-= Клуб начинающих писателей и художников =-

Глава 2. Песнь Аратума. Часть 1.

Музыка свободна. Ничто не в силах удержать вольную песнь в узде. Она летит, вслед за ветром, наполняя сердца радостью. Так же и музыкант, он волен сам выбирать, куда идти. Он может обойти весь свет – в любом уголке ему рады. В мире нет преград, способных сдержать музу, рвущуюся наружу.

Так думают все молодые барды, когда впервые берут в руки свою лиру, и решают покинуть родительский дом, чтобы нести песнь людям. Глупцы. Мир не таков, каким он грезится в юношеских мечтах. Он даже не похож на свое отражение, о котором и сами барды так сладко поют в балладах. Да, артист сам волен решать, куда отправиться. Но куда бы он ни пошел, везде есть свои законы. Новое место – новые запреты. Жизнь безжалостно ломает все иллюзии.

Так думал Арог, попивая темное пиво в одном из трактиров на окраине города. Теперь у него были деньги, много денег. Где и когда Наставница сумела их раздобыть, его не интересовало. Есть вещи, которые лучше просто принять, а не пытаться узнать их историю.

На небольшой сцене музыкант готовился к выступлению. Это был молодой светловолосый парень. Его глаза так и светились радостью, когда он осматривал полный зал народу. Это был его день! День, когда о нем услышат, а услышав, полюбят. В этот момент ему вовсе было не важно, что люди, пришли сюда вовсе не для того, чтобы внимать его, несомненно, чудному голосу. Это был его день! Да, пусть это пьяницы, которые выпив пару кружек уже вряд ли смогут отличить изящную песнь от медвежьего рыка, а с утра и вовсе забудут, что происходило вчера. Но парень этого не замечал. Это был его день! И он не собирался его упускать. Арог широко улыбнулся, вспоминая времена, когда и он был таким наивным глупцом.

*(Странный народ орки, даже по мнению самих орков. С детства из маленького орка растят воина. Но нет, они вовсе не так кровожадны, как любят рассказывать люди. Вовсе не жажда крови зовет их в бой. Орочьи прерии раскинулись широкой полосой, пересекающей материк от одного края до другого. И так уж подшутила судьба, что всегда с одной стороны находились те, кто непременно хотел одолеть тех, кто жил по ту сторону прерий. Одна за одной армии вторгались на землю орков, желая добраться до своих заклятых врагов. Ну а раз уж мы собрали столько воинов, почему бы по дороге не покорить и этих степных дикарей? Разрозненные племена орков терпели одно поражение за другим. И не успевали одни захватчики освоиться на новых территориях, как им на смену приходили другие, и каждые приносили что-то свое. Культура орков - словно срез всей истории воин прерий. Огромные храмы, сплошь облицованные мрамором, соседствуют с языческими алтарями, украшенными костями поверженных врагов. Можно подумать, что все это заброшено, зачем это оркам? Но и среди них находятся те, кому по душе то, что приносят захватчики. Храмы имеют своих жрецов, величественные статуи – тонких ценителей и почитателей. Но всему есть конец, и терпение орков – не исключение. Трудно жить полной жизнью, зная, что завтра могут нагрянуть новые завоеватели, чтобы рушить и убивать. И они восстали. Восстали из пепла своего величия и начали битву, которой до сих пор нет конца. С тех пор орки ведут нескончаемую войну, не давая ни одному врагу вступить на их землю. Что и говорить, странный народ орки. Из основной географии для благородных детей Ариинга)*

Арог не любил свой стан. Он не хотел становиться воином, но, как и у других, у него не было выбора. Однажды, играя в шатре своего отца, он нашел, тщательно завернутый в шкуры, инструмент. Он легонько ударил по струнам, и те зазвенели, вторя нотам души орка. Долгие месяцы он скрывал ото всех свое увлечение. Он прилежно учился владеть мечом и копьем, и лишь под вечер, когда луна заливала прерии серебром, он брал в руки рактан, уходил далеко, где никто не мог его услышать, и играл. Играл лишь для себя, ему не нужна была слава. Но однажды, ни говоря ничего своим родным, они все равно бы не поняли, он ушел. Ушел, чтобы найти свою судьбу.

