1
Я никогда не относился к почитателям театрального искусства и вообще не любил театр. Все эти актеры, декорации, сцена - все это приводило меня, мягко говоря, в ужас. Особенно само время выступления. Но теперь это не имело никакого значения. Наступило лето, экзамены были позади, и пришла пора подумать о выпускном вечере. Я был бы рад посидеть за праздничным столом с родителями и учителями, однако не все так просто, как кажется на первый взгляд. Проблема заключается в том, что нужно было готовить концерт для гостей с различными песнями и танцами, сценками и играми. И что хуже всего - репетиции. Казалось, что они длятся целую вечность и вообще никогда не закончатся. Мне не особенно хотелось тратить свое время в актовом зале школы именно в те дни, когда с неба ярко светит солнце, а люди загорают на пляже. Но делать было нечего. Еще, как на зло, мне надавали кучу различных ролей. Я пытался объяснить своему классному руководителю, что на сцену у меня аллергия, но с этой женщиной не поспоришь. Ее злобный взгляд, которым она одарила меня после нашего разговора, дал понять, что ничего хорошего, для меня, естественно, из этого не выйдет. Пришлось делать все, что мне поручено.
И вот начались самые отвратные денечки в моей жизни. У меня была лишь две дороги: из дома в школу, из школы домой. Репетиции длились по несколько часов, что особенно печально. Плюс ко всему, не все участники концерта собирались вовремя, и остальным приходилось сидеть по часу, а то и больше, дабы дождаться прихода опаздавших. В это время мы обычно играли в карты прямо на сцене. Разумеется, заметь нас хоть один учитель - нам не сдобровать. Однако игра стоила свеч. Это был лучший способ скоротать время и, возможно, выиграть пару лишних сигарет вдобавок. Может, мы и напоминали заключенных строгого режима со стороны, но такими, увы, не были, так что можно было не волноваться. Мои друзья были простыми парнями без всяких там амбиций. Мы умели весело проводить время, даже в таком месте, как актовый зал. Все-таки во всем есть свои плюсы.
Артем очередной раз перетасовал колоду.
- Ну, - улыбнулся он, - по сколько ставите?
Володя вынул из кармана пачку «Винстона», откинул картонную крышку, затем любопытно заглянул внутрь.
- Я думаю, по две будет достаточно.
Четверо ребят сложили сигареты в общую кучу.
- Играем!
Играли мы в «двадцать одно». Это была простая игра, в которой не требовалось никаких сверхъестественных способностей. Главное - не перебрать, а остальное было не сложным: складывай очки в уме, пока не решишь остановиться, хотя были и особенные «профессионалы», которые умудрялись не только неверно посчитать сумму набранных очков, но еще и сказать, что выиграли.
Юра тянул первым. Достав первую карту, он подозрительно посмотрел на своих аппанентов.
- Еще.
Артем протянул колоду и Юра снял еще один бумажный прямоугольник. Все с нетерпением ждали слова «хватит», однако парень не спешил его произносить. Он снова посмотрел на окружающих, только уже с задумчивым видом.
- Ну? - Антон дрожал от нетерпения.
Юра снова взглянул на карты, затем на всех присутствующих в зале.
- Блин, Юра, не задерживай очередь, - сказал я, крутя между пальцами ручку.
- Перебор, пацаны...
Парень виновато посмотрел на нас и выложил на пол сцены два туза.
- Да черт с ним, карты ты зачем показал? - Воскликнул Артем.
- Не знаю... - Юра улыбнулся.
- Блин! С меня хватит. - Леша вытащил две сигареты из общей кучи и направился к выходу.
- Ты куда? - Спросил я.
Леша обернулся.
- Пойду, покурю.
На этом наша игра закончилась. Артем собрал карты со сцены и сунул их в карман шорт. В дверях появилась женская фигура. В зале сразу же воцарилось молчание. Я понял, что приближается «всемирное зло» в лице нашего классного руководителя. Эта женщина не давала спуска никому, особенно нам - ее ученикам. За пять лет ее работы в школе, она кричала больше, чем говорила, не брезгуя иногда вмазать затрещину непослушному подростку. Рядом с ней, опустив глаза, шел и Леша.
