Глава 7.
Больница.
- Ну что, готова? - спросила меня Саша, разливая по чашкам чай.
- К чему я должна быть готова? - удивилась я.
- К труду и обороне! - рассмеялась она. - Новая рабочая неделя начинается! Ты что, еще не проснулась?
- Честно говоря, не отказалась бы поваляться в постели часок-другой, - зевнув, ответила я.
Понимая, что мне это не светит, я наспех выпила чай, дожевала бутерброд, затем, поднявшись в свою комнату, с неохотой надела джинсы и рубашку, для верности накинув ветровку, и пошла на остановку, где меня ждали Джен и Эмили.
Неделя началась так, как и должна была начаться - все рассказывали, как провели выходные и жаловались, что они так быстро закончились. Я не особо любила эти разговоры и почти никогда в них не участвовала.
Пребывание в школе напомнило мне о моих изрядно потрепанных в течение прошлой недели нервах. Я непроизвольно начинала думать о Ханте. Ничто не отвлекало меня от этих мыслей: ни болтовня Дженнифер, ни тупые шутки Криса Тайлера, ни молчаливые намеки Эмили на отсутствие участия с моей стороны. Я отвечала чисто автоматически, не обращая внимания, кому и как. Я понимала, что это некрасиво, невежливо и все такое, но я ничего не могла с этим поделать. Меня интересовал только Брэд Хант. Это мне не нравилось. По возможности, я старалась не думать о нем. Некоторое время у меня получалось, но по мере приближения ланча мои мысли улетучивались куда-то в его сторону, и я вместе с ними.
Наконец-то наступил ланч. Я не знала, чего именно я жду от него: того, что этот Хант появится, и я удостоверюсь, что он жив-здоров, или того, что он не придет, и мне можно будет не беспокоиться насчет цвета моих щек, которые в его присутствии то горели, то бледнели.
- Ты что, сидишь на диете? - я услышала насмешливый голос у себя за спиной, когда стояла у прилавка в столовой, думая, что бы взять.
Этот голос я не могла не узнать. Кофе…кофе со сливками… это он! Он здесь! С ним все в порядке! Слава Господу!
- Что? - я обернулась.
В его глазах было столько нежности, а на губах была такая искренняя несоответствующая его тону улыбка, что я на мгновение забыла, кто я и где я. Мне казалось, я вот-вот упаду.
Но спустя пару секунд я взяла себя в руки и посмотрела на него как можно холоднее и безразличнее.
- Ты вообще ничего не берешь. Так задумалась о смысле жизни или основательно села на диету? - в его голосе все еще были слышны насмешливые нотки.
- А тебе есть до этого дело или тебе не на ком потренироваться в своем остроумии? - те же нотки я придала своему голосу.
Он молчал.
- Не знаю, - ответил он после некоторого раздумья. Вся колкость из его голоса вдруг улетучилась. - Сам не понимаю, почему меня это волнует.
- Моя диета или мои размышления о смысле жизни? - мой тон не изменился.
- И то, и другое. Вообще все, что касается тебя.
- И давно тебя это волнует? Что, пока полнедели прогуливал, нечем было заняться?
- Возможно, - колебался он. - Просто интересно и все. Ты будешь что-нибудь брать или как? - он сменил тему.
- «Возможно», - передразнила я его и отвернулась.
«Господи, что я говорю! Что я чувствую! Когда его нет рядом, беспокоюсь, а когда он здесь, хочется ему нагрубить! Что я делаю, Господи!» - беспорядочно размышляла я.
Видимо, я настолько напряглась, и мое лицо выражало столько эмоций, что он сразу же это заметил.
- О чем ты думаешь? - спросил он.
- Честно?
- Желательно.
- Я думаю о том, какая я дура.
- Почему же ты такого мнения о себе?
- Я не знаю, точнее, не понимаю, чего я хочу по отношению к…
- По отношению к чему?..
- Не к чему, а к кому, - невольно поправила я.
- Ладно. По отношению к кому? - допытывался он.
Тут я поняла, что наговорила лишнего.
- По отношению к кому? - он явно сгорал от любопытства.
- Неважно. Все это глупости, - быстро проговорила я.