И вот, в первой же встречной таверне, он стоял, как этот парень, и так же улыбался, глядя на пропитые физиономии посетителей. В тот день Арога в первый раз избили: не всем нравится орочья песнь. Хорошо, что Наставница нашла его раньше, чем он успел наломать еще больше дров. Много опасностей подстерегает молодого артиста, и хорошо, если тебя просто побьют неблагодарные слушатели, но если тебя угораздит попасть в лапы Гильдии Бардов… Они жестоко расправляются с теми, кто не платит им налоги, и отказывается принимать их законы. Незадачливым артистам ломают пальцы, чтобы они уже никогда не смогли играть.

*(Но жизнь певца – это не только ночлеги под открытым небом, долгие разговоры с музой и воплощение собственной души в музыке. Наша жизнь опасна, если даже не сказать губительна. Я уже стар, я видел все прелести этого невероятного мира, но я видел и его ужасы. У нас много врагов, и они неотступно следуют за нами: голод, нищета, пренебрежение… Нас гонят, бьют, унижают… Но главный наш оппонент – это те, кто выдаёт себя за нас. Музыка должна быть свободна, человек сам должен решать хочет ли он, чтобы песнь родилась на свет, или нет. Песня – это частичка души поэта, и если вы сотворите с ней что-то ужасное, это произойдет и с человеком. Много я знал хороших бардов: Звенящая Кена, Шофар Пустынный Ветер… ах, какие у них были голоса, какой потенциал! Но они пошли не той дорогой, не отправились в странствия, в поисках своей судьбы, а поступили так, как велит им закон. Он обратились в Гильдию Бардов. Вот наш главный враг, рассадник бездарности и пороков, логово глупцов и воров. Они заманивают к себе молодые умы, и губят их тем, что они называют бардовской наукой. Они губят музу, душат ее заученными мотивами и режут зазубренными текстами. Из стен Гильдии выходит не певец, а могильщик, похоронивший свой дар и способный лишь повторять раз за разом то, чему его научили. Многие хорошие люди сгинули в их стенах, кто-то по доброй воле, а кто-то насильно. Они преследуют нас. Они истребляют нас, потому что боятся нашего дара. Я уже стар, но я все еще жив. Вокруг меня целый мир, полный опасностей и вдохновения. Он прекрасен, и я буду петь о нем! «Толковый словарь барда» Эшш Странник)*

Орк поежился. Арог был рад за паренька: здесь, в Райхане, были свои законы, и цепкие когти гильдии не смогут его достать. Наконец, певец был готов. Арог устроился поудобнее и приготовился, не все же самому играть, нужно и других послушать.

Паренек встал, его пальцы ударили по струнам, орк немного поморщился, играл он так себе. Но голос, полившийся вслед за музыкой, заставил его забыть, про неровный звон струн, и песнь унесла его в бесконечные пески…

Паренек пел «Песнь Аратума» - одну из самых известных баллад пустынь, да и не только пустынь: барды всего мира знают эту невероятную историю. Арог с наслаждением слушал, как парень выводил изящные фразы, которые текли, будто река, и в них слышался далекий шелест веков и громогласный драконий рев.

Но не всем дано понять древних баллад такими, как их поют барды. Их устарелый, протяжный слог сливается в единый монотонный звук, вибрирующий где-то на самой границе сознания. Люди знают их по-другому. Эти истории давно стали легендами, сказками, которые рассказывают родители своим детям.