- Так, теперь вроде бы все в сборе. Можно, пожалуй, и начинать. - Она редко улыбалась, но в этот раз, видимо, решила сделать исключение. - Леша, если я еще раз увижу, как ты куришь в туалете, я тебя придушу. Понял?
- Да, Елена Васильевна.
- Хороший мальчик. А теперь иди и готовься к репетиции.
Леша тут же отошел от нее, словно Елена Васильевна была самим дьяволом, и направился к нам.
- И какого черта ей понадобилось в мужском туалете? - Произнес он.
Юра снова улыбнулся.
- Тебя искала.
Вся наша компания сразу оживилась. Все то и дело принялись подтрунивать на Лешей, на что он реагировал совершенно нейтрально.
- А ну тише там! - В нашу сторону устремился обозленный женский взгляд.
- Извините. - Тихо сказал Артем.
«Большая мамочка», так мы называли Елену Васильевну, была женщиной-принципом и если она что-то говорила, то не любила повторять дважды. Поэтому нам лучше было молчать. Но молчать в мужской компании означает быть стеснительным или умственноотсталым. Таких среди нас не было, следовательно тишина в зале частенько прерывалась чьим-нибудь смехом или разговором.
- Так ребятки, давайте-ка на сцену. Еще раз споем финальную песню. - Как всегда, в голосе «Большой мамочки» присутствовали только два качества: краткость и жестокость. Причем последнего было больше.
Два параллельных класса лениво поднялись на сцену, шагая по деревянным ступенькам. Я шел где-то в середине, после чего мы построились в четыре ряда и стали ждать, пока парень из десятого класса, сидящий за аппаратурой, нажмет на кнопку и зал наполнит спокойная музыка. Не знаю почему, но предстоящее прощание со школой не вызывало у меня никакого порыва эмоций, в отличие от некоторых. Конечно, я имею в виду наших девочек, которые плакали при любом упоминании об уходе из школы. Я всегда считал их слезы обычной синтементальностью или, лучше сказать, показухой. От их плача не было никакого толка, кроме остановок репетиции, которые, наоборот, увеличивали время пребывания в ненавистном для меня месте.
Наконец зазвучала музыка и все хором запели. Скажу честно, я не знал ни слова из этой песни: мне просто было лень ее выучить, поэтому я обходился традиционным беззвучным открыванием рта. Пение обоих классов оставляло желать лучшего. Предугадав эту проблему, "Большая мамочка" решила выставить на первый план двух девчонок из моего класса, которые хоть как-то дружили с мастерством вокала. Они и стали нашими новыми солистками, изрядно облегчив ношу всем остальным.
К сожалению, ни слухом, ни голосом природа меня не наделила, но это не стало для меня каким-либо горем. Наоборот, во время школьных праздников мое имя никогда не называли, во время выбора участников концерта. Я, в общем, и не жаловался.
Наконец музыка утихла. Всю песню я стоял на сцене, среди моих одноклассников, и даже не пытался вспомнить слова, попасть в такт или поймать определенный ритм, зная, чем это может обернуться, но тогда мне было все равно.
«Большая мамочка» объявила перерыв.
- Пойдем, покурим. – Сказал Леша, крутя пальцами помятую сигарету.
Я немного подумал и решил не отказываться.
- Пойдем.
Мы вышли из актового зала и направились к лестничному спуску.
- Слышал новость? – Леша вопросительно взглянул на меня.
- О чем ты?
- О предстоящем урагане.
- Нет. – Ответил я, скользя ладонью по перилам.
- Я видел по телевизору прогноз погоды, там говорили, что с востока к нам движутся грозовые тучи, и сегодня вечером начнется такое…
- Дождь?
- Не просто дождь. Возможно, даже град. Жаль, что все-таки придется идти на вечернюю репетицию.
- Да, - согласился я, - завтра ведь выпускной бал.
Мы вышли из школьных дверей, затем спустились по мраморным ступенькам и отправились за угол. На улице светило солнце, однако воздух был тяжелым и влажным, словно в нем распылили жидкий свинец.
- Так, говоришь, обещали дождь?
Леша выпустил густой клубок дыма.
- Говорю, сильный дождь.
- Надеюсь, мы успеем дойти до школы, еще до того, как он начнется.
- Надеюсь.
