Он очнулся в маленькой комнатке с деревянным потолком, там было темно, а удушливо-жаркий воздух был пропитан дымом. Он попытался подняться и сразу же почувствовал ужасную боль в левой руке и голове. И тут он услышал чей-то спокойный женский голос: — Не двигайся кретин. У тебя был открытый перелом руки и проломлен череп, а к тому же ты потерял огромное количество крови. То что ты выжил и смог добраться чуть ли не до моего убежища уже большая удача, хотя нет это просто дар божий какой-то. А то, что я как раз в этот самый момент вышла мяты нарвать и тебя заметила так вообще... И тут женщина увидела, что он опять пытается встать: — Ляг я сказала! — закричала она — Или ты хочешь все-таки умереть? Ну так я тебя отдам тем волкам у которых забрала, они явно будут очень рады. А если не хочешь, так лежи смирно, кретин ты несчастный. — С-с-спас-сибо... — прохрипел он сквозь боль и ужасно пересохшее горло. — Потом поблагодарить успеешь, а сейчас спи. В этот момент женщина произнесла какую-то невнятную фразу, и он провалился во тьму. Когда он опять очнулся, он чувствовал себя уже гораздо лучше и даже смог поднять голову что бы немного осмотреться. Голова его была обвязана каким-то подобием перевязи, так что левый его глаз не открывался, сам он был уже в новой белоснежно-чистой рубахе и грубоватых коричневых брюках. Оглядев комнату, он понял, что лежал в маленькой комнатке футов пять в ширину и десять в длину. Помимо его лежанки в комнатке находился небольшой комод. Сил у него всё ещё было крайне мало, но он решил, что попробует сесть. Сдвинув левую ногу к краю лежанки, он почувствовал, как сильно у него болят мышцы, он даже скрипнул зубами от боли, но попытку не прекратил. Он двинул её ещё дальше, и она с громким стуком упала с лежанки на пол. Тут же в комнату вихрем влетела низенькая, футов пять, женщина и сказала: — Доброго утречка. Что уже не терпится встать и пройтись ну-ну. Только его вылечили и в бой. Ну удачи... Только вот ты и фута пройти не сможешь без помощи. Ты вообще хоть помнишь, кто такой и как попал сюда? В этот момент он уже смог сесть и опереться спиной о деревянную стену. Он откашлялся, прочищая ужасно пересохшее горло, затем облизнул потрескавшиеся губы и хрипло сказал: — Нет, я не помню как мое имя или откуда я, я помню лишь как очнулся на болоте неподалеку, — говорил он медленно и еле, слышно, ибо каждое слово болью отдавалось в голове и каким-то нездоровым жжением в груди, затем сухой и хриплый кашель прервал его речь, и нестерпимой болью отдался в груди. — Ммм... — только и процедила женщина, и цыкнула языком. Наступила тишина. Он окинул ее оценивающим взглядом. Она выглядела достаточно молодо, черные, как вороново крыло, волосы ее ниспадали на плечи, закрывая уши и доходя чуть ли не до самых бедер. Глаза светло карие были пронизаны какими-то странными зеленоватыми прожилками. Одета она была в грубую зелёную рубаху и кожаные бриджи. Она потопталась на месте и оперлась о дверной косяк. Но через минуты две она сказала: — Ну при тебе ничего примечательного не было, твой шлем выдержал удар булавой и спас твою голову, хоть ты и выжил только чудом и благодаря мне, ибо череп был все равно проломлен и треснул, одежда, то есть камзол, был изрублен в лоскуты, как и кольчуга под ним, меч о который ты опирался явно не твой, но даже если и твой, то клеймо кузнеца узнать невозможно, так что только ты можешь рассказать кто ты такой, если вспомнишь, конечно, — сказала она с какой-то задорной, но одновременно с проблеском печали улыбкой. — Я ничего не помню до пробуждения на болотах, — прохрипел он. — Ну ладно, тогда тебе нужно дать имя, ибо ты ещё не скоро отсюда уйдешь. Я буду звать тебя Лоскутиком. И она как-то слишком звонко рассмеялась, и смех ее разлился по комнате как странно завораживающая и какая-то неземная мелодия. Он смутился,но заметил: — Это не имя вообще-то — еле слышно процедил он, очень не хотелось, что бы его так называли, кем бы он ни был, но точно не лоскутом ткани, но все его мысли оборвала сильная боль, затмившая взгляд. — Тут главная я, и вообще я сидела тут лечила тебя не для того, что бы ты мне тут сидел и возражал. Будешь Лоскутиком, как твоя одежда, которая на тряпки только и годится, ну или ты как лоскут ткани ищешь одеялко, к которому тебя пришьют, - задумчиво проговорила она, словно пробуя на вкус каждое слово. Она опять рассмеялась, и сквозь смех добавила: — Пойду приготовлю чего-нибудь поесть, и сделаю крепкого чаю, а ты посиди здесь пока. И она быстро удалилась из комнаты, оставив его, ой простите, Лоскутика в полном недоумении о произошедшем. Казалось что это все не реально, что это сон. Масла в огонь подливал ещё тот факт, что левая рука у него была цела, ни шрамов и каких либо других отметин. В попытке немного