Красный рассказ
Ализарин
На своё восемнадцатилетние Злата загадала выйти замуж за Анджея. Любила она своего соседа – сильно любила. И выйдет в подъезд, встанет у соседской двери и прислушается: тихо там за дверью, словно и живых нет. Да как расплачется Злата, разревётся. Закроется в комнате и никого не пускает. Под утро выходит, пробудившаяся ото сна, и всё думает о соседе. И так каждый день.
Отец, приметив за дочерью странность и не на шутку обеспокоившись, пытался поговорить, растолковать что-то, но Злата снова убегала в комнату и запиралась там.
Когда, выходя в магазин или на прогулку, девушка встречала Анджея на лестничной клетке – пугалась и опускала голову; молодой парень, ничего не замечавший вокруг себя (казалось бы, и выстрела бы не приметил), проходил мимо, словно приведение. Не видел он Злату, и не хотел. А девушка думала заговорить – просто постучаться вечером в дверь и по-соседски попросить соли в долг или спичек. Но каждая попытка отзывалась болью в сердце – не любит он Злату, не видит её.
И отец хотел говорить с Анджеем, но тоже не смел: в чем виноват парень? В том, что живёт он рядом? Что Злата видит его каждый день и от того безумно мается? Нет его в том вины…
Родные посоветовали идти к бабке: адрес выясняли через знакомых; но в итоге старушку нашли неподалеку. Мариям Алексеевна была старого уральского рода – собирательница преданий и приворотов одного из тамошних коренных народов. Злату пообещала очистить за сеанс и в уплату попросила свежего бараньего мяса, да куриных костей пакет. И вот с дарами Злата стояла у неё в передней, не понимая, для чего привели её сюда и что с ней собираются делать. Отца из квартиры выгнали, и мужик остался ждать на лестнице.
- Не бойся, деточка! – из тёмной комнаты появилась низкорослая чуть сгорбленная ведьма в каком-то ужасном одеяние: старинное белое платье в бордовых узорах, и на голове тёмная повязка, вышитая звонко брякующими монетами. – Не стой на пороге, проходи внутрь.
Крепко прижимая к груди пакет с мясом, Злата боялась и шевельнуться - не хотела верить, что отец её так ненавидит.
- Здравствуйте, бабушка! – тихонько, боясь распугать непременно существующих в квартире духов, сказала Злата. – Я, пожалуй, пойду! – набравшись смелости, она сделала шаг назад, но ведьма уверенно приблизилась к ней и, взявши за талию, стала силком вести девушку вглубь квартиры.
- Куда это ты? Не гоже так! Меня обидеть хочешь?
И девушка чувствовала, знала, что ведут её не в свет, а от света хотят укрыть. Не доверяла она духам и лучше бы всю жизнь сохла по безответному чувству, ну не вступала в связи с потусторонним миром. А бабка была сильна: мало того, что крепко держала, так и приговаривала ядовитым языком своим, заманивала так, что не в силу было отказаться.
А за темнотой открылась светлая кухня три на четыре, где поразительным образом вмещались два стола, кухонный пинал, плита и множество причудливых баночек с непонятными настоями. «Только не во вред, только не во вред», - молила про себя Злата. Она аккуратно положила пакет с мясом на стол и села на табурет. Оглядевшись, девушка испугалась: с потолка свисали травяные венечки, кроличьи лапки засохшие копыта; непонятно откуда взявшаяся влага капала с потолка на пол, заливая уже старый паркет; но ведьме не до того – она полным ходом суетилась над приготовлениями, удивительно ловко справлялась со всеми этими баночками, иной раз, спотыкаясь и поскальзываясь на сыром полу; и говорила что-то, на непонятном языке произнося, как казалось Злате, страшные слова.
«Только не во вред» - она уже слышала свой шепот, поднимающийся, казалось, из самых её начал. И где-то внутри разума, сквозь страх, появлялся Анджей. Как она его любит! И будет любить, несмотря на все приговоры и зелья. Ведьме не по силам избавиться от чар, заложенных самой природой. Всё это просто спектакль.
- Ты молодая ещё совсем, - говорила ведьма. Вытащив из пакета мясо, она разложила их на столе, а куриные кости сгребла в кастрюлю. – О жизни своей подумай, об отце. Сколько вокруг хороших парней, а ты всё в одну сторону смотришь. Не любит он тебя, а ты маешься!
И стала колдовать над мясом, произнося в полголоса заклинания.
Злата испугалась ещё пуще: сердце сжалось от страха, словно видела перед собой приведение или мертвеца. А ведьма водила дряблыми руками по мясу, закатив глаза: монеты на повязке угрожающе звенели, наполняя всё вокруг страхом. И голос её становился гуще, громче; язык был грубым, не понятым – что-то подобное Злате приходилось слышать, но она не могла вспомнить где и когда. От страха единственное, что она могла позволить – сложить руки на груди и зажмуриться.
- Всё, дочка! - сказала ведьма. – Уже не страшно! – и подала Злате стакан.