В актовом зале стояла тишина. Ее нарушало только пение девчонки из параллельного класса. Она была невысокого роста, и робко сжимала в руке микрофон. Елена Васильевна стояла напротив сцены и наслаждалась пением. Девушка пела «Последний урок». Я как-то слышал, что увидеть слезы «Большой мамочки» можно лишь один раз в год. Слыша эту песню на каждом выпускном, Елена Васильевна не могла не сдержать слез. Ни что другое не оказывало такого воздействия на ее психику. Один раз в год, но не больше. Я ждал этого момента очень давно. Я не садист и не маньяк, но я хотел увидеть ее слезы. Просто так. Из любопытства.
Олеся закончила песню. Она повесила микрофон на стойку и медленно спустилась со сцены.
- Так, - «Большая мамочка» повернулась к нам лицом. – Можете быть свободны, однако не забудьте придти сюда ровно в шесть.
Как же я ждал этого момента. Как же я ждал этой простой фразы. Казалось, что целую вечность. Я вскочил с кресла, обшитого дермантином, и побежал к выходу. Первая часть ада была пройдена.
Я вышел на улицу, не став дожидаться друзей. Мне хотелось поскорее добраться до дома, открыть дверь и плюхнуться на кровать. Воздух был по-прежнему тяжелым, только теперь в нем появилась еще и вязкость. По дороге домой я вспомнил о недавних прогнозах синоптиков. Эта мысль не вызвала у меня никаких эмоций и негативных реакций. Подумаешь, пройдет дождь, ну ладно, сильный дождь, и что? Все равно, вечернюю репетицию никто и не думал отменять. Интересно, как «Большая мамочка» отнесется ко всему происходящему, услышав, как огромные капли стучат по подоконнику? Наверное, поймет, что совершила большую ошибку, придя в школу еще раз. Хотя… вряд ли. Прогнозы «ребят в телевизоре» не всегда верны.
Я добрался до входной двери, когда мне позвонил Юра. В его голосе не чувствовалось никакой серьезности, а, как обычно, присутствовала необычайная радость.
- Привет! – Воскликнул он и я представил, как микрофон внутри его телефона едва не взорвался.
- Привет.
- Во сколько планируешь идти на репетицию? – Всем давно было известно, что репетиция начнется в шесть часов, и я уверен, что Юра знал об этом не хуже остальных. В принципе, его забывчивости я мог не удивляться.
- В шесть, Юра, в шесть.
- Пойдем вместе! – Предложил он. – Мне тоже в шесть.
Я набрался терпения и, немного подождав, ответил:
- Согласен.
- Вот и здорово! До встречи.
- Пока.
Я нажал на кнопку «отбой» и, наконец, открыл дверь своей квартиры. Дома никого не было. Сняв кроссовки, я двинулся на кухню. Солнечный свет лился в мои окна, и, помнится, я подумал: «Какой может быть дождь?»
В три часа я сделал себе кофе и, устроившись в кресле, смотрел какой-то фильм по телевизору. Я ничего не понял. Возможно, потому, что начал смотреть его не сначала, а, как предположил, где-то с середины.
Кофе является ободряющим напитком, но с усталостью он не справлялся. Мне по-прежнему хотелось спать. Я поставил фарфоровую кружку на журнальный столик и выключил телевизор. Нужно было выспаться перед предстоящими пытками в актовом зале.
* * *
В пять часов меня разбудил необычайный грохот, донесшийся с улицы. Сначала я подумал, что это всего лишь сон: я часто слышал громкие звуки, перед самым пробуждением. Мне объяснили, что это реакция мозга на внезапное пробуждение, а звук этот – всего лишь резко подпрыгнувшее давление или что-то вроде того… я в этом, увы, мало чего понимаю. Приняв грохот за плод моего подсознания, я повернулся на бок и взглянул на часы – 17:00. Скоро начнется репетиция и надо бы успеть к ее началу, подумал я. Тут-то грохот донесся вновь. Теперь я понял, что мой мозг тут не причем. Я встал с дивана и прошагал к окну. Все небо было устелено тучами, и не было видно ни конца, ни края им. В небе не сиял ни один просвет, ни один луч света не падал на землю.
- Может, успею до дождя? – Спросил я пустую комнату, и, не став дожидаться ответа, пошел в ванную.
