Глава 4. Болезнь
Женька с трудом оторвала голову от бумаг и посмотрела на часы.
«Еще полчаса, и потащусь домой. Сил уже нет сидеть. Одолели - таки меня вирусы проклятые, «лапы ломит, и хвост отваливается»… Господи! Голова просто раскалывается на тысячу мелких осколков, и каждый, гад, норовит впьявиться в мой расплавленный мозг. Хоть бы сил хватило до дома дотащиться».
Видимо воскресное катание с горки вместе с Матвеевыми не прошло для неё даром. И все-таки это была хорошая идея. День был замечательный, в меру морозный и солнечный. Народу на речку пришло видимо - невидимо. Детвора и взрослые с визгом скатывались на санках, досках, сноубордах, лыжах и любых подручных средствах с крутого склона. Снег, вылетающий из-под пяток, залеплял глаза. Иногда, на крутом вираже, санки валились на бок, и все пассажиры оказывались в сугробе. Виртуозы на лыжах лихо слетали вниз и останавливались лишь на самом краю берега, резко тормозили, описав дугу у самой кромки, замерзшей речки. Это вызывало дикий восторг и аплодисменты собравшейся публики….
От приятных воспоминаний её отвлек надрывный кашель последнего клиента, который материализовался у окошечка. Он то и дело сморкался, чихал и выглядел не самым лучшим образом.
«Ничего себе, да таким кашлем только медведей в тайге пугать. Нет, скорей всего, катанье здесь не причем, – рассуждала про себя Женька, автоматически набирая указанные в бланке реквизиты. - Это я здесь на работе заразилась. Вон клиенты-голубчики все или через одного больные ходят. И чего спрашивается им, бациллоносителям, дома не сидится?»
- С вас две тысячи семьсот двадцать пять рублей семьдесят девять копеек.
Она отсчитывала сдачу, а в её голове в такт постукивали молоточки.
«Ну, ничего, ничего, - потирая виски, уговаривала она себя.- Вот сейчас домой приду, все отключу, таблетки проглочу и баиньки. Лишь бы только голову до подушки донести. Немного отдохну, и все придет в норму».
День был мерзопакостный. С самого утра с низкого хмурого неба, не переставая ни на минуту, сыпал мелкий снег, вместе с дождем, а колючий, резкий ветер, безжалостно швырял в лицо прохожим весь этот мокрый охлажденный коктейль с кристалликами льда. К вечеру же здорово подморозило.
Её ватные ноги разъезжались на скользкой дороге в разные стороны. С превеликим трудом она все же добралась до дома, потратив на дорогу в два раза больше времени, чем обычно.
Ноги уже совсем не держали. Её стремительно тающей энергии, хватило только на то, чтобы насыпать корма, оголодавшему за день коту, проглотить кучу лекарств и дотащиться до спальни. Сил раздеться уже не было, она буквально рухнула в неубранную с утра постель и, натянув на себя два одеяла, провалилась в тяжелый сон без сновидений, как в глубокую черную яму. Даже совершенно ненормальный звонок международной связи, раздавшийся через некоторое время, не в состоянии был прорваться в эту тёмную глубь к её сознанию.
Под утро ей приснилось, что лежит она на берегу речки, утопая в высокой траве. День жаркий, солнечный, а на ней шуба и меховая шапка-ушанка. Пот скатывается по вискам, назойливая травинка щекочет щеку, а летающие пушистые шмели и жуки издают странные звуки, больше похожие на посапывание, чем на привычное жужжание. Она вся взмокла от жары, пытается сбросить с себя шубу, но та словно вросла в её кожу…
Когда Женька, наконец, разлепила свои веки, то первое, что она увидела, была мордочка её кота. Они, можно сказать, спали нос к носу. Женькина голова покоилась между его передними и задними лапами, упираясь темечком в мягкий и теплый кошачий живот.
Она встала, сунула ноги в тапки и потащилась в ванну, где стянула с себя влажную, изрядно помятую одежду и подставила свое потное, слабое тело под мощные струи горячей воды.
- Вот, что, Женька, ты отлежись-ка завтра дома, - посоветовала вчера Маргарита Павловна, с сочувствием глядя на неё. - Мы тут как-нибудь без тебя перекантуемся.
Она знала, что в конце года всегда страшная запарка, и была благодарна начальнице за проявленную заботу.
