Вторая часть романа "Я живу кровью своего народа"
...Священник снял очки и посмотрел на матушку. В его глазах было такое изумление, будто он ожидал, кого-то другого увидеть.
-Матушка? С приездом. Как-то вы вроде бы быстро…- Он встал и посмотрел на календарь, что висел у него на стене.
-Всего три дня? Обычно все на неделю ездят.
-Батюшка, если бы не было причины…
-Что за причина - Удивился батюшка и показал на лавочку. Матушка села.
- С нашей девицей проблемы.
-С какой?- Батюшка задумался и вдруг испугался - С Есфирью что ли?
-Да - Матушка так переживала, будто это был ее родной ребенок.
-Да рассказывай же!
И матушка рассказала обо всем что знала, о том, как Есфирь встретилась с отцом, как она изменилась после этой встречи, как плакала и переживала, как теряла сознание и говорила странные вещи, как пела что-то непонятное, как молчала и грубо разговаривала, наконец, то, что почти перестала, есть и все время думает что-то. Только про разговор Есфири с ее отцом она не рассказала. Она его не слышала. А ведь весь смысл изменения Есфири нес именно этот, недолгий разговор, с родным человеком.
Священник задумался. Он молчал несколько минут. Матушке даже показалось, что он ее не слышит. Наконец-то он сказал:
-Ну, я надеюсь, вы понимаете, что Есфирь нельзя отдавать ее отцу? Она на истинном пути. Она ведь так погибнет, если ее заберут.
-А так она не погибнет? Разве так она сможет жить? Она мучается. А так долго не живут. Посмотрите на нее, она тоскует, плачет. Она ведь может умереть от тоски.- Возразила матушка.
Священник снял очки, подергал свою длинную бороду и сказал:
-Давайте будем надеяться на волю Господа.
На этом разговор был окончен. И долго думать им не пришлось. Все решила Есфирь. Не смотря на то, что она даже и не слышала этого разговора, она решила.… Вот послушайте.
Ей снился только отец. Ее мысли, и сердце были заняты только им. И под время службы в храме она решила: «Все! Хватит! Я выросла не тут. Это мой отец. И я должна быть с ним.» На тот момент она совсем забыла про Бога, про то, что давала обет, наконец, про то, что желала навсегда остаться тут и принять постриг. Ей просто надоели эти слезы, ее сердце рвалось туда, ей было абсолютно все равно, только бы быть с отцом. Только бы быть с отцом.
Она нервно поправила прядь волос, которая от волнения вылезла из-под черного одеяния. Да, она никогда больше не наденет его, если уйдет. «Ну и что ж»- Подумала Есфирь. По натуре незлобивая Есфирь, в последнее время стала раздражительной, она была зла на всех. Она не достояв службу рванула к единственному телефону у них в монастыре. Номер был написан на бумажке, которую отец отдал на прощание.
Резко набирая номер, Есфирь думала что ошибется, из-за невнимания к кнопкам. Но тут:
-Да.
Есфирь разволновалась. Она узнала голос папы.
-Отец?
-А-а-а - Папа не сразу понял.- Эстер?
Есфирь почувствовала, как слезы опять начинают давить ее горло. В глазах заблестело…
-Папочка!
-Эстеренька! Эстерья! Девочка моя золотая, моя любимая!
-Папонька, я хочу все-таки к тебе, папа, ты в Киеве? Я к тебе сейчас иду!
-Эстер, давай я приду к монастырю.
-Да, папа, только быстрей.
-Да, моя золотая. Моя Эстер-сердце, голубочка моя. Молодец. Я иду.
Эстер несколько секунд держала трубку в руках. От слез, она ничего не видела. Есфирь вышла на улицу, и пошла в келью, собирать вещи. Она была так счастлива, что о все забыла. Она летала далеко.…К ней навстречу шли ее келейница и матушка София. Увидев ее с улыбкой, они встревожились.
-Есфирь!
Есфирь посмотрела вперед.
-Матушки, милые, я покидаю вас.
Матушки не поняв, переглянулись. Увидев их смущение, Есфирь рассказала:
-Я еду к папе, он за мной сейчас приедет.
Матушки еще больше онемели, вспомнив батюшкины слова о том, что нельзя ее отпускать.
Время так тянулось…Вот наконец они встретились. Две кровинки: Отец и дочь. Они смотрели друг на друга, и не могли налюбоваться. Обнимались, говорили что-то. Когда Есфирь хотела садиться в папину машину, отец ее позвал:
-Эстер, вон попрощайся, монахини идут к тебе.
Есфири так было все равно, что она только для вида их обняла. А сердце было так далеко…Но тут монахиня София сказала отцу Есфири:
-Мы понимаем, что она ваша дочь, но нам тяжело ее отпускать. Ведь теперь она наша…
На что отец взглянул так на нее, будто хотел разорвать
-Это с какой стати она ваша? Она еврейка. Он моя дочь!