Я обдал еще сонное лицо холодной водой, затем насухо вытер. Нужно было идти на репетицию. А может, черт с ней, подумал я, вешая полотенце на крючок. Но, подумав еще немного, решил, что лучше идти в школу. Вдруг дождь так и не пойдет? Тогда Елена Васильевна вставит мне такую клизму – мама не горюй! Особенно, если учесть, что выпускной уже завтра, а мы даже толком финальную песню не выучили.
В моем кармане зажужжала вибрация телефона, затем сладкий голос Мелиссы Уильямсон запел спокойную песню о простой девушке, ждущей своего парня. Не знаю почему, но эта песня всегда поднимала мне настроение, потому и стояла на всех подряд. Я вынул телефон из кармана. На ярком разноцветном дисплее большими буквами высветилось имя: «Юра. Я нажал кнопку ответа.
- Да?
- Ну, идем или как?
- Идем. Только где ты?
- Я как раз прохожу мимо твоего двора.
- Отлично. Я сейчас выйду. – Я отключил связь и сунул телефон в карман.
В прихожей горел тусклый свет. Моя мать много раз твердила отцу о том, чтобы он поменял лампочку на более яркую. «В прихожей окон нет, - говорила она». Но мой отец – человек-металл, ему, что ни говори – что о стенку горох. В полумраке я надел кроссовки и вышел в подъезд.
Возле моего подъезда стоял Юра. Он держал руки в карманах и с ухмылкой смотрел на небо. Я хотел было тихонько подкрасться сзади и напугать его, но потом передумал: мало ли что с ним случится. Такие люди, как Юра способны на многое, хотя и выглядят довольно безобидно.
- Здорова.
Юра посмотрел на меня и с улыбкой протянул руку. Я пожал ее.
- Мы ведь уже здоровались. – Напомнил ему я.
- Когда это? – Юра принял суровый озабоченный взгляд.
- Ясно.
Не говоря больше ни слова, я устремился в сторону школы. Следом за мной тащился мой друг, возможно, все так же озадаченный мыслью о сказанных мною словах.
Тучи на небе приняли более суровый оттенок, по крайней мере, мне так показалось. Однако я предположил, что мы успеем добраться до «укрытия» вовремя.
Так все и случилось. Я отворил школьную дверь и вошел в огромное фае. Там повсюду наши отражения демонстрировали десятки зеркал, повешенных на стенах. Я всегда считал их чем-то больше, нежели просто стеклянными кусками. Мне почему-то всегда казалось, будто, смотрясь в зеркало, я вижу в нем не совсем себя. Будто тот «я» находится по ту сторону нашего мира. Мира, к которому мы все так привыкли. И только когда я смотрю в зеркало, этот человек может видеть наш мир. Мир, в котором живу я.
На пути к лестнице, я все же не стал заострять внимание на зеркалах. Не хотелось мне забивать голову всякой бесовщиной. Не знаю уж, как там Юра, но я не заглянул ни в одно.
Лестничные ступени блестели, отражая реальность не хуже зеркал. Я едва не поскользнулся, став на самую первую, словно уборщицы хотели, чтобы эти дни стали не только последними днями, проведенными мной в школе, но и, возможно, в жизни. Я тихонько хихикнул, так, чтобы не усложнять безмятежное состояние Юрия, и принялся подниматься дальше, на этот раз так осторожно, как только мог. Не знаю почему, но грубые, «черные» шутки всегда вызывали у меня смех (даже, если звучали в мой адрес). Я и сам частенько любил послушать грубые анегдоты, особенно, если в них кто-нибудь умирал, колечился или что-то в этом роде. Я повторю, что не являюсь маньяком-психопатом, просто большую часть своего детства я провел на улице, играя с друзьями. У нас в компании не было ни одной девчонки, и «черный юмор» использовался довольно часто.
Подойдя к двери актового зала, я сразу же услышал знакомый голос. «Большая мамочка» упрекала кого-то из учеников в безответственности. Интересно, кто бы это мог быть? Да кто угодно. На месте «козла отпущения» мог оказаться любой человек из нашего класса, в принципе, и не только.
Я аккуратно приоткрыл дверь. Юра шел позади меня.
- Ну, что там? – Спросил он.
- Что, что. Репетиция. – Ответил я с улыбкой.
И я не ошибся. Репетиция началась буквально пару минут назад. Однако брови Елены Васильевны моментально сдвинулись, как только в зале показались мы.