- Действительно, - он вдруг опомнился, его лицо стало серьезным. - Все это глупо. Я наговорил много глупостей. Забудь об этом.
Он развернулся и умчался куда-то прежде, чем я успела что-то сказать. Он отправился явно не в кабинет химии, где должен был целый час просидеть в моем обществе.
Каково же было мое удивление, когда я зашла в класс! Он сидел на месте, рядом с тем, куда должна была приземлиться я. Я подошла к парте с видом, будто ничего не произошло, и уселась. Когда он увидел мою персону, входящую в кабинет, у него был точно такой же вид, как и у меня - равнодушный и ничем не выдающий мысли, кружащиеся в голове. Видимо, ни я, ни он не хотели вспоминать нашего разговора в кафетерии.
За целый урок он не произнес ни слова. Я тоже. Каждый из нас ждал, что другой заговорит первым. Мы оба молчали. Это молчание тяготило и его, и меня. Я не раз пыталась начать разговор, но слова замирали у меня на языке, когда я видела его отчужденный и напряженный взгляд. Я заметила, что и он предпринимал попытки завязать разговор, но у него тоже не получалось. Возможно, мы оба боялись сморозить какую-нибудь глупость в адрес друг друга, за которую, в последствии, было бы неловко и тому, и другому.
Все это продолжалось больше месяца. То он был готов подойти и заговорить, но что-то отталкивало его от меня, будто он видел Медузу Горгону, то я открывала рот, но, заметив его свирепый вид, тут же закрывала его. Поэтому мы ограничивались сухим «приветом» и холодным взглядом в адрес друг друга.
Единственное хорошее событие, которое произошло за тот месяц - это день рождения Саши двадцать пятого апреля и то, что она удачно устроилась на работу. Это немного рассеяло мои мрачные мысли и вернуло меня к реальности.
- Ну, как будешь отмечать? - спросила я ее однажды вечером в гостиной, за несколько дней до ожидаемого праздника.
- Даже не знаю, - немного растерялась она. - Может, посидим с ребятами в кафе или съездим куда-нибудь. Жалко, выпадает на среду. Но ничего, можно все устроить в конце недели.
- С ребятами? - я не поняла, о ком говорила моя сестра.
- Ну, с работы. Ты что, забыла, как я тебе рассказывала?
- Честно говоря, в голове все перемешалось, и некоторые моменты из нее напрочь вылетели, - призналась я.
- Дубль два. У нас команда из пяти человек: три девочки - Лаура, Кларисса и я - и два мальчика - Джеймс и Фред. Мы занимаемся дизайном помещений. Это ты, надеюсь, помнишь?
- В общих чертах, - соврала я.
На самом деле, я ничего не помнила, что касалось работы Саши. Когда она все это рассказывала, моя голова была забита другим.
- И на том спасибо. В общем, мы неплохо сдружились, к Фреду я уже ходила на день рождения. Было весело, и я подумала, почему бы не пригласить их на мой? Они хорошие ребята, и мне с ними интересно. Думаю, мы куда-нибудь съездим на пару дней. Это нужно будет обмозговать.
- Тогда желаю удачи, - сказала я и пошла наверх, укоряя себя за то, что не проявила должного внимания к сестре.
День ее рождения начался, как и должен был начаться, - хоровые поздравления, вручения подарков, пожелания всего самого наилучшего и все такое. Наши подарки Саше очень понравились: от нас с мамой она получила большой кусок шифона, чтобы она могла смастерить себе что-нибудь из одежды, и все, связанное с кройкой и шитьем; а папа подарил ей новейшие диски с программами по дизайну помещений. Моя сестра была в восторге.
Получив презенты, она пошла на работу, а в пятницу вечером уехала с друзьями на пикник с ночевкой недалеко от города и замечательно провела с ними время. Ее друзья, и по совместительству коллеги, подарили имениннице ноутбук. Когда моя сестра вернулась, то на ее лице, тронутом за выходные легким загаром, сияла улыбка, а глаза излучали счастье. Мы все были искреннее рады, что Саша отпраздновала свой день рождения в кругу друзей, отдохнула и немного развеялась.
Но когда закончились выходные, и наступили обычные трудовые будни, моя голова вновь готова была взорваться. Я каждый день видела Брэда Ханта в школе, у меня снова возникало и моментально пропадало желание с ним поговорить, и я видела, что он испытывает то же самое.