-Да. Но теперь она христианка.
-Есфирь, сядь в машину. Но это не значит, что она стала украинкой! Она еврейка.
Отец не хотел больше ничего слушать и закрыл дверцу. Поехали…
Все дни теперь бежали быстрей, чем ручей. Есфирь вбилась в эту колею. Сколько прошло времени? Даже не знаю два месяца, а может и пол года. Она давно не носит черное одеяние. Один раз, когда она собирала вещи для стирки, наткнулась на свою монашескую, даже скорей послушницкую рясу. Она и до этого вспоминала о монастыре, и думала что стоит вернуться, но увидев одеяние она заплакала и несколько часов просидела над ней. Есфирь слышала в душе голоса, один говорил: «Есфирь, что ты наделала? Надо бы вернуться», другой твердил «Эстер, зачем тебе монастырь? Живи с отцом, поедь в Израиль. Это же твоя мечта!», затем опять первый «Побыла с отцом, проведала, теперь возвращайся», «Зачем тебе это? Сиди дома!», «Есфирь, а как же обещание Богу?».
В этот вечер победил первый голос, и Есфирь решила: Вернусь.
Как назло отец принес билеты в Израиль. И конечно второй этот голос стал нашептывать «Ну хоть В Израиль сьездь!» Но Есфирь - на тряпка. Она имеет силу воли. Она сжала руки, сделала глубокий вдох, чтоб не заплакать, и обняла папу.
Папа прыгал и сиял от радости удивляясь, почему дочка так спокойна.
-Эстерька! Дочка! Гуська! Ну, чего ты? А? Съездим. В Израиль. На стену плача посмотрим, к гробнице праматери Рахили сходим.
Каково было Есфири это слышать, как вы думаете? Но она даже виду не подала. Но промолчать никак не смогла:
-И не только, папа, еще в храм Гроба Господнего, на гробницу Богородицы, на..
Отец даже засмеялся
-Ха ха ха. Эстерка. Ну конечно.
Всю ночь она лила слезы и вспоминала свою радость. Она понимала, что нет на свете большей радости, чем быть с Богом. И все равно, что они с отцом находятся в разных мирах. Она будет просто молиться. И все…
Еле дождавшись утра, Есфирь взяла приготовленные заранее сумки, и тихонько вышла на улицу.
«Зачем отцу говорить? Он сам все поймет». Но, все же выйдя во двор, Есфирь заметила издалека знакомую фигуру. Да это был отец.
-Эстер! До-о-очка1- Он ее догнал и удивленно посмотрел на сумки, потом на лицо Есфири, потом снова на сумки.
-Эстер…
Они несколько минут молча смотрели на друг друга. Первая опомнилась Есфирь. Она собралась с духом, и сказала:
-Папа, благодарю тебя за все. Я ухожу. Я возвращаюсь монастырь.
- Эстер…
-Не говори, я знаю. Я очень тебя люблю, но для меня нет большей радости чем монастырь.
-Эстер! Эстер, ты хоть понимаешь? Ты понимаешь, что ты живешь кровью своего народа! Ты жива. Они умерли, а ты выжила. Может, за тебя одну погибли миллионы!
Есфирь молчала. Она поняла, что это правда. Но все же нашла что ответить.
-Да, папа. Я живу кровью своего народа. Но лишь для того, чтоб вымолить его!
Отец не ожидал таких слов. Есфирь хотела уйти, но добавила:
-И за тебя помолюсь. Будь мне счастлив и здоров. Аминь.
Повернулась- и ушла. Все, нет ее. Отец стоял, словно один на целой планете. Он ее потерял, навсегда. Он хотел броситься за ней. Но понимал, что – это бесполезно. Она все равно сделает по-своему. Прощай Эстер…
А Есфирь подходила к монастырю. Издали, увидев золотые купола, она словно летела на крыльях. Она ничего е видела, только монастырь. Она хотела быть с Богом, навсегда. Она хотела вновь услышать молитвенное пение, носить черную рясу. Она снова хотела, чтоб ее сердце было заполнено Богом, как прежде. Чтоб ни одна мысль, ни один шаг не прогнал ту радость, которую она испытывала, идя в монастырь. Свой монастырь.
Она встала на колени, и целовала эту святую землю. Да, сейчас она увидит всех монахинь, иконы, она зайдет в свою келью, она будет молиться за свою кровь, что пролита по всему свету, за свой народ будет молить Бога. За свой Еврейский народ…
Писательница
ХаваСкрипочка
Июль-сентябрь
AndRR0n (13-го, 28 лет)