В один из вечеров, подобных этому, где-то далеко отец укладывал своего маленького сына спать. Уютно трещали поленья в очаге, а в воздухе витал аромат ужина и едва уловимый запах трав, заготовленных на зиму, по стенам плясали отблески пламени колышущейся свечи. Высокий молодой человек склонился над маленькой кроваткой. Негромким, но чарующим голосом он рассказывал сыну сказку. Его мягкое, доброе лицо улыбалось, глаза мечтательно смотрели вдаль. Он вспоминал те времена, когда он отправился на войну. Он вспоминал, как они с товарищами сидели у ночного костра, и языки пламени точно так же плясали по их лицам, и седой, закаленный в боях ветеран рассказывал им, зеленым юнцам, эту самую сказку о далеких временах и могущественных героях. Ведь ничто так не поддержит боевой дух воинов в бою, как вера в подвиг, вера в героя, что появится со своим сверкающим мечом и враги падут ниц перед ним, или даже ты сам станешь этим героем, кто знает. Да, его сын пока слишком мал, чтобы понять, что это за сказка, но придет время, и он поймет, обязательно… Он глубоко вздохнул, отгоняя думы, и начал.

…Давным-давно, когда Боги были людьми, а некоторые Люди богами, на земле обитали Драконы. Дракон – это живой огонь, безумная ярость беснующейся стихии. Они родились в пламени, но пламя было и их погибелью. Оно горело в них неугасающим костром, оно было их душой, их сущностью. Но бренное тело не могло сдержать жара этого пылающего сердца. Драконы медленно тлели изнутри, зная, что придет миг, когда дающий им жизнь пламень, поглотит их. Шли века, драконы старели, огонь угасал в истлевших телах, пока они и вовсе не рассыпались горой черного пепла. Но Драконы не желали умирать. Их сила была непомерна, и лишь Боги могли им противостоять, но их взгляды как всегда были обращены в другую сторону. Драконы бросили вызов самой Природе и одержали победу. Стихии покорными слугами пали к их лапам. Драконы обуздали их, заставили служить, обратив в свою плоть и кровь. Они обратили свои тела в камень, покрыли несокрушимой броней. Камень горит дольше, много дольше живой плоти. Но огонь не может жить без воздуха, заключенный в каменную тюрьму он медленно стал угасать . Нет, Драконы не умерли, но они уснули. Они уснули, ожидая того дня, когда их пламя вспыхнет вновь, и они восстанут, наполняя мир яростью огня...

Отец вздохнул, переводя дух, и посмотрел на своего сына, тот давно уже крепко спал, улетев в мир других сказок и других героев, в необыкновенный мир снов. Отец прикрыл глаза, но ничего, у него будет еще много дней, чтобы закончить свою сказку…

Внезапно певец замолчал на полуслове, в воздухе повис резки гул рвущейся струны. Арог вскочил, хватаясь за меч, перед его внутренним взором все еще стояли Драконы. Он яростно огляделся, ища врагов. Но все было спокойно, люди пили, играли в карты, дрались. В трактире все было как обычно. И лишь певец стоял с расширившимися от удивления глазами. С его головы стекало кислое вино, выплеснутое на него каким-то недовольным слушателем. Вино стекало на его светлые одежды, обагряя их алым, будто это была кровь, сочащаяся из ран его загубленной мечты. Убитой так подло и бесцеремонно, на самом пике блаженства… Его глаза вспыхнули ледяным огнем. Он затрясся от переполняющей его ярости. Но кто?! Кто из этих грязных свиней это сделал?! А, не важно. И он с размаху врезал своей лютней ближайшему пьянице. Тот покачнулся, и неизвестно, что сильнее ударило ему в голову выпитый эль или лютня. С помутившимися глазами он обернулся, и даже не глядя на обидчика, наградил певца таким ударом, что тот тут же рухнул на пол без чувств. Он лежал и улыбался, кажется, его мечта все же исполнилась. Арог улыбнулся в ответ, все когда-то так начинали.

Орк встал, накинул плащ и уже собирался покинуть трактир. Но это оказалось не так просто. Пьяный кабак – это пороховая бочка, и достаточно лишь искры, чтобы она взорвалась. И огонь только что был поднесен. Люди, гномы и прочие пьяные тела вскакивали со своих мест, опрокидывали столы и хватались за оружие. Ну что ж, начиналась старая добрая пьяная потасовка, после которой еще долго в подворотнях будут находить тела, мертвецки пьяные и до пьяна мертвые. Арог еще шире улыбнулся, скинул плащ и разбил тяжелую пивную кружку об первого попавшегося на пути пьяницу.

Из темного угла послышался противный писклявый смех.