Вскоре мне надоела эта игра в «молчанку», и я все-таки решила подойти к нему после уроков, когда он будет на стоянке, чтобы поговорить, заранее настраивая себя на то, что он будет смотреть на меня, как в первый раз - так было легче сосредоточиться и почувствовать себя увереннее.
На стоянке его не было. Наверное, он еще не освободился. Я шла и пыталась представить себе наш разговор, напевая песню, которая играла в плеере, торчавшем у меня в ушах.
«Что я ему скажу? Что я вообще хочу ему сказать? Выдержу ли я его стальной взгляд на себе? Что, если…»
С такими мыслями я гуляла по парковке в течение получаса. Его не было. Ждать, подумала я, бесполезно, к тому же, я немного замерзла. Так что я, особо не раздумывая, потому что разговаривать с Хантом мало-помалу расхотелось, я пошла к дороге, чтобы поймать такси и съездить в магазин. Такси не заставило себя долго ждать - через минуту я уже увидела, как приближается свободная машина.
- Здравствуйте, - учтиво поприветствовала я водителя. - Подвезете?
- Конечно, мисс, - я услышала низкий мужской голос, а затем увидела его уставшее и безразличное лицо. - Куда едем?
Я назвала адрес.
- Ну, это совсем недалеко! - он, наверняка обрадовался, услышав, что за тридевять земель я не собираюсь. - Садитесь, через пять минут мы будем на месте!
Я, счастливая, запрыгнула в машину и устроилась поудобнее. Только я захлопнула за собой дверцу, водитель рванул с места и помчался по почти пустой дороге, при этом не закрывая рот и постоянно оборачиваясь ко мне. Я не раз просила его не отвлекаться от дороги, но это было бесполезно; поэтому я, вопреки самой себе, решила с ним не пререкаться.
Как я и думала, разговорчивость и невнимательность моего водителя не привели ни к чему хорошему - когда мы почти подъехали к «месту назначения», наша развалюха со всей силы влетела в какой-то огромный джип, чего нельзя было предотвратить никак. Что было после раздавшегося грохота, я не помню - потеряла сознание от сильного удара головой о лобовое стекло. Единственное, что осталось в памяти, - это то, что больно было не только моей голове, но и всему телу, так как я выбрала неудачную позу во время столкновения.
Кажется, пару раз я приходила в себя, но ненадолго - попытки понять, что, собственно говоря, произошло, выводили меня из строя. К тому же, сковывающая боль пронзила все мое тело и, наверное, сдавила голову, от чего я теряла сознания, проваливаясь в пустоту. Наконец, мне надоело пытаться что-либо осознать, и я расслабилась, подчинившись боли.
***
Вскоре я очнулась. Я была в больничной палате. Это легко было понять по пиликающей фигне, которая раздражала меня, находясь у меня под ухом, и типичному больничному запаху, имя которому - лекарственный. Глаза было так же трудно открыть, как и при моей последней попытке. Но я постаралась и сделала это. Чуть-чуть приоткрыв глаза, я увидела обеспокоенное лицо мамы, взгляд которой был направлен куда-то в сторону.
Я хотела позвать ее, но мой язык меня не слушался. Я могла открыть рот, пошевелить губами и языком, но не могла выдавить из себя и звука.
«Я что, онемела?» - я хотела спросить маму, но ничего не услышала.
«Этого мне еще не хватало! Онеметь в семнадцать лет! Да что я говорю! Мне еще и семнадцать не исполнилось! Просто великолепно!»
Так как звуком своего голоса я не могла привлечь внимание моей мамы, просто потому, что его не было, я решила до нее дотронуться. Это тоже не было так просто. Я тщетно пыталась пошевелить пальцами. Они не хотели мне повиноваться. К счастью, через несколько минут непрекращающихся попыток я смогла-таки ими пошевелить, а спустя еще некоторое время я приподняла руку. Дав руке отдохнуть, я снова ее подняла и направила в сторону мамы, которая, к моей неописуемой радости, сидела недалеко. Вскоре моя рука преодолела расстояние, разделявшее ее и маму. Рука слегка дотронулась до рукава маминого халата и рухнула рядом с моим неподвижным телом.
