-= Клуб начинающих писателей и художников =-

Грязный и вонючий старик лежал на полусгнившем матрасе, посреди комнаты. Он почти не шевелился, и  иногда казалось, что он умер. Комната представляла собой свалку из отвалившейся штукатурки, грязного тряпья, пустых банок и бутылок, битого кирпича. На окнах кое-где сохранились стекла, а на стенах светлели пятна от картин и мебели, некогда здесь находившихся. Иногда старик с ругательствами и мычанием поворачивался на другой бок и чесал свою шею темной шершавой распухшей рукой с полосками грязи под ногтями.

            Комната находилась в заброшенном доме, который в свою очередь находился на краю полузаброшенной деревни. Уже никто не помнил, когда старик поселился в этом доме. Сначала заходили какие-то люди, спрашивали его о чем-то. Он только нечленораздельно бурчал что-то и отмахивался от них. Заходил участковый, походил по комнате зажав нос от нестерпимой вони, потом пнул какую-то старую вазу на полу, посмотрел на жильца и ушел. Со временем все забыли о нем, и только изредка какая-нибудь сердобольная женщина из деревни приносила ему поесть.

Однажды в дом зашла девочка лет шести. Огляделась в нерешительности и подошла к деду. Присела на корточки и  посмотрела на него наивным и чистым взглядом. Он разлепил один глаз и тоже уставился на нее, как циклоп. Эта немая сцена продолжалась с минуту, а затем девочка протянула ему свою ручку и раскрыла ладошку. В ладошке лежало то, что дети обычно называют бриллиантом. Такие «драгоценности» делают, ограняя стекло. Камень отражал и преломлял бьющий из окна солнечный свет и радужными брызгами разбрасывал его на их лица. Его глаз посмотрел на камешек, а затем снова переместился на девочку, которая улыбалась, щурясь от отраженных лучей. Затем она закрыла ладошку и протянув руку коснулась его засаленных волос пальчиками. Через секунду она встала и ушла, унося в ладошке маленькое чудо.

***

            Я выехал из города, стараясь не гнать, чтобы не привлекать внимания. Остатки рассудка не позволяли выплеснуть эмоции, хотя очень хотелось остановиться, выйти из машины под хлеставший дождь и разбить собственную голову об асфальт. Я даже не понимал, в какую сторону я еду. Это было неважно. Просто ехать никуда всегда было так успокаивающе. Уходящая вдаль дорога и пейзажи вокруг, которые обычно действовали как наркотик, сейчас не вызывали никаких эмоций. Обычное спокойствие дороги и меланхолично стекающие капли дождя на стекле сейчас вызывали тревогу, граничащую с паникой и ужасом. Я бежал, постыдно поджав хвост. Но я не спасал свою шкуру. Я убегал от себя.

            Прошло два часа, может три, краем глаза я заметил, как загорелась лампочка на приборной панели. Бензин кончается. Я свернул в ближайший съезд на узкую извилистую дорогу. Я дал волю эмоциям. Нажав на газ, я вел машину на предельной скорости. Меня заносило на поворотах, машину бросало на обочину, но я только увеличивал обороты. Вгрызаясь в гравий машина описывала дугу и возвращалась на дорогу. Как бы я хотел сейчас перевернуться и улететь под грузовик. Я жаждал катастрофы, но самому целенаправленно врезаться в столб не хватало смелости.

На одном из поворотов машину унесло слишком далеко с дороги, и она уже не смогла вернуться назад, а заглохла на склоне, увязнув задними колесами в  каком то озере. Мы начали медленно сползать по грязи в воду. Мне было плевать. Я нащупал сигареты и зажигалку и закурил. Дым с одной стороны, а вода – с другой медленно заполняли салон.

                        ***

            На высоте трех километров зрели грозовые облака. Частицы водяного пара, те, что понаглее, захватывали в свой плен соседние частицы. Они стремились набрать критическую массу и сорваться вниз. Небо собирало армию и готовилось к войне с землей. Тучи, ветер и разница температур были союзниками.

            Первые крупные капли дождя настигли меня вместе с издевательскими словами мужа моей любовницы, когда я был в нескольких шагах от люка:

- Все же Вам сегодня очень не везет, голубчик! Было очень опрометчиво с Вашей стороны надеяться на звукозаписывающее оборудование. – он сказал это голосом и интонацией какого-то профессора из старого фильма. Я даже на секунду представил, как он стоит в белом халате с козлиной бородкой и поправляет очки…и тут я взорвался!!

- Знаешь что!  - я развернулся и от злости и бессилия изо всех сил сжал телефон, он хрустнул, но выдержал.

– Тебе ведь плевать на нее! – орал я -  Мало того, что ты ее не трахаешь, ты еще и не разговариваешь с ней!! А я делаю и то и другое и она вполне довольна!! Какого хрена ты вообще влез во все это!! Если бы я хотел увести ее у тебя, я бы давно это сделал. А ты, своими гениальными мозгами, так и не понял, что именно я удерживаю твою семью от распада!! Профессор, твою мать!!

            Дождь начал хлестать как из брандспойта. Я стоял под сумасшедшим сверкающим небом и, наверное, был похож на Зевса в своей ярости. Я был готов крушить и уничтожать все вокруг, а он напротив, стоял, как ни в чем не бывало, и мок, не говоря ни слова, под ниспадающими потоками воды.

 - Я сейчас уйду! – перекрикиваю я раскаты грома, подходя к нему вплотную. – Но ты пойдешь со мной! – и я подношу пистолет к его голове.