо. Тем не менее, я сумел направить в своё княжество около трёх сотен человек и больше сотни голов скота всех видов. Также под мою руку попросилось несколько дружинников, служащих раньше императору. По их словам, ситуация, когда корона у десятилетнего мальчика, подчинённых у него нет, а империей никто не правит, их не устраивает. Поговорив с каждым, я принял четырнадцать человек и отказал четверым.

 Дважды меня вызывали на дуэль. Первого дуэлянта я послал, потому, что он рангом не вышел, чтобы князя вызывать. Второго – просто прикончил, так как его боевые навыки изрядно уступали самомнению.

 Из провинций поступали сообщения о вооружённых столкновениях между князьями. Империя, лишённая сдерживающего центра, медленно погружалась в водоворот гражданской войны. Эскура опустела, из князей в Меру я увидел только двоих, таких же захудалых, как и я.

 Университет тоже стоял почти пустым. Отпрыски князей разъехались, а прочих было не больше двух десятков. Преподаватели не получали жалования, многие устраивались к князьям. Жить-то надо. Ко мне подошёл младший преподаватель-универсал, поговорив с ним, я согласился взять его на службу. Оплата – сельхозпродукцией, как и прочим дружинникам, но он и на это уже был согласен.

 Империя разваливалась, и никто не думал об угрозе, которую несут крысолюды. Другой вид человекоподобных существ, который теснит людей уже не первую сотню лет. Если раньше ослабленное временами хаоса человечество возрождалось, люди образовывали новые государства, то теперь мелкие осколки рискуют быть сожранными в буквальном смысле. А крупных княжеств не так много.

 Выход я видел в том, чтобы любой ребёнок, родившийся со способностью к магии, получал возможность учиться ей пользоваться. Ведьмы и ведьмаки, по моему мнению, должны становиться равными Избранным и усиливать этим род людской. Те Избранные, что сейчас служат мне, постепенно проникаются этой идеей, думаю, что и те, кто только нанялся, примут её. Откровенных фанатиков я отсеял, по крайней мере, хотелось бы надеяться. Но будут и такие, кто не захочет сотрудничать с неблагородными. И с этим надо будет что-то делать.

 И будут появляться беженцы от войны и от князей, выжимающих все соки. И с этим тоже надо будет что-то делать.

 И будут конфликты с соседями. Набеги, диверсии. Эпидемии и неурожаи. И с этим тоже надо будет что-то делать.

Я справлюсь. Большинство в княжестве, Избранные и простые селяне, поддержат меня. И жена тоже поддержит, а ведь это – самое главное. А скоро родится сын или дочка, к этому времени хорошо бы вернуться домой.

 При мысли о жене, на душе потеплело. Должен признать, что с ней мне повезло. Князья, редко берущие супругу по любви, считают свой брак удачным, если семья не превращается в поле боя, где всё время приходится выяснять, кто главный. А если обрёл спутницу, с которой живёшь душа в душу – это как птице обрести второе крыло. Сразу представил, как возвращаюсь, Роксана встречает у ворот, а из-за её плеча лукаво улыбается Мэйт. Ещё одна душа, которая меня всем сердцем любит, и которую я искренне буду рад видеть.