- Дочка, дорогая, ты пришла в себя! - радостно прошептала мама, невольно вздрогнув от моего прикосновения.
Я кивнула.
- Как ты себя чувствуешь, дорогая?
Я неумело пожала плечами.
- Почему ты молчишь? Тебе трудно говорить?
Я отрицательно покачала головой.
- Тогда что с тобой?
Я снова пожала плечами, в этот раз более успешно.
- Открой рот и покажи мне язык, - приказала мама.
Я повиновалась.
- Ааа, все ясно, - вздохнула она.
Я вопросительно посмотрела на нее.
- Энжи, солнышко, не переживай, все в порядке, - уверила она меня.
Я требовательно посмотрела на нее.
- Детка, ты хочешь знать, почему ты не можешь говорить?
Я кое-как кинула.
Я чувствовала, что мои мышцы постепенно восстанавливаются. Пока я «говорила» с мамой, я потихоньку поднимала то одну руку, то другую, пыталась сжать ее в кулак, неуклюже сгибала ноги. Это мне удавалось, но было тяжеловато. Было такое ощущение, будто меня «приплюснули», а я сейчас пытаюсь «выплюснуться».
- Понимаешь, - начала объяснять мама, - ты попала в небольшое ДТП. Тебе пришлось ввести много обезболивающего и кучу других препаратов. От уколов ты стала похожа на сито, поэтому мы буквально «вливали» в тебя лекарства, так как тебе было очень плохо. Но тебе, честно говоря, повезло: всего лишь несколько ушибов, хоть и достаточно серьезных. Бывает и хуже, дочка. Но несмотря на это, тело твое все равно немало пострадало; твой организм не смог воспринять такое количество препаратов, которые мы должны были тебе ввести, и… заблокировал на время кое-какие…возможности.
Я снова посмотрела на нее вопросительно. Я хотела спросить, как долго я буду молчать в тряпочку, но подумала, что мама вряд ли поймет, чего я хочу. Но она поняла.
- Не знаю, детка, как долго это продолжится и на что поставлена «блокировка», - «Замечательно! Она ответила сразу на два вопроса!» - Но, думаю, через недельку-другую мы снова услышим твой прекрасный голосок.
Тут она увидела, как я пытаюсь пошевелить ногами и руками, и улыбнулась.
- Умничка. Только смотри, не переусердствуй, - предостерегла она меня.
Я понимающе кивнула, однако не прекратила выполнение упражнений.
- Знаешь, к тебе тут посетители: папа, Алекс…
Я посмотрела на нее так, что она замолчала.
- Ты не хочешь никого видеть? - предположила она.
Я смотрела так же.
- Ты хочешь всех видеть?
Я не изменила своего взгляда.
- Дочка, ну что ты хочешь сказать? - взмолилась мама. - Слушай, - видимо, ее осенила идея, - а ты ручку в руках сможешь держать?
Я подумала, что пару слов накарябать у меня сил хватит, и кивнула.
Мама принесла блокнот и ручку. Она помогла мне привстать, и мы обе удивились, как легко мне это далось. Мама дала мне блокнот и всунула в правую руку ручку.
Я с трудом написала:
«Неправильные вопросы. Трудно отвечать».
Она поняла и кивнула.
- Тебе перечислить всех, кто ждет за дверью, чтобы ты решила, кого сможешь сегодня принять?
Тут же последовал мой ответ:
«Да. Говори медленно».
Я подумала, что лучше буду разминать руку, а не шейные позвонки.
- Папа? Алекс?
Я кивнула.
Она позвала их. Они вошли и кинулись ко мне обниматься.
«Останови их. Больно», - накарябала я, безуспешно освобождаясь от их объятий.
- Майк, Алекс, отойдите. Ей больно, - сказала мама требовательным тоном.
Я виновато улыбнулась.
«Простите».
- Ничего, дочка, мы все понимаем.
- Энжи, мне продолжать, или пока посетителей хватит?
«Продолжай».
- Как скажешь. Твои друзья здесь они переживают за тебя. Позвать их?
Я покачала головой.
