Нет ничего лучше, чем холодный, запотевший стакан хорошего виски. Звон кубиков льда, терпкий аромат пьянящего напитка, неповторимый вкус и непередаваемые ощущения – как говорится в рекламе одного известного фаст-фуда – вот, что я люблю!
А если, ты еще и другой рукой держишь за талию симпатичную брюнетку, чей парфюм нежно обвивает тебя, слегка перебивая запах алкоголя, и когда ее помада касается твоей небритой щеки, тогда тут одно можно сказать: «Ты везунчик парень!». Но и это далеко не предел совершенства. Если вы с ней, в роскошном отеле, в спальне с видом на побережье Рио-де-Жанейро и дело уже сводится, сам понимаешь, к чему – вот тогда осознаешь все великолепие жизни, особенно если к тому же вспомнить, что на твоей банковской карте приличная сумма денег, выраженная в валюте Дяди Сэма.
Именно так я представлял наш с Машкой медовый месяц. А на деле был санаторий в Крыму, горилка «Nemiroff» и окно, выходящее на побережье Евпатории.
Сергей Михалок конечно воодушевлял меня своей песней о знаменитом советском курорте, вот только в начале нового тысячелетия, когда союза нерушимых на карте уже не было, я находился не в пределах своей любимой страны, а представь себе за границей. Паспортный контроль, таможня. Извините, мне может еще визу оформить нужно!? Под конец меня убил курс гривны по отношению к рублю.
Но в целом наш медовый месяц прошел очень даже не плохо. Об этом можно было судить по нашим фотографиям, одна из которых, до недавнего времени, валялась в разбитой рамке на полу прихожей моей квартиры
Под моими ногами вращалась Земля. Я ощущал себя хомяком в колесе. Мои шаги будто бы привадили мир в движение. Надо мной сияют звезды, как разбросанные на черной плитке кристаллы морской соли. Город радует своим гостеприимством. Островки света в жилых домах, беспорядочно расположенные как шашки на доске в самый разгар партии, показывали кадры из жизни простых петербуржцев. Вот худенькая домохозяйка на втором этаже поставила чайник на газовую плиту. Вот мужчина, открыв окно, курит, то и дело, оглядываясь на стоящий где-то в глубине комнаты включенный телевизор. Навстречу мне ковыляет юноша лет девятнадцати с лицом явно не обезображенным интеллектом. В штанах с ширинкой ниже колена (ну ты меня понял, что я имею в виду), в косухе, в каких-то рваных ластах. Ты можешь считать меня отсталым от жизни, ничего не понимающим в современной субкультуре, но мне такое, мягко говоря, не по душе. Армии на таких нет. Из динамиков его Apple iPhone доносится речитатив какого-то очередного типа «побитого жизнью» сопляка. Видимо Кертис Джексон вместе с Маршалом Брюсом Мэттерсом уже не в почете у молодежи. Не говоря уже о 2Pac или Бигги Смолзе, что обрел вторую жизнь в одной из серий Южного парка.
Мое внимание привлек рекламный щит свадебного салона «Жозефина», где две, стоящие друг напротив друга девицы в шикарных белых платьях держали букеты цветов. Фиолетовый курсив поместился аккурат между ними.
В свое время мне стоило не малых усилий уговорить мою красавицу жену обвенчаться в церкви. Я, несмотря на всю очевидную вшивость моей натуры, человек достаточно набожный и для меня было крайне важно совершить данный, если так можно выразиться ритуал. Что же такое для меня венчание? Закрепление союза в храме, перед Богом – символ безоговорочного доверия своей возлюбленной. Ты любишь, и любим, ты желаешь создать семью и провести остаток дней (как же я ненавижу эту высокопарную фразу, но тут без нее не обойтись) с тем, кто заставляет твое сердце биться чаще. Как когда-то ты поверил в Бога, ты начинаешь верить в непоколебимость своих чувств. Это нельзя ощутить, подписывая бумаги в Загсе. Брак – тот цветок любви, что должен цвести вечно. Для меня это такая же правда, как и законы формальной логики.
Браки заключаются на небесах, теперь я уверен, что и разводы регистрируют там же.
Машка долго упиралась, считая мою просьбу о венчании нелепой прихотью, ибо сама, несмотря на то, что была крещенной, относилась к вере с глубоким предубеждением. В наш век это не редкость. Атеистов в мире не меньше, чем упаковок Биг-Мака и картошки Фри на питерских улицах. Конечно, кто-то может закидать меня камнями за такие слова, но для меня атеизм – просто еще одна разновидность онанизма. Не веря в Бога, человек провозглашает себя царем природы, хозяином жизни, существом совершенным. Он любит самого себя, даже скорее не любит, а обожает. И если ты думаешь, что застрелив из ружья в тайге медведя, ты являешься царем всего сущего, то мне искренне тебя жаль. В мире важно ощущать себя частью целого. Хотя, кто я такой, чтоб рассуждать о таких серьезных вещах!?
Веруя, как говорится в знаменитой песне Depeche Mode - I feel loved.[1] Бог это мир внутри себя, и не важно, к какой конфессии ты примкнул. Плевать, что все не так лучезарно, как нам бы того хотелось, надежда на чудо, беседа с небом, молитва – это прежде всего честность по отношению к самому себе. Самоопределение и радость за возможность быть услышанным.
Я прожил с Машей восемь счастливых лет. Everything was almost perfect, everything fell into place[2]. Но так случилось, что я теперь один. Опечален ли я? Пожалуй, нет. Бог не взвалит человеку бремя, которое тот не в силах нести.