Пахло неприятно: бульон, сваренный из куриных костей с травами пах, словно ведьма приготовила отвар полыни и липового цвета. На вкус жидкость была ещё отвратительнее: большими глотками, давясь, но заставляя себя через силу, Злата осушила стакан. Ведьма, поглядев на неё, словно в последний раз, взяла кусок мяса, с которого ещё стекала влага, и приложила к вспотевшему лбу.
- Должно полегчать, - уже тихо произнесла она перед тем, как упасть замертво у ног Златы.
Девушка сидела ещё, пока старая ведьма становилась холодной. Она не успела закрыть век и взгляд её, устремлённый в потолок, выражал только ужас – тот ужас, что у Златы лежал на сердце. И духи оказались бессильны.
Злата поднялась с табуретки и, переступив через мёртвое тело, вышла из кухни. В тёмном коридоре она уже не боялась – весь страх ушёл из неё.
- Дочка, - отец сидел на лестнице и курил. Его обеспокоенный взгляд вызвал у девушки первобытную злость: он привёл дочь сюда, чтобы ведьма испортила её своими чарами; он хотел этого, но его желание погубило ведьму. А Злата останется при своём, даже если отцовское слово ей запретит.
Выходя из подъезда, Злата знала наверняка, что никогда не сможет чувствовать что-то другое к Анджею – для неё он останется всё тем же соседом, при виде которого сердце сжимается так же, как сжималось оно сегодня на кухне; и всё также взгляд будет опускаться в пол, а слова камнем падать вниз и теряться где-то внутри; никто не исправит этого и не изменит пока Злата сама того не захочет… И она не хотела.
А вечером, бродя по темным переулкам, находясь уже не в отчаянье, а чувствуя даже лёгкость, Злата загадала другое – раствориться. Просто, чтобы всё вокруг исчезло, или только она.
Дул ветер, ещё не согретый апрелем, но уже не такой крепкий и студёный, как в марте. На ней лёгкое выходное платье, подаренное отцом на день рождение, и куртка поверх. Она бы взобралась на самое высокое здание в городе, но боялась внезапного желания сигануть с него вниз. Поэтому находилась на земле, в абсолютном одиночестве. Уверенная, что отец её спохватился, быстрым шагом она удалялась вглубь парка. Городские легенды гласят: раньше тут хоронили людей, но кладбищем это место никогда не называли. Местные племена, жившие в этих краях, никогда не ставили меток на тех местах, где был похоронен человек – просто потому, что знали: спустя сорок дней тело выходит наружу и уходит в лес. Там его клюют птицы, а кости догрызают звери. Душа же остаётся навечно: она незрима и может быть, где угодно. И Злата верила: её мать была рядом всегда с тех пор, как умерла, ужаленная змеёй.
- Не держи на змею зла, - говорил отец, когда гроб опускали в могилу.
Почему-то Злата запомнила эту фразу.
А ещё она верила в любовь и продолжала жить ею. Анджей не обращает на неё внимания потому, что, наверное, любит другую и это не так уж плохо – всё же он по-своему счастлив и прятать защитные амулеты под его коврик в подъезде уже не нужно.
Об одном печалилась Злата: что ведьма её всё же испортила. «Простите мама, простите папа!», - держала в мыслях девушка. Она шагала по пустому ночному парку и слышала, как гремит небо. Дождь может всё испортить.
Ещё Злата верила в городских духов - незримых стражей, показывавшихся лишь тогда, когда приходило время новой жертвы. Они годами могли выискивать её, чтобы потом забрать с собой и навсегда поселить в серых городских стенах: подарить вечную жизнь взамен вечным мучениям.
- Прости мама! – уже вслух произнесла Злата, снимая с себя куртку бросая её под ноги. – Прощай папа! – девушка слышала, как поднялся ветер, закружив всё вокруг в своём танце. Где-то поломало ветку, и она упала на новорожденную траву. – Прощай Анджей!
Она сняла платье на ходу и подарила его ветру: тот игриво подхватил лёгкую ткань и унёс в темноту. Девушку он не трогал – и близко к ней не подходил, только легонько прикасался к её пшеничного цвета кудряшкам и играл ими. Поэтому Злата совсем не чувствовала холода. Теперь так будет всегда и не придётся больше наряжаться: городским духам плевать на одежду, главное – твоя душа.
И в ветряном хороводе Злата стала различать тени: они быстро кружились, спускаясь откуда-то сверху, выходя из-за деревьев, где прятались и, наверняка, уже давно приметили жертву. В этот раз им не придется ждать долго – жертва пришла сама.
- Забери меня, ветер! – последнее, что сказала Злата.
Она долго искала дорогу и, наконец, нашла её: путь лежал через луга, но дальше открывался камень и вечные стены. Обретя временную плоть, духи повалили её на молодую траву и по очереди стали входить в девушку. Но Злата не обращала внимания – это очередной ритуал. Ведьма, умершая утром, тоже вошла в девушку, но не смогла помочь. Может быть, у города получится…
Зелёный рассказ. Авантюрин <<Назад Вперёд>>Зелёный рассказ. Фельдграу (Эпизод 3)