- Ладно. Знаешь, - добавила она, спустя мгновение, - один твой друг волнуется за тебя, кажется, больше всех, вместе взятых.
«Кто это?»
- Очень приятный молодой человек, правда, слишком уж он переживающий.
«Пусть зайдет».
- Брэд, зайди, пожалуйста! - крикнула мама.
«Брэд? Неужели это совпадение? Или это действительно тот Брэд, о котором я подумала? Нет, не может этого быть!» - не верила я.
Когда я услышала это имя, выражение моего лица, наверное, так изменилось, что мама подумала, что я чего-то испугалась.
- Дорогая, ты не хочешь, чтобы он заходил?
«Нет. Пусть заходит», - написала я более твердой рукой.
Я напряглась в ожидании. Каждая секунда казалась часом. Я думала, что биение моего сердца было слышно всей палате, что какая-нибудь вена в моем виске вот-вот лопнет от давления, и повязка, которая была на моей голове, станет багрово-красного цвета.
В дверь неуверенно постучали.
- Войдите! - громко сказала мама.
В палату вошел Брэд Хант собственной персоной.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровался он. - Как ты себя чувствуешь, Анна?
«Спасибо, я в порядке», - написала я и протянула ему блокнот.
Он непонимающе посмотрел на меня, потом на мою маму.
- Что с ней? - жестко спросил он. Я услышала беспокойство в его голосе. По спине пробежал холодок от твердости и решительности, сопровождающих это беспокойство. - Почему она молчит?! - он чуть не взорвался.
- Брэд, не переживай, - моя мать испугалась его яростного взгляда, остальные тоже. Я нет. У меня, наверно, выработался иммунитет на его взгляды, особенно такие, как сейчас, - это временно…
- Что вы с ней сделали?! - прошипел он.
- Просто немного переборщили с препаратами… Но…
Я видела, что происходило с Брэдом в этот момент - он чуть не переубивал всех в этой комнате. Я быстро написала:
«Выйдите все! Пусть останется только Брэд!»
Я успела вовремя. Мама мельком взглянула на то, что я написала, взяла под руки папу и Сашу, и они быстро вышли из палаты.
«Что это было?!» - написала я и требовательно посмотрела на него, показывая блокнот.
- Ничего.
Он еще не пришел в себя.
«Брэд, успокойся, пожалуйста. Сядь. Отдышись и посмотри мне в глаза».
Он посмотрел на меня. Ярость в его глазах уступила место муке, а гнев - мольбе.
Мое сердце бешено заколотилось от этого взгляда.
- Прости, - прошептал он. - Я жутко испугался за тебя.
«Успокоился?»
- Да.
«Спасибо, что пришел, мне очень приятно»
- Не стоит благодарности, - сквозь зубы проговорил он.
«Все равно спасибо».
- За такое не говорят «спасибо».
«А я и не говорю, - поправила его я. - Я пишу».
- Мне не нужно, чтобы ты благодарила меня, - сухо сказал он. - Я все равно ничего не сделал, чтобы спасти тебя.
«Что же тебе нужно?» - подумала я и тут же написала это.
- Чтобы ты была жива. И, желательно, находилась в поле моего зрения.
«Это еще зачем?»
- Чтобы проследить, что ты больше не попадешь в…такую ситуацию.
«Посмотрим. А сейчас пойди и попроси прощения у моей семьи за свое поведение, - написала я и, немного подумав, добавила. - Пожалуйста».
- Как скажешь.
«Спасибо тебе еще раз».
Он проигнорировал эту фразу.
- Я могу придти к тебе завтра? - неуверенно спросил он.
«Конечно. Приходи, когда захочешь. Надеюсь, тебе не придется долго навещать меня и тратить свое время. Я, конечно, хорошо отношусь к больницам, но не до такой степени, чтобы в них лежать. Так что в скором времени я планирую оказаться дома».
- Тогда до завтра. Будут какие-нибудь пожелания?
Я покачала головой - рука уже устала писать.
- Тебе нужно отдохнуть. Поспи. Пока.
Я улыбнулась.
Потом я отложила блокнот и ручку, опустилась в «лежачее» положение и вскоре заснула с улыбкой на губах, прислушиваясь к его отдаляющимся шагам.
Полярник (24-го, 48 лет)