- Ну и где мы ходим? – Спросила она, как бы шутя, хотя я не сразу понял, злится она или нет (не знаю, как там Юра), и поэтому решил не улыбаться.
- Елена Васильевна, мы опоздали всего на минутку.
Тут все сомнения как ветром сдуло.
- Ничего не хочу слышать! Марш на сцену! – «Большая мамочка» так разозлилась, что едва не захлебывалась собственным гневом. Представив эту картину, я едва не изверг поток смеха прямо в лицо учителя, однако смог удержаться, представив более правдоподобную картину моего наказания за излишнюю радость.
На сцене собрались два класса. Я помню, как даже тогда удивился, понимая, что никто не опоздал. Наоборот, опоздавшим числился я.
- Итак, ребята, начнем. – Гнев «Мамочки» заметно утих.
Я понятия не имел, что нужно было делать. Но все-таки чутье подсказало мне – нужно петь. Так и случилось. Как всегда, я довольствовался беззвучным открыванием рта, что прекрасно спасало ситуацию, по крайней мере, для меня. Хотя, текст песенки был необычайно прост, и я уже успел его запомнить, мое нежелание петь характеризовалось одной простой причиной – отсутствием каких-либо вокальных данных. Я не смог бы спеть и одного простейшего куплета, даже если бы в мою спину упиралось дуло пистолета.
Наконец-то песня подошла к своему логическому завершению. Я был вне себя от радости, отбросив подальше мысль о том, что мне предстоит торчать здесь, как минимум, часа полтора. Об этом я старался не думать. По всей видимости, Елена Васильевна осталась довольна нашим пением. Я так решил, потому что она не заставила классы петь песню заново. Решение назначить двух солистов было весьма удачным.
После короткой паузы началось самое страшное. Мы снова пели, танцевали гребаный вальс, репетировали сценки, миниатюры. Все это серьезно выматывает человека, неприспособленного к сценическим действиям. В конце концов, после всей этой самотохи, можно перестать здраво мыслить. Появляется такое ощущение, будто в голову накачали много воздуха, и все мысли растворяются в нем. Это словно вы находитесь на ста километровой высоте, при этом дует необычайно сильный ветер, который постепенно наполняет все тело своим потоком.
Наконец «Большая мамочка» объявила перерыв, или, как я его называю, антракт (спасибо театральному искусству). Ко мне подошел Леша и предложил пойти покурить. Я не имел никотиновой зависимости, но не отказывал друзьям в просьбах постоять с ними в школьном туалете и поговорить, пока те не выкурят свои «палочки смерти». Все равно в актовом зале было скучно, и это не главная проблема. Главная проблема состояла в том, что я чувствовал, если просижу здесь час, ни разу не выйдя, хотя бы в коридор – у меня съедет крыша. Компания курильщиков была подходящим предлогом убраться отсюда, а проблема пассивного курения меня нисколько не волновала. Я встал с пола сцены и отправился к выходу. Леша шел впереди, стараясь не замечать пристального взгляда Елены Васильевны, который падал на нас каждый раз, когда мы покидали стены актового зала.
В туалете, как всегда, ужасно воняло. Однако мы научились не обращать на это никакого внимания. Алексей чиркнул зажигалкой, после чего поднес огонек к кончику сигареты.
- Черт, надо было карты взять. – Он глубоко затянулся.
- Какие карты, Леха? У нас не было бы времени играть. – Ответил я, отмахивая облако дыма. Шут с ним, с пассивным курением, но запах дыма мне все равно не нравился.
- Ну да, ты прав. Как меня достала «Большая мамаша»! – Леша нахмурил брови. – Туда не ходи, этого не делай… Словно мы младенцы!
Я помолчал, после чего уверенно улыбнулся.
- Не переживай, - сказал я, - завтра выпускной бал, а после него ты никогда ее не увидишь.
- Это точно. – Согласился он. – Скорее бы завтра.
Все остальное время, пока Леша докуривал сигарету, мы оба молчали. Не знаю почему, но мне абсолютно не было что сказать. Все мысли куда-то исчезли, не оставив даже тени после себя. Алексей последний раз затянулся и бросил окурок в унитаз.
- Пойдем.