Зеленый сигнал светофора любезно позволил мне перейти улицу. Там позади меня, остывающая от моих шагов тишина.
Вот он и парк. Железные ворота открыты, ненавязчиво приглашая ночных зевак на прогулку. Ветер сметает со скамеек пожелтевшие листья. Ощущения сравнимые с посещением музея восковых фигур. Все как-будто застыло на миг, пока ты здесь. Звезды сияли настолько ярко, что стало казаться, будто до вселенной можно дотянуться рукой. В одну из луж упал желудь, спровоцировав появление характерных кругов на воде. Деревья скидывали как перхоть с волос, листья, застилая красно-желтым ковром мою дорогу в метро.
Тополя по обе стороны образовывали своеобразный тоннель, конец которого утопал в темноте.
Где-то за пределами парка, соперничали за господство над городом современные и старые здания, противопоставляя друг другу причуды архитектуры. Рекламные плакаты как лишай на теле домов: начиная с одного маленького объявления, медленно, но верно они заполоняют все свободное пространство. Тебе предлагают что-то купить, продать, заказать, оформить. Заваливают абсолютно ненужной информацией. И спрашивается, кому это надо? Я до сих пор не понимаю, как они делают деньги на этом.
Миллиард миллиардов звезд, хаотично разбросанных по вселенной без каких-либо признаков упорядоченности, смотрят на нас из холодного космического вакуума. Как ничтожны наши проблемы в масштабах галактики. Где-то взрываются сверхновые, где-то образуются черные дыры, а у нас на Земле какой-то помощник главного редактора развелся с женой. По сравнению с проблемами вселенной, я жалок. Если б вселенная была человеком, я, наверное, был бы даже не клеткой, а скорее всего какой-нибудь лизосомой.
Забавно думать, вспоминая о планетарной модели атома, что внутри тебя тоже могут быть системы и галактики. Что где-то за пределами нашего познания и восприятия есть высокоорганизованная жизнь.
Какой-нибудь Митяй сдает экзамен по социологии где-то в районе моей печени. Выступления профсоюзов спровоцировали вздутие живота. А когда болит голова, это у местных гуманоидов вечеринка. В моей голове праздник – но никто не приглашен.
Мои размышления по этому животрепещущему вопросу прервал мальчишка, преградивший мне путь с охотничьим ружьем наперевес. Кого только не встретишь на прогулке по ночному Питеру. Он выбежал из зарослей, со стороны пруда и возможно, успел понаблюдать за мной. Это был паренек лет двенадцати в джинсовой куртке и испачканных спортивных штанах с белыми лампасами. В меру длинные волосы говорили о его причастности к одной из молодежных субкультур.
Я застыл на месте.
-Деньги гони… - произнес он, как-будто бы стыдясь за свои слова
-Слышь пацан, спокойней ладно – начал я – Сколько тебе нужно?
-Все..все что есть
-Я могу тебе дать рублей шестьсот
-И это все!? Я вам – он слегка замешкался – я тебе не верю.
Он подошел ко мне. Гладкий ствол ружья ИЖ-18 врезался мне в грудь.
-Доставай бумажник!
-Вообще-то это называется портмоне – рискнул встать поперек его слова я
-Мне до п**ды, гони сюда
Он выхватил портмоне из моих рук, и я только тогда заметил пятна засохшей крови у него на штанах и нижних карманов куртки.
В этот момент мне стало откровенно не по себе. Представляю, что сейчас делает Филиппок, танцует, наверно, с Леночкой или уминает закуски под сэмплы Radiohead. А я вот приключений себе нашел. Хотя вроде и пил то не много.
-На этой карте, сколько денег? – раздраженно спросил меня мальчишка, указав на единственную в бумажнике банковскую карту.
-Ну, тысячи три
-Что ты за нищеброд!
Дело в том, что на самом деле карты у меня две. Вторая дома и я ни когда не использую ее без необходимости. На этой же, с изображением Парка Победы от силы тысяч шесть, но я думаю, что мальчишка не банковских дел мастер.
-Карту я все равно заберу….
-А ты умеешь ей пользоваться?
-Что там уметь то?
-А PIN-код ввести? (Нет, он точно в бронепоезде)
-А, ну говори мне PIN-код! А то убью на хер!
-Убивать меня, тебе не имеет смысла. Я могу сказать неверный код, и карта заблокируется. Убьешь меня, никогда код не узнаешь.
-Тогда ты пойдешь со мной и снимешь деньги.
-А потом ты меня отпустишь?
-Нет, ты мне еще пригодишься.
-В каком это смысле? И кстати, что это у тебя за пятна на куртке, сомневаюсь, что это ты кетчуп в Бургер Кинге на себя пролил….
-Он сам виноват…
-Кто!?
-Папа
-Только не говори мне, что ты убил своего батю….
-Я ненавижу этого урода! Он сегодня бил меня ремнем за то, что я получил двойку по географии!
-Всякое бывает
-Думал, я его боюсь. А я стащил ключ от сейфа и взял ружье.
-Ты вероятно, не раз бывал на охоте, раз так уверенно держишь пушку…
-Застрелил и отца и его шалаву.
I was in the wrong place at the wrong time [3]– подумал я, чертыхнувшись
-Ты убил своих родителей! О Боже!
-Пристрелил их спящими. Папашу первым, мачеху потом. Она проснулась на выстрел. Мне нужно, чтобы ты помог мне перетащить тела в машину и отвезти трупы за город. Там мы их закопаем, и я тебя отпущу. Но прежде, снимешь мне деньги.
[1] Я чувствую, что я любим.
[2] Все было почти идеально, все вставало на свои места
[3] Я оказался не в том месте и не в то время