Котенок сидел около двери и с любопытством взирал на все её манипуляции, терпеливо ожидая того славного момента, когда она закончит свои водные процедуры и направиться, наконец, на кухню.
После ванны и приема очередной дозы таблеток, Женька уснула быстро и спала крепко без сновидений. Когда через несколько часов она вновь открыла глаза, вся комната тонула в блеклом сумеречном свете зимнего дня. Она с удовольствием потянулась, чувствуя себя значительно лучше, чем утром, но вставать, не спешила. Приятно было поваляться на чистом, пахнувшем лавандой белье и ни о чем не думать. Рядом с ней, свернувшись клубком, спал Яшка. Женька провела ладошкой по его блестящему, атласному меху.
- Мр, - отозвался зверек, открыв глаза и приподняв голову.
- Спи, хороший мой, спи. Это я так.
На кухне трижды пробили часы.
«Итак, что у нас на повестке дня? Программа максимум – выздороветь окончательно и бесповоротно к завтрашнему дню, а программа минимум… » Додумывать ей не пришлось. Урчание в животе громко заявило о насущной необходимости пополнить энергетический запас организма. Подчиняясь древнему инстинкту, Женька прямиком отправилась на кухню. Опережая её, туда же рванул со всех ног и котенок.
Разве могут русские женщины тихо и спокойно болеть? Нет, определенно не могут. Как только немного полегчает, тут самый пик домашней работы и настаёт. Стирка, глажка, уборка, готовка и все в том же духе, но, естественно, не всегда в той же последовательности. Женька была русской на все сто и поэтому, утолив голод и заглотнув очередную порцию таблеток, с головой окунулась в это бескрайнее море домашних дел. И уже через четыре часа на веранде сушилось стиранное белье, на плите стоял свежеприготовленный борщ, комната сияла первозданной чистотой, но вот сама она опять валялась на кровати, жутко уставшая и обессиленная. Да, болеть в беспорядке у неё как-то не выходит, а вот убираться, когда болеешь это как раз то, «что доктор прописал», но тогда явно не получается выздоравливать.
Женька не любила состояние дремы, а именно в нем она сейчас и пребывала. Сознание её то всплывало на поверхность бытия, то вновь погружалось в серое тягучее марево сновидений. Какие-то странные, расплывчатые, образы держали её в напряжении. Когда же она, наконец, полностью пришла в себя, то попала под артобстрел собственных мыслей, которые всё последнее время прятались где-то в глубине её естества, а теперь, воспользовавшись ослаблением сознания, поползли из щелей, как тараканы.
Один вопрос, мучил её неотступно, прокручиваясь в её голове с завидным постоянством. Правильно ли она поступила, завязав интимные отношения с Денисом? В его серьёзных намерениях в отношении себя она теперь уже не сомневалась. И это, с одной стороны, не могло не радовать, а с другой делало её обманщицей и жуткой эгоисткой в своих собственных глазах. Он мечтает о большой семье, детях, а этого то, как раз она дать ему не в состоянии. Вот и получается, как не крути, что она обманывает его, использует в свое удовольствие, крадет у него его время, счастье и даже любовь. От таких мыслей на душе было муторно.
- Если вас свела жизнь и у вас такие красивые отношения, значит так и должно быть, – всплыли в сознании внушения Юльки. - Не ломай судьбу себе и ему. Ну, скажи, что такое страшное может случиться? Даже если ни чего не получится, тьфу, тьфу, тьфу, - при этом подруга энергично поплевала через левое плечо, - это что сделает твою или его жизнь хуже, чем до вашей встречи? Не думаю. Так наслаждайся тем, что у тебя есть сейчас и не усложняй.
Нет, она не усложняла. Она просто нарушила свои собственные внутренние табу и правила, оттого и скребли на сердце кошки, а ерзающая совесть не давала покоя. Да, конечно, нужно было или вообще не начинать какие-либо отношения с Денисом, или сразу расставить все точки над «и», то есть быть с ним до конца честной. Но у нее, ни на то, ни на другое просто не хватило духу. Ей так хотелось урвать хоть чуть-чуть, хоть капельку простого бабьего счастья. Своей нежностью и любовью он растопил тот лед, в который было заковано её сердце, заполнил зияющую пустоту внутри неё теплом и лаской. И она любила его каждой клеточкой своего ожившего тела, всеми силами своей души, хотя ни разу не призналась ему в этом. Но разве любовью можно оправдать или прикрыть свой собственный обман?!
AndRR0n (13-го, 28 лет)