Мы вышли из туалета в темный коридор. Виной всему стали тучи, заслонившие небо. Они сделались совсем темными. Странно, но я не заметил этого, выходя из актового зала. Возле входа в ненавистное для меня место, я услышал робкое постукивание по жестяному подоконнику. Я подошел к окну и с удивлением стал наблюдать за тем, как первые капли дождя падали на землю, оставляя мокрые точки на черном асфальте. Дождь все-таки пошел.
Постояв немного у окна, я отправился в актовый зал. Елена Васильевна с нетерпением ждала, пока все участники концерта соберутся возле сцены. Она старалась держать себя в руках, глядя на смеющихся учеников.
- Ну, что, все в сборе? – Спросила «Большая мамочка». Все присутствующие оглянулись вокруг, как бы, пытаясь обнаружить недостаток нескольких ребят, хотя, я-то знал, что они и вовсе не пытаются напрячь свое внимание. Я проучился в этом классе одиннадцать лет, и хорошо знал своих друзей. – Я думаю, можно продолжить.
Елена Васильевна вновь скомандовала подъем на сцену. Оба класса покорно подчинились ее воле.
- Так, может, еще раз прогоним вальс? – Она пристально уставилась на одну из страниц сценария.
- Так, - вполголоса передразнил ее Артем, - может, кое-кто заткнется?
После непродолжительной паузы на сцене послышался негромкий смех. Ребята оживились шуткой своего приятеля. По всей видимости, «Мамочка» не услышала остроумного замечания Артема, но смех ее явно не радовал. Ее злобные глазки на миг оторвались от знакомого сценария, и она едва не разразилась криком и ругательствами, но, наверное, вовремя взяла себя в руки.
- Своим баловством вы сами себя задерживаете.
Стандартная фраза, подумал я. Все учителя знают ее наизусть и произносят автоматически, при первой же возможности.
- Пожалуй, начнем.
Ребята, которые должны были танцевать, поднялись на сцену. Среди них оказался и я. Несмотря на то, что научить вальсу было бы проще медведя, чем меня, мою кандидатуру все-таки выбрали. Первые шаги давались непросто, но для нас специально наняли хареографа, который, по моим догадкам, являлся родственником Елены Васильевны, а если и нет, то все равно, сходство между ними было. Это был высокий мужчина, не упускавший возможности реветь на нас, словно раненный медведь, при каждом неправильном шаге. Ну как тут можно не заплясать? Я, конечно, не старался уйти в танец с головой, но раздражать «Большую мамочку» и длинного танцора мне не очень-то хотелось.
Итак, все лишние люди ушли за кулисы (ненавижу это слово), и на сцене остались только шесть человек. Я стоял скраю, и пристально высматривал свою партнершу.
- Начнем! – Торжественно заявила Елена Васильевна. – Рома, пускай музыку.
Парень за пультом протянул руку, по всей видимости, к кнопке «Пуск», и в этот момент где-то в зале раздался громкий щелчок. Эхо разнесло его по помещению, заметно усилив звучание. А через секунду все лампочки погасли. В актовом зале воцарилась густая темнота. Девчонки вскрикнули от ужаса и неожиданности.
- Что это? – Впервые за несколько лет я почувствовал в голосе «Большой мамочки» нотки испуга.
Последовало несколько секунд молчания, затем кто-то из ребят предположил:
- Наверное, пробки выбило… - Пауза, - может, и нет…
Все присутствующие начали шарить по карманам, с целью достать сотовые и с помощью подсветки разглядеть хоть что-нибудь в этой темноте. Я по-прежнему стоял на краю сцены. Мой телефон лежал на одном из кресел для зрителей. Я положил его туда, еще как только вошел в зал.
Наконец, помещение озарило множество светящихся квадратиков.
- Что это за звук? – Спросил Леша, внимательно прислушиваясь.
Благо, музыка исчезла, все молчали, и поэтому слышимость была отличная. Звук доносился из школьного коридора. Он напоминал дробь сотни маленьких барабанщиков, которые постоянно сбивались с ритма. Вся толпа высыпала в коридор. Всем непременно хотелось узнать, что стало причиной столь громкого звука. Я был в том числе.