прийти в себя, он решил встать и посмотреть в небольшое круглое окошко, которое находилось ровно над его головой, когда он лежал. Как только он двинулся все его тело отдалось сильной болью. Но он лишь крепко сжал зубы и продолжил вставать в лежанки. Подойдя к окну, он увидел, что окошко выходит в маленький садик, находящийся на небольшой округлой полянке. В садике расли различные растения, цветы и пара яблонь. Солнце уже светило вовсю хоть и висело давольно низко, и лучи, пробиваясь через кроны мощных деревьев, как-то сказочно освещало эту загадочную полянку. Он развернулся и зашагал из этой душной комнаты. Выйдя за порог каморки, в которой он все это время находился, он попал в комнату ещё меньшего размера. В ней были лишь довольно крупный окованный железом дубовый сундук и картина, нарисованная на холсте масляными красками и изображавшая утес с маленькой хижиной на фоне зари, и изящная деревянная винтовая лестница, поручни которой были перевиты побегами дикого винограда. Лоскутик, чувствуя головокружение, пристал к стене и стал медленно подниматься по лестнице. Пройдя около половины пути, он понял, какую ошибку совершил, решив начать подъем, но разворачиваться было уже поздно, и он, собрав последние силы, и проклиная через крепко стиснутые зубы всё и вся, продолжил подъем. Когда он поднялся на 2 этаж в глазах у него помутилось, а стены и пол начали раскачиваться, как палуба корабля во время шторма, и он чуть не упал обратно вниз, но чувствуя, что теряет равновесие, он припал на колено, и постоял так пару минут. Все его существо хотело сейчас вернуться в теплое и мягкое забытие сна. Но он, скрипнул зубами встал и, опираясь на стену, пошел дальше. Пройдя пару футов, он обнаружил приоткрытую деревянную дверь, за которой находилась достаточно просторная круглая комната, комфортно обставленная всяческой мебелью. Рядом с большим плотяным шкафом он увидел кухню, на которой суетилась та женщина, которая помогала ему все это время. На огне в небольшом очаге, стоял котелок, в котором, по видимому, тушилось какое-то рагу. Лоскутик громко откашлялся, и женщина резко обернулась. Ее волосы, перевязанные теперь в тугой хвост, открыли его взору весьма занимательное зрелище. Ее уши оказались более тонкими и сильно заострялись в своей верхней части. — Ты не ... — начал было он, но женщина не дала ему закончить. — Да, я не человек, если ты хотел об этом меня спросить. — не дав закончить ответила женщина — Я эльф, не надо благодарить за напоминание названия моего народа. Но не стоит говорить о том, что тебя спасла эльфийка всем подряд, хорошо? Мой народ слишком любит свое скрытное существование. И что бы впредь оставить разговоры о моем народе, скажу сразу, меня изгнали из нашего королевства. Больше никаких вопросов касательно меня, моего прошлого и моего народа впредь убедительно прошу не задавать. И прежде чем он успел открыть рот, она развернулась и приказала: — Иди сядь в кресло, а то сейчас свалишься. И Лоскутик покорно поплелся к креслу осознавая, что у него и правда больше нет сил ни на что. Подойдя и плюхнувшись всем своим весом в кресло, он почувствовал, что силы оставляют его и он проваливается в сон. Он хотел было начать сопротивляться этому, но силы окончательно оставили его, и он уснул. Через какое-то время он почувствовал сильный удар по ноге и проснулся, эльфийка, которая суетилась на кухне, уже стояла перед ним с серебряным подносом в руках. — Просыпайся, а то всю жизнь так и проспишь, — сказала женщина и поставила поднос ему на колени. На подносе была глиняная миска с овощным рагу, добрый ломоть хлеба и чашка с ягодным напитком исходившим, приятно пахнущим, паром. — Ешь, да смотри не обляпайся, другой мужской одежды на твой размер у меня нет. — А эта откуда?— спросил Лоскутик. — От одного не сильно везучего бандита. Он как-то раз убегал от волков и наткнулся на мой дом, но тогда меня здесь не было, я ушла за травами для зелий. А когда я вернулась, то нашла его с разодранной глоткой, а его тушку жевали двое волков. Я отогнала их и посмотрела, что из вещей у него было, ну и что уцелело от нападения волков, я сохранила. Ну а его самого я вернула волкам. А то что, они добыли, а я отбирать буду? Ну а ты ешь, приятного аппетита так сказать. Ну ешь, ешь, пока не остыло, а я тем временем пойду трав, ещё наберу. Но ты не привыкай. Завтра за травами пойдешь ты, я тут нашла очень интересный минерал. Похоже, что это часть упавшей звезды, завтра, когда ты пойдешь за травами, я буду изучать его свойства с помощью зелий и магии, а потом, если захочешь, могу и тебя чему-нибудь научить. У меня здесь довольно неплохая библиотека. Так что будет, чем заняться. С этими словами она резко развернулась и ушла через дверь, ступая тихо, как кошка, а Лоскутик принялся есть.