Дверь актового зала распахнулась, и мы оказались снаружи. Я сразу бросил взгляд на огромные окна. Их словно чем-то замазали. В запотевшие стекла нестерпимым потоком бил град вперемешку с дождем. Напор был настолько сильным, что стекло едва выдерживала ледяной шквал, а из-под деревянной рамы уже сочилась вода.
- Да, ну и погодка. – Сказал Артем. – Надо бы как-то попасть домой.
- Нет. – Оборвала его «Большая мамочка», - пока дождь не закончится, домой никто не пойдет. Не хватало нам еще и несчастных случаев.
Свет по-прежнему отсутствовал. Мрак школьных этажей пробивало лишь слабое светло, доносящееся из окон, но и оно не могло осветить помещение целиком. К тому же время не стояло на месте, и скоро улицы должны были скрыть свое существование в вечерних сумерках. Я сидел на краю учительского стола в одном из классов на третьем этаже. Помимо меня в помещении находилось еще несколько человек. То были мои одноклассники. Дождь лил непереставая. В классе правила абсолютная тишина. Возможно, никто просто не знал, о чем говорить. Да и о чем можно говорить в подобной ситуации. Такое со мной приключилось впервые. Что-то я никогда раньше не слышал, чтобы школьники были заперты в собственной школе из-за природных катаклизмов. Во все происходящее верилось с трудом… но все же верилось.
В классе нас было ровно четверо. Остальные ребята предпочли остаться вблизи актового зала, перечитывая сценарий в свете брелков-фонариков и подсветок телефонов. Но я наотрез отказался поддержать эту идею. Да и моим компаньонам это было на руку: не нужно было лишний раз отчитываться перед недовольным лицом «Большой мамочки» о каждом своем шаге. В общем, мы сказали ей, что пойдем закрывать окна в классах и кабинетах, и она нам поверила. Как нам показалось, окна во всех классах были закрыты. В принципе, кому придет в голову пускать свежий воздух туда, где никто не появится, как минимум, еще два месяца, за исключением ремонтников, но, думаю, у них с этим проблем не возникнет.
Третий этаж, как и четверо остальных, делился на два крыла – южное и северное. Не знаю, почему их назвали именно так, а, например, не просто – правое и левое. Может, это было связано с нашим директором, ранее преподававшим географию в старших классах, и абсолютно помешанном на любимом предмете. Наверное, так и есть. Ведь на должность директора его назначили тогда, когда я перешел в восьмой класс, и именно тогда я узнал, что крыло с библиотекой называется северным, а крыло, простите, с сартиром – южным.
Кабинет физики, в котором мы расположились, находился в северном крыле. Неподалеку от него была учительская, а за ней – кабинет директора.
Артем достал из кармана мобильный и посмотрел на часы в верхнем уголке дисплея.
- Двадцать один ноль-ноль, - оповестил он нас с вялой ухмылкой.
Гроза никак не утихала, а, казалось, наоборот, усиливалась. Потоки воды и ледяных шариков мощным напором бился в окна.
- Черт, только бы стекло не выбило. – Испуганно заявил Володя.
- Нечего страшного, - Артем лениво зевнул, - ты хотя бы помоешься.
Все улыбнулись.
- Да ну вас.
- Интересно, сколько нам еще сидеть здесь придется? – Спросил Леша.
- Да Бог его знает.
Последовала продолжительная пауза. Мы по-прежнему сидели в кабинете физики, вслушиваясь в звуки дождя. Внезапно в классе раздался неприятный пикающий звук. Ребята настолько погрузились в свои мысли, что резкий, писклявый звук заставил их невольно содрогнуться. Я сразу понял, что источником столь неприятного звука является мой телефон. Я вынул его из кармана и буквы на экране оповестили меня о том, что батарея разряжена. В принципе, в этой ситуации эта новость не стала для меня удручающей. Из-за дождя и сильных порывов ветра мобильная сеть была недоступна.
- Надо его выключить, а то все нервы вытрепит. – Сказал я, зажав красную кнопку с изображенной на ней телефонной трубкой.
Артем встал с деревянного стула.
- Надоело сидеть. Пойти покурить, что ли?
Никто из присутствующих ему не ответил. Все тихо сидели на своих местах, пытаясь развлечь себя играми в мобильных телефонах. Однако я решил, что сидеть здесь и впрямь скучно, а сходить за компанию с Артемом было бы гораздо интересней.
9518765188 (18-го, 32 года)
